Специально для «Лилит» интервью берет Вера Илюхина.
В квартире Зинаиды Кириенко в огромной «сталинке» на Таганке почти богемный хаос, антикварная роскошь, а во всю стену гостиной — ее портреты. Со стены на тебя глядят глаза: молодые, с прищуром, улыбающиеся, ироничные.
Зинаида Михайловна, как бы вы охарактеризовали себя несколькими словами?
Даже не представляю… Я могу быть стойкой, и тогда мою стойкость и непримиримость ничем перешибить нельзя. А иногда я бываю просто душевной, сочувствующей…
А что для вас любовь?
Ну, любовь… Однозначно невозможно сказать. Вот я прочитала в вашем журнале интервью с Ольгой Остроумовой, и не могу с ней согласиться. Она говорит, что примет любую любовь, даже если та придет с ликом смерти. Мне, честно говоря, неприятно это читать, прямо мороз по коже. Какая ж это любовь? Лик смерти целовать, стремиться к нему? Не знаю, меня это сильно покоробило! Моя любовь уже семь лет как ушла в мир иной. Мой супруг. Это вся моя жизнь была, можно сказать. Счастье мое.
Простите за нескромный вопрос: он был единственным мужчиной или единственной любовью?
Я вышла замуж в 27 лет, так что нельзя сказать, что он был единственный. Моя первая любовь, как у каждой, наверно, девчонки, случилась в школе в десятом классе. Но закончилась она, увы, печально.
Почему же печально?
Я не вспомню сейчас, на какой почве мы поссорились, но мы шли, о чем-то спорили, и он вдруг пощечину мне влепил. За что, почему?.. Этой единственной пощечины оказалось достаточно, чтобы я его возненавидела сразу и навсегда. Я уже училась во ВГИКе, а он все добивался меня. Жила у тети — и однажды, помню, смотрела телевизор. А телевизоры тогда были маленькие, черно-белые «кавээнчики», и вот смотрю я этот «слепой» телевизор, а он пришел и сел у дверей. Понимаете, специально приехал с Кавказа ко мне — в Москву. А я даже не могла с ним разговаривать – так он мне был противен. И вот что я смотрела, не помню, а отражение его физиономии, как мне тогда казалось, розовой, на фоне черно-белого экрана было просто невыносимо. Вот такой была моя первая любовь.
Это был юношеский максимализм, отсутствие терпимости?..
Дело в том, что я всегда была врединой. Особенно в детстве, юности. Неподдающейся. Если что-то мне не нравилось, переубедить меня было невозможно. Доходило до смешного: мальчики, которые в школе ухаживали за мной, были мне категорически неприятны. Если, не дай бог, я узнавала, что кто-то ко мне испытывает чувства, у претендентов не оставалось ни единого шанса на взаимность – у меня тут же начиналось отторжение. Я была, если можно так выразиться, «человеком наоборот»: мне нравились только те, кто ни секунды не смотрел в мою сторону. Возможно, это было таким юношеским протестом. Наверное, у парней тоже так бывает — если их избегаешь, они из кожи вон лезут, лишь бы завоевать тебя вновь.
Как же тогда вам удалось найти свое счастье? Валерию тоже что-то пришлось преодолевать, чтобы расположить вас к себе?
Нет, там была другая история. Мы встретились на съемках фильма «Казаки». Шла я на Райкина, он гастролировал в Грозном, и Валерий шел на концерт. Он подошел ко мне на улице. Спрашивает: «Вы Зинаида Кириенко?» «Да», — отвечаю. «А я вас знаю». «Ну, немудрено», — говорю. Поговорили, и все. А мы жили тогда в номере с женщиной-звукооператором. Однажды после съемок я сплю, и вдруг она меня будит: «Зиночка, тут к вам пришел молодой человек». Я отвечаю: «Ничего не знаю, спать хочу». Она ушла. Потом возвращается. «Нет, — говорит, — не могу, вы только взгляните на него, какой красавчик, в белой рубашечке, в галстучке, высокий…»
Она меня растолкала, думаю, ну ладно, погляжу, кто таков. И тут я его узнала… Как же я была ей благодарна за то, что не дала мне проспать свою судьбу! Постепенно мы стали ходить за ручку, а как иначе? Потом сыграли свадьбу.
