Иногда нужно слушать то, что говорят нам, женщинам, наши мамы. А то считаем себя самыми умными — мама, мол, ничего не понимает, а уж я-то! Это я о своём муже — мама не возражала против нашего брака, считала, что шишки набивать нужно самостоятельно, но при этом всегда мне говорила:
— Рано или поздно он сядет тебе на шею, да ножки свесит. Вот увидишь.
Я обижалась, думала, что она мне счастья не желает, невзлюбила моего мужа за что-то и теперь мечтает, чтобы он от меня ушёл. Знала бы я, что мама как в воду глядела…
Мужа моего зовут Слава. И есть у меня свекровь — Мария Павловна. Нет, это не история про злую свекровь, хотя назвать её золотой женщиной я тоже не могу. Славу она воспитала плохо, но самое главное то, что она никогда меня не трогала. Не лезла ко мне, не звонила мне, не оскорбляла. Поздравляла с праздниками, и на этом всё. Мне кажется, что она с облегчением выдохнула, когда спихнула Славу на меня. За все годы брака я видела-то её несколько раз, не больше.
Воспитывала она Славу одна — отец как-то раз вышел в ларёк, дело тогда было в девяностых, и исчез. И никто не знает, где он теперь и что с ним. Слава отучился в школе, Мария Павловна оплатила ему высшее образование, и на этом всё — Слава лёг на диван и стал ждать чуда. Он думал, что раз получил высшее образование, значит, к нему обязательно выстроится очередь из желающих предложить высокие должности.
На тот момент, когда мы с ним познакомились, Слава тоже не работал. К работе его сподвигла моя избирательность. Я любила, чтобы мужчина ухаживал за мной: дарил цветы, подарки, водил по кафе. Мария Павловна денег ему на меня не давала, так что он устроился на первую попавшуюся должность — менеджером, — и стал тратить на меня всю свою крохотную зарплату.
Я же не знала тогда, сколько он получает, и что это вообще его первая работа. Меня его ухаживания впечатлили, и мы начали встречаться, а вскоре и съехались. Своего жилья ни у кого из нас не было, поэтому Слава переехал от мамы ко мне в съёмную квартиру. Я сама давно уже жила отдельно — ещё со второго курса университета. Мама мне сразу сказала:
— Надо привыкать к самостоятельности, дочка. Учись вести быт. Первый курс окончишь и найдём тебе съёмную квартиру.
Первое время мама помогала мне её оплачивать, ну а потом я уже устроилась на работу и стала сама это делать. Ну а Славу вести быт никто не учил, и когда мы съехались, он узнал много нового. Например, что еду нужно готовить, и что она не появляется в холодильнике сама собой, по мановению волшебной палочки. Или что носки нужно стирать. Или что счета сами себя не оплачивают.
Следовало тогда ещё присмотреться к этой гусенице и понять, что с ним всю жизнь так маяться придётся, но я на тот момент уже была по уши в него влюблена. Поэтому, когда он сделал мне предложение, я без раздумий ответила согласием.
— Зря ты это сделала, — сказала мама, когда я поделилась с ней радостной новостью. — Ты же сама говорила, что он безрукий.
— Ну так я же не за руки замуж выхожу. — ответила я обиженно, — а по любви.
— Любовь — это хорошо, но, когда тебе захочется помощи по дому, любовь отойдёт на второй план, дочка. А уж если дети пойдут… никогда такой трутень не будет вставать к младенцу по ночам.
— Он вовсе не трутень, мам! Просто не приучили его к быту. А я приучу, он же любит меня и будет обо мне заботиться.
Мне очень хотелось, чтобы мама за меня порадовалась, но она на свадьбе была мрачнее тучи. Не говорила ничего плохого, поздравляла, однако любому было бы заметно, что Слава ей не по душе.
Свадьба у нас была скромная: часть денег дала Мария Павловна, часть — вложила я из своих сбережений. Я купила недорогое, но красивое платье, мы посидели в кафе и вкусно поели. Я, конечно, мечтала о пышной свадьбе в дорогом ресторане, но решила, что ради любви готова потерпеть и скромный праздник. Главное ведь, что замуж за любимого выхожу. А там ещё заработает денег, и будут у нас рестораны и всё остальное.
Так мы и зажили вместе. Хоть мне и казалось, что я Славу активно перевоспитываю, на самом деле ничего не менялось. Единственное, что я приучила его делать, это мыть за собой кружки из-под кофе. Во всём остальном он оказался необучаем. Я готовила, я убирала, я стирала, я закупалась всем необходимым и параллельно ещё работала.
«Ну он же тоже работает, — думала я, — устаёт. Что я, супа ему не сварю? Рубашки его не постираю?»
Мы прожили так целый год. Я как-то влилась в колею и даже перестала замечать, что наш со Славой труд совсем не равноценен. Мне казалось, что всё правильно: муж — добытчик, а я — хранительница домашнего очага. Но полгода назад кое-что произошло.
— Я теперь безработный, — мрачно сообщил Слава, когда я вернулась с работы и застала его распивающим чаи у нас на кухне.
— Как это?.. — я внутренне похолодела. Нам ведь квартиру оплачивать, жить на что-то… Я, конечно, и раньше жила в этой квартира, но тогда была одна. Содержать себя — салатик на вечер настрогать, кефира с утра попить, — это одно, но содержать двоих… — Но ты же уже начал искать новую? Я одна нас двоих не потяну, да и не хочу — я же не мужчина.
— Да ищу я, ищу, конечно, — ворчливо отозвался Слава. — Дай чай попить, а то налетела с порога…
Я ему поверила. Не может ведь взрослый мужчина сидеть на шее у жены и при этом продолжать чувствовать себя мужчиной. Рано или поздно, но найдёт работу — может, даже получше прежней. Откровенно говоря, та работа приносила Славе мало денег, и я давно подумывала попросить его рассмотреть другие варианты.
— А за что уволили-то? — спросила я. — По закону не так-то просто уволить сотрудника, если у него не было серьёзных ошибок.
Слава попытался отмолчаться, сделав вид, что не расслышал моего вопроса, но я настояла, и он нехотя ответил:
— За опоздания.
— Ну Слав, — тут же возмутилась я. — Ты ж не маленький. Ясное дело, что ни один работодатель не будет терпеть систематические опоздания. Мы живём по линии метро, не так уж сложно вставать пораньше.
— Да знаю я.
Время шло, а работы всё не было. Я и намекала Славе, и говорила прямым текстом — ничего не помогало.
— Хочешь, чтобы я за копейки работал? — возмущался он. — Ищу я твою несчастную работу! Я же не виноват, что платят везде мало.
— Прям уж-таки везде? — с сомнением спрашивала я. — Мы не в маленьком городке живём, работы тут полно. Устройся хоть на какую-то, пусть даже за копейки. Нам сейчас любые деньги нужны.
— Не буду я работать за мизерную зарплату! Я что, зря высшее образование получал?
— А ты думаешь, что все, кто работает менеджерами среднего звена, уборщиками, грузчиками, официантами, кассирами, — все они повально без высшего образования?
— Я же не они.
— Ты хотя бы за домом следи тогда, Слав. Ну невозможно же, чтобы я и работала, и одна всё делала.
— Я макароны сварил, что тебе ещё надо? Отстань.
Слава действительно изредка варил макароны или мыл посуду — на большее его не хватало. При этом каждый такой акт труда он выставлял как нечто невероятное. Будто бы он ради меня весь из себя старается, что, конечно, было неправдой.
Мне приходилось занимать деньги у мамы, чтобы прокормить и себя, и Славу. Первые пару месяцев мама мне помогала, но, в конечном счёте, отказалась и дальше это делать.
— Я кормить этого дармоеда не стану, — напрямик заявила она. — У вас семья. Пусть ищет работу. Тебя я голодной, конечно, не оставлю. Хочешь — приходи поесть. Но он себе на хлеб пусть сам зарабатывает.
Я совсем отчаялась. И как-то вдруг стала остро ощущаться накопившаяся усталость: оказывается, и работать, и тащить на себе в одиночку уход за двумя людьми оказалось тяжело. А я ещё и работала больше, чем раньше — чтобы хоть какие-то дополнительные деньги появились.
Уж сколько я со Славой ругалась — всё было бестолку. Он в штыки встречал любые попытки загрузить его делами и ловко переводил стрелки на меня. Я ведь женщина, а стирка и уборка — чисто женские обязанности.
— Хорошо, — говорила я. — Я буду сама всё делать. Но раз мы заговорили о распределении обязанностей жены и мужа, то зарабатывать деньги — обязанность мужчины. Где деньги? Я могу увольняться с работы, раз моё дело — готовка и уборка?
— Ну что ты всё переиначиваешь? — говорил Слава. — Я же не это имел в виду.
Слава стал меня раздражать — настолько, что я видеть его не могла. Я чувствовала, что ещё чуть-чуть, и вспылю, и всеми силами старалась держаться. Мне не хотелось превращаться в скандалистку, которая сутками пилит мужа.
Но как-то раз я пришла домой, уставшая и голодная, и обнаружила, что в холодильнике пустота, а Слава сидит за компьютером с тарелкой, полной пельменей, и всё это в одно лицо уминает. Пельмени были залиты майонезом, который я не ем, то есть, мне оставлять что-то на ужин он даже не собирался.
Я встала в дверях, оглядела комнату — новым, незамутнённым взглядом. Стол весь в пятнах чая и кофе, одежда разбросана, всюду валяются фантики от конфет и батончиков.
— Встал и убрал всё, — жёстко сказала я.
— Да щас, — ответил Слава. — Я ем. Потом.
— Ты-то ешь, молодец. А я? Мне что есть? Я с работы пришла, а ты съел всё, что было дома, в одиночку. Неужели нельзя было приготовить ужин, пока я торчу на работе, чтобы на тебя же денег заработать? Да хотя бы в магазин сходить и ещё пельменей купить и сварить их мне?
— Что ж ты за женщина, если пельменей не можешь себе сварить! — возмутился он.
— А что ты за мужчина, если сидишь на шее у жены? — парировала я.
— А вот мама и работала, и домом успевала заниматься, не то, что ты. И меня работать не вынуждала, заботилась обо мне!
— Повтори, — ледяным тоном сказала я.
— Не буду я ничего повторять, — обиженно пробурчал он. — Но ты ко мне прицепилась и житься совсем не даёшь. То работу тебе, то уборку, то пельмени… А жить я когда должен?
— А я когда жить должна, Слав? Я на работе сутками торчу, и пельмени, которые ты в одиночку съел, не оставив мне ничего, куплены на эти деньги. Не на твои. Ты думал, что я тебе мамочку заменю или что?
— А вот мама… — начал он, но я его перебила.
— Если твоя мама такая хорошая, то переезжай и живи у неё — Заявила я мужу
— Ты же это не всерьёз? — спросил Слава, но я его уже не слушала.
Я принялась собирать все разбросанные вещи и пошла вышвыривать их на лестничную клетку. В подъезд полетели рубашки, носки, брюки и всё остальное, что он не потрудился за собой убрать. Тарелку с остатками пельменей я у него отобрала и выбросила их в мусорное ведро.
— Уходи, — сказала я, чувствуя, как голос дрожит — то ли от сдерживаемых слёз, то ли от клокочущей внутри ярости. Сама толком не поняла. Может, всё вместе — настолько Слава меня достал. — Уверена, Мария Петровна ждёт тебя с распростёртыми объятиями. Она же такая хорошая, работать сыночку не заставляет, позволяет себя объедать, в пяточки его целует. Что смотришь? Я не шучу. Вставай и уходи.
— Не уйду, — осторожно сказал Слава, но я пригрозила тем, что договор-то за квартиру на меня оформлен, стоит мне только позвонить хозяину, и он мигом приедет.
Слава уныло походил по квартире, собирая остатки вещей, потом подобрал всё то, что я раскидала по лестничной клетке, и ушёл. Я заперла за ним дверь и вздохнула с облегчением. Чувство было такое, будто я поднималась в горы с огромным рюкзаком за плечами, а теперь этот рюкзак сбросила и смогла распрямить плечи.
Тут же я позвонила маме и поделилась с ней всем произошедшим.
— Ну и правильно сделала, дочка, — сказала она. — Я давно тебе говорила, что не получится у вас крепкого союза. Чудо, что вы столько времени прожили вместе. И хорошо, что глаза у тебя открылись сейчас, а не когда было бы трое детей на руках.
— Да я бы и одного ребёнка с таким мужем не потянула. — Я вздохнула. — Ты извини, мам, что не послушала тебя. Думала, что ты просто не видишь, какой он замечательный. А оказалось вон что…
— Это был твой выбор, — ответила мама. — Ну, ошиблась — с кем не бывает. В следующий раз будешь умнее.
Буду — обязательно. Больше я никого себе на шею не посажу. Я ведь всё-таки женщина. Я люблю, когда за мной ухаживают, так почему я вообще умудрилась во всё это вляпаться? Воистину, любовь зла. Но от той любви уже ничего толком не осталось. Переживу как-нибудь расставание и найду другого. Да даже если и не найду — лучше одной, чем так.
На следующий день — я взяла выходной, чтобы отоспаться, привести мысли в порядок и прибрать в квартире, — мне позвонила Мария Павловна.
— Так ты его насовсем выгнала? — с какой-то грустью спросила она.
Я-то перепугалась сперва, что она начнёт на меня орать и требовать вернуться, поэтому мне было странно услышать её спокойный голос.
— Да, Мария Павловна, — ответила я. — Сил моих больше нет. Не могу я с ним дальше жить, он ничего не делает. Ещё и говорит, что я не женщина, раз не могу и работать, и быт вести, как вы.
Мария Павловна вздохнула в трубку.
— Да уж. Я сама виновата — хотела как лучше, чтобы не напрягался, отдыхал, пока возможность есть… не думала, что он и с женой так себя вести будет. Только мне-то куда его теперь девать? Я только жить нормально начала без него…
— Вы меня, конечно, извините, — сказала я, — но меня это уже не касается. Я подала заявление на расторжение брака.
— Да я понимаю, понимаю… Ну, ты не держи обид на меня. И на этого простофилю тоже.
— Знаете, — сказала я, прежде чем попрощаться, — вы бы его назад не пускали. Пусть сам пытается жить. Иначе ж и вам житья не даст, и другой женщине, которую взамен меня найдёт.
— Да как же мать назад не пустит?
Видимо, так и будет Слава болтаться, как кое-что в проруби. Но — уже без меня. Я жить хочу, а не выживать, пока мой мужчина прохлаждается.
