Лена вернулась с ночной смены как выжатый лимон. Ноги гудели, голова раскалывалась, а кофе на работе закончился еще в три часа ночи. Они с мужем Олегом жили в однушке с маленькой кухней, но ей казалось, что эти двадцать пять метров — именно те самые квадратные метры счастья, о которых пишут в женских романах. Почти год совместной жизни, и ни одной серьезной ссоры. Редкость по нынешним временам.
С трудом повернув ключ в замке, она прошептала: «Рой, я дома». Из-под кровати высунулась лохматая морда дворняги, подобранной ими прошлой осенью. Пес, поскуливая от радости, подбежал к хозяйке и уткнулся ей в ладонь влажным носом.
— Ты тоже скучал? — Лена потрепала его за ухом. — Олежка уже ушел, да? Ничего, сейчас мы с тобой перекусим и спать…
Телефон неожиданно зазвонил, и Лена, не глядя на экран, провела пальцем по экрану.
— Лена, я у вас, чайник ставьте! — раздался голос свекрови.
Мир словно замер. В голове пронеслось: «Нет, только не сегодня, пожалуйста». Лена автоматически бросила взгляд на раковину, полную посуды, на разбросанные по полу игрушки Роя, на незастеленную кровать.
— Татьяна Аркадьевна? — Голос Лены дрогнул. — Вы… уже здесь?
— Да, я внизу. Олежа не предупредил? Ах, этот мой сынок! Никогда ничего не передает. Открывай, милая, я уже поднимаюсь.
Лена в панике оглядела квартиру. Три минуты — это всё, что у нее было. Впопыхах запихнув грязную посуду в духовку («Потом помою, когда уснет»), она смахнула крошки со стола и попыталась загнать Роя в ванную, но пес, почувствовав неладное, ловко увернулся и забился под кровать.
Дверной звонок прозвенел как выстрел.
— Леночка! — Татьяна Аркадьевна, маленькая, подтянутая женщина с идеальной укладкой и маникюром, влетела в квартиру, оставляя за собой шлейф духов «Шанель». — Как я по вам соскучилась!
Свекровь поцеловала Лену в щеку, но тут же отстранилась и поморщилась:
— Ты что, прямо с работы? Я думала, ты уже выспалась…
— Я только пришла, — пробормотала Лена, мечтая провалиться сквозь землю. — Олег на работе, я не знала, что вы…
— Решила сделать сюрприз! — весело отмахнулась Татьяна Аркадьевна, уже снимая пальто. — А ты, я вижу, совсем замоталась, бедняжка. Вон, под глазами какие круги! И что это у вас тут…
Она осеклась, увидев выглядывающего из-под кровати Роя. Пес, почувствовав неприязнь, глухо зарычал.
— Это у вас что, псина с улицы? Он воняет! — Татьяна Аркадьевна отступила на шаг.
Усталость и раздражение вспыхнули в Лене, словно спичка. Она выпрямила спину.
— Это наш пес. Он чистый и добрый.
— Добрый? Он на меня гавкнул, едва я вошла!
— Он чувствует людей.
Повисла тяжелая пауза. Татьяна Аркадьевна сняла пальто, аккуратно повесила его на крючок и пристально осмотрела прихожую.
— Боже мой, сколько пыли! — Она провела пальцем по полке. — Ты сюда хоть иногда тряпку берешь?
В голове Лены загудел рой пчел. Только не сейчас, подумала она. Только не сцена. Не ссора. Не при первой встрече.
— Татьяна Аркадьевна, давайте я вам чаю налью. Вы с дороги, наверное, устали…
— Я-то не устала, — отмахнулась свекровь, уже ревизуя кухню. — А вот ты, я смотрю, здесь совсем расслабилась. Сын на работе пашет, а ты… — Она кивнула на раковину, где до сих пор торчала одинокая кружка. — Лена, ну ты же женщина! Ты хозяйка дома!
Слова «хозяйка дома» прозвучали как приговор. Лена почувствовала себя маленькой девочкой, которую отчитывают за разбитую вазу. Внутри всё кипело, но она заставила себя улыбнуться.
— Вы правы, сейчас всё уберу. Просто я с ночной смены, и…
— Ночная смена не оправдание, — отрезала Татьяна Аркадьевна. — Я тоже работала когда-то в три смены, а дома — как стёклышко было!
За два дня квартира изменилась до неузнаваемости. Татьяна Аркадьевна с утра до вечера оттирала стены, выковыривала шерсть, пылесосила, стирала чужие вещи. Лене это всё казалось агрессией под видом «заботы», а Олег, как водится, молчал.
— Ты так и будешь отмалчиваться? — шепотом спросила она мужа, когда они наконец остались одни на кухне.
— Мама просто хочет помочь, — виновато пожал плечами Олег. — Она всегда такая. Перфекционистка. Умеет создать уют.
Лена сжала губы. «Уют» без ее участия не был уютом. Это был захват территории, тихая оккупация. Каждое утро начиналось с того, что свекровь распахивала все окна, вытаскивала одеяло из-под сонной Лены («Проветрить надо, милая, а то всё псиной пропахло!») и принималась греметь посудой.
К вечеру второго дня Лена чувствовала себя чужой в собственном доме. Татьяна Аркадьевна переложила всё по-своему: кружки оказались там, где раньше стояли тарелки, любимый цветок Лены переехал с подоконника на книжную полку («Так больше света, дорогая, твои комнатные растения давно молят о помощи»), а фотографии родителей Лены вообще исчезли куда-то.
— Где наши фотографии с полки? — спросила Лена, когда вернулась с работы.
— Ой, милая, они все в пыли были! Я их помыла и положила… — Татьяна Аркадьевна задумалась. — Куда же я их положила? А, в шкаф! Там им самое место, не будут пылиться.
Лена сжала кулаки, но промолчала. Она устала. Слишком устала для войны.
Единственным, кто открыто протестовал против новых порядков, был Рой. Пес отказывался приближаться к Татьяне Аркадьевне и глухо рычал каждый раз, когда она пыталась его погладить.
— Какой невоспитанный, — цокала языком свекровь. — Олежа, ты бы хоть дрессировкой с ним занялся. Это же не собака, а чудовище какое-то.
— Мама, Рой очень добрый пес, — робко возражал Олег. — Просто ему нужно привыкнуть.
— Привыкнуть? — фыркала Татьяна Аркадьевна. — К чему привыкнуть? Что я плохого делаю? Я тут чистоту навожу, а этот… этот…
В третий день, когда Лена ушла на работу, а Олег — в офис, Татьяна Аркадьевна решила «исправить ситуацию». Она просто отдала Роя в груминг-салон «на передержку», как объяснила позже:
— Он мешает порядку. Пусть пару дней поживет в чистоте. Я всё оплатила!
Когда Лена вернулась с работы и не обнаружила Роя, она сначала не поверила.
— Вы что, забрали его без спроса?! — Голос Лены сорвался на крик.
— Я всё оплатила! — защищалась Татьяна Аркадьевна. — Отдохнете хоть от запаха и шерсти! Они его помоют, подстригут…
— Он подстрижен! — Лена чувствовала, как слезы подступают к горлу. — Рой и так чистый! Как вы могли?!
— Леночка, ну что ты как маленькая? — Татьяна Аркадьевна всплеснула руками. — Я же для вас стараюсь! Ты посмотри, какая теперь квартира чистая! Даже дышится легче!
Лена, не дослушав, схватила куртку и выбежала из квартиры. Ей было плевать на чистоту. На переставленные кружки. На подстриженную полку. Ей нужен был Рой — ее лохматый, вечно линяющий, но такой родной пес.
В груминг-салоне, указанном свекровью, ее ждал шок. Рой был выбрит «под мохнатого ежа», с нелепыми бантиками на ушах и затравленным взглядом. Он ее не узнал сразу. Стоял и дрожал, прижав уши, и Лене показалось, что в его глазах стоят слезы.
— Что вы с ним сделали?! — набросилась она на администратора.
— Мы выполнили указания клиента, — спокойно пожала плечами девушка. — Ваша мама заказала полный груминг с креативной стрижкой.
— Это не моя мама, — процедила Лена, забирая дрожащего пса.
Дома Рой прятался под кроватью. Пару раз тихо скулил, не подходил к миске. У Лены было ощущение, что у нее отняли не просто собаку — часть семьи.
Когда Олег вернулся и увидел стриженого, дрожащего Роя и заплаканную жену, что-то в нем переключилось.
— Мама, это уже не помощь, — тихо, но твердо сказал он. — Это диктат.
Татьяна Аркадьевна замерла с тряпкой в руках, и на ее лице промелькнуло искреннее удивление.
— Олежа, ты что? Я же для вас всё делаю! Посмотри, как чисто стало!
— А ты думаешь, это нормально — жить как в свинарнике? — добавила она, переводя взгляд на Лену.
— Мы — не свиньи, — отрезал Олег. — У нас просто своя система. Свои правила. И свой пес, которого мы любим таким, какой он есть.
— Значит, ты выбираешь эту… эту неряху? — Татьяна Аркадьевна задыхалась от возмущения. — И этого блохастого пса? А я, значит, уже не нужна? Я, которая родила тебя, воспитала…
— Мама, — устало произнес Олег. — Мы тебя любим. Но так — больше нельзя.
В комнате повисла звенящая тишина. Татьяна Аркадьевна крепко сжала губы, и Лена вдруг заметила, какими похожими были лица мужа и свекрови в этот момент — та же складка между бровей, тот же упрямый подбородок.
Весь вечер Татьяна Аркадьевна молча собирала вещи. Никто не пытался ее остановить. Олег сидел рядом с Леной на кровати, гладя дрожащего Роя. В этом молчании было больше слов, чем во всех предыдущих разговорах.
На следующий день Татьяна Аркадьевна уехала. Без слез, без обнимашек. Бросила напоследок, уже стоя в дверях:
— Когда у тебя будет ребенок, ты поймешь, как я была права.
Лена молчала. А когда дверь закрылась, она глубоко вздохнула и почувствовала, что впервые за несколько дней может нормально дышать.
Вечером она положила голову мужу на плечо.
— Мне кажется, если бы она могла, она бы нас тоже выстирала и пересушила.
Олег усмехнулся, почесывая Роя за ухом.
— Хорошо, что ты у нас, псина.
Рой впервые за два дня тихо тявкнул — будто тоже выдохнул.
На холодильнике Лена повесила табличку: «Перед визитом мамы выгуливать не только собаку, но и терпение».
— Думаешь, она еще приедет? — спросил Олег, обнимая жену.
— Приедет, — кивнула Лена. — Только теперь мы будем готовы.
Она посмотрела на их маленькую, не идеально чистую, но такую родную квартиру. Здесь были их правила. Их жизнь. И в этой жизни было место для пыли, для собачьей шерсти, для незаправленной с утра кровати. И для любви — неидеальной, но настоящей.
Рой выполз из-под кровати и ткнулся носом в ладонь Лены. Его стрижка выглядела нелепо, но глаза были прежними — преданными и любящими.
«Мы справимся, — подумала Лена, глядя на мужа. — Мы все здесь справимся».
