Малышу было всего несколько месяцев, когда его увезли из покоев наследников. Нет, он по-прежнему считался шехзаде, сыном султана, и оказывались ему те же почести. Но отныне жизнь Мехмеда должна была протекать удалённо. От всех. Его поселили в роскошных апартаментах, без малейшей связи с внешним миром. Такова была судьба лишних наследников Османской империи.
Султан Ахмед I проявил милосердие – в отличие от предшественников, он не стал избавляться от второго претендента на престол. Родного брата, Мустафу, он поселил в великолепных покоях, и время от времени навещал его. Спустя годы условия содержания изменились: подозревая, что Мустафу могут попытаться посадить на трон, султан Ахмед запретил кому-либо навещать его, даже родной матери. В общей сложности в кафесе Мустафе пришлось провести четырнадцать лет.
Как раз с того времени в Османской империи навсегда поменяли старый обычай: сто пятьдесят лет всех «лишних» претендентов на престол ожидал шёлковый шнурок. В XVII веке братьям правителя разрешили жить. Но только в отдельном павильоне.
Его называли «кафес», или «шимширлык», и устроили при главном стамбульском дворце – Топкапы. Среди вечнозеленых самшитов располагались апартаменты для шехзаде. Каждому предоставлялись в распоряжение несколько комнат. Их убранство практически не отличалось по роскоши от главных покоев в резиденции султанов – так что мальчики, живущие в кафесе, прекрасно знали, кто они такие.
Им позволяли вырастать, взрослеть, читать книги и получать образование, но не разрешалось покидать пределов своего кафеса. Никто не должен был повлиять на ход событий в Османской империи. Для этого их и берегли – если понадобится, если очередной правитель уйдет в иной мир и не оставит наследника, всегда можно будет, как фокусник из шляпы, извлечь из кафеса готового султана. Шехзаде, по сути, сидели на скамейке запасных. В очереди к трону.
Невозможность общения с внешним миром была продиктована обычной предосторожностью: а вдруг какой-то могущественный клан, или корпус янычар, захочет сместить с трона законного султана? Следовало терпеливо ждать своего часа, как Мехмеду VI. Он превратился в «лишнего наследника», когда ему исполнилось полгода. Вместе с няней перебрался в кафес. И только в… пятьдесят шесть лет ему позволили покинуть свои золочёные покои, чтобы занять трон падишаха. Увы, Мехмед Шестой не был готов к своей роли, и время не благоприятствовало спокойному изучению искусству править — шёл 1918 год. Неудивительно, что этот султан стал последним в истории Османской империи.
Кафес вообще не оправдал надежд султанов. Особенно поначалу. Зная о том, как прежде поступали с наследниками, шехзаде не могли быть спокойны и в стенах кафеса. Султан Мурад IV признавался, что он ежедневно ожидал прибытия людей в черных одеждах… А Ибрагим I продолжал чувствовать неуверенность и после заточения. Не случайно этого султана прозвали Дели – то есть, безумный. Те, кто слишком долго ждали, не всегда справлялись со внезапной переменой в жизни. Нередко они лишались рассудка.
И всё это ради призрачной надежды править! Сын Ибрагима, Сулейман II, провел в кафесе тридцать девять лет. Он практически не помнил своей жизни до павильона – ведь из покоев шехзаде его забрали в шестилетнем возрасте. Сулейман был окружен множеством слуг, исполнявшим все его пожелания, ему приносили книги и изысканные блюда, но даже на прогулку по дворцовому саду его не отпускали. Ожидание длиной в четыре десятилетия оказались напрасными – оно увенчалось крайне недолгим царствованием.
Сорок лет в кафесе и четыре года правления – такой же была участь султана Ахмеда Второго. В семнадцатом веке мало кто из правителей империи избежал кафеса. Больше других, наверное, повезло Мехмеду IV – он стал султаном в шесть и правил затем тридцать девять лет. Так долго, за исключением Сулеймана Великолепного, не получалось ни у кого из династии! Кстати, знаменитое письмо запорожских казаков, предназначалось, судя по всему, именно ему.
А вот для девушек кафес не предназначался. Поскольку власть в империи передавалась только по мужской линии, дочери султанов могли быть спокойны за свою участь. Их не отправляли в закрытый павильон, но могли выдать замуж по своему усмотрению. Впрочем, такой же была участь всех дочерей правителей – и западные принцессы, и русские княжны, редко делали выбор сами… Султанши не были «лишними наследниками», но часто использовались в политических целях. Нередко им выбирали в мужья возрастных визирей: так было с дочерью Сулеймана I – Михримах, и с дочерями Селима II. Эсмехан-Гевер султан, например, была младше своего супруга, визиря Соколлу Мехмеда-пашу, почти на сорок лет, но для династии был важен не его возраст, а статус.
С падением Османской империи все наследники династии стали лишними. Многих ждал своеобразный кафес – свобода, но только без Турции. По закону от 1924 года им запрещалось находиться на территории их прежних владений. Кто-то из них оказался во Франции, другие в Швейцарии, Италии или Египте.
А кафес существует по сей день. Как напоминание о том, какими причудливыми и странными порой бывали законы утраченных империй.
