— Ты в своём уме, Володя?! Зачем ты её сюда привёз?! — Галина застыла в дверном проёме, сжимая пакет с продуктами. Её взгляд метался между мужем и беременной девушкой, которая, опустив глаза, стояла у чемодана в прихожей.
— Галь, пойми, у Алёнки совсем беда. Ей жить негде, она же… — Владимир замялся, виновато разводя руками, — моя дочь.
— Дочь?! — Галина швырнула пакет на тумбочку. Апельсины выкатились и покатились по полу. — Ты пять лет о ней не вспоминал, а теперь, когда она, — она кивнула на живот девушки, — залетела, тут же примчался спасать?!
Алёна вскинула голову, в глазах сверкнула обида:
— Если я тут помеха, то могу уйти. Меня никто не спрашивал, хочу ли я сюда.
— Да ну? — Галина скрестила руки на груди. — И куда ты пойдёшь с пузом-то? К мамаше своей, которая тебя выставила?
— Галя! — одёрнул её Владимир. — Девочке и так тяжело. Нельзя же…
— Мама, кто это? — На пороге детской появился заспанный Филипп, с интересом разглядывая незнакомку.
Галина натянуто улыбнулась:
— Это, Филя… твоя сестра.
— Сестра? — мальчик подошёл ближе, внимательно разглядывая Алёну. — А почему у неё такой большой живот?
— Потому что она, видимо, теперь будет жить с нами, — процедила Галина. — Вместе со своим… ребёнком.
Владимир неловко обнял сына за плечи:
— Давай, сынок, покажем Алёне твою комнату. Пусть она отдохнёт с дороги.
— А она будет в моей комнате спать? — Филипп нахмурился. — А где тогда буду я?
— Не переживай, малявка, я не заберу твои машинки, — усмехнулась Алёна, поправляя выбившуюся прядь волос.
Галина вспыхнула:
— Не смей так разговаривать с моим сыном! Филя, никто твою комнату не займёт. Мы что-нибудь придумаем.
— Послушайте, может не стоит ругаться прямо в прихожей? — Алёна поморщилась. — У меня спина болит стоять так долго. Куда мне идти?
Владимир подхватил чемодан:
— Пойдём, покажу, где ты будешь. Галь, может, чай поставишь?
— Чай?! — Галина чуть не задохнулась от возмущения. — Ты притащил сюда эту… эту девицу, даже не предупредив меня, а теперь хочешь, чтобы я чай подавала?
— Мам, почему ты кричишь? — Филипп испуганно дёрнул мать за рукав.
Галина глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она присела перед сыном:
— Всё хорошо, зайчик. Просто я немного устала. Иди в свою комнату, мама скоро придёт.
Когда Филипп ушёл, Галина процедила сквозь зубы:
— Володя, на два слова.
Они прошли на кухню. Алёна осталась одна в коридоре, неловко переминаясь с ноги на ногу и поглаживая живот.
— Ты совсем с катушек слетел? — зашипела Галина, прикрыв дверь. — Как ты мог такое решение принять, даже не посоветовавшись со мной?
— А что мне оставалось делать? — Владимир виновато опустил взгляд. — Ольга позвонила, сказала, что выгнала её. Сам знаешь, какая она. Алёнка на улице осталась, срок большой, я не мог…
— Конечно, не мог, — с горечью бросила Галина. — Только меня ты спросить тоже не мог. А у нас, между прочим, двушка! Где мы все будем жить?
— Временно, Галя, — Владимир умоляюще сложил руки. — Пока она не родит и не встанет на ноги. Я ей помогу найти жильё потом.
— Временно? — Галина горько усмехнулась. — Держи карман шире. Она родит, и мы с тобой будем нянчить ребёнка, пока твоя доченька будет шляться неизвестно где.
— Ты её совсем не знаешь, — нахмурился Владимир. — Почему сразу думаешь о ней плохо?
— А почему ты не думаешь обо мне и Филе? — в уголках глаз Галины заблестели слёзы. — Это наш дом, Володя.
Вечером Галина сидела на кухне, механически помешивая давно остывший чай. В соседней комнате Владимир усаживал Алёну на диван, расстилая постель.
— Тяжело всё это, — тихо произнёс он, присаживаясь рядом с женой. — Но она моя дочь, Галя.
— Почему ты вспомнил об этом только сейчас? — Галина подняла усталый взгляд. — Сколько лет прошло?
Владимир вздохнул:
— Я пытался. Ольга не давала видеться. Говорила, что в новой семье Алёнке не место. А алименты брала исправно, — он горько усмехнулся. — Когда Алёнка позвонила… Ты бы слышала её голос. Она плакала. Сказала, что мать выставила её, когда узнала о беременности.
— А отец ребёнка?
— Сбежал, как только узнал. Молодой парень какой-то, — Владимир потёр виски. — Боюсь, что Алёнка осталась совсем одна.
Из комнаты донёсся голос Алёны:
— Пап, а у вас шампунь какой-нибудь есть? И полотенце?
Галина поджала губы и молча встала, открывая шкаф.
— Держи, — она протянула девушке стопку постельного белья и банные принадлежности. — Туалет в конце коридора, душ там же.
— Спасибо, — Алёна неловко улыбнулась. — А когда у вас обычно ужин?
— Обычно, когда я его приготовлю, — ответила Галина сухо. — Сегодня Филипп уже поел, мы с Владимиром тоже. В холодильнике котлеты и пюре, разогрей себе.
Алёна кивнула и пошла в душ. Галина проводила её тяжёлым взглядом.
— Галя, я понимаю, что тебе тяжело, — Владимир обнял жену за плечи. — Но давай попробуем. Она ведь совсем ребёнок ещё.
— Ребёнок? — Галина хмыкнула. — Который скоро родит своего ребёнка. И мы все будем жить в этой квартире. Как большая счастливая семья.
Из детской выглянул Филипп:
— Мам, а эта тётя правда моя сестра?
— Да, сынок, — ответил Владимир, присаживаясь перед мальчиком. — Она твоя старшая сестра. И скоро у тебя появится племянник или племянница.
— Здорово! — обрадовался Филипп. — А она будет со мной играть?
Галина вздохнула:
— Не думаю, малыш. У Алёны скоро будет свой ребёнок, ей будет не до игр.
— Можно я с ней познакомлюсь завтра? — спросил мальчик. — Пожалуйста!
— Конечно, — улыбнулся Владимир, потрепав сына по голове. — А сейчас — спать.
Когда Филипп ушёл, Галина посмотрела мужу в глаза:
— Только не обольщайся, Володя. Зная твою бывшую, сомневаюсь, что девочка выросла ангелом.
— Дай ей шанс, — попросил Владимир. — Пожалуйста.
Галина промолчала. В голове проносились мысли о том, как их уютный мир внезапно перевернулся с ног на голову. И что-то подсказывало ей: это только начало.
Прошла неделя. Галина открыла холодильник и замерла — снова пусто, хотя вчера вечером там стояла свежесваренная кастрюля борща. Рядом на столе — грязная тарелка и недоеденный бутерброд.
— Алёна! — Галина решительно постучала в комнату, где спала девушка. — Алёна, можно тебя на минутку?
— Ммм… что? — сонно отозвалась девушка, приоткрыв дверь. Было почти полдень.
— Ты вчера доедала борщ?
— А что, нельзя было? — Алёна зевнула, не пытаясь скрыть раздражение.
— Можно. Но посуду за собой ты помыть не думала? И вообще, ты хоть понимаешь, что я на всех готовлю? Могла бы предупредить, что съешь последнее.
— Боже, какие проблемы-то, — Алёна закатила глаза. — Подумаешь, тарелка. У беременных, вообще-то, аппетит повышенный.
Владимир вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем:
— Что случилось?
— Ничего особенного, — ядовито улыбнулась Галина. — Твоя дочь просто не считает нужным соблюдать элементарные правила.
— Пап, скажи своей жене, что я беременна и мне тяжело целыми днями убираться, — Алёна демонстративно погладила живот.
— Галь, ну правда, ей же тяжело, — Владимир положил руку на плечо жены. — Я сам помою.
— Конечно, ты помоешь, — Галина сбросила его руку. — А готовить я буду, и полы мыть тоже. А её величеству можно только есть и спать!
— Слушайте, я не напрашивалась сюда, — огрызнулась Алёна. — Если что, могу съехать!
— Только посмей, — Владимир нахмурился. — Алён, ты всё-таки постарайся уважать правила дома. Галя много работает.
— Ой, да ладно тебе, — Алёна фыркнула. — Что такого в немытой тарелке? Как будто мир рухнет.
Вечером ситуация повторилась. Алёна вернулась поздно, хлопнув дверью так, что проснулся Филипп.
— Мам, что случилось? — испуганно спросил он, выглядывая из детской.
— Ничего, зайчик, — Галина поправила сыну одеяло. — Спи.
— А почему Алёна такая громкая?
— Потому что невоспитанная, — тихо сказала Галина, целуя сына в лоб.
На кухне разгорался спор:
— Где ты была? — тихо, но настойчиво спрашивал Владимир.
— С подругой зависала. Имею право, — Алёна достала из холодильника йогурт.
— В твоём положении нужно соблюдать режим! — не выдержала Галина, входя на кухню. — Тебе скоро рожать, а ты гуляешь до полуночи!
— А вас не спрашивали, — Алёна прищурилась. — Вы мне не мамаша, чтоб указывать.
— Зато я твой отец, — Владимир повысил голос. — И я говорю, что в одиннадцать ты должна быть дома!
— А я говорю, отстаньте, — Алёна швырнула пустую упаковку мимо мусорного ведра. — Я буду приходить, когда захочу.
Ситуация ухудшалась с каждым днём. Однажды утром Галина обнаружила в коридоре следы рвоты.
— Что здесь произошло? — она постучала в комнату Алёны.
— Мне плохо было, — буркнула девушка, не открывая. — Токсикоз.
— В четыре утра? — Галина недоверчиво хмыкнула. — И пахнет почему-то чем-то запрещённым.
— Галя! — окликнул её Владимир. — Не начинай.
— Что не начинать?! — взорвалась Галина. — Твоя дочь беременна и пьёт! Ты это понимаешь? Она губит ребёнка! Это уже не просто неубранная посуда!
— Я не пила! — крикнула Алёна из-за двери. — Отвяжитесь от меня!
Вечером Владимир и Галина остались на кухне одни.
— Мне кажется, она и правда выпивает, — тихо сказала Галина. — Я видела её с какими-то парнями во дворе. И от неё пахнет чем-то горелым.
— Ты просто придираешься, — устало ответил Владимир. — Алёнка так не поступит со своим ребёнком.
— А ты хорошо её знаешь? — Галина посмотрела мужу в глаза. — Володя, эта ситуация не может продолжаться. Она портит жизнь всем нам.
В ту ночь Алёна вернулась за полночь. Галина сидела на кухне, сжимая в руках чашку с давно остывшим чаем. Услышав, как хлопнула входная дверь, она вышла в коридор.
Алёна стояла, покачиваясь и пытаясь снять куртку. От неё исходил странный резкий запах.
— Ты с ума сошла? — тихо, чтобы не разбудить Филиппа, произнесла Галина. — Алёна, ты же беременна!
— И что? — девушка вызывающе вскинула подбородок. — Хочу — гуляю, хочу — пью. Моя жизнь.
— Да как ты можешь так говорить! — Галина схватила её за руку. — Ты понимаешь, что губишь своего ребёнка?
— Отцепитесь, надоели, — Алёна резко вырвала руку. — Вы мне не мать, чтобы указывать!
На шум из спальни вышел заспанный Владимир.
— Что здесь происходит? — он застыл, увидев состояние дочери. — Алёна, ты пила?
— Да что вы все пристали! — девушка повысила голос. — Я что, в тюрьме живу?
— Ты живёшь в нашем доме, — Галина напряжённо выпрямилась, скрывая волнение. — И подвергаешь опасности ребёнка.
— Ой, не начинайте эту песню, — Алёна поморщилась. — Один бокал ничего не сделает.
— Один бокал? — Галина сделала шаг ближе. — От тебя за километр несёт резкими запахами! Твой ребёнок может родиться больным из-за твоего безответственного поведения!
— А вам-то что? — ухмыльнулась Алёна. — Боитесь, что придётся заботиться о больном ребёнке? Не волнуйтесь, я свалю отсюда, как только рожу. И заберу пузожителя с собой.
— Пузожителя? — Галина замерла от шока. — Ты так называешь своего будущего ребёнка?
— А как ещё его называть? — Алёна пожала плечами. — Давайте не будем драматизировать. Он ещё даже не родился.
Владимир подошёл к дочери, взял её за плечи:
— Алёна, послушай. Ты скоро станешь матерью. Это большая ответственность. Я понимаю, тебе тяжело, но…
— Да отстаньте вы все! — Алёна оттолкнула отца. — Я уже взрослая и сама решу, что мне делать!
В этот момент из своей комнаты вышел Филипп, испуганно озираясь:
— Мама, почему все кричат?
— Иди спать, Филипп, — мягко сказала Галина, но мальчик замотал головой.
— Я боюсь. Алёна плохая. Она всё время кричит.
— Да ещё и этот мелкий встрял, — Алёна закатила глаза. — Слушайте, мне надоело это всё. Я ухожу!
— Куда ты пойдёшь в таком состоянии? — Владимир преградил ей путь. — Уже ночь!
— Да хоть к чёрту на рога! — Алёна схватила со столика ключи от машины Владимира. — Поеду к Машке!
— Алёна, ты пьяна, — Галина попыталась отобрать ключи. — Ты не можешь сесть за руль!
— Могу! — Алёна оттолкнула её. — И сяду!
— Папа, остановите её, я прошу, — Галина повернулась к мужу. — Она погубит и себя, и ребёнка!
Владимир бросился к дочери, пытаясь отнять ключи, но Алёна ловко увернулась и выскочила на лестничную площадку.
— Я взрослая! Я сама всё решаю! — крикнула она, сбегая по лестнице.
— Алёна, вернись! — Владимир побежал за ней, но девушка уже выскочила на улицу.
Галина подхватила Филиппа на руки:
— Всё будет хорошо, малыш, не бойся, — шептала она, но сама чувствовала, как сердце сжимается от предчувствия беды.
Через пятнадцать минут раздался звонок. Владимир, бледный как полотно, схватил трубку.
— Да… да… где?.. — его голос дрожал. — Мы сейчас приедем!
— Что случилось? — Галина прижала руку ко рту.
— Тяжёлое происшествие, — хрипло произнёс Владимир. — Алёна… она врезалась в столб. Скорая увезла её в больницу.
Всё происходило как в страшном сне. Вызов такси, гонка через ночной город, яркие лампы больничного коридора. Галина оставила Филиппа у соседки, и теперь они с Владимиром сидели в коридоре реанимации, ожидая вестей.
Спустя бесконечно долгие часы к ним вышел врач, стягивая хирургическую шапочку:
— Родственники Алёны Смирновой?
— Да, — Владимир вскочил. — Я отец. Как она?
Доктор тяжело вздохнул:
— Травмы очень серьёзные. Серьезные внутренние повреждения, тяжелая травма головы… Мы делаем всё возможное.
— А ребёнок? — тихо спросила Галина.
— Вынужденное экстренное вмешательство для спасения ребёнка — ответил врач. — Девочка, недоношенная, но живая. Сейчас в реанимации для новорожденных.
— Она выживет? — дрожащим голосом спросил Владимир.
— У ребёнка есть шансы, — доктор положил руку ему на плечо. — А вот за мать… я бы не стал давать прогнозов. Готовьтесь к худшему.
Владимир рухнул на стул, закрыв лицо руками. Галина села рядом, обнимая его за плечи.
— Это я виноват, — прошептал он. — Я не смог её остановить. Я плохой отец.
Галина молча гладила его по спине, а в голове крутились обрывки мыслей: «Почему так? Если бы я была добрее к ней… Если бы мы сумели найти подход…»
Рассвет застал их в больничной палате. Алёна лежала, опутанная трубками и проводами, бледная, неподвижная. Приборы монотонно пищали, отмеряя удары сердца.
Владимир сидел у постели дочери, сжимая её безжизненную руку. Галина стояла у окна, глядя на пробуждающийся город. В голове – пустота и оцепенение.
Внезапно приборы взорвались тревожным писком. Владимир вскочил:
— Что происходит?!
В палату ворвались врачи, оттеснили их в коридор. Долгие минуты превратились в вечность. Когда доктор вышел, его лицо сказало всё без слов.
— Мне очень жаль. Мы сделали всё возможное.
Владимир издал странный звук – не то стон, не то всхлип, и медленно сполз по стене на пол. Галина, сама не понимая как, опустилась рядом с ним, обнимая его трясущиеся плечи.
— А малышка? — тихо спросила она.
— Девочка стабильна, но ей предстоит долгое лечение, — ответил врач. — Недоношенность, Последствия материнских вредных привычек… Вам нужно решить, что делать дальше.
Через два дня им позвонила мать Алёны:
— Я слышала, что случилось, — её голос звучал странно отстранённо. — Ужасно, конечно.
— Ты приедешь на церемонию прощания? — спросил Владимир.
— Не смогу, Вова, работа, сам понимаешь… А что с ребёнком?
— Девочка в больнице. Недоношенная, но врачи говорят, что выкарабкается.
Пауза, потом:
— Слушай, я сразу скажу: воспитывать её не смогу. У меня новая семья, муж против…
— Я понял, — Владимир оборвал разговор и повернулся к Галине, сидевшей рядом. — Ну вот, теперь всё ясно.
Через неделю после траурной церемонии они снова пришли в больницу. Крошечная девочка лежала в кувезе, опутанная проводками, такая хрупкая и беззащитная.
— Что с ней будет? — спросила Галина, глядя на малышку.
— Органы опеки уже интересовались, — ответил врач. — Если родственники не возьмут опеку, её отправят в дом малютки.
Галина и Владимир переглянулись. В этом безмолвном обмене взглядами было больше, чем в долгих беседах.
— Мы её родственники, — наконец произнесла Галина. — Это наша внучка.
Когда они вернулись домой, их встретил Филипп:
— Мама, папа, вы чего такие грустные?
Галина присела перед сыном:
— Помнишь, мы говорили, что Алёна ждёт ребёнка? Так вот, у тебя теперь есть маленькая племянница.
— Правда? — глаза мальчика загорелись. — А где она?
— Пока в больнице, — улыбнулся Владимир. — Но скоро мы заберём её домой.
— А как её зовут?
Галина задумалась, потом тихо произнесла:
— Надежда. Надюша.
Три месяца спустя они втроём стояли у кроватки, где спала крошечная девочка.
— Галь, — шепнул Владимир, обнимая жену за плечи. — Ты была права. Нам будет тяжело.
— Знаю, — она положила голову ему на плечо. — Но мы справимся. Ради неё.
