Сюрприз от любимого
— Что значит, это квартира твоей мамы?! — Алина замерла с телефоном в руке, глядя на мужа так, будто видела его впервые. — Два года, Миша. Два года я живу в уверенности, что мы снимаем жильё у какой-то Ястребовской!
Михаил отвел глаза и провел ладонью по затылку — жест, который появлялся у него только в моменты крайнего дискомфорта.
— Я думал, ты знаешь, — его голос звучал неубедительно даже для него самого.
— Знаю?! — Алина почувствовала, как внутри всё закипает. — Как я могла знать, если ты мне никогда об этом не говорил? Я что, экстрасенс?
Она опустилась на край дивана, пытаясь осмыслить информацию, которая никак не укладывалась в голове. Два года она считала себя равноправным партнером в отношениях, а оказалась… кем? Квартиранткой у свекрови?
— И все знали? — тихо спросила она. — Твоя мама, твои друзья, все, кроме меня?
Михаил молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
Как всё начиналось
Три года назад Алина переехала в Москву из Твери. Получила работу в маркетинговом агентстве, сняла квартиру с коллегой Викой и полностью погрузилась в столичную жизнь. Квартира была тесной, район — не самым удобным, но Алина верила: это временно, трамплин к чему-то большему.
С Михаилом они познакомились на корпоративе партнёрской компании. Он был старше на четыре года, уверенный в себе, с чувством юмора и тёплой улыбкой. В отличие от большинства москвичей её круга, не хвастался и не строил из себя. Рассказал, что тоже снимает жильё — хотя мама живёт в Москве, но с отчимом, и Михаил предпочитает свою территорию.
Когда отношения стали серьёзными, встал вопрос о совместном проживании. Михаил предложил простое решение:
«Переезжай ко мне. Квартира больше, район лучше».
Двухкомнатная квартира на Соколе действительно была удобнее. Да, обои в цветочек и ковры на стенах, но зато две комнаты и приличная кухня. Ремонт, объяснил Михаил, делать смысла нет — не их собственность. Обустроятся, когда возьмут ипотеку на свою.
Двадцать пять тысяч в месяц казались Алине немалой суммой, но Михаил успокаивал: «За такую квартиру в этом районе — это даже мало. Просто хозяйка адекватная, не задирает цены».
Разговоры об ипотеке были частыми, но абстрактными. «Надо ещё подкопить», «сейчас не лучшее время для кредита», «рынок нестабильный» — объяснения всегда звучали разумно. А когда Алина предлагала поискать квартиру подешевле, чтобы быстрее накопить на первоначальный взнос, Михаил находил причины остаться: «Здесь тихие соседи», «транспортная развязка идеальная», «переезд — это стресс».
Постепенно Алина приняла ситуацию. В конце концов, Михаил был прав: они жили, а не выживали. Хватало и на путешествия раз в год, и на кафе-рестораны по выходным. Но что-то внутри неё всё равно тихо протестовало — словно она бежала на месте, не приближаясь к цели.
Сомнение
С Верой Алексеевной, матерью Михаила, отношения складывались ровные. Свекровь не лезла с советами, не критиковала и, в отличие от многих историй подруг, не пыталась переделать невестку под себя. Встречались на семейных праздниках, обменивались любезностями, изредка созванивались. Алина была благодарна за такой нейтралитет.
На втором году совместной жизни Алина начала замечать, что внутреннее беспокойство растёт. Раньше она успокаивала себя: это временно, скоро будет своё жильё. Но время шло, а воз оставался на месте. Каждый месяц двадцать пять тысяч уходили в никуда, не приближая их к мечте о собственном доме.
— Миш, может, нам всё-таки подумать о более конкретных шагах к ипотеке? — спросила она однажды вечером.
— Думаешь, сейчас подходящее время? — отозвался он, не отрываясь от ноутбука. — Ставки высокие, да и накоплений маловато.
— А когда будет подходящее время? Через год? Два? Пять?
— Алин, ну зачем драматизировать, — вздохнул он. — Мы же нормально живём. Не в подвале, не в коммуналке.
— Да, но это не наше. Понимаешь? Не наше.
— Зато стабильно, — пожал плечами Михаил. — Хозяйка цену не поднимает, ремонт не требует, соседи тихие.
И Алина снова уступила, хотя чувство неудовлетворенности никуда не делось. Она стала замечать, что всё чаще заходит на сайты с объявлениями о продаже квартир, прикидывает стоимость ипотеки, представляет, как они выбирают обои и мебель — уже в свой дом, не чужой.
Ястребовская
День рождения Веры Алексеевны отмечали в небольшом ресторане. Михаил, его мама с отчимом, двоюродная сестра Ольга с мужем и детьми, несколько близких друзей семьи. Уютно, по-домашнему.
После основных тостов разговор перетёк в воспоминания о молодости, о том, как всё изменилось за годы.
— А помнишь, Вера, как ты в институте отказывалась фамилию мужа брать? — рассмеялась одна из подруг свекрови. — «Я Ястребовская и останусь Ястребовской!» Такой принципиальной была.
Вера Алексеевна улыбнулась:
— Да, в первом браке я своего добилась. А вот со вторым уже согласилась стать Соколовой. Мудрость пришла.
Алина замерла с вилкой в руке. Ястребовская? То есть… та же фамилия и инициалы, что в квитанциях на аренду? Совпадение?
Вечер продолжался, но Алина уже не слышала разговоров. В голове крутилась только одна мысль: «Проверить квитанции».
Дома она сразу полезла в папку с документами. Вот оно — В.А. Ястребовская. Инициалы совпадают. Но может, всё-таки совпадение? Москва большой город, мало ли Ястребовских с инициалами В.А.?
Алина открыла телефон, нашла контакт «Хозяйка квартиры» и проверила номер. Затем нашла в списке контактов «Вера Алексеевна». Номера совпадали.
Комната словно поплыла перед глазами. Два года. Два года они с Михаилом переводили деньги его матери, делая вид, что снимают жильё у постороннего человека. Два года обмана.
Разговор
— Почему, Миш? — тихо спросила Алина, когда первая волна шока прошла. — Почему ты мне не сказал?
Михаил сел напротив, впервые за вечер глядя ей прямо в глаза.
— Сначала не хотел усложнять. Мы только начали жить вместе, ты бы могла чувствовать себя неловко, если бы знала, что это мамина квартира. Потом… — он запнулся, — потом просто не нашёл момента. А потом стало казаться, что ты догадываешься.
— Догадываюсь? — переспросила Алина. — О чём? Что меня два года водят за нос?
— Никто тебя не водил за нос, — в голосе Михаила появилось раздражение. — Какая разница, кому мы платим? Всё равно бы снимали.
— Разница в том, что ты меня обманывал! — Алина почувствовала, что голос дрожит. — И не только ты — все вокруг знали, одна я была в неведении!
— Да что изменилось бы, если бы ты знала? — Михаил развел руками. — Подумай логически. Мы помогаем маме с ипотекой, она нам даёт жильё по цене ниже рыночной. Взаимовыгодно.
— Ипотекой? — Алина растерялась. — Так эта квартира в ипотеке?
— Да, мама взяла её как инвестицию пять лет назад. Мы по сути платим её кредит. Когда она выплатит ипотеку, квартира достанется мне. То есть нам.
— Но она будет оформлена на твою маму, не на нас, — медленно произнесла Алина, осознавая ещё один аспект ситуации. — И получается, все эти разговоры про «нашу будущую ипотеку» были просто… отвлекающим манёвром?
— Нет, конечно! — воскликнул Михаил. — Просто сейчас нет смысла брать ещё одну ипотеку, когда есть возможность жить здесь.
Алина покачала головой:
— Миш, ты не понимаешь. Дело не в квартире. Дело в доверии. Вы всей семьёй разыгрывали спектакль, а я даже не знала, что являюсь его участницей.
Молчание
В квартире воцарилась тишина. Та особенная, тяжёлая тишина, которая возникает, когда все слова уже сказаны, но ничего не решено.
Алина сидела на кухне. Возможно, со стороны её реакция выглядела преувеличенной. Но дело было не в самом факте, что квартира принадлежала свекрови. Дело было в осознании: в их отношениях она не была равноправным партнером. О ней заботились, ей «не усложняли», за неё решали, что ей нужно знать, а что — нет.
Михаил несколько раз подходил, пытался обнять, сказать, что всё это мелочи, что ничего не изменилось. Но для Алины изменилось всё.
Вечером они легли спать в одной постели, как обычно, но между ними словно выросла стена. Алина смотрела в потолок и думала о том, как странно: эти обои в цветочек, эти скрипучие половицы, эта неудобная ванная — всё это вдруг стало ещё более чужим, чем было. Это была не просто съёмная квартира — это была квартира семьи мужа, где она была гостьей, а не хозяйкой.
Утром она собиралась на работу, привычно делая кофе на двоих, но внутри чувствовала пустоту. Михаил был таким же, как всегда — заботливым, внимательным. Как будто ничего не произошло. Может, для него и правда ничего не изменилось?
— Алин, ну не дуйся, — сказал он, целуя её в щеку перед уходом. — Вечером поговорим, хорошо?
Она кивнула, но внутри знала: никакой разговор не вернёт того, что было разрушено. В метро она смотрела на своё отражение в тёмном стекле и впервые за долгое время задавалась вопросом: кто эта женщина? Чего она хочет на самом деле?
Как дальше?
Прошла неделя. Внешне всё вернулось в привычное русло — они ходили на работу, готовили ужины, смотрели сериалы по вечерам. Михаил, казалось, считал инцидент исчерпанным. «Ну подумаешь, мамина квартира, — говорил его взгляд. — Какая разница?»
Но для Алины разница была огромной. Каждый раз, переступая порог, она чувствовала себя не дома. Каждый раз, перечисляя деньги за аренду, она думала о том, что финансирует чужое будущее, не своё.
В пятницу вечером Алина задержалась в офисе. Коллеги разошлись, и она осталась одна, глядя в окно на вечерний город. Телефон завибрировал — сообщение от Михаила:
«Ты где? Ужин стынет».
Она не ответила сразу. Вместо этого открыла браузер и ввела в поиск: «Однокомнатные квартиры в аренду».
Алина не знала, готова ли она уйти. Любовь к Михаилу никуда не делась. Но что-то фундаментальное изменилось в её восприятии их отношений. Она больше не видела себя частью его семьи — скорее, приложением к ней. Человеком, о котором заботятся, но чьё мнение не имеет решающего значения.
Телефон снова завибрировал.
«Алин, всё в порядке?»
Она вздохнула и набрала ответ: «Скоро буду». Затем закрыла вкладку с объявлениями, но не удалила из истории браузера.
Возможно, завтра она скажет Михаилу, что хочет снимать квартиру отдельно. Возможно, предложит купить вместе новое жильё — и посмотрит на его реакцию. Или, может быть, попробует ещё раз объяснить, почему для неё так важна честность в отношениях.
А может, ничего не скажет и продолжит жить в подвешенном состоянии, надеясь, что со временем обида растворится.
Алина не знала, какое решение примет. Но теперь она точно знала, что решение должно быть именно её — не продиктованное чужими представлениями о том, что для неё лучше.
