— Валя, а ты мне блинчики с творогом сделаешь? — протянула Инна, растягиваясь на диване в пижаме. — Только не простые, а с изюмом и ванилью. И сверху сметанкой полить.
Валентина застыла у зеркала в прихожей, поправляя помаду. Рука дрогнула, и ярко-красная полоска размазалась по коже.
— Инна, уже восемь утра. Мне выходить через несколько минут.
— Ну и что? — золовка потянулась, как кошка на солнце. — Я же гостья. Блинчики — это не космический корабль строить. Быстро же делается.
— Быстро? — Валентина обернулась, глядя на двадцатипятилетнюю сестру мужа. — Тесто замесить, настоять, блины пожарить, творог с изюмом перетереть…
— А чего ты такая нервная? — Инна села на диване, поджав ноги. — У меня отпуск, хочется вкусненького. Дома мама всегда готовила. А тут я уже три недели, а ты даже не…
— Три недели? — голос Валентины повысился. — Вот именно! А приехала ты на три дня!
— Планы поменялись, — пожала плечами Инна. — Андрюшка не против.
Валентина схватила сумку, швырнула в нее ключи от машины.
— Знаешь что, дорогая гостья? Вот холодильник, вот плита. Делай все сама. Не нравится — выход вот там.
— Ты что, с ума сошла? — Инна вскочила. — Как ты со мной разговариваешь?
— Нормально разговариваю, — Валентина рванула дверь. — Ты взрослая женщина, которая палец о палец ударить не хочет.
Дверь хлопнула так громко, что задрожали стекла в окнах.
В машине телефон начал разрываться еще до того, как Валентина доехала до работы. Андрей, потом свекровь, снова Андрей. Экран светился уведомлениями.
«Как ты могла так с Инкой? Она рыдает!»
«Валентина, объясни немедленно, что случилось с моей дочерью!»
«Вечером поговорим. Серьезно поговорим.»
Валентина отключила звук и сунула телефон в ящик стола. Руки тряслись, когда она открывала папки с документами. Восемь лет замужества, и каждый раз одно и то же — она виновата. Всегда виновата.
К обеду в телефоне накопилось двадцать три сообщения. К вечеру — тридцать семь.
Она сидела в машине у дома, глядя на освещенные окна своей квартиры. Там ее ждал скандал. Обвинения. Слезы золовки и гневные тирады мужа о том, как нужно обращаться с гостями.
Валентина медленно поднялась по лестнице, каждая ступенька казалась непреодолимой. Ключи звенели в дрожащих пальцах. Она остановилась перед дверью своей же квартиры, словно перед судилищем.
Из-за двери доносились приглушенные голоса — женский плач и возмущенное бормотание. Валентина закрыла глаза, набрала воздух в легкие. Вставила ключ в замок.
— А вот и она, — раздался ледяной голос свекрови. Елена Григорьевна появилась в проеме кухни, как грозовая туча. За ее спиной виднелась Инна с красными глазами и торжествующей ухмылкой.
— Валентина, — свекровь подбочинилась, — объясни мне, как ты посмела так обращаться с моей дочерью?
— Елена Григорьевна, добрый вечер, — Валентина сняла туфли, аккуратно поставила их в шкаф.
— Какой он добрый? — взвилась пожилая женщина. — Инночка рассказала, как ты с ней разговаривала! Девочка попросила завтрак приготовить, а ты ее выгонять стала!
— Девочке двадцать пять лет, — спокойно ответила Валентина, вешая пальто.
— И что? — Инна выступила вперед. — Я гостья в этом доме! А гостей принято встречать с почетом!
— Три недели гостья, — Валентина обернулась к золовке. — На три дня приехала, а живешь три недели.
— Планы поменялись! — Инна топнула ногой. — И потом, я под крылом у брата!
Елена Григорьевна кивнула:
— Совершенно верно. Ты должна заботиться о сестре мужа, как о родной. Готовить, убирать за ней, создавать уют. Это твои обязанности!
— Мои обязанности? — Валентина выпрямилась во весь рост. — А ее обязанности какие? Лежать на диване и требовать блинчики?
— Она отдыхает! — возмутилась свекровь. — У нее отпуск!
— Замечательно, — Валентина шагнула к спальне. — Пусть отдыхает. А готовить может сама. Руки у нее есть, голова тоже. Достаточно взрослая.
— Валентина! — закричала Елена Григорьевна. — Куда ты идешь? Мы с тобой не закончили!
— А я закончила, — Валентина зашла в спальню и захлопнула дверь.
За дверью раздались возмущенные крики, но она достала наушники, включила музыку и легла на кровать. Пусть кричат. Хватит.
Неделя тянулась в напряженном молчании. Андрей приходил с работы, ужинал и уходил к телевизору. Валентина делала вид, что читает книгу. Между ними стояла стена недосказанности — он понимал, что сестра была неправа, но защищать ее все равно был обязан.
Инна же словно получила второе дыхание. Она начала придираться к каждой мелочи.
— Ой, Валя, — протянула она, проходя мимо гостиной, — а у тебя там обои от стены отходят. Некрасиво как-то.
На следующий день:
— Смотри, окно какое грязное! Прямо стыдно перед соседями.
Потом:
— А пыль ты когда последний раз протирала? Везде серый налет.
Валентина сжимала зубы и молчала. Каждое замечание золовки было как песчинка в ботинке — мелко, но невыносимо раздражающе.
Субботнее утро началось с того, что Валентина наконец-то могла поспать. Она свернулась калачиком под одеялом, наслаждаясь тишиной.
— Поднимайся! Поднимайся! — дверь распахнулась, и в спальню ворвалась Инна.
— Что происходит? — Валентина села на кровати, щурясь от яркого света.
— Завтрак! — Инна схватила ее за руку, потянула с кровати. — Давай, я голодная!
— Инна, сейчас восемь утра, суббота…
— И что? — золовка выталкивала ее из спальни. — Время завтракать! Иди готовь!
На кухне Валентина остановилась посреди комнаты, глядя на довольную физиономию золовки. Что-то внутри нее щелкнуло.
— Нет, — сказала она тихо.
— Что — нет? — Инна нахмурилась.
Валентина развернулась к ней лицом, выпрямилась:
— Я больше не собираюсь тебя обслуживать. Ты этого просто не заслужила.
Инна покраснела, начала пыхтеть как паровоз:
— Ты тут хозяйка? Хозяйка! Тогда убирай и корми меня!
— Я хозяйка своего дома, — спокойно ответила Валентина, — но не твоя прислуга.
— Андрей! — завопила Инна. — Андрюшка!
— Что ты орешь? — Андрей появился в дверном проеме, растрепанный, сонный.
— Твоя жена меня оскорбляет! — Инна указала пальцем на Валентину. — Отказывается готовить завтрак!
— Валя, что происходит? — муж недоуменно посмотрел на жену.
— Происходит то, что твоя сестра считает меня своей личной служанкой, — Валентина сложила руки на груди. — Врывается в спальню в восемь утра, требует завтрак.
— Ну так приготовь! — Инна топнула ногой. — Я же гостья!
— Гостья? — Валентина рассмеялась. — Гостья живет три дня, а не месяц! Гостья помогает хозяйке, а не создает дополнительную работу!
— Инка права, — Андрей встал рядом с сестрой. — Валя, ты должна заботиться о ней. Она наша семья.
— Должна? — голос Валентины стал ледяным. — А она что должна? Лежать на диване целыми днями?
— Она отдыхает! У нее отпуск! — возмутился Андрей.
— За мой счет! — Валентина развернулась к ним. — Эта квартира не бесплатная гостиница! За все разы, что твоя сестра тут гостила, она не дала ни копейки в бюджет! Электричество, вода, газ — все за мой счет! Продукты ест — мои! И ни копейки не дает!
— Как ты можешь говорить о деньгах? — Инна всхлипнула. — Я же семья!
— Семья? — Валентина усмехнулась. — Семья друг друга не использует! Семья не садится на шею!
— Вот так ты относишься к семье! — Андрей покачал головой. — Я от тебя такого не ожидал, Валя.
— А я не ожидала, что мой муж встанет на сторону нахлебницы против собственной жены, — холодно ответила Валентина. — Поэтому, если кому-то что-то не нравится — дверь вот там.
Брат и сестра переглянулись. Инна демонстративно всхлипнула:
— Андрюшка, собирай вещи. Здесь нам не рады.
— Да, пожалуй, — Андрей театрально вздохнул. — Пойдем к маме. Там нас хотя бы накормят.
Они направились в комнаты, громко хлопая дверцами шкафов, шурша пакетами. Валентина стояла на кухне, скрестив руки на груди. Она видела, как они поглядывают на нее, ожидая, что она побежит их останавливать, будет просить прощения.
Но Валентина только смотрела, как они собирают чемоданы и покидают ее квартиру.
Дверь захлопнулась с финальным щелчком замка. Валентина осталась одна посреди своей кухни, глядя на пустой дверной проем. Тишина обволакивала квартиру, как мягкое одеяло.
Она прошлась по комнатам — везде царил порядок. Никаких разбросанных вещей, грязных тарелок, включенного телевизора с утра до ночи. Никого, кто требовал бы завтрак в постель или жаловался на пыль.
Через неделю Андрей вернулся. Не один — со свекровью в качестве группы поддержки.
— Валя, хватит паясничать, — заявил он с порога. — Поехали к маме, извинишься перед Инной. И все останется в прошлом!.
— Нет, — спокойно ответила Валентина.
— Ты понимаешь, что наделала?! — Елена Григорьевна выступила вперед. — Ты семью разрушила! Из-за блинчиков!
— Не из-за блинчиков, — Валентина села в кресло. — Из-за неуважения.
— Мы попробуем еще раз, — Андрей протянул руку. — Инка будет помогать по дому.
— Нет, — Валентина покачала головой. — Все кончено, Андрей.
Развод тянулся полгода. Свекровь настаивала, что половина квартиры принадлежит сыну. Адвокат Валентины терпеливо объяснял — жилье куплено до брака, брачного контракта нет, претензии необоснованны.
— Она разбила семью! — кричала Елена Григорьевна возле суда. — Из-за куска хлеба выгнала мужа!
— Я выгнала наглых людей, — ответила Валентина и пошла домой.
Дома она сидела у окна с чашкой кофе, наблюдая закат. В квартире тихо — только шум дождя за окном. Никто не врывался с требованиями завтрака. Никто не критиковал чистоту окон.
Телефон молчал — никаких истерик от золовки, никаких упреков от свекрови. Валентина впервые за годы могла просто существовать, не оправдываясь ни перед кем.
Она подошла к зеркалу в прихожей. Отражение показывало спокойную женщину с прямым взглядом. Без извинений в глазах, без постоянной готовности услужить.
— Добро пожаловать домой, — прошептала она своему отражению и улыбнулась
