— Что делать, не знаю.
— Как не знаешь? Гнать взашей! Спасать надо сына, — возмутилась Полина.
— Спасёшь его, ага. Он мне сказал, не лезь, мать, а то уедем отсюда подальше, и не увидишь меня больше никогда, — заявила Юлия Михайловна и расплакалась.
— Ну… ну… Не надо, — сказала Полина. — Свадьба только через месяц. Время ещё есть.
Она не знала, чем можно утешить свою коллегу по работе Юлию Михайловну. Та, сидя за рабочим столом, плакала тихо и безутешно, а потом, громко всхлипнув, сжимая в руке мокрую от слёз салфетку, быстрым шагом выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
Другие женщины, которые работали в этом же помещении, оторвались от работы и сочувственно посмотрели в сторону двери. В комнате было тихо, и, конечно же, все слышали разговор.
Полина грустно вздохнула, пожала плечами и принялась за работу. Однако собраться с мыслями не получалось. Она понимала, что сейчас несчастная коллега рыдает в дамской комнате и помочь ей ничем нельзя. Юлия Михайловна, милейшая женщина, ну за что ей такое?!
Полина печатала на компьютере документы и всё вспоминала недавний разговор…
— Скажи мне, пожалуйста, зачем рожать шестого, когда пятерым уже есть нечего?! Да что там пятерым, сами с хлеба на воду перебиваются! — восклицала Юлия Михайловна.
Полина пожала плечами. Она тоже не понимала.
— Живут они в соседнем подъезде, — продолжила рассказ коллега. — Сама Зинка вечно вымотанная, худющая, одни кости, муж чудной, ходит как пришибленный, низкорослый, взгляд тяжёлый, недобрый. Была у них поначалу одна только девочка, Надя. Лет пять ей исполнилось, когда пошли у неё братья появляться, как грибы после дождя.
Идут они гулять или в поликлинику, словно табор цыган бежит. Настя впереди шагает, ведёт за ручку малыша, следом эта Зинка везёт коляску, да ещё и с животом опять. Всё бы ничего, да ведь весь дом был в курсе, какой у неё муж! Выпивал по-чёрному, буянил, сидел даже. Сколько раз соседи полицию вызывали! Ведёт в дом кого попало, пьют, гуляют.
Ор, крик стоит, пьяные вопли до поздней ночи. А там ведь дети малые! А она ему, знай себе, рожает и рожает! Соседи мне говорили, что её это квартира, от родителей досталась. Так гнала бы его в шею, раз своё жильё! Нет. Любовь, видать, неземная…
Полина покачала головой. А потом спросила:
— И сколько же у них детей сейчас?
— Шестеро. И теперь она без мужа. Этот хм.ырь допился-таки, год назад. По пьяни вывалился из балкона, а у них восьмой этаж.
— Горе-то какое! — сказала Полина. — Как она одна теперь? Хотя… Вроде пенсию по потере кормильца должны платить.
— Какой там кормилец! Поилец разве только, — сказала Юлия Михайловна. — Не платят ей ничего. Они не расписаны были, соседка Нина Семеновна, которая у нас старшая по дому, всё разболтала мне, мы и не знали таких подробностей.
— Боже… — ахнула Полина.
— Зинка вечно Настю с малышами на нашу площадку гулять выталкивала, хоть и самой Насте тогда и было всего ничего, только в школу пошла. Ой, а в школу-то ведь всем двором девочку собирали, как вспомню! Кто рюкзак ей отдал, кто пенал, кто колготки. Да и на площадке этих детей все подкармливали, кто печенье даст, кто яблоко. Жалко же, смотрят голодными глазами.
Помню, идём как-то с Илюшкой, а Настя сидит на лавочке, плачет. Что, говорю, случилось? Мамка, говорит, злая, на папку ругается, дерутся, кулаками машут, страшно, вот и вышла во двор, а сама голодная, как из школы пришла, не ела. Братья на продлёнке, малыши в саду, забирать их ещё рано. И потому сидит она тут одна и не знает, что делать.
— Она и малышей забирала?
— Забирала. Кому там ещё забирать? — махнула рукой Юлия Михайловна. — Вот я и дала ей деньги, иди, говорю, купи себе мороженое, не плачь. Потом, было дело, даже домой их звала, детей этих несчастных: Настю и мальчишек. Жалко их, а у меня полная кастрюля куриного супа стоит, свежего! Сядут на кухне, галдят, а потом, как тарелки поставлю, тишина, и за ушами аж пищит, лопают только так.
В столовой-то у них в школе бесплатное питание, как многодетным, и мать, видать, совсем расслабилась, не готовила дома ничего, думала, в школе поели и ладно, а младшие в саду. Мой Илюшка, помню, ему тогда уже лет шестнадцать было, на них косится, смотрит свысока.
Даже как-то раз потом стулья после них протирал тряпкой. Противно, говорит, мам, после них сидеть. А я ему объясняла, что дети ни в чем не виноваты, раз родители такие безмозглые. И надо проявлять доброту и помогать, видишь, голодные совсем…
— А сама эта Зина что ж? — спросила Полина.
— Сама пить начала. Горе, говорит, у меня, муж любимый погиб. Опека приходила пару раз, а она в те дни, как на грех, трезвая была. Дома чисто. Бедно, но чисто. Придраться не к чему. Вроде работает где-то, доход есть, дети в школу и в сад устроены, всё путём…
Шло время. Илья, сын Юлии Михайловны, окончил школу, вуз, устроился на работу. Дети Зины тоже подросли. Старшей, Насте, исполнилось девятнадцать, училась она в колледже на специальность «Гостиничное дело».
Илья уже год, как переехал от Юлии Михайловны и жил отдельно. Мать помогла купить ему квартиру-студию. А до этого, пока Илья жил с ней, то часто водил домой девушек. Все красавицы, умницы, ухоженные, воспитанные, видно, что из хороших семей. Юлия Михайловна нарадоваться не могла и всё гадала, какая из них станет её невесткой.
— Невесты шикарные! Одна другой лучше! — похвалилась Юлия Михайловна Полине. — Илюша мой красавец, спортом всё детство занимался, да и теперь в фитнес клуб ходит, поддерживает форму, стрижку всегда стильную делает, недавно бородку какую-то модную отрастил, ходит в этот… Забыла как называется…
— Бабрершоп? — подсказала Полина.
— Да. Туда. Туалетная вода у него всегда дорогая, я так приучила, он любит всё это, ухаживает за собой, да и есть на что, почему бы нет? Машину купил, подержанную, но почти новая на вид. Я в них не разбираюсь, а он говорит, мол, мам, садись, прокачу. Я ахнула! Кожаный салон…
Внутри так красиво и запах такой, знаешь, прямо роскошью пахнет… Вот у меня какой мальчик. Завидный жених, конечно. Потому и девочки у него соответствующие, — с гордостью произнесла Юлия Михайловна, даже улыбнулась, забывшись. А потом вспомнила, и, всхлипнув, добавила: — И теперь у нас такое!
…Однажды Юлия Михайловна возвращалась с работы и увидела, что около подъезда её поджидает Настя.
— Тётя Юля, а я к вам, — тихо проговорила девушка. Она была такая же хрупкая и худенькая, как и мать, Зина, только намного красивее. Правда красоту девушки скрывала мешковатая дешевая одежда, а на голове её красовался задорный хвостик, завязанный простецкой резинкой.
Достатка по-прежнему в той семье не было, Юлия Михайловна и так удивлялась, на что они вообще жили, дети-то эти? Зина спилась совсем, хотя вроде работала но, всё больше у магазина мелочь выпрашивала «на хлебушек». Ей уже никто не давал, потому что потом все видели, как она «накушавшись хлебушком» валялась пьяная около своего подъезда…
Юлия Михайловна натянула на лицо вежливую улыбку, потому что устала и у неё сильно болели ноги, хотелось только дойти скорее до дома и сесть на диван.
— Что тебе, девочка? — спросила женщина.
И тут Настя выдала шокирующую информацию о том, что она, мол, любит её сына, долго, беззаветно и безответно. Когда он жил здесь, то она хотя бы видела его, а теперь, когда он уехал, разлука стала невыносимой и она очень страдает…
— Настя… Ему двадцать восемь лет, а тебе девятнадцать… — только и произнесла пораженная Юлия Михайловна. — Зачем он тебе?
— Я люблю его, понимаете? Всю жизнь люблю… — говорила девушка, размазывая по лицу слёзы.
— Адреса Ильи я ей не дала, хоть она и очень просила, прямо в ногах валялась, — рассказывала Юлия Михайловна Полине. — Говорю, куда тебе, дурёхе, Илья? У него девочки, одна другой краше, как с картинки, каждый месяц новая! И жениться он пока не спешит. Надеяться тебе не на что. А она…
Не договорив, Юлия Михайловна снова заплакала.
— Она как-то нашла Илью. Вот как? Девчонка простушка, без денег, без образования, и, поди ж ты! Выискала парня. Заявилась к нему.
— И что? Он выгнал её? Что случилось потом? — спросила Полина.
Юлия Михайловна замолчала. А потом сказала:
— Потом мне позвонил Илья и объявил, что решил остепениться. Жениться собрался. Приеду, мол, к тебе, с невестой познакомлю. И привозит мне… Настю…
Полина ошарашенно молчала.
— Здравствуйте, говорит, тётя Юля. У меня слов не нашлось. Невеста — без места! Сначала подумала, что шутит мой парень. Ан нет, на полном серьёзе. Подали заявление, говорят, скоро свадьба… А вчера выхожу из подъезда, хотела в магазин сходить, так Зинка ко мне на шею кидается, кричит: сватьюшка, дорогая, породнимся скоро! А от самой перегаром несёт! Фу…
Вот до чего я дожила, с этой маргиналкой родниться, уму не постижимо… Люди на меня смотрят, стыд то какой, весь подъезд в курсе теперь. Что делать, не знаю.
— Как не знаешь? Спасать парня! Он что, ослеп? — вскинулась Полина.
— Не лезь, сказал, в мою жизнь, мать! А то уеду, и не увидишь меня больше!.. С ней уедет! Любит, говорит, её сильно. Может она его опоила чем? — тихо сказала Юлия Михайловна и снова заплакала.
Два месяца Юлия Михайловна ходила на работу, сама не своя. Никто к ней с расспросами не лез, но было видно, что дело плохо. А потом женщина сама рассказала Полине, что случилось.
— Не было бы счастья, да несчастье помогло! Не успели они расписаться, как разводятся! — заявила Юлия Михайловна Полине.
— Всё-таки расписались… — констатировала Полина.
— Да! По тихому, без свадьбы, пришли в загс и всё. А потом… Потом эта дурёха сходу стала от моего Ильи денег требовать. Мол, мы семья, надо помогать. Мой-то сначала не понял, добрая душа, дал денег братьям Насти на какое-то лечение, потом её матери на что-то, потом за квартиру им нечем было платить, потом ещё что-то. А потом понял, что там бездонная бочка, всё дай, да дай.
Настя ему зубы заговаривает, в любви признается, ходит за ним, как кошка, стелется, все его желания выполняет, он и тает. А потом Илья услышал, как она по телефону с матерью беседует. Вышел как-то из ванны вечером, а она дверь в комнату прикрыла и с ней ругается. В квартире тихо было, даже слышно было, что говорила Насте Зинка. Так и узнал он, что используют его.
Стоял, слушал, как мать костерит девку, что мол, мало денег приносит, больше надо. Шла бы тогда лучше на пан.ель, как она предлагала, а не выдумывала эту «любовь» к дурачку Илье. Сын сжал кулаки и ворвался в комнату. Как он мне потом рассказывал, что, мол, думал, убью её, мам, такая ярость была…
— Да уж… — протянула поражённая Полина.
— А та дурёха во всем и призналась. Не хочу, говорит, с тобой больше жить! С нелюбимым тяжко! Это мать меня заставила. Велела на пан.ель идти. Денег нет, дети голодные, за квартиру платить нечем. А у неё знакомый знает адресок того, кто этим бизнесом занимается, ему девочки нужны. Вот мать меня и «сосватала». А я отказалась.
Ни за что я не буду таким ремеслом зарабатывать! Вообще-то у меня и парень есть, мы с ним любим другу друга, жениться собирались. И тут я вспомнила про тебя. И наплела матери, что нравилась тебе когда-то, что смогу тебя окрутить, замуж выйти.
У тебя денег много, вот ты и станешь нам помогать. Сережка мой взбесился, когда я ему рассказала. Но я обещала, что это ненадолго, всего на пару лет, пока мать из долгов вылезет. А потом мы бы с тобой развелись, а с ним поженились…
— А просто на работу эта Настя не пробовала устроиться? — спросила Полина.
— Да ей ещё учиться год! Вот актриса! Ей не в гостиничный бизнес, ей в актрисы надо идти! Такую трагедию разыграла. И я поверила, и главное, Илья!
— Ты всё равно, что на пан.ель пошла, Настя, ты понимаешь? Ты же меня совсем не любишь! — мрачно сказал жене заплетающимся языком Илья. Он сильно напился. В первый раз в жизни. Настя молча, и совершенно без эмоций, складывала свои вещи в сумку. — В тебе что, ничего человеческого не осталась? Одни деньги на уме? Ты обо мне подумала? О моих чувствах?
При этих словах Илья схватил пустую бутылку, одним махом разбил её о стену и с тем, что от неё осталось, бросился на Настю. Девушка завизжала и выскочила из квартиры, хлопнув дверью… У входа сиротливо стояли её сапожки: Настя выскочила из дома в тапках. Илья открыл дверь и пнул сапоги жены так, что они вылетели на лестницу.
Илья пил целую неделю. На работу не являлся, и никого о своём отсутствии не предупреждал. Только позвонил матери и рассказал, как всё было. И добавил, что права она была. Не надо было с Настькой связываться…
— Я сегодня поеду к нему. Взяла неделю за свой счёт. Надо парня в чувства приводить, — сказала Юлия Михайловна Полине, завершив разговор.
Через месяц, когда встретились на работе Юлия Михайловна и Полина, которая успела отгулять отпуск, то им было что обсудить. Появились новости.
— Работу Илюша потерял. Не простили ему прогулы, — грустно начала рассказ Юлия Михайловна. — Пить правда, не пьёт. Не хочу, говорит, мама, так забываться, тошно мне от выпивки. Какая-то цыганка ему на площади встретилась, сказала, что приворот на нём был, а сейчас нету. Так что не с проста он в Настю-то влюбился, права я была. Илья, правда, в это не верит.
Решил пойти на курсы какие-то, чтобы квалификацию свою повысить. В трудовой-то ему ничего плохого не написали, репутация хорошая. Устроюсь, говорит, мам в другое место. А пока решил машину свою продать, на те деньги и жить. Ничего у меня не просит. Вот какой мой сын, настоящий мужчина!
— Да… Только не повезло ему столкнуться с этой ушлой Настей, — грустно сказала Полина.
— А Настю Бог наказал уже, — сказала Юлия Михайловна. — Поехали они куда-то с этим парнем её, за которого она замуж хотела выйти, да в аварию попали. Переломались все, но живы. Парень получше, а Настя в коме лежала неделю. Зинка приходила ко мне, трезвая совсем, на шею вешалась, прости, мол, девку, не со зла!
А я смотрю на неё и думаю, о чём твоя башка бестолковая думала, когда ты эту «девку» на па.нель отправляла?! Это надо такое заявить своему ребёнку?! Ходила Зинка в церковь каждый день, отмолила Настю свою, пошла она на поправку.
И в один из дней пришла ко мне Зинка и принесла каких-то угощений, конфет, чая дорогого в упаковке, орехов. Я говорю, унеси, детям своим отдай, а мне не надобно. Я дочери твоей зла не желала. Только вот Илье она сердце разбила, но это теперь, разве что, время вылечит…
Илья, чтобы забыться, принялся усиленно строить карьеру, добился больших высот. Правда жениться так и не собирается, всё вспоминает свою бывшую «невесту без места». Юлия Михайловна всё-таки надеется увидеть внуков, ведь сын всё так же привлекателен, только и слышать не хочет больше ни о каком браке, но мать считает, что это пройдёт.
А Зина и Настя набожными стали. Ходят в платках, в длинных юбках. Зина (которая совсем перестала пить) внушила дочери, что её дорога теперь навсегда со служением Богу связана, потому что дал он ей шанс.
Настя трудником в женском монастыре отработала, теперь уехать насовсем туда готовится, подальше от мирской жизни. Братья её подрастают, трое учатся, а двое уже работают, матери помогают. И с виду у них стала вполне благополучная семья. Живут все вместе, дружно. Ремонт сделали, окна поменяли, мебель.
Соседи в доме тоже многие сменились, теперь мало кто помнит, как Зина ещё недавно со своим мужем зажигала, а дети её беспризорные голодные босяком по двору бегали. И уж тем более, никто не догадывается, что когда-то Зина свою набожную дочь — будущую монахиню, на пан.ель отправляла, а пострадал в результате всего этого, ни в чём не повинный Илья…
