-Как ты мне надоела со своими нравоучениями! Сказал, что пойду пuть к друзьям, значит, пойду. И кто ты такая, чтобы я тебя слушал, а?
-Я твоя мать!
-Хороша мать! Значит, когда я был мальцом и нуждался в тебе, ты бегала и свою личную жизнь устраивала, а теперь старость накрыла и ты решила меня воспитывать? Нет, мать! Так не пойдет. А я пойду, к друзьям!
-Юра, ты уже на ногах не стоишь! Ложись и отоспись. Никуда твои друзья не денутся.
Юра махнул рукой и, пошатываясь, пошел в коридор. Ольга Петровна сжала кулаки и посеменила за ним.
-Денег я тебе не дам, понял? И домой, как придешь, не пущу. Будешь под дверью спать. А барабанить и стучать начнешь, так пусть тебя милиция заберет.
-Да-да, я знаю твои методы, можешь не предупреждать!.. Так, а где моя жвачка? Тут лежала, арбузная… Брала?
-Да зачем она мне? Я эту твою гадость не люблю.
-Поищи, значит! А в магазин поедешь, еще мне пару пачек возьми, — фыркнул Юра и вышел из квартиры.
Ольга Петровна тут же закрыла дверь на цепочку и, усмехнувшись, пошла на кухню. От негодования и тревоги тряслись руки, и женщина не сразу смогла зажечь спичку, чтобы поставить чайник.
Ольга Петровна очень переживала за сына. Непутевый он у неё, неустроенный. Мыкается, болтается. Просто плывет по течению. Работы нормальной нет. Семью создавать не хочет. Да и куда ему, если в голове только посиделки с друзьями?
-Сама виновата. Упустила ребенка, — тяжело вздохнула Ольга Петровна, — эх, знала бы, знала бы я…
Женщина закрыла глаза и постаралась не заплакать. Она уже устала от слез и бессилия. Изменить Юру она не может и вернуться в прошлое тоже не может.
-Так я поэтому и устраивала личную жизнь, чтобы у тебя, дyрака, отец был, — Ольга Петровна будто бы продолжала диалог с Юрой, — хотела, чтобы был мужчина, на которого равняться можно! С которого пример брать. Виновата я, что вокруг меня только кoбели ходили? Ни одного нормального мужика…
Женщина грустно посмотрела на крепкий чай и всхлипнула. Ей и правду казалось, что найди она хорошего человека, Юра бы прожил другую жизнь.
-Но все зависит от нас самих, да? И если суждено тебе, мой непутевый сынок, быть aлкoголиком, то так и будет.
Юра, действительно, мог бы стать другим. Но подросток, отпущенный на свободный выгул, очень быстро примкнул к таким же неприкаянным дружкам. И пока мать пыталась найти ему отца, искал себе приключения. В итоге парень еле-еле окончил школу и устроился грузчиком в соседний продуктовый. Там он проработал совсем не долго, не прижился. Снова начались гулянки и проблемы.
Потом Юра сходил в армию. Ольга Петровна думала, что там-то непутевый сын точно исправится, но стало только хуже. Дембельнувшись, Юра с новой силой пошел в разгул. И хоть сейчас уже прошло больше пяти лет, все не хотел браться за ум.
-Ну, а что я теперь сделаю? Уже все, уже никак! Или сам свою жизнь жить начнет или еще сильнее скатится. А дальше-то как? Меня не станет, так и все, получается? Пропадёт! — Ольга Петровна стукнула кулаком по столу.
Женщина долго сидела на кухне и разговаривала сама с собой. Сердце было не на месте. Казалось, что сегодня обязательно случится что-то плохое.
-…И? Ушел? Просто так ушел? Это же твоя мама, — девушка, имя которой Юра уже не помнил, заплетающимся языком пыталась объяснить ему, что тот не прав.
-Слушай, она уже привыкла. Да и что, я возле неё сидеть должен? — парень не мог сообразить, как nьяный флирт перешел в обсуждение его семейной истории.
-Звони ей и извинись! — девушка сложила руки на грyди, — какой же ты непутевый!
-Нет. Да и поздно уже. Спит, наверное.
-А я говорю, звони! Я сама мать, я знаю, что это такое, когда ребенок тебя не воспримет… воспримина… воспринимает! Понял? Она переживает, понял? Страшно ей, что единственный родной человек домой может не вернуться!
Юра, казалось, ждал этих слов уже очень давно. В один момент у него пронеслись в голове воспоминания длиной во много лет. Парню так искренне захотелось поговорить с мамой, услышать, что она ждет его домой. Ему было нужно лишь извиниться. А мама, она поймет. Обязательно поймет.
Парень полез за телефоном в карман, но тут его толкнул один из приятелей.
-Слышь? Ты че, Карину обижаешь?
-Да я маме позвонить хочу! Руку убери… Вот, за телефоном полез, — Юра сжал кулаки, — эээ… Карина, скажи ему!
Но девушка уже отошла от ругающихся приятелей. Юра, отвлекшись на Карину, получил удaр в лицо. Сначала он хотел еще раз все объяснить, но потом вдруг вспомнил сегодняшний разговор с матерью. Вспомнил её угрозу, что домой не пустит. Вспомнил, что она указывала ему.
Потом подумал о Карине. А ведь она мать! Тоже мать. И, видимо, тоже хочет личную жизнь наладить. И вместо того, чтобы провести время с ребенком, сидит сейчас в какой-то квартире с не очень хорошей компанией. А потом подумал о своем приятеле. Тот ведь даже не в курсе, о чем был разговор, однако полез в драку. Друг? Это разве друг?
Юра мгновенно разозлился. Он подскочил с места и, сжав кулак, ударил.
-Я маме хочу позвонить, понял? Маме надо позвонить! — заорал Юра, — мне ей позвонить надо! Я может извиниться хочу!
Ольга Петровна ворочалась с боку на бок и никак не могла уснуть. Вздыхала. Считала до ста. Закрывала глаза. Укрывалась. Раскрывалась. Снова вздыхала и поглядывала на часы.
Час ночи. Пол второго. Три часа утра.
Юры все не было. А если и вернется сегодня, то, наверняка, приползет. Да и после прогулки от друзей до дома захочет еще стаканчик пропустить. На кухне все разгромит, кричать будет.
-Нет, не пущу, — шепнула себе женщина и снова закрыла глаза, — непутевый же, ну!
В этот момент в дверь постучали. Тихо. Даже робко. Будто напугать не хотели.
Ольга Петровна резко села на кровати и прислушалась. Снова стук. Женщина поднялась и на цыпочках пошла в коридор. Она посмотрела в глазок. На пороге кто-то стоял.
-Юра? — беззвучно спросила Ольга Петровна у себя.
Стук опять повторился. Человек за дверью повернулся к глазку, и женщина поняла, что это её сын. Шатается.
-Эх, — с досадой сказала Ольга Петровна, — глазок такой плохой, ничего не видать.
И действительно, смазанный образ сына она не могла нормально рассмотреть. Но это точно был он. Женщина вздохнула с облегчением. Живой.
-Ну и спи на пороге! — прошипела Ольга Петровна и пошла обратно к себе.
Но Юра спать не собирался. Несколько часов он стоял под дверью. Тихонько стучал. Шуршал. Молчал. Ольга Петровна не спала, слушала. И только когда рассвело, шум прекратился, и женщина уснула.
-Оль… Ты чего дома-то? Иди, Оль… Оль, ты чего молчишь, чего смотришь? — соседка стояла на пороге, глядя ошалелыми глазами на Ольгу Петровну, — там, где они собираются, туда иди, Оль!
-Что случилось-то? Чего голосишь?
-Юра… Юрка-то… Всё, Оль… Ты только это…
-Чего всё? Что ты мелешь? — заорала Ольга Петровна, чувствуя, что тело становится мягким, как тесто.
-Ночью сегодня… Я… Мне подружка позвонила. Она живет напротив той квартиры, где они всегда собираются. Ну, куда Юра твой ходит… Ходил… Так там ночью что-то случилось. Драка… И это… Короче, всё. Нет Юрки.
-Да быть не может. Он же домой вернулся. Под утро. Стучал, а я его не пустила, — Ольга Петровна скатилась по стене, но соседка подхватила её.
-Сказали, что все произошло после полуночи. Вроде как, там одна дамочка более менее при памяти была. Она время заметила.
Ольга Петровна поднялась и, не запирая дверь, пошла по знакомому адресу. В голове было пусто. Только тихий голос соседки, которая все говорила и говорила.
-…Под утро не могло быть, Оль. Она, дамочка эта, сразу полицию вызвала. Оль, я с тобой пойду, ты не это… Ну, держись, Оль. Ты же знаешь, я помогу, если что, Оль.
Ольга Петровна провела три дня, как в вакууме. Она мало что понимала, совсем не могла думать. Просто делала то, что ей говорят.
Первые слезы она пролила, когда заколачивали гpoб. Стук молотка эхом разлетелся в пустой голове. Женщина судорожно вздохнула, и слезы сами полились.
После этого она не могла унять их еще долго. Не рыдала, не выла. Тихо плакала. Горячие слезы падали на шею и грyдь, еще сильнее разжигая боль.
ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ
-Приходил ко мне. В ту ночь. Стучал тихонько. А я не пустила… Это я сейчас понимаю, что не Юра это был. Вернее, он. Но…
-Призрак, — закончила за Ольгой Петровной соседка, — попрощаться приходил. Или как?
-Мы же с ним поругались перед его уходом. Он кричал на меня. Дескать, это я во всем виновата. В том, что он такой. Жвачку еще свою искал… А я её потом нашла. У него в куртке, в кармане, — Ольга Петровна вытерла слезы с лица, но щеки мгновенно снова стали мокрыми, — непутевый он был… Даже жвачку свою найти не мог, хоть и искал в куртке.
-Так может он это… за тобой приходил? А? Так может и хорошо, что не пустила?
-Больно мне. Жжет внутри. Я виновата во всем. И если он за мной приходил, то, видать, заслужила этого.
-Тьфу ты, Оль! И слава Богу, что дверь не открыла.
Ольга Петровна снова вытерла лицо и закрыла глаза. Нет, не сможет она спокойно жить.
-Смалодушничала я. К нему пойду, — женщина поднялась из-за стола.
-Куда? Ночь на дворе! — соседка глянула на часы, которые показывали три часа утра, — Ветрище вон какой! Куда пойдешь?
-Пусти! — Ольга Петровна вышла в коридор, накинула куртку сына и вышла на улицу.
Соседка не успела остановить женщину и та успела скрыться среди темной ночи. Идти до кладбuща долго. Но к утру дойдёт. А что еще делать? Спать не может, есть не может, думать и то не может. А так хоть идёт. Идёт вместе с дождем. Ветер её подгонит. Ночь спрячет.
Когда небо только-только окрасилось в цвета рассвета, Ольга Петровна подошла к клaдбищу. Глянув на спящего сторожа, женщина прошла внутрь. Сердце бешено колотилось. Голова болела и ноги уже не слушались.
Ольга Петровна вскоре оказалась у места сына.
-Юрочка, — выдохнула женщина, — ты за мной приходил. А я не пустила. Теперь вот сама пришла. Забирай! Забирай!
Ольга Петровна упала на колени и зарыдала, распугав кладбищенских птиц. Но слез уже не было. Только капли дождя на щеках.
Сухая истерика быстро закончилась, и Ольга Петровна будто бы уснула. Она вроде и слышала, что происходит вокруг, но чудилось ей, что она спит и рядом стоит Юра.
-Я хотел извиниться. Хотел позвонить тебе. С этими мыслями и ушел, — голос сына доносился отовсюду, — ты прости меня, мама. Я был непутевым. Тебя винил, себя жалел. Думал, что ты мне должна что-то. А я ведь сам эту дорогу выбрал. Короткая она оказалась. Не плачь мама и прости меня.
Ольга Петровна почувствовала руку на своем плече и глубоко вздохнула. Женщина открыла глаза и посмотрела на фотографию сына. Легче ей не стало. Боль утраты не ушла. Но на душе стало немного спокойнее.
Ольга Петровна вытерла лицо и посильнее закуталась в куртку сына, засунула руки в карманы. И обнаружила, что там лежит любимая арбузная жвачка Юры.
-Без ничего пришла, сынок. Думала, что уже и не уйду отсюда, — Ольга Петровна положила угощение на свежую землю, — Прости и ты меня, Юрочка. Я ведь в свое время могла, должна была направить тебя. Но не сделала этого. Оттого и ты путь короткий выбрал… Был у меня непутевый сын, теперь нет тебя. Покойся с миром, Юрочка. А я буду за тебя молиться и приходить, пока силы есть.
Женщина поднялась, отряхнулась и закрыла глаза. В воздухе запахло арбузной жвачкой. Откуда запах? Его ветерок принёс или?..
Женщина снова посмотрела на фотографию сына, глубоко вздохнула, повернула к выходу.
Когда она вышла за ворота, выглянуло солнце. Ветер разогнал тучи. Они собрались горизонта и двинулись куда-то в другое место.
Над кладбищем встала радуга.
