Ярко озарённый зал, сотни приглашённых, музыка и танцы. Бал девятнадцатого века был не только увеселением, но и серьезным испытанием для гостей и хозяев. К двум часам ночи, когда праздник шёл к завершению, духота в залах царила невыносимая. Начинался как блистательное торжество, а превращался в «мокрый бал». Потому что платья модниц оказывались буквально мокрыми насквозь.
Хорошенькая княгиня Екатерина Тюфякина недолго восхищала светский Петербург: в 1802 году она простудилась. Тогда предпочитали античные одежды, несовместимые с русской зимой, а красавица любила наряжаться. Она приехала на бал, одетая в точности по моде, а после танцев села в холодную карету. Надо сказать, что морозы в ту пору стояли лютые. Простуда следовала по пятам за многими. Девятого марта княгини не стало.
Бальный сезон приходился на самое холодное время года. Приглашения рассылали заранее, за две-три недели, чтобы можно было спланировать свой «график посещений». Ведь праздники устраивали самые разные: в дворянском собрании, в императорском дворце, у великих князей и представителей аристократических семей. Двести пятьдесят балов за сезон – далеко не предел. Некоторые умудрялись посетить большую часть, и тогда переезжали за вечер по несколько раз. Это позволяло не только потанцевать, но и пообщаться с «нужными людьми», показать себя, получить несколько приглашений на другие мероприятия, или вывести в свет своё семейство. Особенно актуальным это было для родителей дочерей на выданье. Первый сезон для дебютантки был самым важным: имела успех — значит, можно ждать предложений руки и сердца. И чем их больше, тем лучше и тщательнее можно выбрать.
Затянутые в корсеты, с приколотыми к платью свежими цветами, в тонких перчатках и бальных туфельках красавицы скользили по паркету. По обыкновению, начиналось всё степенным полонезом. Открывали бал хозяева дома, или же в паре с почётными гостями. Если на чей-то «домашний» праздник пожаловал император, то бал открывал он. Часто рука об руку с хозяйкой торжества или с её старшей дочерью. Полонез был танцем не слишком быстрым, скорее чопорным, торжественным. А вот потом начиналось самое веселье: мазурки, кадрили, котильоны, вальсы…
Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь шумный
Чета мелькает за четой…
Мазурка раздалась. Бывало,
Когда гремел мазурки гром,
В огромной зале все дрожало
Паркет трещал под каблуком.
(А.С.Пушкин)
Разумеется, становилось жарко. Свечи, камины, присутствие сотен людей – и в бальной зале вскоре нечем было дышать. Перчатки меняли по несколько раз за вечер, поскольку они становились совершенно мокрыми. Печальной была и участь причёсок. Чтобы каркас завитых и уложенных кудрей не развалился, волосы сдабривали пудрой, вплетали ленты, придерживали диадемой.
Для охлаждения танцоров подавали фруктовые напитки с добавлением льда, но это помогало ненадолго. После нескольких активных танцев молодая дама могла и в обморок упасть – не забудем, что она в корсете. Но как отказаться от кадрили, если в бальной книжечке всё расписано, да за неделю до праздника?
«В бальной зале, — писала французская портретистка Элизабет Виже-Лебрен, некоторое время жившая в России, — могло находиться до шести тысяч персон».
Такие балы, о которых говорила Виже-Лебрен, было под силу устроить только самой богатой аристократии. Обычно съезжалось меньше персон. Среди балов была и своя «градация», и взыскательная публика могла отметить, что в этом сезоне у Барятинских танцевалось намного приятнее, чем в других домах. А у Горчаковых появлялись «особые гости» — иностранные писатели. Отмечали все нюансы – как играл оркестр, какие угощения подавались, кто посещал праздник.
«Здесь называют по имени, по фамилии, до какой степени мне это режет уши, привыкшей к хорошим манерам! – Возмущалась московскими балами дворянка Екатерина Сушкова. – Дамы мало грациозны в танцах, прыгают чересчур усердно».
«Прыгать», действительно, приходилось много. В начале восемнадцатого века танцы еще отличались размеренностью, степенностью, но столетием позже бальные увеселения превратились в очень весёлое и подвижное действо. «Мокрый бал», — смеялись в XIX веке. Потому что выйти сухим из танцевального праздника не представлялось возможным.
Дамам на подмогу призвали веер. Каких только не появилось у современниц Пушкина! Расписные, украшенные драгоценными камнями, перьями, мехом, атласные, бумажные, усыпанные жемчужинами… Без веера в свет не выходили. Некоторые заказывали просто удивительные по красоте веера, настоящие произведения искусства.
Так что бал в девятнадцатом веке – событие яркое, красивое, интересное, на которое было бы любопытно взглянуть. Но участвовать – значит запастись терпением и здоровьем. Выбрать подходящий наряд, чтобы не промокнуть и не простудиться. Выучить все тонкости этикета. Отрепетировать танцы, чтобы поразить других своей грацией… Впрочем, большинство гостей всё-таки успешно переживали сезон балов. Крепче они были, что ли?
