— Нет, стой! — подруга попыталась загородить проход, но Регина уже проскользнула мимо нее в коридор.
И замерла, увидев знакомые туфли у вешалки. Мужские. Те самые, что она подарила Тимуру на прошлый день рождения.
Регина поморщилась от резкого звука — смычок предательски соскользнул со струны. Третьеклассник Вова опять не удержал правильный угол.
— На сегодня достаточно, — вздохнула она, опуская скрипку. — Только не забудь дома тренировать положение локтя.
И помни: смычок — это продолжение твоей руки.
Мальчик торопливо упаковал инструмент в потертый футляр и выскочил из класса.
Регина устало опустилась на стул. Часы на стене филармонии показывали начало седьмого — последний ученик наконец-то ушел домой.
«Странно, — подумала она, разминая затекшую шею, — почему Тимур до сих пор не звонил?
Обычно в командировках он названивает по три раза на дню».
Телефон молчал. Регина рассеянно провела пальцем по экрану — ни пропущенных, ни сообщений.
На улице моросил мелкий дождь. Регина поежилась, кутаясь в легкий плащ, и вдруг вспомнила, что обещала занести Марьяне ноты для совместного выступления.
До дома подруги было рукой подать — всего три квартала по липовой аллее.
«Загляну на минутку, — решила она. — Марьяна наверняка дома скучает одна».
Звонок в дверь прозвучал неожиданно громко в вечерней тишине подъезда. За дверью послышалась какая-то возня, приглушенные голоса.
— Марьяна? — позвала Регина, нажимая на звонок еще раз.
Дверь распахнулась рывком. На пороге стояла взъерошенная подруга в наспех запахнутом халате.
— Регина? — В голосе Марьяны прозвучал испуг. — Ты… ты чего без предупреждения?
— Ноты занести обещала, помнишь? — Регина с недоумением разглядывала странно бледное лицо подруги. — У тебя все в порядке?
— Да-да, конечно, — Марьяна нервно теребила пояс халата. — Слушай, может, в другой раз? Я тут… прибираюсь.
Из глубины квартиры донесся звон разбитого стекла. Регина инстинктивно шагнула вперед:
— Что там у тебя?
— Нет, стой! — Марьяна попыталась загородить проход, но Регина уже проскользнула мимо нее в коридор.
И замерла, увидев знакомые туфли у вешалки. Мужские. Те самые, что она подарила Тимуру на прошлый день рождения.
Время будто остановилось. Регина медленно подняла глаза на подругу:
— Марьяна, почему здесь обувь моего мужа?
В этот момент из кухни вышел Тимур — в одних джинсах, с полотенцем на плечах, вытирая мокрые после душа волосы.
— Ну что там с кофе, зай… — он осекся на полуслове, увидев жену.
Регина смотрела на них, и внутри у нее все леденело.
Каждая деталь впечатывалась в память с беспощадной четкостью: припухшие губы Марьяны, влажные волосы Тимура, смятый халат, запах свежесваренного кофе…
— Регина, — прошептала Марьяна, делая шаг к ней. — Я все объясню…
— Что именно? — голос Регины звучал неожиданно спокойно. — Как давно это продолжается?
— Послушай… — начал Тимур, не глядя ей в глаза, но замолчал.
— Командировки, значит? — Регина горько усмехнулась. — Теперь понятно, почему ты так редко звонил.
Она развернулась и пошла к выходу.
В голове билась только одна мысль: «Уйти. Немедленно уйти отсюда».
— Давай поговорим! — Тимур схватил ее за руку.
— О чем? — она вырвала руку. — О том, как ты спал с моей лучшей подругой? Нет уж, спасибо.
По пути домой она даже не заметила, как преодолела несколько кварталов.
Трясущимися руками открыла дверь, прошла в спальню и рывком выдвинула ящик комода.
Белье, футболки, джинсы — все полетело в старый чемодан.
Хлопнула входная дверь. Тяжелые шаги прогрохотали по коридору.
— Что ты устроила? — Тимур ворвался в комнату. От него пахло дождем и чужими духами. — Совсем с ума сошла?
— Отойди, — процедила Регина, продолжая собирать вещи.
— И не подумаю! — он грубо схватил ее за плечи. — Ты никуда не пойдешь! Это я здесь решаю!
— Вот как? — она подняла на него ледяной взгляд. — И что же ты решил?
— А то! — выкрикнул Тимур. — Думаешь, кому-то нужна нищая училка без жилья? Это я тебя облагодетельствовал! Я! А ты должна быть благодарна и молчать в тряпочку!
Пощечина прозвучала как выстрел. Тимур отшатнулся, хватаясь за щеку.
— Ты… да как ты смеешь? — прошипел он. — Ты что творишь?
— Прощаюсь, — холодно ответила Регина. — Навсегда.
Подхватив чемодан, она вышла из квартиры, не оглядываясь. Ноги сами принесли ее к двери Глафиры Никитичны — старушки-соседке.
— Боже ты мой, — всплеснула руками старушка, увидев ее заплаканное лицо. — Региночка, что стряслось?
Прошло два года.
За окном музыкальной школы догорал октябрьский вечер. Регина медленно складывала нотные тетради в потрепанный портфель, прислушиваясь к затихающим в коридоре шагам последних учеников.
Рабочий день закончился, но уходить не хотелось — дома ждала промозглая комната с облупившимися обоями и вечно текущим краном.
Платон, ее годовалый сын, сейчас был у Глафиры Никитичны. Старушка частенько приглядывала за малышом, пока Регина моталась между двумя работами — в школе и в местном ресторане, где по вечерам играла на скрипке.
«Нужно купить молока и хлеба, — рассеянно подумала она, запирая класс. — И Платошке творожок. Хорошо хоть зарплату сегодня выдали».
Регина спустилась по скрипучим ступенькам крыльца и едва не столкнулась с высоким седым мужчиной в строгом пальто.
— Простите, — пробормотала она, пытаясь обойти его.
— Регина? — голос прозвучал так знакомо, что у нее екнуло сердце. — Регина, это и правда ты?
Она подняла глаза и замерла. Перед ней стоял Семен Аркадьевич — её бывший свёкор.
— Здравствуйте, — выдохнула она, чувствуя, как предательски задрожали колени.
Семен Аркадьевич шагнул ближе, вглядываясь в её лицо.
— Господи, девочка, как же ты осунулась, — покачал он головой. — Болеешь?
Регина нервно одёрнула воротник поношенного пальто:
— Нет, что вы. Просто… много работаю.
В этот момент из её сумки выпал детский чепчик. Семен Аркадьевич машинально поднял его и замер, разглядывая крошечный предмет в своих больших ладонях.
— А это… — он запнулся, и его лицо вдруг стало белее мела. — Регина, у тебя что, ребенок?
Она молча кивнула, не в силах произнести ни слова. Семен Аркадьевич пошатнулся, хватаясь за перила крыльца.
— Сколько… сколько ему? — хрипло спросил он.
— Год и два месяца, — тихо ответила Регина.
Свёкор быстро подсчитал что-то в уме, и его глаза расширились от шока:
— То есть, когда ты ушла… Ты была…
Она снова кивнула, чувствуя, как к горлу подступает ком.
— Пойдем, — решительно произнес Семен Аркадьевич. — Немедленно пойдем к нам. Тоня с ума сойдет, когда узнает.
— Нет, — Регина попятилась. — Я не могу. Мне нужно забрать Платона.
— Платона? — переспросил свёкор. — В честь композитора, да?
Она слабо улыбнулась:
— Да.
— Хорошо, — кивнул Семен Аркадьевич. — Тогда веди меня к внуку. Хочу на него посмотреть.
Через полчаса они уже сидели в тесной кухне Глафиры Никитичны. Платон, разомлевший после купания, сонно посапывал на руках у деда, который не сводил с него влюбленных глаз.
— Вылитый Тимка в детстве, — шептал Семен Аркадьевич. — Те же кудри, тот же носик…
Глафира Никитична суетилась у плиты, гремя чашками:
— Я ж говорила, Региночка, правда всегда наружу выйдет. Вот и свиделись.
— А я все не пойму, — нахмурился Семен Аркадьевич, — почему ты нам ничего не сказала? Неужто думала, что мы тебя с ребенком на улице оставим?
Регина тяжело вздохнула:
— После того, что наговорил Тимур… Он ведь вам наплел, что я ему изменяла.
— Не..год..яй, — процедил сквозь зубы свёкор. — Вот уж точно — в кого только уродился? Мы-то с Тоней поверили. Думали — раз сын говорит…
Он осторожно переложил спящего Платона в кроватку и решительно повернулся к Регине:
— Собирайтесь. Оба. Поедете к нам.
— Но… — начала было она.
— Никаких «но»! — отрезал Семен Аркадьевич. — Хватит по чужим углам мыкаться. Внуку нужен дом.
Через час они уже входили в знакомую квартиру. Антонина Павловна выскочила в прихожую на звук открывающейся двери и застыла, увидев невестку с ребенком на руках.
— Сеня, что… — начала она и осеклась, разглядев личико спящего Платона. — Господи! — Она прижала ладони к щекам. — Да это же… Это же…
— Это наш внук, Тонечка, — мягко сказал Семен Аркадьевич. — Присядь, нам надо многое обсудить.
Спустя два часа, когда все выяснилось, Антонина Павловна рыдала, обнимая Регину:
— Прости нас, доченька! Если б мы только знали…
— А Тимур? — вдруг спросила Регина. — Он… как он?
Свекровь поджала губы:
— Развелся с этой… подругой твоей. Через полгода. Характером не сошлись, видите ли.
— Вот что, — решительно произнес Семен Аркадьевич, глядя на часы. — Сейчас самое время все расставить по местам.
Он достал телефон и набрал номер:
— Тимур? Срочно приезжай. Да, прямо сейчас. Очень важное дело.
Тимур появился через сорок минут — взъерошенный, с красными от недосыпа глазами.
Увидев бывшую жену, застыл на пороге:
— Что за цирк? — процедил он. — Зачем ты ее притащил?
— Заткнись! — рявкнул Семен Аркадьевич так, что зазвенели стекла. — Сядь и слушай.
В этот момент из спальни донесся детский плач. Регина метнулась туда и через минуту вернулась с проснувшимся Платоном на руках.
Тимур побелел, судорожно вцепившись в подлокотники кресла.
— Это… это кто? — прошептал он.
— Твой сын, — жестко ответил Семен Аркадьевич. — Тот самый, о существовании которого ты даже не узнал, когда выгонял беременную жену.
— Я не знал, — пробормотал Тимур. — Откуда мне было…
— Лжец! — вдруг выкрикнула Антонина Павловна. — Ты же сам нам говорил, что она тебе изменяла!
А на самом деле — это ты! Ты предал и жену, и нас обманул! Как ты мог?
Тимур сжался в кресле под гневными взглядами родителей.
— И что теперь? — буркнул он. — Алименты, что ли, требовать будете?
— Нет, сынок, — холодно улыбнулся Семен Аркадьевич. — Мы с матерью решили по-другому. Помнишь ту квартиру, что я тебе подарил?
— Ну? — насторожился Тимур.
— Так вот, я передумал. Это теперь квартира моего внука.
— Что?! — Тимур вскочил. — Да как вы смеете! Это моя квартира!
— Была твоя, — отрезал отец. — А теперь — Платона. И чтоб через три дня духу твоего там не было.
— Вы не можете… — начал Тимур, но осекся под тяжелым взглядом отца.
— Еще как можем, — припечатал Семен Аркадьевич. — И сделаем. А ты… ты мне больше не сын.
Тимур ссутулился, обвел всех затравленным взглядом и, не говоря ни слова, выскочил из квартиры. Хлопнула входная дверь.
Регина стояла, прижимая к себе сына, не веря в происходящее.
Антонина Павловна подошла к ней, ласково погладила по плечу:
— Все будет хорошо, девочка. Теперь все будет хорошо.
— Спасибо, — прошептала Регина, чувствуя, как по щекам катятся слезы облегчения. — Спасибо вам…
Платон завозился у нее на руках, потянулся к бабушке. Та с готовностью подхватила внука, зашептала что-то ласковое.
А Регина смотрела на них и думала о том, что жизнь наконец-то начала налаживаться.
Впереди их ждало много нового — собственная квартира, спокойная работа, счастливое детство Платона.
И пусть это случилось не так, как она мечтала когда-то, но разве не об этом она просила судьбу все эти долгие месяцы?
За окном сгущались сумерки, в кухне уютно шумел чайник, а в гостиной о чем-то тихо ворковали Антонина Павловна с внуком.
Регина глубоко вздохнула, чувствуя, как отпускает давившая на сердце тяжесть. Жизнь продолжалась — и теперь она была полна надежды.
