— Да сколько можно! — Ольга с отчаянием посмотрела на супруга, стараясь унять дрожь в голосе. — Почему ты все время защищаешь её, даже когда очевидно, что она перегибает палку?
— Я защищаю свою мать, потому что она осталась одна! — Максим с силой отстранил Ольгину руку. — У тебя как будто нет сочувствия.
— Я нормально к ней отношусь, но, Макс, ты же видишь, что тут что-то не так! — Ольга сделала глубокий вдох и попыталась поговорить тише. — Ты и сам замечаешь странности, но делаешь вид, что всё в порядке.
— Да не хочу я это обсуждать! — Максим повысил голос. — У нас нет другого выхода. Маме нельзя без присмотра!
— Послушай, — Ольга напрягла каждую мышцу на лице, чувствуя, как её охватывает раздражение, — или мы сейчас решаем вместе, что делать дальше, или…
— Или что? Ты выставишь мою мать? — Макс прищурился. — Хороша поддержка жены, ничего не скажешь.
Ольга уже не в первый раз замечала, как муж замолкает или меняет тему, когда речь заходит о его матери, Татьяне Васильевне. А та, в свою очередь, упорно делала вид, что у неё серьёзные проблемы со здоровьем, требующие постоянной заботы сына.
***
Ещё полгода назад Ольга и Максим жили спокойной жизнью. Они оба были заняты работой: она — менеджер в строительной компании, он — инженер в небольшой фирме. Родители Ольги давно переехали в другой город, звонили нечасто, но при встречах все было мирно и тепло. У Максима отец умер год назад, мать осталась одна. С тех пор Татьяна Васильевна стала всё чаще звонить сыну с жалобами и просьбами.
В первые месяцы после похорон вся семья поддерживала её как могла. Однако время шло, а Татьяна Васильевна никак не хотела выходить на работу и старалась заполнить жизнь единственным способом — тоской и постоянным общением с сыном. А когда чувство одиночества стало совсем удручающим, мать начала жаловаться на разные болезненные симптомы, чтобы вызвать жалость и привлечь к себе внимание.
— Макс, я сегодня разговаривала с Татьяной Васильевной, она опять говорила, что не может вспомнить, куда ключи от квартиры убрала, — рассказывала Ольга как-то вечером, снимая пальто у порога. — Ты веришь, что это настоящие провалы в памяти?
— Не знаю, — Максим отшвырнул свои кроссовки и потер виски. — Доктора говорят, что всё у неё в порядке. Просто стресс после потери отца.
— Она ведь относительно здорова, да? — уточнила Ольга, разглядывая мужа. — Мне кажется, она преувеличивает.
— Может, и преувеличивает, — Максим пожал плечами, — но она же родной человек. Как я могу игнорировать? Вдруг там действительно что-то серьёзное?
— Но ты понимаешь, что её постоянные «ой, не помню», «ой, забыла» появляются подозрительно вовремя? — Ольга чуть нахмурилась. — То ключи, то телефон найти не может. В итоге ты мчишься через весь город, а она сидит довольная и потом весь вечер тебя не отпускает.
— Ты предлагаешь, чтобы я ей не помогал? — в голосе Макса проскользнули обида и раздражение. — Как-то это не по-человечески звучит.
— Я не против помочь, но всё имеет меру, — объяснила Ольга, удерживая себя от резкой реплики. — Сходите к врачу с ней, проверьте голову нормально. Если ей реально плохо, пусть лечится. А если всё в норме, пора думать, как вернуть её к жизни.
Ольга тогда не настаивала, решив, что Максим сам разберётся с этим деликатным вопросом. Но всё пошло по другому сценарию: Татьяна Васильевна стала вызывать сына всё чаще, а однажды заявила, что боится оставаться одна и вообще забыла, как включать плиту. Максим перепугался, и в этот же вечер мать оказалась у них в гостиной, рассказывая невероятные вещи.
— Сынок, я зажгла конфорку, а потом не помню, выключила ли её. — Татьяна Васильевна с тревогой в голосе переминалась с ноги на ногу. — Это ж опасно. Если не уследить…
— Татьяна Васильевна, а помните, мы с вами вместе смотрели инструкцию месяц назад? — вмешалась Ольга. — Вы тогда хорошо управлялись с плитой.
— Девочка моя, у меня сейчас всё через раз получается, — скривилась мать, словно бы извиняясь. — Максиму сказала, чтобы перевёз меня к себе. Я ж не со зла, просто опасаюсь своего состояния. Вдруг я забуду окно закрыть или воду выключить?
— Мама, давай так: до следующей недели побудь здесь, — предложил Максим, разводя руками. — После выходных посмотрим, может, что-то прояснится.
Начиная с того дня, их жизнь покатилась под откос. Татьяна Васильевна демонстрировала «провалы в памяти» по несколько раз за сутки. Она будила всех по утрам и рассказывала, будто прошедшие дни «стерлись» в голове. Потом просила напомнить, где лежат её вещи. Когда Ольга осторожно пыталась заикнуться о необходимости госпитализации или хотя бы полноценного врачебного осмотра, Татьяна Васильевна тут же уклонялась, меняла тему или уходила в другую комнату, призывая Максима «не мучить старую женщину».
Ольга начала замечать, что муж постоянно вынужден выбирать между долгом перед матерью и собственной жизнью. Он перестал ходить в спортзал, потому что «мама без него вдруг вспоминает что-то плохое и пугается». А по выходным они перестали выбиратьcя на природу, потому что матери вечно было плохо. Так прошло три недели, в течение которых Ольга терпела, стараясь понять, действительно ли Татьяне Васильевне нужен уход или же это просто способ компенсировать скуку.
Однажды Ольга застала свекровь у дверей подъезда, когда та уверенно набирала шестизначный код домофона. Причём делала это бодро, быстро, ничего не забывая. Увидев Ольгу, женщина вдруг замялась, сбросила уже набранный код и сделала вид, будто не понимает, какие кнопки нажимать. В тот момент Ольга внезапно поняла, что память у Татьяны Васильевны работает отлично, а весь спектакль — лишь повод привлечь внимание сына и переехать к ним.
— Татьяна Васильевна, а вы ведь прекрасно помните код? — тихо проговорила Ольга, приподняв бровь.
— Это ты так думаешь, — пробормотала свекровь и направилась к лифту.
— Тогда почему вы минуту назад его набирали очень быстро и без ошибок?
— Тебе, может, показалось, — отмахнулась женщина и спрятала ключи в карман. — Не лезь в мои дела, девочка.
После этого случая Ольга стала пристальнее наблюдать. Она подслушала, как Татьяна Васильевна по телефону хохотала с подругой и абсолютно вменяемо вспоминала события недельной давности, хотя при сыне уверяла, что «совсем ничего не помнит». В итоге сомнений уже не оставалось: свекровь умышленно имитировала свою забывчивость.
Проблема заключалась в том, что Максим верил матери. Каждый раз, когда Ольга пыталась намекнуть мужу, что голова у его мамы работает гораздо лучше, чем та рассказывает, он реагировал болезненно и обвинял жену в жестокости. А свекровь только усиливала его волнение, понимая, что сын ведётся на уловки.
Когда Ольга не выдержала и рассказала Максиму об увиденном, он вначале долго молчал, потом встал и принялся ходить кругами по комнате.
— Ты серьёзно сейчас? — наконец спросил он. — Ты хочешь сказать, что она всё придумывает?
— Да, Макс, — Ольга старалась говорить спокойно. — Она симулирует все эти «приступы забывчивости», чтобы ты не оставлял её одну.
— Но зачем? — хрипло спросил Максим. — Разве мать может обманывать родного сына в таком…
— Татьяне Васильевне просто одиноко и скучно, — ответила Ольга. — Я понимаю её боль, но это слишком. Она же ломает нашу жизнь.
— А может, тебе просто хочется, чтобы её не было рядом? — Максим настороженно посмотрел на жену. — Тебе мешает пожилой человек, вот и всё?
— Да она и не пожилая особо, — сухо объяснила Ольга. — Ей нет шестидесяти, Максим! Она в здравом уме, отлично справляется со всем, и когда нас нет. Вся эта история — спектакль. Ты почитай в интернете истории про таких людей, которым важна тотальная привязанность близких, вот и всё.
— Я не могу поверить, что мама способна на подобное, — Макс глубоко вздохнул. — Дай мне время.
Ольга не стала давить, решила, что Максим сам убедится. Но произошло наоборот: Татьяна Васильевна внезапно решила, что ей надо вернуться в свою квартиру, но без сына она боится. Поэтому Максим согласился на время переехать к ней и помочь освоиться. В результате накопившегося напряжения Ольга не выдержала и при компании гостей, пришедших к ним на ужин, открыто заявила, что у Татьяны Васильевны отличная память, и попросила свекровь перестать устраивать цирк. В ответ та сделала вид, что не понимает, о чём речь, расплакалась и убежала в свою комнату. Максим побледнел и сказал, что Ольга поступила жестоко. Но самое громкое столкновение их ждало на следующий день.
***
— Оля, что ты себе позволяешь? — воскликнул Максим уже на повышенных тонах. — Мама просила тебя хотя бы не позорить её перед чужими людьми!
— Я просто сказала правду, — воскликнула Ольга. — Так больше нельзя жить!
— Ты не понимаешь, что ей тяжело и что я обязан поддержать? — Максим буквально сорвал на ней свою злость. — Неужели нельзя быть терпимее?
— Терпимее? — Ольга покачала головой. — Как я должна жить, когда твоя мама весь день на диване лежит, а потом при тебе заявляет, будто даже не умеет посуду включить в посудомоечной машине?
— Она путается, ей нужны забота и внимание! — ответил Максим. — Пройдёт время — всё наладится.
— Сколько ещё времени? — Ольга повысила голос, хотя обычно старалась не кричать. — Сколько она будет нас держать на крючке? У нас ни одного свободного вечера. Ты на работу опаздываешь постоянно, объясняешь начальству, что случилась «непредвиденная ситуация у мамы».
— Пусть так. Но я не оставлю её одну, — тихо, но решительно сказал Максим.
— То есть ты выбираешь её? — Ольга почувствовала, как сердце сжимается от обиды. — Выбираешь мать, которая играет тобой?
— Она мне родной человек, — проговорил он, беря куртку. — Я обязан ей помогать. Если тебе не нравится — извини. Я уезжаю к ней, как обещал. Наверное, так будет лучше для всех.
— Для всех? Для нас? — Ольга прикрыла глаза, поражённая. — А как же твоя семья здесь? Или мы уже не семья?
Максим ответил не сразу, но в конце концов всё-таки произнёс:
— Ты не понимаешь. Я не могу иначе. Прости.
Сказав это, он вышел из квартиры, оставив жену в смятении.
***
Когда хлопнувшая входная дверь отозвалась гулкими шагами в подъезде, Ольга уже ничему не удивилась. Конфликт достиг точки кипения: муж не захотел видеть откровенный обман Татьяны Васильевны и предпочёл верить ей на слово, а жену обвинить в том, что она наговаривает на несчастную пожилую женщину. Для Ольги это означало, что настал финал. Семейная жизнь закончилась.
