Татьяна вытерла ладонью запотевшее окно автобуса и посмотрела на серые дома за стеклом. Октябрь выдался дождливым, холодным, тоскливым. Мокрые тротуары отражали свет фонарей, редкие прохожие спешили под зонтами. Татьяна прижала к себе сумку и откинулась на спинку сиденья. До остановки оставалось ещё двадцать минут — можно было немного передохнуть.
Рабочий день выдался тяжёлым. С утра — совещание, потом отчёты, потом внезапная проверка, которая затянулась до вечера. Начальник требовал переделать документы, коллеги нервничали, телефон разрывался от звонков. Татьяна вышла из офиса только в восемь вечера, голодная, вымотанная, с гудящей головой.
Автобус притормозил на светофоре. Татьяна достала телефон и глянула на экран. Три пропущенных от Дмитрия, одно сообщение от свекрови. Открыла сообщение.
«Татьяна, не забудь про платёж. Завтра последний день. Банк штрафы начисляет за просрочку».
Татьяна закрыла глаза. Платёж. Конечно. Как можно было забыть про платёж, если Людмила Аркадьевна напоминала об этом каждую неделю?
Квартира, в которой жили Татьяна и Дмитрий, была оформлена на свекровь. Три года назад Людмила Аркадьевна взяла ипотеку, купила двухкомнатную квартиру в новом доме и торжественно объявила сыну, что теперь молодым есть где жить. Дмитрий обрадовался, обнял мать, поблагодарил. Татьяна тоже была рада — снимать жильё надоело, хотелось своего угла.
Правда, очень скоро выяснилось, что «свой угол» имеет свою цену.
— Конечно, я буду платить ипотеку сама, — сказала Людмила Аркадьевна на семейном ужине через неделю после покупки. — Но вы же понимаете, мне одной тяжело. Дима зарабатывает мало, а ты, Танечка, вроде бы хорошо устроилась. Вот и помогайте. По справедливости.
— Сколько нужно? — спросила Татьяна.
— Ну, тысяч двадцать пять в месяц, — сказала Людмила Аркадьевна. — Это немного, правда же?
Татьяна тогда кивнула. Двадцать пять тысяч — больше половины её зарплаты, но ладно. Жить же надо где-то.
С тех пор прошло три года. Татьяна исправно переводила деньги Людмиле Аркадьевне каждый месяц. Дмитрий тоже переводил, но меньше — тысяч десять. Свекровь принимала переводы молча, без благодарности, будто так и положено.
Зато соседям Людмила Аркадьевна рассказывала другое.
— Представляете, я одна тяну ипотеку! — говорила свекровь на лавочке у подъезда. — Дети, конечно, помогают, но по мелочи. Основное всё на мне.
Татьяна слышала эти разговоры несколько раз. Сначала хотела возмутиться, потом махнула рукой. Какой смысл спорить? Людмила Аркадьевна всё равно останется при своём мнении.
Автобус подъехал к остановке. Татьяна вышла, накинула капюшон и быстро зашагала к дому. Ветер трепал полы куртки, дождь сек по лицу. Хотелось скорее попасть домой, снять промокшую обувь, выпить горячего чая.
Дома Дмитрий сидел на диване и смотрел телевизор. Муж обернулся, увидел жену и кивнул.
— Привет, — сказал Дмитрий. — Как день?
— Нормально, — ответила Татьяна, стаскивая ботинки. — Устала.
— Ужинать будешь? — спросил муж.
— Позже, — отмахнулась Татьяна. — Сначала переоденусь.
Прошла в спальню, закрыла дверь и села на кровать. Телефон снова завибрировал. Сообщение от Людмилы Аркадьевны.
«Татьяна, ты видела моё сообщение? Завтра платёж. Не забудь».
Татьяна швырнула телефон на кровать и легла, уткнувшись лицом в подушку. Внутри всё сжалось от усталости и бессилия. Работа, дом, платёж, свекровь, снова работа, снова платёж. Круг замкнулся, и выхода не видно.
Дмитрий постучал в дверь.
— Таня, ты чего там? — спросил муж.
— Отдыхаю, — отозвалась Татьяна, не поднимая головы.
— Мама звонила, — сообщил Дмитрий. — Напоминает про платёж.
— Знаю, — буркнула Татьяна.
— Ты переведёшь? — уточнил муж.
— Переведу, — устало выдохнула Татьяна.
— Хорошо. Я тогда тоже сегодня переведу, чтобы завтра она спокойно в банк сходила.
Дмитрий закрыл дверь. Татьяна перевернулась на спину и уставилась в потолок. Три года так живут. Работа, платёж, молчание мужа, требования свекрови. Три года Татьяна отдаёт больше половины зарплаты на квартиру, которая никогда не станет её собственностью. Три года слушает, как Людмила Аркадьевна жалуется соседям на тяжёлую жизнь и непосильную ипотеку.
Татьяна встала, подошла к окну и посмотрела на двор. Под фонарём стояла Людмила Аркадьевна с соседкой, о чём-то оживлённо беседовали. Свекровь размахивала руками, соседка кивала. Интересно, о чём разговор? Наверное, опять про ипотеку, которую приходится тянуть одной.
Татьяна отошла от окна и достала телефон. Перевела двадцать пять тысяч Людмиле Аркадьевне, приложила короткое сообщение: «Платёж за октябрь». Отправила.
Через минуту пришёл ответ: «Получила. В следующий раз не тяни до последнего дня».
Татьяна сжала телефон в руке. Не тяни до последнего дня. Будто Татьяна специально тянула, будто хотела создать проблемы. Просто работала до восьми вечера, просто пришла домой мокрая и уставшая, просто не успела перевести раньше.
Татьяна вышла из спальни. Дмитрий всё так же сидел на диване, уткнувшись в экран телевизора. Жена подошла, села рядом.
— Дима, — позвала Татьяна.
— М? — отозвался муж, не отрывая взгляда от экрана.
— Почему твоя мать всегда говорит, что платит ипотеку сама? — спросила Татьяна.
Дмитрий пожал плечами.
— Не знаю. Ей так удобнее, наверное.
— Но это неправда, — настаивала Татьяна. — Мы платим больше, чем она.
— Ну и что? — Дмитрий наконец посмотрел на жену. — Квартира на неё оформлена. Кредит на её имя. Пусть говорит что хочет.
— Тебе не обидно? — удивилась Татьяна.
— За что обидно? — не понял муж. — Мама нам квартиру дала, вот мы и помогаем. Нормально же.
Татьяна замолчала. Спорить бесполезно. Дмитрий никогда не вставал на сторону жены, когда речь заходила о Людмиле Аркадьевне. Муж считал, что мать всегда права, что нужно уважать старших, что семья — это святое.
— Таня, не начинай, — вздохнул Дмитрий. — Мама и так нервная последнее время. Не надо её расстраивать.
— А меня можно расстраивать? — тихо спросила Татьяна.
— Ты чего? — нахмурился муж. — Никто тебя не расстраивает. Просто живём, работаем, платим. Все так живут.
— Не все, — возразила Татьяна.
Дмитрий отмахнулся и снова уткнулся в телевизор. Разговор закончился, не успев начаться.
Татьяна встала и пошла на кухню. Достала из холодильника вчерашний суп, разогрела в микроволновке, налила в тарелку. Села за стол и стала есть, глядя в окно. За стеклом темнело, дождь усиливался, ветер раскачивал голые ветки деревьев.
Телефон снова завибрировал. Сообщение от Людмилы Аркадьевны.
«Татьяна, кстати, в следующем месяце платёж вырастет. Банк пересчитал проценты. Будет не двадцать пять, а двадцать восемь тысяч. Учти».
Татьяна поставила ложку и уставилась на экран. Двадцать восемь тысяч. Почти вся зарплата. На что жить? На что одеваться? На что откладывать?
Татьяна набрала ответ: «Людмила Аркадьевна, это слишком много. Я не смогу платить столько».
Ответ пришёл мгновенно: «Сможешь. Живёшь в моей квартире — вот и обязана. Или хочешь на улицу?»
Татьяна заблокировала телефон и положила на стол. Руки дрожали. Внутри клокотала злость, обида, бессилие. Живёшь в моей квартире — вот и обязана. Эту фразу Людмила Аркадьевна повторяла постоянно. Любой спор, любое возражение — и свекровь доставала козырь: квартира моя, значит, делайте что говорю.
Дмитрий вошёл на кухню, открыл холодильник, достал бутылку воды.
— Дим, — позвала Татьяна. — Твоя мать пишет, что платёж вырастет до двадцати восьми тысяч.
— Ну вырастет, — кивнул муж. — Банки так делают, проценты пересматривают.
— Я не смогу платить столько, — сказала Татьяна. — У меня не останется денег на жизнь.
— Ну тогда попроси прибавку на работе, — предложил Дмитрий.
— Прибавку? — недоверчиво переспросила Татьяна. — Ты серьёзно?
— А что такого? — пожал плечами муж. — Работаешь давно, вроде хорошо справляешься. Попроси.
— Дима, дело не в прибавке, — попыталась объяснить Татьяна. — Дело в том, что я плачу за квартиру, которая никогда не будет моей. Я плачу за то, что твоя мать потом продаст или оставит тебе в наследство, а я окажусь ни с чем.
— Ну и что ты предлагаешь? — раздражённо спросил Дмитрий. — Съехать? Снимать квартиру за тридцать тысяч в месяц? Это дешевле, по-твоему?
— Не знаю, — призналась Татьяна. — Но так больше нельзя. Я устала.
— Устала, — повторил Дмитрий. — Все устали, Таня. Я тоже устал. Мама устала. Жизнь такая. Надо терпеть.
Муж вышел из кухни. Татьяна осталась сидеть за столом. Надо терпеть. Вот и весь ответ.
Ночью Татьяна не спала. Лежала с открытыми глазами, слушала, как храпит Дмитрий рядом, и думала. О работе, о деньгах, о свекрови, о муже, который никогда не встанет на сторону жены. О том, что три года прошли, а ничего не изменилось. Только хуже стало.
Татьяна встала, тихо прошла в гостиную, включила свет и села на диван. Достала блокнот, ручку и начала считать. Зарплата — пятьдесят тысяч. Платёж по ипотеке — двадцать восемь тысяч. Продукты — десять тысяч. Проезд — три тысячи. Одежда, лекарства, бытовая химия — ещё пять тысяч. Итого сорок шесть тысяч расходов. Остаётся четыре тысячи. На месяц. На всё.
Татьяна захлопнула блокнот и откинулась на спинку дивана. Четыре тысячи на месяц. Это ничто. Это унижение.
Утром Татьяна проснулась с решением. Чётким, твёрдым, бесповоротным. Больше так жить нельзя. Больше она не будет источником дохода для Людмилы Аркадьевны. Больше не будет вкалывать на работе, чтобы оплачивать чужую квартиру и чужую наглость.
Татьяна собралась, оделась, позавтракала и поехала на работу. Зашла в кабинет начальника, положила на стол заявление.
— Увольняюсь, — сказала Татьяна.
Начальник поднял брови.
— Что случилось? — спросил начальник. — Проблемы?
— Нет, — покачала головой Татьяна. — Просто решила сменить обстановку.
— Но ты же хороший специалист, — попытался отговорить начальник. — Зачем уходить?
— Нужно, — коротко ответила Татьяна.
Начальник пожал плечами, подписал заявление. Через две недели Татьяна была свободна.
Дмитрий узнал об увольнении вечером того же дня. Муж вернулся с работы, увидел жену на кухне и спросил, как дела.
— Уволилась, — сообщила Татьяна.
— Что? — не понял Дмитрий.
— Я уволилась с работы, — повторила Татьяна. — Написала заявление. Через две недели я свободна.
Дмитрий побледнел.
— Ты с ума сошла? — выдохнул муж. — Зачем?
— Надоело, — пожала плечами Татьяна. — Работала как проклятая, отдавала все деньги на ипотеку, а в ответ ни слова благодарности. Только требования и упрёки.
— Но как мы будем платить? — спросил Дмитрий.
— Не знаю, — честно ответила Татьяна. — Это твоя проблема теперь.
Муж схватился за голову.
— Мама убьёт меня! — простонал Дмитрий. — Что я ей скажу?
— Правду, — предложила Татьяна. — Скажи, что твоя жена устала быть дойной коровой.
— Таня!
— Дима, я серьёзно, — перебила Татьяна. — Три года я платила больше половины зарплаты за квартиру, которая никогда не будет моей. Три года терпела хамство твоей матери. Три года ждала, что ты хоть раз встанешь на мою сторону. Но ты молчал. Всегда молчал.
— Я не хотел ссориться, — оправдывался Дмитрий.
— Знаю, — кивнула Татьяна. — Ты никогда не хотел ссориться. Поэтому предпочитал жертвовать мной, а не матерью.
Дмитрий опустил голову. Муж явно не знал, что ответить.
— Я найду другую работу, — сказала Татьяна. — Но платить твоей матери больше не буду. Пусть сама справляется. Или ты плати. Или продавайте квартиру. Мне всё равно.
— Таня, будь разумной…
— Я как раз разумна, — перебила Татьяна. — Впервые за три года.
На следующее утро Татьяна проснулась рано. Дмитрий всю ночь ворочался, вздыхал, несколько раз вставал и ходил по квартире. Жена слышала, как муж звонил Людмиле Аркадьевне, шептал что-то в трубку, потом снова возвращался в спальню и ложился, уставившись в потолок.
Татьяна встала, умылась, оделась и пошла на кухню. Поставила чайник, достала из холодильника хлеб, масло, сыр. Собирала завтрак, когда в дверь позвонили. Резко, настойчиво, три раза подряд.
Татьяна вытерла руки полотенцем и пошла открывать. Посмотрела в глазок — на площадке стояла Людмила Аркадьевна. Свекровь была в тёмном пальто, на лице читалась ярость, в руке сжимала большую сумку.
Татьяна открыла дверь. Людмила Аркадьевна даже не поздоровалась. Свекровь шагнула в квартиру, не снимая обуви, и с порога заорала:
— Как ты посмела уволиться с работы! Кто теперь мою ипотеку будет платить?!
Татьяна стояла у стены, спокойно глядя на свекровь. Внутри ничего не дрогнуло. Ни страха, ни желания оправдываться. Только холодное равнодушие.
— Доброе утро, Людмила Аркадьевна, — ровно сказала Татьяна.
— Какое доброе?! — перебила свекровь. — Ты что творишь?! Дмитрий мне всё рассказал! Ты уволилась! Просто взяла и уволилась!
— Да, — подтвердила Татьяна. — Уволилась.
— Ты с ума сошла?! — Людмила Аркадьевна шагнула ближе, размахивая сумкой. — У меня ипотека! Двадцать восемь тысяч в месяц! Откуда я возьму деньги?!
— Не знаю, — пожала плечами Татьяна. — Это ваша ипотека. Вы её брали. Вот и платите.
Свекровь остолбенела. Людмила Аркадьевна смотрела на невестку, будто впервые видела. Потом покраснела, раздула ноздри и снова закричала:
— Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! Я тебе дала крышу над головой! Ты живёшь в моей квартире!
— Живу, — согласилась Татьяна. — И три года платила за эту крышу больше, чем вы сами. Теперь хватит.
— Хватит?! — взвизгнула Людмила Аркадьевна. — Ты обязана мне помогать! Обязана!
— Никому я ничего не обязана, — возразила Татьяна. — Ваша ипотека — ваша проблема.
Свекровь растерянно огляделась, будто искала поддержки. Увидела Дмитрия, который стоял в дверях спальни, бледный и молчаливый.
— Дима! — обратилась Людмила Аркадьевна к сыну. — Ты слышишь, как она со мной разговаривает?! Скажи ей что-нибудь!
Дмитрий молчал. Муж переводил взгляд с матери на жену и обратно, явно не зная, что сказать.
— Дима! — повторила свекровь громче. — Ты на чьей стороне?!
— Мам, успокойся, — пробормотал Дмитрий. — Давай без криков.
— Без криков?! — Людмила Аркадьевна развернулась к сыну. — Твоя жена бросила работу! Кто будет платить ипотеку?! Я?! Я не могу! У меня пенсия маленькая!
— Ты получаешь сорок тысяч, — напомнила Татьяна. — Это не маленькая пенсия.
— Откуда ты знаешь?! — возмутилась свекровь.
— Ты сама говорила, — пожала плечами Татьяна. — В прошлом году. Хвалилась, что такую хорошую пенсию оформила.
Людмила Аркадьевна сжала губы. Свекровь явно не ожидала, что Татьяна помнит такие детали.
— Ну и что, что сорок?! — выпалила Людмила Аркадьевна. — Мне на жизнь тоже нужно! Я не могу всё на ипотеку тратить!
— Вот именно, — кивнула Татьяна. — И я тоже не могу. Поэтому больше не буду.
Свекровь схватилась за сумку, достала оттуда пачку квитанций и швырнула их на пол.
— Вот! Смотри! Счета! Банк не ждёт! Завтра платёж! Откуда мне взять двадцать восемь тысяч?!
— Продайте квартиру, — предложила Татьяна. — Закроете ипотеку, а на остаток купите что-нибудь попроще. Или попросите Дмитрию платить больше. Или сами найдите работу.
— Мне шестьдесят два года! — завопила Людмила Аркадьевна. — Кто меня на работу возьмёт?!
— Не знаю, — повторила Татьяна. — Но это не моя проблема.
Свекровь развернулась к Дмитрию.
— Дима! Ты это слышишь?! Она отказывается помогать! Твоя жена бросает нас!
Дмитрий наконец шагнул в коридор. Муж подошёл к матери, взял за плечи.
— Мам, пойдём, — тихо сказал Дмитрий. — Давай дома поговорим спокойно.
— Я не уйду! — упёрлась Людмила Аркадьевна. — Пока она не пообещает платить!
— Не обещаю, — сказала Татьяна.
— Ты!.. — Свекровь задохнулась от возмущения. — Без тебя мы не справимся! Дмитрий ничего не зарабатывает!
— Тогда вам есть над чем подумать, — спокойно ответила Татьяна. — Я больше не собираюсь платить за чужие решения.
Людмила Аркадьевна смотрела на невестку несколько секунд, потом резко развернулась, схватила сумку и бросилась к двери. Свекровь распахнула дверь так, что ручка ударилась о стену, и вылетела на площадку. Хлопок был такой силы, что дрогнули стёкла в окнах.
Татьяна и Дмитрий остались стоять в коридоре. Тишина давила.
— Зря ты так, — наконец подал голос муж.
— Что именно зря? — спросила Татьяна.
— Грубила ей, — пояснил Дмитрий. — Мама расстроилась.
— Твоя мама приходит без приглашения и орёт на меня, — напомнила Татьяна. — А я грублю?
— Ну можно было мягче, — пробормотал муж.
— Три года я была мягкой, — сказала Татьяна. — Результат ты видел. Хватит.
Дмитрий опустил голову. Муж стоял, переминаясь с ноги на ногу, явно не зная, что делать дальше.
— Что теперь будет? — спросил Дмитрий.
— Не знаю, — призналась Татьяна. — Это зависит от тебя.
— От меня?
— Да, — кивнула Татьяна. — Ты либо встанешь на мою сторону, либо останешься на стороне матери. Выбирай.
— Таня, зачем так категорично? — попытался возразить Дмитрий.
— Потому что я устала быть между вами, — ответила Татьяна. — Устала быть виноватой. Устала терпеть. Либо ты со мной, либо нет. Третьего не дано.
Муж молчал. Дмитрий смотрел в пол, кусал губу, хмурился. Внутренняя борьба была видна невооружённым глазом.
— Мне нужно время подумать, — наконец выдавил Дмитрий.
— Хорошо, — согласилась Татьяна. — Думай.
Дмитрий ушёл в спальню и закрыл дверь. Татьяна вернулась на кухню, налила остывший чай в раковину, поставила новый чайник. Села за стол и посмотрела в окно.
За стеклом проплывали серые облака, редкие прохожие спешили по своим делам. Жизнь шла своим чередом, равнодушная к чужим проблемам.
Татьяна достала телефон и открыла банковское приложение. Посмотрела на баланс. Пятьдесят три тысячи. Последняя зарплата и небольшие накопления. Этого хватит на несколько месяцев, если экономить.
Татьяна закрыла приложение и открыла сайты с вакансиями. Пролистала предложения, отметила несколько интересных. Работу найти несложно — опыт есть, квалификация тоже. Вопрос в другом: хочет ли Татьяна снова вкалывать, чтобы кормить свекровь?
Ответ был очевиден. Нет.
Дмитрий вышел из спальни через час. Муж выглядел помятым, усталым. Сел напротив жены за стол.
— Я поговорил с мамой по телефону, — сообщил Дмитрий.
— И что? — спросила Татьяна.
— Она в истерике, — вздохнул муж. — Плачет, кричит, что мы её предали. Требует, чтобы ты вернулась на работу.
— Не вернусь, — твёрдо сказала Татьяна.
— Таня, будь разумной, — попросил Дмитрий. — Мама не справится одна. Ей тяжело.
— А мне легко? — удивилась Татьяна. — Три года вкалывать, чтобы оплачивать чужую квартиру?
— Это не чужая, — возразил муж. — Мама обещала оставить её мне. Потом мы в ней будем жить.
— Потом, — повторила Татьяна. — Через сколько лет? Через десять? Пятнадцать? А пока я должна платить и молчать?
Дмитрий помолчал.
— Я понимаю, что тебе тяжело, — наконец сказал муж. — Но мама моя. Я не могу бросить её.
— Никто не просит бросить, — возразила Татьяна. — Просто перестань жертвовать мной ради неё.
— Я не жертвую, — попытался оправдаться Дмитрий.
— Жертвуешь, — перебила Татьяна. — Три года ты молчал, когда твоя мать хамила мне. Три года соглашался с тем, что я должна отдавать все деньги на её ипотеку. Три года ты не вставал на мою сторону. Это и есть жертва.
Муж опустил голову.
— Что ты хочешь от меня? — тихо спросил Дмитрий.
— Чтобы ты выбрал, — ответила Татьяна. — Меня или мать.
— Но почему я должен выбирать? — возмутился Дмитрий. — Разве нельзя как-то договориться?
— Нельзя, — покачала головой Татьяна. — Твоя мать никогда не уступит. А я больше не буду терпеть. Поэтому выбирай.
Дмитрий встал из-за стола, прошёлся по кухне, потом остановился у окна.
— Мне нужно время, — повторил муж.
— Бери сколько нужно, — разрешила Татьяна. — Но пока не решишь, я буду жить так, как хочу я. Без оглядки на твою мать.
Дмитрий кивнул и вышел из кухни. Татьяна осталась одна.
Следующие дни прошли в странной тишине. Дмитрий ходил на работу, возвращался поздно, почти не разговаривал. Татьяна тоже молчала. Жена искала работу, рассылала резюме, ходила на собеседования. Нашлось несколько предложений, но ни одно не устраивало — либо далеко, либо мало платили, либо график неудобный.
Людмила Аркадьевна звонила Дмитрию каждый день. Татьяна слышала обрывки разговоров: свекровь плакала, умоляла, требовала. Муж отвечал тихо, уклончиво, обещал что-то решить.
Через неделю в квартире появилась Людмила Аркадьевна снова. На этот раз пришла вечером, позвонила и терпеливо ждала, пока откроют. Дмитрий впустил мать, провёл в гостиную.
— Таня, мама хочет поговорить, — позвал муж.
Татьяна вышла из спальни. Людмила Аркадьевна сидела на диване, сжимая на коленях сумочку. Свекровь выглядела усталой, постаревшей. На лице читалось напряжение.
— Здравствуй, Татьяна, — сказала Людмила Аркадьевна тихо.
— Здравствуйте, — кивнула Татьяна.
— Я пришла поговорить, — начала свекровь. — По-хорошему.
Татьяна молча села в кресло напротив.
— Я понимаю, что была не права, — продолжила Людмила Аркадьевна. — Требовала слишком много. Не благодарила. Вела себя плохо.
Татьяна слушала, не перебивая.
— Но ты же понимаешь, — продолжила свекровь, — мне тяжело. Ипотека висит на мне. Банк не ждёт. Я не справлюсь одна.
— Продайте квартиру, — повторила Татьяна.
— Но тогда Дмитрию ничего не достанется! — возразила Людмила Аркадьевна.
— Зато вы закроете кредит, — парировала Татьяна.
Свекровь замолчала. Людмила Аркадьевна смотрела на невестку, потом на сына.
— Дима, скажи ей, — попросила мать.
Дмитрий стоял у стены, глядя в пол. Муж молчал.
— Дима! — повторила Людмила Аркадьевна.
— Мам, может, правда продать? — тихо предложил Дмитрий. — Мы снимем квартиру, а ты закроешь долг.
Свекровь побледнела.
— Ты что говоришь?! — ахнула Людмила Аркадьевна. — Это же твоё наследство!
— Но мы не справляемся, — сказал Дмитрий. — Таня больше не будет платить. Я один не потянуть. Может, так будет лучше?
Людмила Аркадьевна встала.
— Вы оба сошли с ума, — прошипела свекровь. — Предатели.
Свекровь схватила сумочку и вышла из квартиры, хлопнув дверью.
Татьяна посмотрела на мужа. Дмитрий стоял, опустив плечи.
— Спасибо, — сказала Татьяна.
— За что? — не понял муж.
— За то, что впервые встал на мою сторону, — пояснила Татьяна.
Дмитрий вздохнул.
— Мама не простит, — пробормотал муж.
— Со временем простит, — успокоила Татьяна. — Или не простит. Но это её выбор.
Дмитрий кивнул.
Через месяц квартиру выставили на продажу. Людмила Аркадьевна сопротивлялась до последнего, но выбора не было. Дмитрий перестал переводить деньги на ипотеку, банк начал присылать угрожающие письма. Свекровь поняла, что дальше тянуть нельзя.
Квартира продалась быстро. Ипотеку закрыли, Людмиле Аркадьевне осталась небольшая сумма. Свекровь купила на эти деньги однокомнатную квартиру в старом доме и переехала туда.
Дмитрий и Татьяна сняли двухкомнатную квартиру недалеко от работы. Снимать оказалось не так дорого, как казалось. Тридцать тысяч в месяц — меньше, чем Татьяна платила на ипотеку.
Татьяна нашла новую работу. Зарплата была чуть ниже прежней, но график удобный, коллектив приятный. Впервые за долгое время жена не чувствовала постоянной усталости.
Людмила Аркадьевна почти не звонила. Иногда Дмитрий навещал мать, привозил продукты, помогал по мелочи. Татьяна с ним не ездила. Свекровь не просила.
Вечером, через два месяца после переезда, Татьяна сидела у окна в новой квартире. За стеклом темнело, зажигались огни в соседних домах. На коленях у Татьяны лежал блокнот с расчётами.
Зарплата — сорок пять тысяч. Аренда — пятнадцать тысяч на двоих. Продукты — десять тысяч. Проезд — три тысячи. Остальное — на жизнь. На себя.
Татьяна закрыла блокнот и посмотрела на свой телефон. Банковское приложение показывало баланс. Деньги, которые раньше уходили в чужую ипотеку, теперь принадлежали только ей. Впервые за три года Татьяна не считала, сколько нужно перевести до пятницы. Не переживала о платеже. Не ждала упрёков от свекрови.
Дмитрий вышел из душа, увидел жену у окна и подошёл.
— О чём думаешь? — спросил муж.
— О том, как хорошо дышится, — ответила Татьяна.
Дмитрий обнял жену за плечи.
— Прости, что не понял раньше, — тихо сказал муж.
— Главное, что понял сейчас, — улыбнулась Татьяна.
Дмитрий кивнул. Они стояли у окна вдвоём, глядя на вечерний город. Впереди была новая жизнь. Без чужих долгов, без унижений, без необходимости жертвовать собой ради тех, кто этого не ценит. Просто жизнь. Своя.
