— Опять ты готовишь как в столовой! — голос Валентины Степановны прозвучал как удар хлыста. Рита замерла с половником в руке, чувствуя, как горячая волна поднимается к лицу.
Воскресный обед был в самом разгаре. Дима нервно постучал ложкой по тарелке:
— Мама, суп прекрасный…
— Молчи уж! Я сразу вижу — невестка опять экономит на муже. Никакой сметаны в борщ, лавровый лист старый, я чувствую, как он пахнет! — свекровь демонстративно отодвинула тарелку.
Рита глубоко вдохнула.
— Валентина Степановна, это же ваш рецепт. Я специально…
— Ах, мой рецепт?! — Свекровь вскочила, опрокидывая стул. — Так вот оно что! Хочешь сказать, я плохо готовлю? Дима, ты слышишь, как она со мной разговаривает?
Дима потянулся за хлебом, избегая взглядов обеих женщин.
— Давайте просто поедим, ладно?
Рита резко поставила кастрюлю на стол. Суп брызнул на скатерть, оставляя красные пятна, похожие на кровь.
— Нет, не ладно! Я два часа стояла у плиты, а она…
— Ой, два часа! Героиня! — свекровь скривила губы. — Настоящая хозяйка и за час управится. И детей успеет проверить… если бы только они были!
***
Первый визит Риты в дом Валентины Степановны был похож на сцену из доброго старого кино. Дима, обычно сдержанный и немного зажатый, в тот вечер светился, как ребенок на празднике. Он то и дело поправлял воротник рубашки, нервно поглядывал на часы, а когда раздался звонок в дверь, бросился открывать так стремительно, что чуть не сбил со стола вазу с конфетами.
— Мам, познакомься, это Рита! — произнес он так торжественно, будто представлял не девушку, а королевскую особу.
Валентина Степановна, строгая женщина с проницательным взглядом, в тот вечер смягчилась. Она разглядывала Риту с одобрением: аккуратная прическа, скромное, но элегантное платье, умные глаза.
— Наконец-то, сынок, ты привел девушку, которая выглядит как настоящая женщина, а не как эти твои прежние… — она многозначительно замолчала, но Рита только улыбнулась.
За ужином свекровь (хотя тогда она еще не была свекровью) расспрашивала Риту о работе, семье, даже о кулинарных предпочтениях.
— Ты умеешь готовить борщ? — спросила она, прищурившись.
— Умею, — ответила Рита. — Но, наверное, не так вкусно, как вы.
— О, скромница! — рассмеялась Валентина Степановна. — Ну, научишься.
Дима сиял. Он боялся, что мать начнет допрос с пристрастием, но всё шло идеально.
— Мам, мы думаем… — он осторожно начал, — после свадьбы снять квартиру.
— Что за глупости?! — Валентина Степановна хлопнула ладонью по столу. — У нас тут просторно! Три комнаты, кухня большая. Зачем вам куда-то съезжать?
Рита с Димой осторожно переглянулись. Они уже обсуждали этот момент, и оба хотели жить отдельно. Но под напором его матери они не смогли проявить решимость.
— Ну… если вы не против… — пробормотал Дима.
— Конечно, мы не против! — воскликнула свекровь. — Я же вижу, Рита — девушка хозяйственная. Будем вместе готовить, я её всему научу!
Первые месяцы после свадьбы всё действительно было хорошо. Валентина Степановна охотно делилась рецептами, а Рита старалась угодить. Она вставала раньше всех, чтобы приготовить завтрак, после работы спешила домой, чтобы успеть накрыть стол к ужину.
Но однажды всё изменилось.
— Рита, — позвала свекровь как-то утром, — ты случайно не забыла вынуть спираль перед свадьбой?
Девушка замерла с чашкой в руке.
— Что?..
— Ну, просто… — Валентина Степановна разливала чай, не глядя на невестку, — прошло уже полгода, а у вас всё никак.
— Мы никуда не торопимся, — тихо сказала Рита.
— Ага, понятно, — голос свекрови стал ледяным. — Как все нынешние — пожить для себя.
С этого дня тон Валентины Степановны изменился. Она то и дело бросала колкости:
— Опять новые туфли? На Димины деньги, да?
— Ты что, опять работаешь допоздна? Или это просто отговорки, чтобы ужин не готовить?
— Моя подруга вон до тридцати не рожала, а теперь климакс! Подумай об этом.
Дима, конечно, заступался, но… мягко и как будто нехотя.
— Мам, ну хватит…
— Рита же старается…
— Давай без этого…
Но его мать лишь фыркала:
— Ты всегда на её стороне! Она тебе голову заморочила!
Через полгода совместной жизни Рита не выдержала.
— Мы съезжаем, — твёрдо сказала она Диме однажды вечером.
Он хотел возразить, но увидел её глаза — усталые, почти отчаянные.
— Хорошо, — вздохнул он. — Ищем квартиру.
Валентина Степановна, узнав об этом, устроила скандал:
— Это она тебя против меня настроила! Нормальные семьи живут вместе!
— Мама, хватит, — впервые Дима сказал это резко. — Решение принято.
И они уехали. Но война только начиналась…
***
Переезд молодых в съемную квартиру не остановил Валентину Степановну. Она приходила без предупреждения, стучала в дверь в семь утра с сумками продуктов и тут же начинала осмотр территории.
— Ой, пыль! — восклицала она, проводя пальцем по верхней полке шкафа. — Ну конечно, карьера важнее порядка!
— Мама, — вздыхал Дима, — мы вчера поздно легли…
— Это потому что вы ничем полезным не занимаетесь!
Она заглядывала в холодильник, морщилась:
— Опять полуфабрикаты? Дима, ты что, на это соглашаешься?
— Это не полуфабрикаты, — сквозь зубы отвечала Рита. — Это заготовки, я сама…
— Ага, «сама»! — свекровь хлопала дверцей. — Ну хоть бы витамины купила, раз детей не получается сделать!
Однажды Рита вернулась с работы и застала свекровь за разбором её нижнего белья.
— Что вы делаете?! — ахнула она.
— Ищу презервативы, — отрезала Валентина Степановна. — Хочу понять, сознательно вы морите меня без внуков или просто не умеете их делать!
Дима, услышав этот разговор, впервые повысил голос:
— Мама, это переходит все границы!
— Какие границы?! — кричала она в ответ. — Я имею право знать, когда у меня будут внуки!
Той ночью Рита не сдержалась. Она лежала, уткнувшись лицом в подушку, а Дима осторожно гладил её по спине.
— Может, правда проверимся? — прошептала она. — Вдруг… у меня что-то не так?
Дима обнял её крепче.
— Всё в порядке, солнце. Просто… ещё не время.
— Но мы же не предохраняемся уже год…
— Значит, будет сюрприз! — он поцеловал её в макушку. — Перестань переживать.
Рита хотела верить. Но в глубине души уже начала бояться, что свекровь права…
А Валентина Степановна тем временем изощрялась:
— Подруга дала телефон хорошего гинеколога, — заявляла она, кладя визитку на стол.
— В церкви есть икона для чадородия, — оставляла свечку на тумбочке.
— Может, ты её не кормишь правильно? — шептала она Диме на кухне. — Пусть мясо ест, а не эти её салатики!
Однажды Рита нашла в своем шкафу детскую распашонку. Прикрепленная записка гласила: «На всякий случай. Вдруг чудо?»
Дима, обнаружив жену в слезах, вздохнул:
— Она СЛИШКОМ сильно хочет внуков…
***
Все разрешилось неожиданно. В один прекрасный день Рита потеряла сознание прямо на совещании. Коллеги перепугались и вызвали скорую.
Когда Дима ворвался в больничную палату и услышал невероятный диагноз.
— Обезвоживание, переутомление… и поздравляю, вы станете отцом. Примерно 8 недель.
Дима опустился на стул, не в силах вымолвить слово. Рита плакала, сжимая его руку.
Именно в этот момент дверь распахнулась.
— Ну, что там у неё за болячки повылезали?! — раздался знакомый голос.
Валентина Степановна замерла на пороге, увидев их лица.
— Что… что случилось?
Дима медленно поднялся. В его глазах горел необычный огонь.
— Мама. Рита беременна. Ты станешь бабушкой. Но если ты не прекратишь нападать на мою жену, ты никогда не увидишь этого ребенка. Я тебе это гарантирую.
***
Через неделю после тяжелых родов Рита и Дима наконец вернулись домой с маленьким Мишей. Дима осторожно нёс спящего сына, а Рита, ещё слабая, опиралась на его руку. Они только переступили порог, как услышали звонок в дверь.
Дима открыл — на пороге стояла его мать. Валентина Степановна выглядела необычно: без привычной строгой причёски, в простом платье, с дрожащими руками. В одной руке она сжимала вязаное голубое одеяльце, в другой — огромный букет белых хризантем.
«Я… я не знала, когда вы вернётесь,» — прошептала она, не решаясь переступить порог. «Можно… можно я…»
Дима напрягся, невольно прикрывая жену и ребёнка. Но Рита осторожно тронула его за руку.
– Заходите, – тихо сказала она.
Валентина Степановна сделала шаг – и вдруг разрыдалась. Настоящими, громкими, некрасивыми слезами.
– Простите меня… – она уткнулась лицом в то самое одеяльце. – Я была глупая, злая старуха…
Рита перевела взгляд на мужа. Он кивнул.
– Хотите посмотреть на него? – спросила Рита, разворачивая уголок одеяла.
Свекровь замерла. Потом осторожно, как по тонкому льду, подошла ближе. Когда она увидела лицо внука, её губы задрожали.
– Он… он точь-в-точь как Дима в этом возрасте…
И тут случилось чудо – малыш сморщился, чихнул и крепко ухватился крохотными пальцами за бабушкину протянутую руку.
***
С этого дня Валентина Степановна стала другим человеком. Каждое утро она приходила к молодым родителям, осторожно стуча в дверь, будто боялась потревожить. В руках у неё всегда были пакеты с продуктами, домашние пироги и что-нибудь для малыша — то крохотные носочки, то мягкая игрушка.
Первым делом она шла мыть руки, тщательно намыливая их до локтей. Потом подходила к люльке и замирала, любуясь спящим внуком.
– Ах ты, моя радость, — шептала она, осторожно поправляя одеяльце. – Бабуля пришла, солнышко. Будем с тобой играть и кушать, да?
Когда Миша просыпался, Валентина Степановна брала его на руки с невероятной нежностью. Она разговаривала с ним тоненьким голоском, совсем не похожим на её обычный резкий тон:
– Кто у нас тут проснулся? Кто это такой красивый? Да это же наш Мишенька! Бабуля тебя так ждала, так ждала…
К Рите она теперь относилась с трогательной заботой. Каждое утро начиналось с вопроса:
– Детка, удалось поспать? Что тебе приготовить? Может, куриный бульончик? Ты же кормишь, тебе силы нужны.
Она научилась спрашивать, а не приказывать:
– Риточка, можно я Мишу покормлю? Ты отдохни.
– Дорогая, я тут суп сварила, тебе разогреть?
Иногда, когда Рита кормила малыша, свекровь садилась рядом и осторожно гладила её по плечу:
– Ты у меня умница, моя золотая. Как же я раньше не понимала…
По вечерам, укладывая Мишу спать, Валентина Степановна часто напевала колыбельные — те самые, что пела когда-то маленькому Диме.
А сам Дима только качал головой, глядя на эту метаморфозу:
– Мама, да тебя словно подменили!
– А что, — огрызалась она уже по-старому, но сразу смягчалась, – просто наконец-то умнее стала. Спасибо твоей жене.
И Рита, слушая это, чувствовала, как та старая обида потихоньку растворяется. Ведь теперь у её сына была заботливая бабушка, а у неё самой – вторая мама.
А за окном, как символ этого нового счастья, цвела яблоня – белыми, нежными цветами, обещая добрый урожай.
