— Такси до Кленовой, дом восемь, — я переложила сына в левую руку, правой прижимая к себе дочку.
Водитель молча кивнул, глянув в зеркало заднего вида. Два свёртка, две выписные ленточки — розовая и голубая.
Две пары крошечных глаз, которые смотрели на меня с абсолютным доверием.
— Папа встречает? — спросил таксист, трогаясь с места.
Я промолчала. Что ответить? Что Димка третий день не берёт трубку? Что медсестры перешёптывались за спиной, когда я спрашивала, не приходил ли кто?
Что единственный букет в палате принесла соседка по лестничной клетке?
Малыши заворочались. Маша — так я назвала дочку — сморщила носик и захныкала. Следом подал голос Артём. Двойня.
Двойное счастье, говорили врачи. Двойная ответственность, думала я, укачивая обоих на заднем сиденье потрёпанной Лады.
— Может, позвонить кому? — участливо предложил водитель. — Помочь донести?
— Справлюсь.
Телефон в кармане халата вибрировал. Мама. Снова. Десятый раз за утро. Я не стала доставать — руки заняты. Да и что сказать? Что её зять оказался трусом? Что внуки встретят первый день дома без отца?
Машина остановилась у подъезда. Я расплатилась, неловко достав кошелёк локтем, и медленно двинулась к двери. Каждый шаг отдавался в спине — кесарево давало о себе знать. Соседка с третьего этажа выглянула на площадку:
— Оля! Родила! Ой, двое! Муж-то где?
— На работе, — соврала я, проходя мимо.
Ключ дрожал в руке. Дверь открылась, и я замерла. На вешалке не было куртки Димы. Кроссовки исчезли. Зато на тумбочке белел сложенный листок.
Положив детей в кроватку — мы купили её за неделю до родов, спорили о цвете бортиков, — я развернула записку. Почерк знакомый, родной. Слова — как удар под дых.
«Оля, прости. Я не готов к этому. К двоим сразу. К пелёнкам, крикам, бессонным ночам. Ты сильная, справишься. А я… Я не могу. Не ищи меня. Д.»
Ноги подкосились. Я сползла по стене, сжимая бумажку. Слёзы катились сами — солёные, горячие. В кроватке заплакала Маша, за ней Артём. Их крик смешался с моими всхлипами в общую какофонию боли.
Дверной звонок прорезал этот хаос. Потом ещё. Настойчиво, требовательно.
— Оля, открывай! Мы знаем, что ты дома! — голос Ленки, подруги с института.
— Видели тебя из окна! — добавила Катя. — Сейчас дверь вынесем!
Я поднялась, вытерла лицо рукавом и повернула замок. На пороге стояли три мои лучшие подруги — с пакетами, цветами и решительными лицами.
— Так, — Ленка оттеснила меня в сторону. — Где этот?
— Свалил, — я протянула им записку.
Катя прочитала вслух, и воздух загустел от ругательств. Марина молча обняла меня, пока остальные метались по квартире, распаковывая сумки.
— Мам, а почему у всех папы в школу приходят, а у нас нет? — Артём поправил новенький ранец на плечах.
Первое сентября. Белые банты у Маши, галстук у Артёма. Мои дети идут в первый класс, а я стою посреди школьного двора и не знаю, что ответить. Вокруг счастливые семьи — мамы, папы, бабушки с фотоаппаратами.
— Потому что у вас самая крутая мама, которая стоит двух пап, — раздался голос за спиной.
Я обернулась. Максим. Новый начальник из соседнего отдела, который последние полгода носил мне кофе и упорно звал в кино. В итоге мы стали билзки.
Высокий, широкоплечий, с добрыми карими глазами и букетом астр в руках.
— Дядя Макс! — Маша бросилась к нему. — Ты пришёл!
— Обещал же, — он подхватил её на руки. — Как не прийти, когда мои любимые первоклашки идут покорять науку?
Артём недоверчиво прищурился:
— Ты правда останешься? Не уйдёшь, как…
— Как кто? — Максим присел на корточки перед сыном.
— Неважно, — буркнул мальчик.
Они не помнили Диму. Слава богу, не помнили. Но где-то глубоко внутри жила боль от отсутствия отца.
Я видела её в глазах сына, когда он смотрел на других детей с папами.
— Знаешь что, — Максим протянул Артёму руку. — Давай договоримся. Я буду приходить на все важные события. Первый класс, последний звонок, выпускной. И на футбол по субботам. Идёт?
Сын посмотрел на меня. Я кивнула, сдерживая слёзы. Артём пожал протянутую руку:
— Идёт. Только если обманешь, я тебе врежу.
— Артём! — я охнула.
— Справедливо, — Максим усмехнулся. — Мужской разговор.
Прозвенел звонок. Дети побежали строиться, а Максим взял меня за руку:
— Они потрясающие, Оль. Ты молодец, что вырастила их такими.
— Я просто…
— Ты герой, — он сжал мои пальцы. — И я хочу быть рядом. Если позволишь.
Семь лет. Семь лет я тащила всё одна. Ночные кормления, болезни, первые шаги, первые слова.
Подруги помогали чем могли, мама приезжала на выходные, но груз ответственности лежал на мне. И вот появился человек, готовый разделить его.
— А ты не сбежишь, когда они начнут болеть ветрянкой одновременно? — спросила я, пытаясь шутить.
— Не сбегу. Даже если они покроются зелёнкой с ног до головы.
— А когда Маша будет истерить из-за платья?
— Куплю десять платьев.
— А когда Артём подерётся в школе?
— Научу его бить правильно, — Максим притянул меня к себе. — Оля, я знаю, тебе страшно.
Знаю, что однажды тебя уже предали. Но я не он. И я докажу это. Каждый день буду доказывать.
На линейке Маша махала мне рукой из строя первоклассников. Артём старался казаться серьёзным, но губы предательски расплывались в улыбке. Мои дети. Которые растут без родного отца, но окружённые любовью.
— Смотри, твоя дочь тебе цветок показывает, — Максим указал на Машу.
Я прикусила губу, чтобы не разреветься посреди школьного двора.
— Мам, мы тебя любим, — Маша обняла меня у школьных ворот. — Спасибо, что ты у нас есть.
Выпускной. Одиннадцать лет пролетели как один день. Мои малыши стали взрослыми — Артём выше меня на голову, Маша красавица с папиными глазами. Того папы, который так и не появился больше в нашей жизни.
— За что спасибо, солнышко?
— За всё. За то, что не сдалась тогда. Папа Макс рассказал, как тебе было тяжело, когда мы маленькие были.
Папа. Они стали звать его так лет пять назад. Сначала робко, потом увереннее.
Он заслужил это право — бессонными ночами у их кровати во время болезни, совместными походами, долгими разговорами с Артёмом о жизни и терпеливым выслушиванием Машиных переживаний о мальчиках.
— Это он молодец, что рассказал, — проворчала я, вытирая предательские слёзы.
— Мам, не плачь! — Артём подошёл со своей стороны. — Мы же поступим, вот увидишь. Я в медицинский, как хотел, Машка в педагогический.
— Я не поэтому плачу.
— А почему?
Как объяснить? Что я вижу не восемнадцатилетних выпускников, а тех крошечных младенцев в такси? Что горжусь ими до боли в сердце? Что благодарна судьбе за каждый день с ними, несмотря на все трудности?
— Просто люблю вас очень.
Максим вышел из школы с огромным букетом роз:
— Поздравляю самую лучшую маму выпускников! Оля, ты справилась. Вырастила двух потрясающих людей.
— Мы вместе вырастили, — поправил его Артём. — Ты же тоже… ну, это самое…
— Спасибо, сын, — Максим потрепал его по плечу.
Сын. Они никогда не говорили об этом прямо, но связь между ними была крепче многих кровных уз.
Максим не заменил им отца — он стал отцом. Настоящим. Тем, кто приходит на все утренники, учит кататься на велосипеде и не боится подростковых бунтов.
— А помнишь, как я в первом классе подрался с Петькой? — Артём усмехнулся. — Он сказал, что у нас нет папы, а ты пришёл в школу и…
— И поговорил с его родителями, — закончил Максим. — А потом мы с тобой долго обсуждали, что кулаками не всегда нужно доказывать правоту.
— Но ты научил меня бить. На всякий случай.
— Конечно. Мужчина должен уметь защитить семью.
Семью. Мы стали семьёй не благодаря, а вопреки. Вопреки предательству, страхам, сомнениям.
Димка так и не появился — ни разу за одиннадцать лет. Ни звонка, ни письма, ни попытки увидеть детей.
Сначала я злилась, потом жалела его. Он упустил столько всего — первые шаги, первые слова, школьные спектакли, победы и поражения.
— Поехали праздновать! — Маша потянула нас к машине. — Тётя Лена с тётей Катей уже в ресторане ждут!
Те самые подруги, которые ворвались в квартиру в день выписки. Которые дежурили по ночам, когда дети болели. Которые стали крёстными и просто близкими людьми.
Я обернулась на школу. Сколько раз я входила в эти двери с замиранием сердца — родительские собрания, концерты, олимпиады.
Сколько слёз пролила в кабинете директора, когда Артём в пятом классе связался с плохой компанией. Сколько радости испытала, когда Маша выиграла городской конкурс чтецов.
— Оль, ты идёшь? — Максим тронул меня за плечо.
— Иду. Просто… спасибо.
— За что?
— За то, что не испугался. Взять женщину с двумя детьми — это подвиг.
— Это не подвиг. Это счастье, — он обнял меня. — Вы подарили мне семью, которой у меня никогда не было.
Мы сели в машину. Артём включил музыку, Маша начала рассказывать о планах на лето. Обычная семья в обычный день. Только я знала, какой путь мы прошли к этому обычному счастью.
И знаете что? Я благодарна Диме. Да-да, тому трусу, который сбежал от ответственности.
Если бы он остался, я бы никогда не узнала, насколько сильной могу быть. Не встретила бы Максима. Не получила бы такую крепкую, настоящую семью.
Жизнь удивительная штука. Она бьёт больно, чтобы потом подарить счастье, которого ты достоин. Главное — не сдаваться.
