— Ирочке надо помочь, — заявила мама. — И нечего обижаться, всё по справедливости…
— Да уж, — сказала Юля самой себе. Препираться с матерью было бесполезно. Что-либо доказывать — тоже. Поэтому они с мужем просто молча собрались и поехали домой.
Мать Юли была удивлена тем, что дочь и зять «так скоро уехали».
— Ещё даже чай не попили, — растерянно проговорила она, убирая со стола нетронутые чашки.
Юлин папа молча пожал плечами и отправился смотреть футбол. Это было гораздо интереснее скучных застолий.
— Мамочка, можно мне купить вон то платьице, ну пожалуйста! — двенадцатилетняя Юля умоляюще сложила ладошки.
— Юль! Тихо, не канючь! Какое платье?! На что я его куплю? — отвечала Лилия Сергеевна. — Мы пришли за продуктами, хватит глазеть по сторонам.
«Вот так всегда…» — разочарованно думала девочка, идя рядом с матерью и глотая слёзы.
С другой стороны от матери беззаботно улыбаясь, шагала Ира, младшая дочь Лилии Сергеевны, и ела мороженое. Они все вместе отправились за покупками.
Разница между девочками была небольшая (если говорить о возрасте), однако разница в отношении родителей к дочерям была колоссальная.
Взять хотя бы тему одежды, покупку нового платья.
Мама всегда говорила, что Юля должна бережно относиться к вещам, носить их «до победного» пока они уже совсем не станут негодными, либо Юля из них не вырастет. А новое покупать, это блажь. Зачем? Когда старое годно?
— Вот сносишь, тогда получишь новое. Мы не миллионеры, чтобы тряпками шкаф забивать, — часто повторяла мама.
А потом, дня через два или три, Юля могла услышать примерно такой разговор:
— Гена, видела на Иришку такой сарафанчик, прелесть просто! Хочу сходить завтра с ней, примерить, — говорила Лилия Сергеевна мужу.
— Ну сходите, — милостиво разрешал отец девочек, и снова принимался за своё любимое занятие. Он любил смотреть футбол.
Юля уходила в комнату, в самый дальний угол за своей кроватью, плакать, вспоминая про то платье в магазине, которое наверняка уже купили. Только не ей, а какой-нибудь другой девочке.
На Юлин справедливый вопрос о том, зачем Ире новый сарафан, когда старый ещё годен, мама отвечала:
— Ну что же ей всё время в одном и том же ходить! Наде свеженькое.
После Юли Ира вещи не донашивала. Мама говорила, что они выношены до такой степени, что их только выбросить.
— Стыдно такое надевать!
Юля изо всех сил пыталась понять мамину логику, но не могла.
Сестре конфеты, ей «зубы испортишь», сестре велосипед, ей «упадешь ещё, сломаешь чего-нибудь», сестре на день рождения игрушки, ей практичные вещи: куртку, школьный рюкзак, стопку тетрадей.
Когда Ира болела — толпы врачей, бессонные ночи, сочувственные вздохи, беспокойство и волнение. Болела Юля — «уроки прогуливаешь, учиться не хочешь, марш в школу».
Принесённые из школы четвёрки Юли означали, что она недоучила, поленилась. Четвёрки Иры — «учительница несправедливо отнеслась», «да и не важно какая оценка, разве это главное в жизни?»
Прошло время, девочки выросли. Вышли замуж, переехали от родителей.
Спустя время, детские обиды притупились, Юля ловила себя на мысли, что ей не интересно «в этом всём копаться».
— В жизни много всего более приятного, чем перебирать старые обиды, — говорила Юля своему мужу Павлу. Она была счастлива. Чего ещё желать? Любимый муж, хорошая работа, квартира, за которую они уже умудрились выплатить ипотеку. У них было всё хорошо.
Однако прошлое нет-нет да и вспоминалось, и чаще всего, при общении с матерью по телефону, либо когда Юля одна или с мужем, приезжала к родителям в гости.
Отношение к младшей сестре у родителей не изменилось. На свадьбу Иры были потрачены значительные средства, Юля же с Павлом, ещё участь в институте, сыграли скромную студенческую свадьбу в стенах общежития в компании с двумя парами близких друзей-однокурсников.
— Да я бы со стыда сгорела, если бы на деньги родителей мы закатили пир на весь мир, — говорила Юля. — Некоторые ведь ещё и кредит умудряются брать на свадьбу. Зачем?
Ответ на свой вопрос Юля узнала, когда Ира собралась под венец.
— Надо что бы всё, как у людей было! — говорила Лилия Сергеевна, сияя от счастья. — Всё по традициям. Ресторан, лимузин, шикарное платье, свадебное путешествие. Такое один раз в жизни бывает!
А потом родители выплачивали три года кредит. А Юля удивлялась, как это Ире не стыдно за то, что загнала родителей в долги. «Они сами так захотели, я их не заставляла» — беспечно отвечала Ира на претензии сестры.
Юля с мужем помощи у родителей не просили, справлялись своими силами. Ире же помогали регулярно.
— Просто потому что она — Ира, — мрачно констатировала Юля. Она старалась не злиться. Какой в этом смысл? Трепать себе нервы и расстраиваться?
Однажды родители попросили у Павла и Юли взаймы триста тысяч.
— Доченька, папа ремонт на даче затеял, а там одно за другое тянется, кучу денег туда угрохали, да всё мало, — объясняла дочери Лилия Сергеевна. — Не думали не гадали, полезли, глянули, а там крышу чинить надо, совсем потекла. Дымоход в бане засорился. Забор проржавел, да и так, по мелочи.
Деньги у Павла и Юли были, и они охотно помогли родителям. Отдавать не торопили.
— Когда сможете, тогда и хорошо, нам не критично, — сказал Павел тестю и тёще. В какой-то мере было даже приятно помочь, сделать доброе дело. Ведь не чужие же люди.
Через два года Юля с мужем решили купить машину. Денег немного не хватало, они думали, как быть, кредит брать не хотелось, и тут очень вовремя Юлины родители решили вернуть долг.
Лилия Сергеевна очень обрадовалась, что так всё вышло.
— Вот как мы вам помогли! — всё повторяла она, улыбаясь, после того, как узнала, что именно сейчас деньги оказались очень кстати.
Машину купили, такую, какую хотели. Все были рады.
— Ирочке помочь надо, мы вам помогли, теперь Ирин черёд, — заявила Лилия Сергеевна однажды, когда Юля и Павел приехали к ним в гости. Она рассказывала новости. — Ирочка молодец! Решили они с мужем брать ипотеку, хватит, говорят, нам по съёмным квартирам мотаться, ребёнка планируют. Пора своё жильё покупать.
— У них и на первый взнос не хватает, не знаю, как платить будут, — произнёс Геннадий Иванович, мимолётом поглядывая на экран телевизора. Там шёл очередной футбольный матч. — Всё отдыхать ездили, потом собачку дорогую породистую приобрели. Потом технику какую-то покупали. Вот денежки-то и профукали. Копить, конечно, надо было…
— Да ладно тебе, не ворчи, — махнула рукой на мужа Лилия Сергеевна. — А когда ещё жить-то, как не сейчас, пока молодые! А мы поможем. Кредит возьмём, авось выплатим, всё-таки оба работаем.
— Мам, а когда вы нам помогли-то? — вырвалось у Юли.
— Ну как, когда?! Когда вы машину свою покупали! — не моргнув глазом ответила мать, наливая всем в кружки чай.
— Так это вы наши же деньги нам обратно и отдали! — проговорила Юля.
— И что? Какая разница? Помогли же! Скажешь, нет? — невозмутимо спросила мать.
Юля и Павел встали из-за стола и засобирались домой. Спорить с Лилией Сергеевной было бесполезно, хотелось просто уехать.
Помощь «Ирочке» обошлась родителям очень дорого. В тот самый год, осенью, Лилия Сергеевна серьёзно заболела. Работать больше не смогла, получила инвалидность и осела дома. Геннадию Ивановичу было очень трудно, платежи за кредит съедали солидную часть семейного бюджета.
Дачу пришлось спешно и за бесценок продать, главным образом для того, чтобы выручить деньги на дорогие лекарства, а ещё потому что ездить и что-либо делать там Геннадий Иванович без супруги не хотел. Не было настроения. А Лилия Сергеевна была невыездная, она и по дому-то передвигалась с трудом.
Ира родителям не помогала. Она привыкла к тому, что помогают только ей и даже не думала, что у других могут быть трудности. Вместе с мужем они с большим трудом выплачивали огромные ежемесячные ипотечные платежи, иногда вспоминая недобрым словом Ириных родителей, что «дали мало на первый взнос».
Юле часто приходила в голову мысль о том, что «матери прилетело», но она отгоняла её, ведь так думать было нехорошо.
А мать ей было жалко. И отца. И потому Юля с мужем им по мере сил помогали: покупали лекарства и продукты.
— Ведь не чужие ж люди! — говорил Павел.
— Ага, — грустно соглашалась Юля. Она всё вспоминала свои поношенные платьица и Ирины «новые сарафанчики». Как она ни старалась, забыть эти эпизоды из своего детства у неё никак не получалось.
