— Какая же ты клуша косорукая, — Виктор Сергеевич скривил рот, глядя на невестку. – Была б моя воля, выставил бы вон, а сыну другую нашел!
— Папа, прекрати, пожалуйста, — Костя едва сдерживался, чтобы не нагрубить отцу. Но того уже было не остановить.
— А ты, сын, куда смотрел? Что, других женщин не нашлось? Они ж по улице как рыбы косяками ходят! Нет – выбрал эту. Клушу безрукую, — такие разговоры свекор заводил лишь когда дома не было жены.
— Хватит, — остановил его Костя. – Почему ты постоянно нападаешь на мою жену?
— Может, потому что она — мышь серая! Еще и делает из тебя подкаблучника! Настоящий мужчина должен быть вольных охотником, а не сидеть дома и в рот жене заглядывать.
Яна грустно усмехнулась на кухне. Увы, этот разговор она слышала не в первый раз. Виктор Сергеевич гордился своей брутальностью и маскулинностью. Свекр постоянно демонстрировал, какой он независимый, гордый, грубый и вообще – вожак стаи. В отпуск всегда ездил один. Его жена, Мария Алексеевна, оставалась дома с тремя сыновьями. Если же она куда-то тоже хотела съездить, Виктор Сергеевич обязательно цеплял к ней «прицеп» — так он называл сыновей.
— Ты, Костик, посмотри на старших братьев, Борьку и Ромку. Вот они – настоящие охотники! Не жены – картинки! С ними в свет не стыдно выйти! И тебе нужна такая же, яркая, а не эта, — Виктор Сергеевич снова скривил лицо, словно откусил лимона.
— Папа, это уже переходит все границы! Ты же сам уговаривал нас с Яной, чтобы мы жили с вами, а теперь выживаешь их дома, – Костя, наконец, не вытерпел.
Яна продолжала готовить котлеты и в это же время вспомнила, как однажды случайно встретила Бориса и Романа. С деверьями у нее сложились теплые отношения. Тогда у них состоялся важный разговор. Старшие братья, оказывается, завидовали Костику!
— Эх, один Костик из нас троих не поддался батиному воспитанию, — тогда заявил Борис, глядя Яне в глаза. – Ты, Янка, красивее моей Ксюхи. И не спорь. Я когда ее первый раз без косметики увидел, решил, что белочку словил.
Борис, самый высокий и широкий из братьев, загоготал, довольный своей шуткой. А потом еще раз посмотрел Яне в глаза.
-Ты настоящая, искренняя, да еще и готовишь хорошо. Костик рядом с тобой превращается в настоящего мужчину, а не горе-охотника, как наш папаша.
— Борис прав, — кивнул головой Роман. Из трех братьев он был самым красивым и хитрым. – Моя Анжела тоже только внешне хороша. А характер – тьфу… И деньги тянет… тянет… Сил никаких уже нет на ее косметику работать.
— Ребята, так вы ж сами жен выбирали, — спокойно тогда улыбнулась Яна. – Чем думали-то?
— Так батя учил… Одобрил невест. А мы глупыми были, — виновато улыбнулся Борис.
— Костик твой поперек отцовского мнения пошел. И оказался прав, — добавил Роман.
Яна смотрела на деверей: оба сидели задумавшись, словно пытались в головах своих доказать теорему Ферма.
— Что, хотите разводиться? – усмехнулась она. – А как же трофей?
— Да кому они нужны? Хочется жить с обычной ласковой женщиной, а не куклой, — махнул рукой Роман.
Вот и сейчас Яна усмехнулась, когда Виктор Сергеевич упомянул старших сыновей. Судя по всему, он не знал о том, что у парней творилось в семьях. А свекор между тем продолжал.
— Да! Ты подкаблучник! Нет, чтобы завоевать красотку – остановился на первой попавшейся.
— Папа, я не охотник. Я люблю Яну. Неужели ты не понимаешь этого?
— Кака така любофь? – Виктор Сергеевич сымитировал выражение лица героини фильма «Любовь и голуби», а потом рассмеялся, довольный своей шуткой. – Любовь твоя, сынок, явление временное. Любовь – это страсть, когда кровь кипит, это разнообразие и радость от очередного завоевания. А ты? Сидишь со своей клушей и тоже оклушиваешься.
— Нет, папа, — Костик устало покачал головой. – Любовь – это не игра, а настоящее глубокое чувство. Когда ты готов быть рядом и в хорошие, и в плохие времена, когда берешь на себя ответственность за близкого.
— Да брехня это все! – разозлился Виктор Сергеевич. – Просто ты – не мужик! Ты…
И вот тут-то Яна не выдержала. Она вошла в комнату, слегка наклонилась, чтобы ее глаза были на уровне глаз и, слегка прищурившись, медленно сказала.
— Знаете, Виктор Сергеевич, у вас какие-то странные представления о том, каким должен быть настоящий мужчина. Не все разделяют ваше мнение – уж поверьте. Для кого-то быть мужиком – это не извергать дозы пота и не скакать по женщинам, а быть преданным и любящим.
— Но-но! Поговори еще тут! – попытался остановить невестку Виктор Сергеевич.
— Не перебивайте, я еще не закончила, — мягко прервала его Яна.
— Настоящий мужчина – это тот, кто может быть самим собой и не пытается никому ничего доказать. Не тычет каждому в нос тем, что он – «мужик».
В комнате стало так тихо, что Яна отчетливо слышала стук сердец и мужа, и свекра. Последний, кстати, растерялся: еще ни одна женщина не смела перечить ему. А тут – какая-то пигалица… От слов невестки он снова скривился и даже хотел возразить ей – но не нашел ни одного подходящего слова. Впервые в жизни он растерялся перед какой-то пигалицей! К тому же невзрачной и совершенно не умеющей готовить.
— Поговори мне еще, — начал было он, но запнулся. А потом кое-как выдавил он из себя. – Не смей дерзить старшим…
— Старшим? – Яна выпрямилась и расхохоталась. — Ну так и ведите себя как взрослый, а не как мальчишка. Все пытаетесь мериться с кем-то статусами. Вы – не на охоте. Костик – не оруженосец, а я – не трофей.
Виктор Сергеевич попытался было возразить, но ни одного слова не нашлось. А Яна продолжала
— Мне надоели ваши насмешки и яд. Если я вас не устраиваю как невестка – не вопрос, завтра покину ваш дом. Просто потому что ценю себя.
— Не ты, а мы покинем этот дом, — Костик обнял Яну.
Отец горестно махнул рукой. Он чувствовал себя потерянным: привычная картина мира рассыпалась на тысячи маленьких кусочков. Страшненькая – с его точки зрения – Яна смела перечить ему, критиковать и угрожать. А недалекий – с его точки зрения – сын глядел ей в рот. Каблук!
Виктор Сергеевич махнул рукой и, хлопнув дверью, ушел в гараж. Уж там-то мужики его поддержат! И правда: мужики во всем соглашались с Сергеичем, особенно если при нем были две по 0,75 или три по 0,5.
***
Дома наступил «худой мир» или временное перемирие. Яна вместе с Марией Алексеевной вели хозяйство: женщинам было хорошо вместе. Особенно после того, как Яна высказала претензии Виктору Сергеевичу. Свекор держал язык за зубами и лишь иногда срывался.
— Яна, котлеты получились так себе. Ты же с Марией моей постоянно на кухне трешься – так поучись у нее! – однажды с досадой заявил он.
— Виктор Сергеевич, завтра Мария Алексеевна уезжает в профилакторий на три недели. У вас будет прекрасная возможность научить меня готовить.
— Чего?! – у свекра округлились глаза. – Какой профилакторий?! Я что, должен буду питаться три недели безвкусными котлетами, слипшимися макарошками и несоленой картошкой?
Яна с Марией Алексеевной рассмеялись. Обе отлично понимали: Виктор Сергеевич просто боялся, что не на кого станет ворчать.
Костик тоже после того разговора радовался. Наконец-то ему больше не нужно пыжиться перед отцом и строить из себя брутала. Теперь он может быть сильным и грубым там, где это допустимо. Дома же можно расслабиться, быть собой, проявлять нежность и чувства.
— Яна, я всегда буду на твоей стороне. Прости, что ни разу не поставил отца на место, — однажды Костик обнял жену за плечи.
— Костя, я тебя отлично понимаю. Мой отец был почти таким же…
— Твой?.. Этот милый интеллигентный человек?!
— Да, Костик, мой отец. Он был тихим домашним тираном. Вроде, руки никогда не поднимал, но однажды начал такие вещи говорить, что не дай бог никому услышать…
— Ни с того, ни с сего?!
— Нет, конечно. На работе сократили, вот его и понесло, что он «не мужик». Пытался доказать себе и другим, что это не так.
Яне, судя по всему, было тяжело вспоминать об этом. Но она находила в себе силы рассказывать дальше.
— Я однажды просто поговорила с ним, выяснила, что случилось, доказала, что быть мужчиной – это не кулаком по столу стучать, а брать ответственность, искать выход, быть нежным и мягким, когда это надо. И… Отец тогда оттаял. Вместе мы справились.
***
Через три недели Мария Алексеевна вернулась из профилактория. Впервые за несколько лет целых три недели не она хлопотала по дому, а наслаждалась тем, что кто-то заботится о ней. Более того, в профилактории кое-что произошло.
— Маша, это ты? – Мария Алексеевна только-только заселилась в номер в профилактории и собиралась знакомиться с другими отдыхающими.
— Да. Я – Мария, — женщина повернулась на голос и обомлела.
Александр – ее первая любовь – смотрел на нее. Конечно, он постарел. Роскошные темные волосы до сих пор почти не тронуты сединой (и как ему это удалось?!), глаза – такие же живые и лукавые, а улыбка… Ах, эта улыбка! Открытая, мальчишеская, нежная – как тогда почти 30 лет назад…
— Маша, Как ты здесь оказалась? – Александр смотрел на нее и словно не верил своим глазам.
— Как-как, наверное, так же, как и ты – по путевке приехала, — рассмеялась Мария.
— Удивительно, что в тот же день, что и я! – улыбнулся Александр
— Что ж, тогда будем знакомиться с территорией вместе, — предложила Мария.
И впервые почти за три десятка лет Мария чувствовала себя не приставкой к плите и стиральной машинке, а женщиной. Бесконечные разговоры, прогулки, вечерние мероприятия – женщина словно помолодела лет на 10-15.
— Маша, давай, когда вернемся домой, начнем заниматься танцами, — предложил Александр.
— Танцами? В нашем возрасте? – удивилась Мария.
— В каком-таком «нашем»? – Александр не намерен был сдаваться.
— А где? Неужели есть кружки для взрослых?
— Да, есть студии, где занимаются люди любого возраста.
Три недели пролетели как один день, и вот, вернувшись домой, Александр и Мария стали встречаться – ходить на занятия в танцевальную студию. И танго – полный страсти танец – сделало свое дело. Первая любовь, которую оба хранили где-то глубоко, вдруг расплавила крылья и осветила их души.
Тяжелый разговор был неизбежен. Александр несколько лет назад овдовел, а вот Мария была замужем. И каждый раз после встречи с вновь обретенным любимым человеком она возвращалась домой, словно в тюрьму.
— Машенька, милая, зачем ты мучаешь себя? Ради чего? – этот вопрос Александр неоднократно задавал Марии
— Но ведь мы – семья… — пыталась оправдаться Мария.
— Семья – это где любят друг друга. Ты извини, но однажды увидел тебя в супермаркете. Пока догнал, понял, что ты с мужем. Ну и… случайно подслушал, как он отчитывает тебя за яблоки не того цвета. Маша, нельзя никому позволять так поступать с собой!
Марии потребовалось почти три месяца, чтобы решиться на серьезный разговор с мужем.
***
В тот вечер Мария Алексеевна вернулась домой с занятий с твердым намерением поговорить с супругом. Но его дома не оказалось – ушел к мужикам в гараж. Тогда Мария Алексеевна решила объяснить все сыну. Впрочем, говорить ей ничего не пришлось.
— Мария Алексеевна, неужели вы решились? – спросила Яна, едва увидела свекровь.
— О чем ты? – немного испугалась женщина.
— Ну я же не слепая: вижу, что в вашей жизни случилось что-то важное. Из профилактория вы вернулись цветущей, сейчас словно летаете. Очевидно же, что влюбились. Я права?
— Точно, мама, а ты ведь и правда совсем по-другому стала выглядеть, — удивленно посмотрел на Марию Алексеевну Костик.
— Ох, дети… Яночка, ты действительно сердцем умеешь видеть. Я сейчас впервые за долгие годы счастлива, — мягко улыбалась Мария Алексеевна.
— Значит, ты решилась на развод? – удивленно спросил Костик.
— Да, сынок. Это так удивительно: вновь почувствовать себя живой, любимой. Мне просто так дарят цветы, делают для меня что-то хорошее – тоже просто так. Впервые я чувствую, что нужна не только детям, но и мужчине.
Костик смотрел на маму с недоумением. Он, конечно, знал характер отца, помнил, что все эти годы и сам страдал от грубости отца. Но чтобы вот так – взять и уйти?
— Неужели ты не была счастлива с папой?
— Была, но недолго. Мы тогда с Сашей поссорились. А тут твой отец – мы на свадьбе общих друзей познакомились. Он пригласил на танец, и все как-то закружилось-завертелось. Через месяц он сделал предложение.
— И ты сразу согласилась? А как же Александр?
— На Сашу я была очень зла. А твой папа казался таким мужественным. Я тогда была молодой и глупой. Думала, что замужество – высшее благо для женщины.
Мария Алексеевна вспоминала, как Виктор Сергеевич с каждым днем становился грубее. Сначала его шутки были безобидными и действительно смешными. Но постепенно юмор перешел в сарказм, шутки – в колкости. Мария надеялась, что время и рождение детей смягчит его характер – но нет. Желание быть «мужиком» вытравило из Виктора Сергеевича любые проявления нежности.
— Знаете, я поняла: любовь – это не про терпеть все. А про то, чтобы быть счастливой. Настоящая любовь не должна делать тебя несчастной, не должна заставлять уничтожать себя, свою личность ради другого.
— Почему тогда ты не ушла от отца?
— Сначала ради твоих братьев, потом – ради тебя. Мне казалось, что у детей должна быть семья, отец. Оказалось – показалось.
— Как это?
— Я просто привыкла к такому отношению. А сейчас поняла: можно было ведь и по-другому прожить жизнь. Спасибо Боре и Роме за то, что подарили путевку в профилакторий. Теперь я знаю: все будет хорошо. Я хочу и буду счастливой.
Роман покачал головой: ему казалось, что мать поступает неправильно.
— А как же папа?
— Сынок, он давно потерял меня. Мы же по душам лет 20 не разговаривали. Он воспринимает меня как часть интерьера, прачку, кухарку, уборщицу. Но я не хочу быть «украшением лужайки». Я хочу быть счастливой, исполнить свои мечты.
— Мама, прости. Ты права. Ты просто обязана быть счастливой.
— Спасибо, сынок, — Мария Алексеевна улыбнулась новой мягкой улыбкой, которая появилась у нее после поездки в профилакторий.
Вечером того же дня Мария Алексеевна и Виктор Сергеевич впервые за многие годы искренне поговорили. На следующий день женщина уехала. Костик и Яна тоже уехали в отпуск.
***
Виктор Сергеевич сидел в пустой квартире. Стрелки часов ползли по циферблату невыносимо медленно, и каждый ход секундной стрелки отмечался громким, словно выстрел пистолета, щелчком. Комнаты были пустыми и холодными, несмотря на жаркий летний день. Тишина. Одиночество.
— Маша, когда будет обед? – задал в пустоту вопрос Виктор Сергеевич.
Потом он схватился за голову: один. Совсем один. Тихо и пусто. Он все ждал, что сейчас откроется дверь, войдет его глупая и неуклюжая жена. Нет. Его Маша всегда была очень умной, хозяйственной. Еще у нее было бесконечное терпение. Как он будет теперь без нее?
Вскоре вернулись Костик и Яна. И тяготящее одиночество стало чуть легче. Но каждый раз, когда Виктор Сергеевич садился за стол, он видел в глазах невестки смесь сочувствия и торжества. Мол, мне, конечно жаль, что остался один, но – сам виноват! Однажды Виктор Сергеевич не выдержал.
— Яна, попроси Машу вернуться.
— Нет, Виктор Сергеевич. Даже пытаться не буду. Она заслуживает любви и счастья.
— Любви? Счастья? – свекор криво усмехнулся, как когда-то. – Да кому она нужна в эти годы!
— Много кому. Нам с Костей. Боре, Роме. Своему второму мужу.
— Как – мужу? – оторопел Виктор Сергеевич.
— Да так, вчера они расписались.
— А как же я?
— Что – вы? Вы должны были уважать ее все это время, а не критиковать и не унижать. Найдите в себе силы и признайте: это – ее выбор.
— Какой дурак я был. Всю жизнь прожил с этой чертовой гордостью, и что она мне дала? Всегда думал, что я главный, что я старший, что все должны мне подчиняться. А теперь? Мария не вернется, и вас с Яной чуть не потерял. Я хотел, чтобы вы считали меня сильным, но теперь понимаю, что был слабым. Слабым, потому что боялся показать любовь, боялся быть уязвимым.
Свекор молча доел ужин и ушел в свою комнату. Он стал каким-то маленьким, скукожился и никак не мог взять в толк: неужели его мужественность была ошибкой?
***
Костик и Яна по-прежнему вместе, любят друг друга. Костик уважает силу Яны: ее сложно заставить сойти с выбранного пути. Яна уважает Костина за слабость: это на работе он жесткий руководитель, а дома – самый нежный и любящий человек. Скоро у пары появился первенец.
Роман и Борис развелись с женами. Борис женился во второй раз – на девушке далеко не модельной внешности. Роман пока решил посвятить себя работе и личностному росту.
Мария Алексеевна счастлива с новым избранником. Они с Александром много путешествуют.
Виктор Сергеевич стал намного мягче. Он научился благодарить родных и близких за помощь, за то, что они рядом. Наконец, он понял, что быть сильным – это вовсе не унижать других, а уважать их выбор, любить. И эта его новая мягкость очень нравится новой знакомой, с которой он повстречался на концерте. Возможно, у них что-то получится. Но это – совершенно другая история.
