«Такие попутчики не для меня», — подумала Ольга, глядя в окно на спешащих к поезду людей. Она поправила идеально выглаженную блузку и откинула челку со лба резким движением — привычка, появившаяся еще в школе. Оля всегда ценила личное пространство и комфорт, поэтому выкупила все купе, хотя подруга Марина назвала это блажью и пустой тратой денег.
«Ты бы лучше эти деньги на им подарок потратила», — сказала Марина по телефону.
«На что? На еще один китайский сервиз?» — фыркнула Ольга. Предстоящая свадьба подруги детства в Кемерово была скорее обязанностью, чем радостным событием. Но отказаться не могла — они с Лилей дружили с первого класса. В сумке у окна лежал конверт с деньгами — универсальный подарок, который точно не разочарует.
Поезд тронулся. В коридоре еще долго слышались шаги, голоса, кто-то смеялся, хлопали двери соседних купе. Ольга выдохнула — теперь тридцать шесть часов тишины и покоя. Она достала ноутбук, открыла файл с недописанным отчетом и погрузилась в работу.
К вечеру тишина в вагоне нарушилась. Из-за стенки доносился громкий мужской голос. Сначала Ольга не обращала внимания, но шум становился все навязчивее. Она взглянула на часы — одиннадцатый час. Кто-то явно перебрал с алкоголем.
«Не мои проблемы», — подумала она, закрыла ноутбук и решила умыться перед сном. В тускло освещенном коридоре у окна стояла женщина с ребенком. Мальчик — лет пяти, не больше — терся щекой о мамино плечо, явно борясь со сном.
— Мам, когда спать пойдем? — пробормотал мальчик сонным голосом.
— Нет, милый, подожди еще немного. Там в купе дядя шумит, — женщина говорила тихо, поглаживая сына по спине.
Она была худой, с осунувшимся лицом и темными кругами под глазами. Старая футболка с растянутым воротом и потертые джинсы делали ее похожей на подростка. Только взгляд выдавал — уставший, но цепкий.
Ольга прошла мимо них в туалет. Умываясь холодной водой, она услышала за дверью возню и детский плач. Когда вышла, женщина все так же стояла у окна, но теперь ребенок тихо всхлипывал.
— Что случилось? — спросила Ольга просто из вежливости.
Женщина повернулась к ней.
— Да вот, не можем попасть в свое купе. Там мужик пьяный буянит, я боюсь ребенка вести.
— Ну вызовите полицию, проводника, — Ольга пожала плечами.
— Да просила уже проводницу, — женщина устало потерла лоб, — но она говорит, что его уже предупреждала, а он орет и сам показал какую-то корочку. Сам мент, представляете? Вот мы и будем тут, видимо, всю ночь.
Она сказала это с такой смиренной обреченностью, что у Ольги защемило в груди. Но тут же она заметила взгляд женщины, скользнувший по двери ее купе, и внутри что-то тревожно сжалось.
— Это купе я выкупила полностью и ехать тут буду одна, даже не надейтесь, — отрезала Ольга, скрестив руки на груди.
Женщина вздрогнула и слегка отшатнулась, словно от пощечины. В её глазах промелькнуло что-то похожее на обиду, но быстро сменилось холодной сдержанностью.
— Да я и не планировала проситься к вам, — ровным голосом ответила она. — У меня нет такой привычки.
Она отвернулась к окну, прижимая к себе ребенка, будто защищая его не только от пьяного соседа, но и от Ольги тоже.
Вернувшись в купе, Ольга закрыла дверь и несколько минут просто стояла, прислонившись к ней спиной. В соседнем купе что-то с грохотом упало, и раздался хриплый мужской смех. Ей стало неуютно от собственной резкости, но что поделать — она действительно заплатила за все купе.
«В конце концов, это её проблемы, не мои», — убеждала себя Ольга, забираясь на верхнюю полку. Обычно она спала внизу, но сейчас ей хотелось быть подальше от двери, от коридора, от той женщины с усталыми глазами.
Сон не шел. Ольга ворочалась на узкой полке, подушка казалась то слишком высокой, то слишком жесткой. За окном проносились огни небольших станций, на которых поезд проходил без остановки, и их мерцание раздражало глаза. Из соседнего купе все так же доносились взрывы хохота и невнятные выкрики.
Через час бессмысленных попыток уснуть Ольга спустилась вниз и достала из сумки книгу. Но и это не помогло — строчки расплывались перед глазами, а мысли возвращались к женщине и мальчику в коридоре.
Она представила, как они всю ночь стоят там, как ребенок плачет от усталости, как мать пытается его успокоить… И вдруг подумала: «А если бы это была я с сыном?» У Ольги не было детей, но эта мысль почему-то кольнула особенно остро.
Отложив книгу, она решительно встала и вышла в коридор. Женщина всё ещё была там. Она сидела на откидном сиденье у окна, а ребенок спал у нее на руках, неловко запрокинув голову. В тусклом свете ночного освещения его лицо казалось бледным и осунувшимся, совсем как у взрослого.
Ольга мгновение помедлила, наблюдая за ними. Женщина смотрела в окно, и на ее лице застыло выражение такой отрешенной усталости, что Ольге вдруг стало стыдно за свой комфорт, за свою полку, за свое абсолютно пустое купе.
— Идите спать ко мне, — слова вырвались сами собой, но Ольга не пожалела о них.
Женщина повернула голову, недоверчиво глядя на нее.
— Что?
— Говорю, идите ко мне в купе. Переночуете. Там места полно.
Женщина не двигалась, словно не веря услышанному.
— Я серьезно, — добавила Ольга. — Давайте, ребенку нужно нормально спать. Да и вам тоже.
Женщина осторожно поднялась, стараясь не разбудить мальчика.
— Спасибо, — произнесла она тихо. — Меня зовут Наташа. А это Миша.
— Ольга, — кивнула она, открывая дверь своего купе.
Наташа уложила сына на нижнюю полку и села рядом, не зная, куда деть руки. Мальчик, не просыпаясь, свернулся калачиком.
— Я сплю наверху, так что не стесняйтесь, — сказала Ольга, забираясь на свою полку.
— Простите за беспокойство, — Наташа говорила так тихо, что Ольга едва её слышала. — Мы только до Новосибирска, это еще часов восемь.
— Ничего, — отмахнулась Ольга. — Спите.
Но сон опять не шел. Теперь Ольгу мучил не только шум из соседнего купе, но и собственные мысли. Она думала о резких словах, которые бросила этой женщине, о том, как та вздрогнула, словно от удара, и о том, как долго ей понадобилось, чтобы сделать то, что нужно было сделать сразу.
Утром Ольга проснулась от тишины. Больше ничего не грохотало, никто не кричал. Она осторожно свесилась с полки — Наташа и Миша все еще спали. Мальчик свернулся под боком у матери, а она обнимала его даже во сне, словно защищая.
Ольга тихо спустилась вниз и вышла в коридор. Проводница разносила чай.
— А что, соседи угомонились? — спросила Ольга.
— Да, — усмехнулась та. — На Тайге высадили этого героя. Начальник поезда вызвал транспортную полицию, они его и забрали. Оказалось, корочка-то у него просроченная, да и сам он давно уже не при исполнении. Так что порядок теперь.
Проводница ушла, а Ольга осталась стоять у окна. За стеклом проплывали бескрайние сибирские леса, сливаясь в непрерывную зеленую полосу. Странно, но теперь, когда проблема решилась, ей стало немного грустно от мысли, что Наташа с сыном скоро уйдут.
Когда она вернулась в купе, Наташа уже не спала. Она сидела, осторожно поглаживая сына по волосам.
— Того мужика с поезда сняли, — сказала Ольга. — Вы можете вернуться в свое купе.
Наташа кивнула.
— Спасибо вам. Вы нас очень выручили.
— Не за что, — Ольга пожала плечами, чувствуя неловкость. Хотелось сказать что-то еще, извиниться за вчерашнюю резкость, но слова не находились.
Миша проснулся, потянулся и удивленно огляделся по сторонам.
— Мам, а где мы?
— Мы в гостях, — улыбнулась Наташа. — У тети Оли. А теперь пойдем к себе, соберем вещи. Скоро наша станция.
Мальчик потер глаза и посмотрел на Ольгу.
— Спасибо, что пустили нас, — произнес он с серьезностью, которая бывает только у детей.
— Не за что, — повторила Ольга, чувствуя, как что-то сжимается в груди.
Когда они ушли, в купе стало непривычно пусто и тихо. Ольга смотрела на смятую постель на нижней полке и думала, что надо бы заправить ее, но почему-то не двигалась с места.
К Новосибирску поезд подходил в девять утра. Ольга стояла у окна в коридоре и смотрела, как медленно наплывает перрон. Наташа с Мишей вышли из своего купе с небольшой сумкой и рюкзачком.
— Ну, счастливого пути, — сказала Наташа, протягивая руку.
Ольга пожала ее — рука была сухой и прохладной.
— И вам… удачи.
Миша серьезно посмотрел на нее снизу вверх и вдруг улыбнулся — так открыто и доверчиво, что у Ольги перехватило дыхание.
— До свидания, тетя Оля!
Поезд остановился. Наташа с сыном вышли на перрон и быстро затерялись в толпе. Ольга еще несколько минут смотрела им вслед, хотя уже не могла их разглядеть среди других пассажиров.
Когда она вернулась в купе, то не стала сразу заправлять нижнюю полку. Вместо этого села на нее и достала телефон. Открыла контакты, нашла Лилю — ту самую подругу детства, к которой ехала на свадьбу.
«Может, она и права была насчет сервиза», — подумала Ольга, вспоминая их последний разговор. Она всегда считала, что Лиля слишком много внимания уделяет материальным вещам, что ее выбор подарков слишком банален. А теперь вдруг подумала: может, дело не в вещах? Может, важнее то, с какими мыслями их даришь?
Ольга открыла фотографию на телефоне — селфи с Лилей, сделанное три года назад, когда та приезжала к ней в гости. Они улыбались в камеру, прижавшись щеками, и выглядели такими счастливыми. Сейчас Ольга не могла вспомнить, когда в последний раз так искренне улыбалась.
Утренний свет заливал купе, делая его просторнее и светлее. За окном проплывал Новосибирск — еще один город, еще одна остановка. Впереди было еще много часов пути.
Ольга отложила телефон и наконец-то заправила постель на нижней полке. Из-под подушки выглядывал маленький игрушечный динозавр — зеленый, потрепанный, с обтрепанным хвостом. Мишина игрушка. Они забыли ее в спешке.
Ольга взяла динозавра и повертела в руках. Такая маленькая вещь, но почему-то она казалась важной. Она осторожно положила игрушку в свою сумку — может быть, когда-нибудь она сможет вернуть ее хозяину, хотя понимала, что это маловероятно.
Поезд снова тронулся, набирая ход. До Кемерово оставалось еще несколько часов, и все это время Ольга будет одна в своем купе — именно так, как и планировала с самого начала. Но теперь эта перспектива не радовала ее так, как раньше.
Она села у окна, глядя на проплывающие мимо городские окраины. Вскоре они сменились полями, а потом и лесом. День обещал быть ясным и теплым.
«Интересно, — подумала Ольга, — каково это быть Наташей — одной с маленьким ребенком, в поезде, среди чужих людей, без возможности защитить его от шумного пьяного соседа?»
Она никогда не задумывалась об этом раньше. О том, что не у всех есть возможность выкупить целое купе, чтобы ехать в одиночестве. О том, что иногда нужно просто протянуть руку помощи, не дожидаясь просьбы.
В сумке лежал конверт с деньгами для Лили и Мишин динозавр. Странное соседство, но почему-то именно сейчас оно казалось Ольге правильным. Как напоминание о чем-то важном, о чем она почти забыла.
«Может, в этом и есть смысл — не в том, чтобы оградиться от всех, а в том, чтобы впустить кого-то?» Эта мысль была новой для нее, непривычной, но почему-то не пугающей.
Лес за окном сменился полями, поля — маленькими деревушками, мелькавшими так быстро, что Ольга не успевала прочитать их названия. Поезд мчался вперед, унося ее все дальше от Наташи и Миши и все ближе к Лиле и ее новой жизни.
Ольга думала о том, что, возможно, ей стоит пересмотреть и свою жизнь тоже. Не с понедельника, не с нового года, а прямо сейчас — глядя на сибирские просторы из окна поезда, в котором она больше не была единственной хозяйкой своего купе.
Поезд сбавил ход. За окном показался пригород какого-то небольшого городка — однообразные дачные участки, сараи, покосившиеся заборы. Ольга отвлеклась от своих мыслей и потянулась за телефоном — проверить время. Еще примерно четыре часа до Кемерово.
Несмотря на долгий путь, мысли об оставшемся времени не раздражали ее, как обычно. Что-то изменилось. Ольга задумалась, когда в последний раз она действительно кому-то помогала? Не отправляла деньги на благотворительность анонимно (хотя и это делала регулярно), а именно помогала лично, глаза в глаза? Наверное, давно. Слишком давно.
В последние годы ее жизнь превратилась в бесконечную череду: работа — дом — фитнес-клуб — дом — работа. Подруг почти не осталось — кроме Лили, с которой общение сводилось к редким звонкам на дни рождения да сообщениям в мессенджере. Ольга старательно выстраивала вокруг себя стену комфорта, не пуская никого внутрь. И когда эта женщина, Наташа, просто оказалась рядом — пусть даже не прося ни о чем, — Ольга сразу же ощетинилась, как еж.
«Боже, как же глупо это прозвучало», — с досадой вспомнила она свои слова: «Это купе я выкупила полностью и ехать тут буду одна, даже не надейтесь».
За окном промелькнула станция. Поезд даже не притормозил — не его остановка. Ольга проводила взглядом одинокую фигуру на перроне — пожилую женщину с тяжелой сумкой. Кого она встречала или провожала? Или просто работала на станции? У каждого своя история, но Ольга привыкла не замечать чужих историй.
Она достала из сумки динозавра. Потертый зеленый пластик, облупившаяся краска на глазах. Игрушка была старой, видавшей виды — не из тех, что покупают в модных магазинах. Скорее всего, достался от кого-то или куплен на блошином рынке. Почему-то это делало игрушку только дороже. Ольге представилось, как Миша плачет, обнаружив пропажу. Игрушки для детей — это больше, чем просто вещи. Это друзья, хранители тайн, защитники.
В детстве у нее был плюшевый заяц. Когда ей исполнилось четырнадцать, мама решила, что пора избавиться от детских вещей и выбросила его, пока Ольга была в школе. Она до сих пор помнила, как рыдала, обнаружив пропажу, как кричала на мать, как отказывалась есть целых два дня. Потом успокоилась, конечно. Что поделать — детство заканчивается. Но что-то надломилось тогда, что-то важное.
Может, поэтому она стала такой… отстраненной? Бросать, не привязываться, не позволять себе чувствовать слишком сильно — так проще, безопаснее. Работа, карьера, личная эффективность, самосовершенствование. Все эти модные слова из бизнес-тренингов, которые она посещала с религиозным рвением последние пять лет.
Свадьба Лили. Ольга вспомнила их последний разговор. «Ты совсем очерствела, Оль, — сказала тогда подруга. — Не все в жизни измеряется деньгами и карьерой».
Ольга разозлилась, конечно. Кто она такая, чтобы судить? Лиля всю жизнь прожила в своем Кемерово, никуда не выезжала, кроме пары поездок в Турцию, работала в районной библиотеке и вот — в тридцать пять решила выйти замуж за вдовца с двумя детьми. Какое право она имеет говорить о жизненных ценностях?
А теперь, глядя на игрушечного динозавра, Ольга вдруг подумала: а может, Лиля права? Может, именно в этих простых вещах и есть настоящая жизнь — в заботе о ком-то, в возможности разделить с кем-то и радость, и горе?
— Чай будете? — в дверь просунулась голова проводницы.
— Да, спасибо, — Ольга убрала динозавра в сумку. — И печенье, если есть.
— Есть, конечно, — проводница ловко составила на столик стакан в подстаканнике и блюдце с печеньем. — Хорошо, что тех двоих высадили, правда? Шуму от них было…
— Каких двоих? — не поняла Ольга.
— Да этого, который буянил, и его дружка из соседнего вагона. Оказывается, они вдвоем куролесили. Один — в вашем вагоне, другой — в соседнем. Бедная женщина с ребенком… Хорошо хоть вы ее пустили переночевать, а то бы всю ночь в коридоре простояли.
Ольга нахмурилась:
— Откуда вы знаете?
— Так она сама сказала, когда уходила. Что если бы не добрая душа, пустившая их на ночь, так и мучились бы до утра, — проводница улыбнулась. — Редко сейчас такое встретишь, чтоб незнакомому человеку помогли.
Ольга промолчала. «Добрая душа» — это точно не про нее. Если бы проводница знала, с какими словами она сначала встретила Наташу… Но что сделано, то сделано.
Проводница ушла, а Ольга осталась наедине со своими мыслями и остывающим чаем. Она вспомнила, как утром Наташа аккуратно собирала их немногочисленные вещи, как Миша сонно тер глаза, как они тихо переговаривались, стараясь не разбудить ее. Ольга тогда притворилась спящей — не хотела неловких разговоров.
А ведь могла бы встать, предложить им чай, спросить, куда они едут, зачем. Может, у них там что-то важное в Новосибирске? Свадьба, как у нее? Или похороны? Или переезд? Она ничего не знала о них, кроме имен, хотя и разделила с ними ночь в одном купе.
Поезд снова начал замедлять ход. На этот раз они подъезжали к большой станции — предстояла получасовая стоянка. Ольга решила выйти на перрон, размяться.
Вокзал встретил ее шумом, запахом пирожков и гулом сотен голосов. Она прошлась по перрону, разминая затекшие ноги, купила бутылку воды в ларьке. Стоянка затягивалась — что-то проверяли под вагонами, суетились железнодорожники.
Возвращаясь к своему вагону, Ольга увидела молодую пару с маленьким ребенком — они явно опаздывали на поезд, бежали, запыхавшись, таща за собой чемоданы и детскую коляску. Отец семейства что-то кричал проводнице, размахивая билетами.
Ольга замедлила шаг, наблюдая за ними. Наконец проводница кивнула, и счастливая семья начала погрузку. Последним в вагон забрался малыш — мальчик лет трех, с рюкзачком в виде… динозавра.
Ольга застыла на месте. Конечно, это просто совпадение. Мало ли детей с динозаврами? Но что-то кольнуло в груди. Она поднялась в вагон следом за ними и прошла к своему купе. Мимо проплыла проводница с постельным бельем для новых пассажиров.
— Куда их посадили? — спросила Ольга, кивнув в сторону, куда ушла семья.
— В седьмое, — ответила проводница. — Повезло им, что место освободилось после этой женщины с мальчиком. А то у нас поезд полный.
Седьмое. То самое купе, где ехали Наташа с Мишей. Значит, теперь там будет другая семья, другой мальчик, другая история. А что стало с Наташей и Мишей? Куда они пошли с вокзала? Кто их встречал?
Ольга вдруг с поразительной ясностью поняла, что никогда больше их не увидит. Эта мысль отозвалась странной тоской где-то под ребрами. Как часто мы встречаем людей, которые могли бы стать важной частью нашей жизни, но проходим мимо, даже не замечая их?
Поезд дернулся и медленно тронулся. Стоянка закончилась. Ольга вернулась в свое купе и села у окна. Город за стеклом медленно поплыл назад — сначала платформа с провожающими, потом пристанционные постройки, потом окраины.
Собственное отражение в стекле показалось Ольге незнакомым — усталая женщина с тенями под глазами и складкой между бровей. Когда она стала такой? В какой момент растеряла то, что делало ее живой?
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Лили: «Ты во сколько приезжаешь? Встречать тебя?»
Ольга задумалась. Раньше она бы ответила, что возьмет такси. Не хотела обременять, не хотела быть обязанной. Теперь же… Почему бы и нет? Почему бы не позволить близкому человеку сделать что-то для тебя?
«Буду в 16:40. Если несложно, встреть».
Ответ пришел мгновенно: «Конечно! Буду ждать на перроне. Так соскучилась!»
Ольга улыбнулась, глядя на экран. Может быть, не все еще потеряно? Может быть, стены, которые она так старательно строила вокруг себя, еще можно снести?
Проводница заглянула в купе:
— У вас тут ведь свободно? У нас женщина с ребенком в общем вагоне едет, совсем измучилась. Можно их к вам?
Раньше Ольга непременно отказала бы. Сослалась на то, что выкупила все купе, что ценит личное пространство, что не обязана никому ничем.
Сейчас она только улыбнулась и кивнула:
— Конечно, пусть идут.
Проводница удивленно приподняла брови, но ничего не сказала. Через пять минут в купе вошла молодая женщина с девочкой лет семи.
— Здравствуйте, — женщина выглядела смущенной. — Нас к вам направили…
— Да-да, проходите, — Ольга встала, помогая им с вещами. — Располагайтесь. Меня зовут Ольга.
— Светлана, — женщина пожала протянутую руку. — А это Аня.
— Привет, Аня, — Ольга присела перед девочкой. — Куда едете?
— К бабушке, — серьезно ответила та. — У нее день рождения.
— О, это важное событие, — кивнула Ольга. — А сколько бабушке исполняется?
— Шестьдесят пять! — гордо сказала Аня. — Это юбилей. Мы ей подарок везем. Хотите посмотреть?
Светлана смущенно улыбнулась:
— Аня, не надо надоедать…
— Нет-нет, мне интересно, — перебила ее Ольга. — Если это не секрет, конечно.
Аня торжественно расстегнула рюкзак и достала небольшую коробочку.
— Вот! Это брошка. Мы с мамой выбирали.
В коробочке лежала простая, но изящная брошь в виде цветка.
— Очень красивая, — искренне сказала Ольга. — Твоей бабушке повезло с такой внимательной внучкой.
Аня просияла, а Светлана благодарно улыбнулась Ольге. Они начали устраиваться, а Ольга смотрела на них и думала: вот оно — то, чего ей не хватало. Простого человеческого тепла.
Она достала из сумки телефон и открыла галерею — пролистала фотографии последних лет. Вечеринки с коллегами, где все улыбались натянуто и официально. Селфи из спортзала. Фотографии еды из модных ресторанов. И ни одного по-настоящему близкого человека рядом. Как так вышло?
Аня устроилась напротив Ольги и теперь с любопытством разглядывала её.
— А вы куда едете? — спросила она.
— На свадьбу к подруге, — ответила Ольга.
— И что вы ей подарите?
Светлана сделала дочери знак замолчать, но Ольга только рассмеялась:
— Деньги. Я собиралась подарить деньги.
— Это скучно, — разочарованно протянула Аня. — Деньги все дарят.
— Аня! — одернула ее мать.
— Ничего-ничего, — Ольга покачала головой. — Она права. Это действительно скучно.
Аня внимательно посмотрела на нее, словно оценивая искренность этих слов, а потом решительно кивнула:
— Вы еще успеете купить что-нибудь. В Кемерово есть магазины.
— Точно, — Ольга улыбнулась. — Спасибо за совет.
За окном проплывали знакомые пейзажи — она уже бывала в этих местах раньше, когда ездила к Лиле. Но почему-то сейчас все казалось другим, более ярким, живым. Может, дело было в освещении — солнце клонилось к закату, окрашивая все в золотистые тона. А может, изменилась она сама.
Светлана достала из сумки печенье и предложила Ольге. Обычное песочное печенье в прозрачной упаковке, но почему-то оно показалось вкуснее любых пирожных из модных кондитерских.
— Спасибо, — Ольга взяла печенье. — Вы часто ездите к бабушке?
— Стараемся каждое лето, — ответила Светлана. — И вот, когда праздники. Аня обожает бабушку.
— Она меня блинами кормит! — радостно сообщила девочка. — И сказки рассказывает. И у нее кошка есть, Муся.
— Замечательно, — Ольга вдруг вспомнила свою бабушку. Она умерла, когда Ольге было двенадцать. Но до сих пор она помнила запах свежеиспеченных пирожков в бабушкином доме, скрип половиц, уютный свет настольной лампы с зеленым абажуром. Сколько лет прошло с тех пор, как она вспоминала об этом?
— А у вас есть бабушка? — спросила Аня.
— Была, — ответила Ольга. — Давно умерла. Но она тоже пекла очень вкусные блины.
— С вареньем? — уточнила девочка.
— С медом, — улыбнулась Ольга. — Она держала пасеку.
— Здорово! — восхитилась Аня. — А вы помогали ей с пчелами?
— Нет, — рассмеялась Ольга. — Я боялась. Просто ела мед.
Они проговорили еще час — о бабушках, о пчелах, о кошках, о школе, куда ходила Аня, — о самых обычных вещах. Но Ольге эта беседа почему-то показалась важнее многих деловых переговоров, на которые она тратила столько времени и сил.
Когда Аня задремала, а Светлана отвернулась к окну, Ольга достала телефон и написала Лиле: «Знаешь, я тут поняла, что подарок — это действительно важно. Давай завтра вместе выберем что-нибудь особенное для тебя и твоего Сергея?»
Ответ пришел почти сразу: «Ты меня пугаешь, Оль! Что с тобой случилось в этом поезде? Но да, давай выберем».
Что с ней случилось? Ольга посмотрела в окно — там проплывал закат, окрашивая небо в розовые и золотые тона. Красота, на которую она раньше не обращала внимания, спеша с одной встречи на другую.
«Ничего особенного, — напечатала она в ответ. — Просто, кажется, я вспомнила кое-что важное».
Что именно? Ольга не была уверена. Может быть, то, что мы все связаны друг с другом — незнакомые попутчики в поезде, старые друзья, случайные встречные. Что нельзя забирать целое купе только для себя, отгораживаясь от мира.
И что иногда самые важные встречи в жизни случаются совершенно случайно — когда выходишь умыться поздно вечером и видишь в коридоре женщину с усталыми глазами и маленьким сыном.
В сумке лежал зеленый динозавр — напоминание о том, как легко быть черствым и как просто это исправить, если только захотеть. Может быть, она никогда больше не увидит Мишу и не вернет ему игрушку. Но это не значит, что встреча с ним была напрасной.
Поезд мчался вперед, сквозь сумерки, сквозь пространство и время. Колеса выстукивали свою вечную песню — о дороге, о встречах и расставаниях, о том, что все в этом мире связано невидимыми нитями. Нужно только научиться их видеть…
