Анна проснулась от скрипа входной двери. Часы на тумбочке показывали семь утра. Она лежала неподвижно, слушая, как муж осторожно снимает ботинки в прихожей, как шуршит его куртка, как он тихо проходит на кухню. Вода зашумела в чайнике.
Десять лет назад она бы вскочила, встревоженная его отсутствием всю ночь. Пять лет назад закатила бы скандал. Сейчас она просто лежала, глядя в потолок с облупившейся побелкой, и чувствовала странное облегчение. Как будто что-то, долго висевшее над головой, наконец-то упало.
— Где ты был? — спросила она, войдя на кухню.
Игорь обернулся. Лицо осунувшееся, глаза красные, но во взгляде была какая-то решимость, которую Анна не видела уже давно.
— У Светы, — сказал он просто. — Коллега по работе. Мы вместе уже полгода.
Анна кивнула, наливая себе воды. Руки не дрожали.
— И что дальше?
— Я хочу развод, — он говорил быстро, как будто боялся остановиться. — Понимаешь, она… мы с ней на одной волне. Она хочет детей. И врачи говорят, что у нее все нормально.
«А у меня, значит, не нормально», — подумала Анна, но вслух ничего не сказала. Эти разговоры велись в семье давно, только раньше не напрямую. Свекровь Галина Петровна умела говорить колкости вскользь, небрежно, как будто случайно.
— Хорошо, — кивнула Анна. — Давай оформим.
Игорь моргнул, явно ожидавший слез, истерики, мольбы.
— Ты… серьезно?
— Абсолютно.
В дверях появилась свекровь в застиранном халате, с бигуди на голове.
— Что здесь происходит? Игорек, ты где всю ночь…
— Мама, мы с Аней разводимся, — перебил ее сын.
Галина Петровна посмотрела на невестку с плохо скрытым торжеством:
— Ну, думаю, это к лучшему. Десять лет впустую прожили. Игорю нужна нормальная жена, которая детей родит. А ты, Аня, может, с другим попробуешь. Хотя в твоем возрасте…
Анна вышла из кухни, не дослушав. Тридцать два года — не возраст, чтобы ставить на себе крест. Но слова свекрови все равно больно царапнули где-то внутри.
Последующие дни прошли в странной подвешенности. Игорь ночевал дома, но спал на диване. Разговаривали они только по необходимости. Свекровь расцвела — наконец-то избавится от невестки, которая не оправдала надежд, не родила внуков, не захотела жить в загородном доме мечты.
Этот дом был костью в горле их брака. Игорь бредил им с первого года совместной жизни: три этажа, русская баня, огород, гараж на две машины. Они копили, откладывали, но земля дорожала, стройматериалы росли в цене, а участок так и оставался в мечтах. Анна предлагала взять ипотеку на квартиру, переехать хотя бы от свекрови, но Игорь упирался:
— Зачем кабалу на двадцать лет? Еще год-два, и мы сможем начать строиться. Ты что, не можешь немного потерпеть?
Немного превратилось в десять лет. Десять лет в двухкомнатной хрущевке, где свекровь считала своим долгом комментировать каждый шаг невестки. Десять лет поездок по выходным на участки за городом, которые всегда были либо слишком дорогими, либо слишком далекими, либо с плохой почвой. Десять лет ожидания ребенка, который всё не приходил.
Врачи разводили руками — у обоих все в порядке, «просто не получается, бывает». Но свекровь с Игорем были уверены: проблема в Анне. Карьеристка, много нервничает на работе, вот организм и не принимает. Она — юрист в строительной фирме, работа действительно нервная, но Анна знала: дело не в этом. Дело в том, что в этом доме, в этой жизни она чувствовала себя чужой. И, может быть, ее тело просто не хотело приносить сюда нового человека.
Через неделю ее отправили в командировку в самарскую область — проверить документацию на новом объекте. Анна не была в родном городе много лет. Уехала оттуда двадцатидвухлетней, сразу после института, за Игорем, которого тогда любила до головокружения. Он казался таким надежным, основательным. Обещал дом, семью, стабильность.
Закончив с документами, Анна решила навестить тетю Свету — маминой младшую сестру. Та жила в старом районе, в той же пятиэтажке, где Анна провела детство. Подъезд пах кошками и жареным луком, на площадке стоял велосипед с отклеенной рамкой.
Тетя открыла дверь и ахнула:
— Аня! Господи, я столько раз тебе звонила! Твой телефон не отвечал!
— Я номер сменила два года назад, — виновато произнесла Анна. — Прости, совсем из памяти вылетело тебя предупредить.
— Проходи, проходи, — тетя засуетилась. — Нам с тобой надо серьезно поговорить.
За чаем Светлана долго мялась, подбирала слова, а потом выдала:
— Тебя разыскивал Валерий Николаевич Суворов.
Анна нахмурилась. Фамилия была знакомой — так звали владельца крупнейшего завода города, градообразующего предприятия. Но какое ей до него дело?
— Дело в том, — тетя нервно теребила салфетку, — что он твой настоящий отец.
Мир покачнулся. Анна поставила чашку, боясь уронить.
— Что?
— Твоя мама… у них был роман. Валерий Николаевич был женат. Когда мама поняла, что беременна, они решили скрыть это. Твой… тот, кого ты знала как отца, Сергей, был в нее влюблен. Он знал правду, но женился. Растил тебя как родную.
Анна молчала. В голове проносились обрывки воспоминаний. Отец, который умер, когда ей было пятнадцать. Тихий, замкнутый мужчина, который почти не разговаривал с ней, но исправно приносил зарплату. Мать, которая после его смерти как-то сразу постарела, сникла. Она умерла через три года.
— Зачем он меня искал?
— Он болел сильно. Детей у него больше не было — с женой он развелся еще тридцать лет назад, больше не женился. Хотел оставить тебе все. Завещание составил.
— Хотел?
— Он умер недавно, — тетя смахнула слезу. — Я успела с ним встретиться, он дал мне все документы для тебя. Просил найти, передать. Аня, ты теперь владелица завода. Плюс три квартиры в центре, дом за городом, две машины.
Информация не укладывалась в сознании. Анна смотрела на тетку, на ее заплаканное лицо, на папку с документами, которую та положила на стол.
— Я не могу это принять, — наконец выдавила она. — Я его даже не знала.
— Он тебя знал, — мягко сказала Светлана. — Следил за твоей жизнью издалека. Когда ты уехала, очень переживал. Но не хотел вмешиваться в твою жизнь.
Анна открыла папку дрожащими руками. Завещание, свидетельство о смерти, документы на собственность. Фотография — мужчина лет шестидесяти с умными, усталыми глазами. Она всмотрелась и похолодела. Глаза. Те же глаза смотрели на нее из зеркала каждое утро.
Домой она вернулась в каком-то трансе. Игорь встретил ее на пороге:
— Ну что, подписываем заявление на развод?
— Давай, — согласилась Анна.
— Я уже с риелтором договорился, — он говорил деловито. — Квартиру мамину ты, естественно, не претендуешь. Мы с мамой готовы выделить тебе… ну, скажем, триста тысяч. На первое время хватит, пока не устроишься.
— Замечательно, — кивнула Анна.
За ужином Галина Петровна не могла сдержать довольной улыбки:
— Вот и славно, что по-хорошему расстаетесь. Игорь достойный мужик, Света его ценит. У них уже все серьезно, говорит, в загс скоро пойдут. И дом наконец-то построят. Света-то рукастая, не то что некоторые. И рожать еще не поздно.
Анна доела суп, аккуратно положила ложку.
— Кстати, я тоже с жильем определилась.
— Снимать будешь? — Игорь оторвался от телефона.
— Нет. Переезжаю в родной город. У меня там жилье появилось. Наследство.
— Наследство? — свекровь насторожилась. — От кого?
— От отца. Настоящего.
Она рассказала коротко, без эмоций. Завод. Квартиры. Дом. Про машины даже не упомянула, не хотелось.
Лицо Игоря менялось на глазах. Сначала недоверие, потом шок, потом что-то жадное, хищное.
— Завод? Суворовский завод? Там же оборот… — он замолчал, считая в уме. — Господи, Ань, ты представляешь, что это такое?
— Представляю, — спокойно ответила она.
— И ты… собираешься туда переехать?
— Да. Там нужно многое решать, входить в дела.
— Погоди, погоди, — Игорь встал, заходил по кухне. — Мы же можем все обсудить. Необязательно разводиться прямо сейчас. Можем паузу взять, все обдумать.
— Я обдумала.
— Аня, — он присел рядом, взял ее за руки. Галина Петровна наблюдала с напряженным лицом. — Ты же понимаешь, что одной тебе не справиться. Завод — это серьезно. Тебе нужна поддержка. Семья. Я могу перевестись в местный филиал нашей фирмы, помогу тебе разобраться во всем.
Анна высвободила руки:
— Я справлюсь.
— Но мы же десять лет вместе! — в голосе Игоря появились истерические нотки. — У нас общая жизнь, планы!
— Планы были у тебя. Дом за городом, который мы никогда не построим. А жизнь… — она обвела взглядом тесную кухню, свекровь с кислым лицом, мужа с жадными глазами. — Общей жизни у нас не было уже давно.
— Ты не можешь просто взять и уехать! — Игорь повысил голос. — Я не дам развод!
— Дашь, — Анна встала. — Потому что я подам на раздел имущества. И судебная практика в таких случаях всегда на стороне жены. Особенно когда у мужа есть другая женщина, о которой все знают, включая соседей.
Галина Петровна побледнела. Игорь открыл рот, закрыл.
— Триста тысяч — это щедро с вашей стороны, — продолжила Анна. — Я их приму, пожалуй. И развод будет на моих условиях. Завтра идем в ЗАГС, подаем заявление. Через месяц это закончится.
Она вышла из кухни, оставив их обоих в ошеломленном молчании.
Ночью в дверь ее комнаты постучали. Игорь вошел без приглашения. Анна сидела на кровати с ноутбуком, изучала финансовые отчеты завода.
— Можем поговорить? — он был непривычно смирным.
— Говори.
— Я был дураком, — он сел на край кровати. — Все эти годы… я не ценил тебя. Думал только о своих планах, о доме. Мама давила, говорила, что ты не подходишь, что нужно искать другую. Я поддался.
Анна молча ждала продолжения.
— Но теперь я понимаю, какую ошибку совершил. Ты — умная, сильная, ты всегда тянула нашу семью. А я… я просто плыл по течению. Давай начнем сначала. Переедем, вместе будем развивать завод. Я помогу тебе, я научусь.
— Где твоя Света?
Игорь поморщился:
— Это было ошибкой. Я уже с ней расстался.
— Сегодня? После разговора о заводе?
— Аня, я серьезно. Я хочу быть с тобой. Хочу нормальную семью.
Анна закрыла ноутбук, посмотрела на него. Этот человек был ее мужем десять лет. Она знала каждую его черточку, каждую привычку. Знала, как он храпит во сне, как чешет затылок, когда врет, как пьет чай с тремя ложками сахара. И ничего не чувствовала. Пустоту.
— Нет, — просто сказала она.
— Почему? — он начал закипать. — Ты же не можешь просто взять и перечеркнуть все!
— Могу. Ты сам перечеркнул, когда начал изменять. Когда говорил, что я не могу забеременеть, потому что бракованная. Когда каждый день напоминал, что живу в квартире твоей матери по ее милости.
— Я не это имел в виду!
— Именно так. Уходи, Игорь. Мне нужно работать.
Он встал, прошелся по комнате. Остановился у окна, потом резко обернулся и упал на колени перед ней.
— Прошу тебя, давай попробуем. Я изменюсь, обещаю. Буду любить тебя, ценить. Мы усыновим детей, построим дом, который ТЫ хочешь. Я сделаю все, что ты скажешь. Только не уходи.
Анна смотрела на него — на коленях, с мольбой в глазах. Жалкий, расчетливый, испуганный. И засмеялась. Тихо, без злости, почти весело.
— Когда узнал всю правду обо мне, разводиться передумал? — произнесла она, глядя на него сверху вниз. — Пока я была неудачницей без детей и без квартиры, ты сбежал к другой. А теперь, когда у меня появилось наследство, ты вспомнил про любовь?
— Это не так! Я правда…
— Вставай. И уходи.
Игорь поднялся, лицо красное от унижения и злости:
— Пожалеешь! Ты там одна пропадешь, тебя там съедят! Думаешь, легко заводом управлять?
— Выясню, — Анна открыла ноутбук, давая понять, что разговор окончен.
Он хлопнул дверью. Утром Галина Петровна не вышла завтракать, демонстративно обидевшись. Игорь сидел мрачный, тыкал вилкой в яичницу.
— Ты все равно пожалеешь, — буркнул он. — Найдешь себе какого-нибудь альфонса, который тебя вокруг пальца обведет.
— Может быть, — согласилась Анна. — Но это будет мой выбор. Мой альфонс, моя ошибка. А не десять лет в чужой жизни.
Заявление на развод они подали без лишних слов. Игорь подписывал документы с каменным лицом, Анна — с облегчением. Через месяц она была свободна.
Домой она приехала в конце мая, когда город утопал в зелени и цвел сиренью. Дом, оставленный отцом, оказался двухэтажным коттеджем в тихом районе. Не роскошный, но добротный, с мебелью, садом, гаражом. Пахло немного затхло — никто здесь не жил почти год.
Анна открыла окна, впуская свежий воздух и солнечный свет. Странное чувство — дом. Впервые за десять лет это была действительно ее территория. Никакой свекрови, никаких намеков, что она здесь временно.
На заводе ее встретили с опаской. Молодая женщина без опыта в производстве — сотрудники не скрывали скепсиса. Но у Анны было экономическое образование, острый ум и, как оказалось, деловая хватка, унаследованная от отца.
Она начала с изучения документации. Сидела до ночи в кабинете, который раньше принадлежал Валерию Николаевичу, вникала в каждую цифру. Директор завода Петр Михайлович, мужчина лет пятидесяти с седыми висками и умными глазами, помогал ей.
— Вы похожи на него, — сказал он как-то вечером, когда они разбирали очередной отчет. — И внешне и манерой думать. Он тоже всегда докапывался до сути.
— Расскажите о нем, — попросила Анна.
И Петр Михайлович рассказывал. О человеке, который построил завод с нуля, прошел через девяностые, выстоял в кризисы. О том, как он справедливо платил работникам, никогда не обманывал, держал слово. О том, как последние годы часто сидел у окна кабинета и смотрел на проходную, словно кого-то ждал.
— Он ждал меня? — тихо спросила Анна.
— Да. Надеялся, что однажды вы придете сами. Но не хотел навязываться.
В груди что-то сжалось. Отец, которого она не знала. Который любил ее издалека, который оставил ей все, что имел. И которого она никогда не увидит.
Первые месяцы были тяжелыми. Анна училась на ходу, совершала ошибки, но упорно двигалась вперед. Постепенно сотрудники начали к ней прислушиваться. Ее экономические решения были грамотными, она умела считать на несколько шагов вперед.
Петр Михайлович стал для нее не только помощником, но и другом. Именно он познакомил ее с Дмитрием — инженером-конструктором, который вел разработку новой линии оборудования.
Дмитрий был на пять лет старше Анны, высокий, с внимательными карими глазами и спокойной улыбкой. Они начали встречаться по работе, потом случайно столкнулись в кафе, разговорились. Он был разведен, детей не было, жил один в съемной квартире.
Они начали встречаться незаметно для самих себя. Анна впервые за много лет почувствовала себя женщиной, Дмитрий не спрашивал о детях, не строил планов на пятьдесят лет вперед, не навязывал свои представления о жизни.
Через три месяца Анна поняла, что беременна. Сидела на полу в ванной, держа в руках тест, и плакала. Тихо, почти беззвучно, от облегчения и страха одновременно.
— Со мной что-то не так? — спросила она вечером у Дмитрия.
Они сидели на кухне в ее доме, пили чай. За окном желтели листья — пришла осень.
— Что ты имеешь в виду?
— Десять лет я не могла забеременеть. Врачи говорили, что все нормально, но ничего не получалось. А теперь… — она положила руку на живот. — Через три месяца. Почему?
Дмитрий накрыл ее руку своей:
— Может, твое тело просто ждало подходящего времени. Подходящего человека.
— Ты не испугался?
— Чего?
— Ребенка. Ответственности. Всего этого.
Он улыбнулся:
— Я испугался бы, если бы ты не хотела его оставлять. А так… я рад. Очень рад.
Через неделю он сделал ей предложение. Без сцен, без роз, без ресторанов. Просто спросил вечером, хочет ли она выйти за него замуж. Анна ответила да, не раздумывая.
Свадьбу сыграли тихо, только близкие друзья и коллеги. Тетя Света плакала от счастья. Петр Михайлович сказал тост: «За Валерия Николаевича, который оттуда наверняка радуется за свою дочь».
Анна часто думала об отце, которого не знала. Ходила на кладбище, приносила цветы, рассказывала о делах на заводе. Странно говорить с памятником, но ей казалось, что он слышит.
Как-то на кладбище она встретила пожилую женщину, которая тоже стояла у могилы.
— Вы его дочь, — сказала та. Не спросила — констатировала. — Я вас по глазам узнала. Я Мария Ивановна, бухгалтер на заводе. Тридцать лет с ним работала.
Они разговорились. Мария Ивановна рассказала, что Валерий Николаевич всегда отмечал день рождения Анны. Сидел один в кабинете, пил коньяк и смотрел на фотографию.
— Откуда у него была фотография? — удивилась Анна.
— Нанял частного детектива, чтобы следил, чтобы у вас все было хорошо. Фотографии присылал. У Валерия Николаевича целый альбом был.
— Где он сейчас?
— В сейфе, в кабинете. Петр Михайлович знает.
Альбом Анна забрала в тот же день. Дома долго его рассматривала. Она в школе. В институте. На дне рождения подруги. На свадьбе с Игорем — молодая, счастливая, глупая. Последняя фотография — усталая, постаревшая, возле офиса.
И записка на последней странице, выведенная дрожащей рукой: «Прости, что не был рядом. Надеюсь, ты будешь счастлива. Твой отец».
Анна заплакала, прижимая альбом к груди. Дмитрий обнял ее, гладил по волосам, молчал. Он умел молчать в нужный момент.
Игорь звонил несколько раз. Сначала с угрозами — подаст в суд, докажет, что она его обманывала. Потом с мольбами — возьми обратно, я без тебя пропадаю. Анна сбросила его номер в черный список после третьего звонка.
От тети Светы узнала, что он женился на Свете, но через два месяца та ушла от него. Не сошлись характерами. Теперь Игорь живет со свекровью, работает на прежнем месте, участок за городом так и не купил.
Анна не испытывала ни злорадства, ни жалости. Просто равнодушие. Это была другая жизнь, другого человека. Она больше не была той женщиной, которая десять лет ждала, когда муж наконец обратит на нее внимание.
