— Ты думаешь, я буду вечно это терпеть? — голос Людмилы Петровны сорвался на крик. — Сколько можно ждать, пока ты соизволишь встать на ноги по-настоящему? Двадцать шесть лет, а толку никакого! Ни мужа, ни денег!
Катя стояла посреди комнаты. По лицу было видно, что она на грани.
— Мама, хватит. — Она сделала паузу, глядя в пол. — Неужели тебе мало того, что я оплачиваю почти все счета? Я больше не могу постоянно выслушивать твои претензии.
— Какие претензии, Катюш? — вмешался Андрей Викторович, отец Кати, стараясь говорить спокойнее. — Людмила, давай не будем шуметь, соседи услышат. Давайте разберёмся по-человечески.
— А ты, Андрей, тоже хорош, — мать повернулась к нему, сверкнув взглядом. — Не умеешь заработать, да ещё и дочери внушаешь, что всё у нас прекрасно. Стыдно!
Катя схватила телефон и вышла в коридор. Но тонкие стены квартиры не глушили звуки:
— Вечно ей все не нравится! Так пусть не жалуется, что жизнь не складывается! Чего она ждёт? Мужа? Ну и где он?! А если она не умеет сама ни с кем отношения завести, то пусть хотя бы дома не сидит, а работает побольше! Мне нужны деньги на себя, на новое платье, на нормальный отдых! Сколько можно меня нервировать?
— Людмила, — зашипел отец, — угомонись. Или ты хочешь, чтобы Катя вообще убежала?
— Убежала? — Она взорвалась ещё сильнее. — Пусть попробует! Куда она без нашей помощи?
В гостиной воцарилась недолгая тишина, но накал не спал.
— Я чувствую, что ты меня не уважаешь, мама, — произнесла Катя, вернувшись и пересиливая дрожь в голосе. — Почему ты всегда считаешь, что я всем обязана?
— Потому что я тебя растила! — вскинулась мать. — Потому что у нас семья, мы должны помогать друг другу. Я всю жизнь надрывалась ради тебя, а теперь и ты можешь помочь мне. Или я не заслужила каких-то вшивых пары тысяч рублей?
Катя старалась промолчать, но мать было уже не остановить. Она кричала о деньгах, о свадьбе, о смысле жизни и о том, что кто-то кому-то обязан. В итоге дочь не выдержала и молча вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Ещё три года назад обстановка в доме казалась мирной. Катя окончила университет и начала работать в небольшой частной фирме. Зарплата была небольшой, но она не жаловалась. Мечтала накопить на собственную квартиру, чтобы начать самостоятельную жизнь. Однако накопить как раз никак не получалось. На себя Катя тратила крайне мало, а вот мать всё время просила “подкинуть денег” на самую разную ерунду — от дорогих подарков для знакомых до внезапной покупки в дом ненужных вещей. Людмила Петровна могла ворваться вечером в Катину комнату со словами:
— Дочка, выручай, срочно нужны пять тысяч. Подруге надо купить вон ту красивую сумочку, а у меня сейчас не хватает. Завтра отдам.
Поначалу Катя соглашалась спокойно, ведь это была мать, а обещания вернуть долг звучали убедительно. Но вскоре обнаружилось, что деньги не возвращают. Открыто спросить мать Катя стеснялась.
Через полгода ситуация усугубилась. Мать вдруг стала намекать, что Катя уже старая для невесты:
— Все твои однокурсницы уже детей заводят, а ты сидишь в своей комнате. Тебе давно пора найти порядочного мужчину!
При этом Людмила Петровна буквально с утра до вечера капала на мозг, что надо сдавать на права, водить машину (которой в семье не было), пойти учиться дальше. Смысл сводился к одному: трать больше сил, времени, денег, чтобы в итоге… ещё больше помогать семье. В самый неожиданный момент мать могла подойти к столу и выдать внезапно:
— Катя, а купи-ка мне новую куртку. Эта прошлогодняя надоела. И не смотри так: мы же одна семья.
Людмила Петровна оправдывала свои требования одним и тем же: говорила, что вырастила Катю в непростых условиях, что получала маленькую зарплату, а теперь хочет чувствовать себя увереннее и красивее. До определённого момента Катя старалась понять и поддержать мать. Но требования только росли, и у Кати появились сомнения: «Сколько ещё я должна отдавать своих денег, сил и времени? Может, надо переезжать?» Однако переехать не было возможности: отдельного жилья не было, а снять комнату Катя боялась — на тот момент ей казалось, что она не сможет полноценно справиться. А ещё в глубине души она надеялась, что когда-нибудь мать смягчится.
Всё поменялось, когда Катя перекинула матери приличную сумму «на срочные нужды», но в один из вечеров вдруг услышала, как Людмила Петровна обсуждает с подругой купленный на деньги «непутевой дочери» новый шикарный костюм и кулинарные курсы, куда она собиралась пойти ради развлечения. Никаких срочных трат там не было.
В эти дни Катя поняла, что очень устала. Постоянные выговоры, упрёки: «ты бестолковая», «на себя не можешь заработать, так хоть маму поддержи». Мать ни разу не поинтересовалась, чего сама Катя хочет от жизни. Андрей Викторович, казалось, старался не встревать в женские разборки, что только усугубляло положение: Катя чувствовала себя абсолютно чужой в родительском доме.
Но самым болезненным было осознание, что Людмила Петровна давно привыкла, что дочь безропотно выполняет все требования, и даже мысли о возможном протеста показалась бы ей абсурдом.
***
— Катя, когда ты соберёшься, наконец, на встречу с тем парнем, о котором я говорила? — выдала мать на следующий день за ужином. Скандал зашел на новый виток.
— Каким парнем? — Катя опустила вилку. — Ты же знаешь, я не собираюсь ходить на свидания по твоей указке.
— Ты хочешь старой девой остаться? — завела свою песню мать, аккуратно сдвинув тарелку. — Мне тебя умолять, что ли?
Андрей Викторович постарался разрядить обстановку:
— Ну, перестань, Люда. Пусть сама решает, когда ей семью заводить. Наверняка у неё есть собственные планы.
— Какие планы? — переспросила мать. — Живёт тут, зарплату тратит на всякую ерунду, и при этом ещё умудряется меня выставлять виноватой!
— Я не трачу на ерунду, — Катя повысила голос, — я оплачиваю коммуналку и покупаю продукты. Разве это ерунда?
— Ты хоть понимаешь, что я хочу, чтобы ты вышла замуж ради твоего же будущего? — Людмила Петровна сделала многозначительную паузу. — А ещё немного денег бы не помешало, у меня скоро день рождения, помнишь? Мне очень нужен один комплект аксессуаров…
— Мама, — тихо произнесла Катя, — это уже слишком. Каждый раз ты требуешь что-то. Я устала. Мне самой нужны деньги.
— Ой, не преувеличивай, — отмахнулась мать. — Ты молода, сколько тебе надо? Разве твоя семья не важнее?
— Семья? — вдруг не выдержал Андрей Викторович. — Людмила, да ты вообще замечаешь, сколько Катя делает для нас? Посмотри, сколько она вкладывает в этот дом! А ты все со своими нарядами к девчонке пристаешь!
Мать вскочила из-за стола:
— Так вот в чём дело! Вы оба решили против меня объединиться? Забыли, кто тут хозяйка?
Катя резко отодвинула стул, встала и пошла к себе. Внутри всё кипело. Мысль «собрать вещи прямо сейчас» с новой силой зазвенела в голове.
***
Катя лежала на кровати и вспоминала, как в детстве хотела стать переводчицей в крупной компании, а сейчас просто мечтает о тишине, где не надо никому ничего доказывать и выслушивать бесконечные обвинения. Ей было обидно до слёз, хотя внешне она старалась держаться спокойно. В конце концов она решила: «Надо уехать. Всё равно работать я могу удалённо. Сниму маленькую квартиру где-нибудь в другом городе. Если дальше так продолжится, я просто потеряю себя».
Какое-то время Катя колебалась, не зная, будет ли это предательством по отношению к отцу. Он никогда не был против неё, но и слова решающего не сказал. Но она чувствовала, что иначе не выживет: обстоятельства душили.
***
Спустя пару дней мать опять завела разговор о деньгах:
— Катя, ты слышала, да? Мне предложили посетить кулинарные мастер-классы в самом центре города. Отличная возможность научиться, а потом самой проводить такие занятия. Поможешь с оплатой, да?
— Пожалуйста, остановись, мама, — Катя уже была на пределе. — Я не в состоянии всё время спонсировать твои желания.
— То есть ты мне отказываешь? — удивилась Людмила Петровна. — Какое ты имеешь право? Разве я не твоя мать?
— Именно потому, что ты моя мать, я до сих пор здесь. Но мне уже невмоготу, — сказала Катя и направилась к двери. — Всю жизнь слушать твои упрёки и ещё и платить за них — это чересчур.
В этот момент в гостиную вошёл Андрей Викторович:
— Девочки, что опять случилось? Успокойтесь!
Мать обернулась к нему:
— Случилось то, что твоя дочь не хочет ни работать как следует, ни выходить замуж, ни даже просто помочь мне деньгами. Она стала наглой и неблагодарной!
Катя посмотрела в глаза отцу:
— Пап, я больше не выдерживаю. Я уже приняла решение.
— Какое ещё решение? — Людмила Петровна бросила взгляд, полный недоверия.
— Всё, — Катя сжала пальцы в кулак, но голос её звучал ровно. — Я ухожу.
— Куда?! — Мать даже не пыталась сдержать свою ярость. — У тебя нет ни своей квартиры, ни мужа, ни стабильной зарплаты!
— Это мои проблемы, — сказала Катя, уже отворяя входную дверь. — Я просто хочу жить без скандалов. Надоело.
— Подожди! — крикнул отец, но Катя уже вышла.
***
Той ночью она действительно уехала. Никто не знал, куда. Телефон её был недоступен. Мать несколько дней ходила по дому, ворча и ругая дочь, будто та совершила страшный проступок. Она пыталась звонить подругам Кати, но никто не мог сказать, где она. Андрей Викторович в сердцах сказал однажды:
— Это всё из-за тебя, Людмила. Ты довела её своими придирками.
На что мать яростно ответила:
— Не смей меня обвинять! Если дочь бестолковая, что я могу сделать?
Он лишь развёл руками, прекрасно зная: спорить бесполезно.
Месяц проходил за месяцем, в доме перестали кричать, но повисла гнетущая пустота. Людмила Петровна бормотала себе под нос, что «дочь выкаблучивается, вернётся, когда деньги закончатся». Андрей Викторович несколько раз пытался тихо напомнить, что было бы неплохо поговорить с Катей, извиниться или хотя бы понять, что она уехала не из каприза. Но мать продолжала уверять, что вся проблема — в Катиной лени и глупости.
Прошло полгода. Однажды утром, когда семья почти смирилась с этой ситуацией, в почтовом ящике они обнаружили письмо. Обычный конверт, обратного адреса нет. Мать, разорвав конверт, принялась читать вслух:
«Мама и папа. Я уехала туда, где могу дышать свободно. Надеюсь, вы здоровы. У меня всё хорошо. Деньги на жизнь зарабатываю, снимаю жильё, учусь быть самостоятельной. Пожалуйста, не пытайтесь меня искать. Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое и не уговаривали вернуться. Так мне легче. Простите, если причинила боль, но иначе я уже не могла. Я все ещё люблю вас, но мне нужно жить своей жизнью.
Катя».
Повисло молчание. Андрей Викторович вытер лицо ладонью и произнёс тихо:
— Что я тебе говорил, Людмила? Ты своим эгоизмом оттолкнула дочь.
Она расправила письмо, словно боялась порвать его неверным движением, и вдруг вспылила:
— Не смей меня упрекать! Сама ушла, предательница. Я для неё всё делала… — но фразу она не закончила.
Отец развернулся и вышел в коридор, избегая дальнейших выяснений. Мать прокричала ему в спину:
— Андрей, так ты меня и в этом винишь? Бессовестный!
Однако её голос дрогнул, и она замолчала, прижав письмо к груди. В этом доме стало мучительно тихо.
***
Больше никаких вестей от Кати больше не приходило.
Людмила Петровна, закрыв письмо в ящике комода, не находила себе места. Андрей Викторович лишь устало смотрел и говорил:
— Ну что теперь поделаешь? Надо жить дальше.
Она прикусила язык и злобно буркнула:
— Найдёт она своё счастье. Или нет, кто знает. Но меня обвинять больше никто не смеет.
Ушла в свою комнату, хлопнув дверью. Андрей Викторович опустился на диван. Одна мысль не шла из головы: «Катя, прости нас». Но сказать это было уже некому.
