— Катенька, ты меня слышишь? Это же временно, всего на годик-другой, — голос Ирины Петровны звучал медово-сладко в телефонной трубке.
Екатерина прижала телефон к уху плечом, пытаясь одновременно проверять студенческие работы. Красная ручка зависла над очередным сочинением второкурсника. Внутри у нее все сжалось — этот разговор она предчувствовала уже неделю, с тех пор как брат потерял работу.
— Мам, я понимаю ситуацию, но это же моя единственная квартира, — осторожно начала она.
— Единственная! — фыркнула мать. — А ты подумай о Веронике! У нее ребеночек через два месяца. Куда ей с животом идти? На улицу? Квартиру они больше не могут снимать, Саша без работы. Ты же знаешь, как сейчас сложно с деньгами.
Екатерина поставила неуверенную четверку студенту и отложила работу в сторону. Квартира досталась ей от бабушки пять лет назад. Небольшая однушка в старом доме, но своя, родная. Она помнила, как делала ремонт, экономя на всем, работая по вечерам репетитором. Помнила, как брат тогда только посмеивался: «Катька, зачем ты мучаешься? Сдай квартирантам, пусть они и ремонтируют».
— У меня с Пашей тоже планы, мам, — она прикусила губу, зная, что упоминание гражданского мужа только разозлит мать. — Мы собираемся пожениться через полгода, копим на жилье побольше…
— Пашей! — снова перебила ее Ирина Петровна. — Пять лет вместе живете, а он все никак кольцо на палец не наденет! А Сашенька сразу на Веронике женился, как только узнал про беременность. Потому что ответственный.
Екатерина закрыла глаза. Спорить с матерью было бесполезно.
— Мам, давай не будем сейчас о Паше. Я просто не понимаю, почему я должна прописывать Веронику? Какая от этого польза?
— Какая польза? — в голосе матери зазвучало искреннее изумление. — Господи, Катя, ты как маленькая! Им же пособия нужны, субсидии на оплату коммунальных. Вероника сейчас безработная, на седьмом месяце, Александр работу потерял. А с пропиской они могут встать на учет как малоимущие.
— А у родителей Вероники она разве не прописана?
Пауза в трубке была красноречивее любого ответа.
— У нее сложные отношения с родителями, — наконец сказала Ирина Петровна. — Они в глубинке живут, далеко. И вообще, своих надо поддерживать! Неужели тебе жалко?
«Своих», — подумала Екатерина. — «Почему-то Вероника всегда была больше «своей», чем Паша».
— Мне нужно подумать, — твердо сказала она. — И с Пашей посоветоваться.
— Только не говори, что тебе разрешения от этого… нужно спрашивать! — возмутилась мать. — Ты взрослая женщина, сама решения принимать не можешь?
— Мам, мы живем вместе. Это наше общее решение.
— Ладно, — внезапно сдалась Ирина Петровна. — Подумай. Но только быстро. Вероника на сносях, им нужно срочно что-то решать.
Когда звонок закончился, Екатерина еще долго сидела над недопроверенными студенческими работами. Перед глазами стояло лицо двоюродной тети Нины, которая десять лет не могла выписать дальнего родственника из своей квартиры. Тот был прописан «временно», но каждый раз находил причину остаться. В итоге тетя продала квартиру с огромной скидкой и с обременением.
Входная дверь хлопнула, прерывая ее мрачные мысли.
— Я дома! — Паша вошел на кухню, наклонился и поцеловал ее в макушку. — Как день прошел?
Екатерина подняла на него глаза:
— Мама звонила. Хочет, чтобы я прописала Веронику в нашей квартире.
Паша застыл на полпути к холодильнику:
— Чего?
— Ты точно не будешь? — Павел протянул ей бокал вина, но Екатерина покачала головой.
— У меня еще работы проверять, — она кивнула на стопку бумаг. — Завтра сдавать.
Они сидели на маленькой кухне их съемной квартиры. Из окна виднелись огни ночного города, шумела вытяжка. Павел устало опустился на стул.
— Послушай, я все понимаю, — начал он. — У твоего брата сложная ситуация. Но прописывать его жену в твоей квартире — это слишком.
— Мама говорит, это просто формальность.
— Формальность? — Павел вздохнул. — Катя, ты же помнишь историю своей тети Нины?
— Помню, — Екатерина потерла виски. — Но мама давит. Говорит, что Вероника беременна, что им нужны пособия.
— А зачем они вообще машину в кредит брали, если финансово не тянут? — Павел потер лоб. — Саша знал, что в компании сокращения намечаются.
— Он надеялся, что его не коснется.
— Типичный Саша, — пробормотал Павел. — Сначала делать, потом думать.
Екатерина вздохнула. Ее брат всегда жил одним днем. Еще в школе он тратил карманные деньги в первый же день. В университете вылетел со второго курса, не сдав сессию. А два года назад взял огромный кредит на дорогую иномарку, хотя мог купить что-то поскромнее. Теперь машину продать не мог — она была в залоге у банка.
— Но ведь прописка не дает права на жилье, — неуверенно произнесла Екатерина. — В этом мама права.
— В теории — да, — Павел отпил вина. — Но на практике выписать человека, особенно с ребенком, будет крайне проблематично, если он сам не захочет выписаться. Тебе любой юрист скажет. А если еще ребенка там пропишут…
— Про ребенка речь не шла, — быстро сказала Екатерина.
— Пока, — многозначительно заметил Павел.
Он встал, подошел к ней сзади и положил руки на плечи.
— Послушай, может, есть другие способы помочь? Не подвергая риску твою собственность?
Екатерина подняла голову, встречаясь с ним взглядом.
— Какие?
— Ну, например, можно помочь им найти дешевое жилье? Или одолжить немного денег на первый взнос? — предложил Павел. — Мы могли бы отложить часть наших накоплений.
Екатерина невесело усмехнулась:
— А свадьба? А собственное жилье?
— Отложим на пару месяцев, — Павел пожал плечами. — Не страшно.
Телефон Екатерины зазвонил снова. Она взглянула на экран и тяжело вздохнула.
— Это Саша.
— Удивительно, как быстро он узнал, — заметил Павел. — Они с мамой заранее все спланировали?
Екатерина нажала на кнопку приема:
— Привет, Саш.
— Привет, сестренка, — голос брата звучал преувеличенно бодро. — Как дела?
— Нормально. Мама уже звонила, — сразу перешла к делу Екатерина.
— Да, она сказала, — он сделал паузу. — Слушай, я понимаю, что это неожиданно…
— Неожиданно? — Екатерина почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. — Саш, ты же знаешь, что у меня есть своя жизнь, свои планы.
— А у меня что, по-твоему, нет? — его голос мгновенно стал жестким. — У меня беременная жена, кредит за машину, а работу я потерял. Как, думаешь, я себя чувствую?
— Я тебе сочувствую, но…
— Сочувствие мне не поможет, — перебил ее брат. — Нам нужна прописка для пособий. Это временно, буквально на год-два.
— А потом что? — спросила Екатерина.
— Потом я найду хорошую работу, мы встанем на ноги и съедем, — уверенно заявил Александр. — Слушай, Кать, я бы не просил, если бы не крайняя ситуация.
Екатерина закрыла глаза:
— Дай мне время подумать.
— Сколько тебе нужно?
— Хотя бы пару дней.
Он вздохнул:
— Хорошо. Но, Кать… вспомни, как я всегда уступал тебе в детстве? Лучшие игрушки, внимание родителей — все доставалось тебе.
Екатерина поджала губы. Вот и началось.
— Это было давно, Саш.
— Давно, но я помню, как тебе всегда доставалось больше, — в его голосе зазвучала обида. — И квартиру бабушка тебе оставила, хотя я тоже ее внук.
— Саша, бабушка сама решила…
— Ладно, проехали, — резко сказал он. — Подумай хорошо, сестренка. Семья — это главное в жизни.
Когда звонок закончился, Екатерина повернулась к Павлу:
— Слышал?
— Каждое слово, — мрачно кивнул он. — Давит на жалость и чувство вины. Классика.
— Может, он прав? — неуверенно произнесла Екатерина. — Семья действительно важна…
Павел присел перед ней на корточки, взял ее руки в свои:
— Катя, семья — это когда все поддерживают друг друга, а не давят и манипулируют. Подумай, что будет дальше? Сегодня прописка, завтра они попросят пожить в твоей квартире «временно», а потом выяснится, что им некуда идти.
Екатерина сжала его руки:
— Я запуталась, Паш. Совсем запуталась.
Ирина Петровна расставляла тарелки на столе с таким грохотом, что Екатерина невольно поморщилась. Воскресный семейный ужин, который обычно проходил в теплой атмосфере, сегодня был наполнен напряжением, висевшим в воздухе как предгрозовая туча.
— Вероника задерживается, — бросила Ирина Петровна, не глядя на дочь. — Ей сейчас тяжело быстро передвигаться.
Екатерина кивнула, продолжая нарезать овощи для салата. Три дня прошло с того звонка, а она так и не дала брату определенного ответа. Сказала только, что хочет посоветоваться с юристом.
— Зачем тебе юрист? — фыркнула мать. — Думаешь, родной брат тебя обманет?
— Дело не в обмане, мам, — терпеливо объяснила Екатерина. — Я просто хочу понимать, какие могут быть последствия.
Мать только махнула рукой:
— Катя всегда перестраховывается, — сказала она, обращаясь к вошедшему в кухню Александру. — Никакого доверия к семье.
Брат окинул Екатерину мрачным взглядом и молча открыл холодильник, доставая бутылку пива.
— Сашенька, — тихо попросила мать, — может, не надо? Ты ведь за рулем.
— Одна банка ничего не решит, — буркнул он, но все же вернул бутылку на место. — Где Вероника?
— Скоро будет, — Ирина Петровна засуетилась у плиты. — Паша тоже придет?
— Нет, у него работа, — солгала Екатерина. На самом деле, они с Павлом решили, что ему лучше не присутствовать на этом ужине. «Сохраним нейтралитет хотя бы с одной стороны», — сказал он.
В дверь позвонили.
— Это наверное Вероника, — обрадовалась Ирина Петровна. — Саша, открой.
В прихожей послышались голоса, а потом в кухню вошла Вероника — красивая, статная, с заметно округлившимся животом. Она приторно улыбнулась Екатерине:
— Катенька, как хорошо, что ты пришла! Я так волновалась, думала, ты будешь злиться из-за этой… ситуации.
Екатерина натянуто улыбнулась в ответ:
— Почему я должна злиться?
— Ну, знаешь, — Вероника опустилась на стул, поглаживая живот, — некоторые бы на твоем месте уже кричали и требовали оставить их в покое. А ты такая понимающая.
«Манипулирует», — мелькнула мысль у Екатерины. — «Выставляет меня заранее хорошей, чтобы потом сложнее было отказать».
— Давайте за стол, — скомандовала Ирина Петровна. — Все готово.
Они расселись вокруг стола. Мать суетилась, накладывая всем еду, особенно стараясь для Вероники.
— Тебе нужно хорошо кушать, деточка. Для малыша, — приговаривала она.
Екатерина наблюдала за этой сценой, чувствуя себя чужой на этом празднике жизни. Когда они с Пашей объявили о планах пожениться, реакция была куда более сдержанной. «Наконец-то», — только и сказала тогда мать.
Первые десять минут ужина прошли в напряженном молчании, прерываемом лишь звоном вилок о тарелки. Наконец, Ирина Петровна не выдержала:
— Катя, ты подумала о нашем разговоре?
Екатерина медленно положила вилку:
— Я консультировалась с юристом.
— И что он сказал? — с вызовом спросил Александр.
— Что формально прописка не дает права на жилье, это верно, — начала Екатерина. — Но есть нюансы. Например, я не смогу продать квартиру без согласия прописанных там людей. А если там будет прописан несовершеннолетний ребенок, то потребуется еще и разрешение органов опеки.
— Но мы и не собираемся прописывать там ребенка, — быстро вставила Вероника. — Только меня.
— Пока, — тихо заметила Екатерина.
— Что ты имеешь в виду? — вскинулась Вероника.
— Ничего, — Екатерина вздохнула. — Просто сейчас вы говорите одно, а потом ситуация может измениться.
— Ты нам не доверяешь, — с горечью констатировал Александр. — Собственному брату не доверяешь.
— Дело не в доверии, Саш, — Екатерина старалась говорить спокойно. — А в том, что ситуации бывают разные. Вдруг вы не сможете съехать через год? Вдруг возникнут какие-то сложности?
— То есть ты уже решила отказать, — Ирина Петровна поджала губы. — Брату родному отказать.
— Я этого не говорила, — Екатерина почувствовала, как начинает подниматься давление. — Я просто хочу, чтобы вы понимали мои опасения.
— Твои опасения! — воскликнула Вероника. — А ты о нас подумала? О том, как мы будем жить? Ребенок скоро родится, а мы даже на нормальное питание денег найти не можем!
Глаза Вероники наполнились слезами, и Ирина Петровна тут же бросилась ее утешать:
— Тише, тише, детка. Не волнуйся, это вредно для малыша.
Она бросила на Екатерину укоризненный взгляд:
— Видишь, до чего ты довела беременную женщину?
Екатерина стиснула зубы:
— Я никого никуда не доводила. Я просто объясняю свою позицию.
— Твоя позиция ясна, — резко сказал Александр. — Ты думаешь только о себе. Всегда так было.
— Неправда, — возразила Екатерина. — Я просто…
— Катя, — перебила ее мать, — это же временно. Максимум на год. Потом Сашенька найдет работу, они встанут на ноги.
— Почему они не могут жить с тобой? — прямо спросила Екатерина. — У тебя двухкомнатная квартира, места больше, чем в моей однушке.
Ирина Петровна замялась:
— У меня ремонт скоро, я же говорила. И потом, мне нужно личное пространство в моем возрасте. А ты молодая, можешь и потерпеть.
— То есть, я должна пожертвовать своим комфортом, а ты — нет? — Екатерина почувствовала, как внутри нее что-то надломилось.
— Не сравнивай, я мать, я вас вырастила, — Ирина Петровна повысила голос. — И вообще, если ты такая бессердечная, я свою квартиру лучше Саше оставлю, а не тебе!
Екатерина замерла:
— Что?
— Что слышала, — отрезала мать. — Я еще не решила, кому квартиру после себя оставить. Думала, дочь позаботится о матери в старости, а ты вон какая — брату помочь жалко.
— Мама! — воскликнула Екатерина. — Ты шантажируешь меня?
— Никакой не шантаж, а справедливость, — парировала Ирина Петровна. — Бабушка тебе квартиру оставила, а я Саше оставлю. Чтобы уравновесить.
Екатерина медленно встала из-за стола:
— Я, пожалуй, пойду.
— Куда? — воскликнула мать. — Мы еще не закончили разговор!
— Для меня он закончен, — тихо сказала Екатерина. — Спасибо за ужин.
Она вышла из кухни, слыша за спиной возмущенные возгласы матери и утешающий голос Вероники: «Не переживайте, Ирина Петровна, она еще одумается…»
— Я не могу больше, Паш, — Екатерина расхаживала по комнате, сжимая в руках телефон. — Пятый звонок за день! То мама, то Саша, то Вероника. Все давят, давят, давят.
Павел наблюдал за ней с дивана, где сидел с ноутбуком:
— А ты отключи телефон.
— Не могу, — Екатерина покачала головой. — У меня студенты могут звонить.
— Тогда смени номер, — предложил Павел. — Хотя бы временно.
— И что это решит? — устало спросила она. — Они же не отстанут. Придут домой, будут караулить у подъезда.
Прошла неделя с того злополучного семейного ужина. Неделя постоянных звонков, сообщений, угроз и уговоров. Мать звонила по утрам, начиная разговор с безобидных тем, а потом неизменно переходя к вопросу прописки. Брат писал вечерами, то угрожая разорвать отношения, то взывая к ее совести. А Вероника атаковала через общих знакомых, жалуясь всем на «бессердечную золовку, которая выгоняет беременную женщину на улицу».
— Я никого не выгоняю, — простонала Екатерина, увидев очередной пост Вероники в социальных сетях с прозрачными намеками. — Они же сами снимали квартиру, у них есть деньги на съем, просто не хотят тратить!
— Спокойно, — Павел закрыл ноутбук и подошел к ней. — Не позволяй им манипулировать собой.
— Легко сказать, — вздохнула Екатерина. — Паш, может правда согласиться? Это ведь всего на год…
— Катя, — Павел взял ее за плечи и заглянул в глаза. — Мы оба знаем, что никакого «года» не будет. Если ты сейчас уступишь, они заберутся в твою жизнь так глубоко, что потом не выковыряешь. Сегодня прописка, завтра «а можно мы поживем тут немного», потом «мы еще не встали на ноги», а потом «как ты можешь выгнать семью с ребенком».
Екатерина опустила глаза:
— Я знаю. Но что делать? Они же моя семья.
— Я тоже твоя семья, — тихо сказал Павел. — Мы с тобой пять лет вместе. И я говорю тебе — если ты сейчас сломаешься, они будут ломать тебя всю жизнь.
Телефон в руке Екатерины снова зазвонил. Она взглянула на экран:
— Мама…
— Не бери, — сказал Павел.
Но Екатерина уже нажала на кнопку:
— Алло?
— Катенька, — голос матери звучал подозрительно радостно. — Как ты, солнышко?
— Нормально, — осторожно ответила Екатерина.
— Слушай, у меня новость! Мы нашли выход из положения.
Екатерина переглянулась с Павлом:
— Какой?
— Мы поговорили с Верочкой, и она согласна на временную регистрацию. Всего на полгода, представляешь? А потом сразу выпишется.
— Мама, но это не решает проблему, — устало сказала Екатерина. — Временная регистрация не дает права на пособия, о которых вы говорили.
Пауза в трубке затянулась.
— Мам? Ты тут?
— Тут, тут, — рассеянно отозвалась Ирина Петровна. — А ты откуда знаешь про пособия?
— Консультировалась с юристом, я же говорила, — Екатерина нахмурилась. — А вы разве не для пособий хотели прописку?
— Ну… да, конечно, — торопливо сказала мать. — Просто я не думала, что ты вникаешь в такие детали.
— А для чего вам тогда регистрация, если не для пособий? — напрямую спросила Екатерина.
— Для порядка, — неуверенно произнесла Ирина Петровна. — Чтобы у Вероники была официальная прописка в городе, а то она до сих пор числится у родителей в области.
У Екатерины что-то щелкнуло в голове:
— Подожди, мам, так Вероника прописана у своих родителей?
— Ну да, а что? — как-то слишком беспечно отозвалась мать.
— И она там получает пособия по беременности?
— Какая разница, где она получает пособия? — раздраженно сказала Ирина Петровна. — Суть в том, что им нужна твоя помощь.
— Мама, вы меня обманывали, — медленно произнесла Екатерина. — Вероника уже прописана и получает пособия. Вам не нужна моя прописка для этого.
— Катя, не начинай, — голос матери стал жестким. — Какая разница, для чего нужна прописка? Главное, что ты должна помогать брату. Это твой долг.
— Мой долг? — Екатерина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — А честно говорить со мной — не ваш долг?
— Ты слишком остро реагируешь, — Ирина Петровна перешла в наступление. — Я просто не хотела тебя запутывать лишними деталями.
— Не хотела запутывать или не хотела, чтобы я узнала правду? — Екатерина сжала телефон так, что побелели костяшки пальцев. — Скажи честно, зачем вам моя прописка?
Ирина Петровна вздохнула:
— Хорошо, раз ты такая упрямая… Вероника числится у родителей безработной и получает пособие. Но если она пропишется тут, в городе, ей положены дополнительные городские выплаты для беременных. И потом, для ипотеки им нужна городская прописка.
— Ипотеки? — Екатерина переглянулась с Павлом, который внимательно слушал разговор. — Вы же только что без работы остались, какая ипотека?
— На будущее, — быстро сказала мать. — Когда Саша устроится, они хотят взять ипотеку. С пропиской в городе условия выгоднее.
Что-то в голосе матери заставило Екатерину насторожиться:
— Мам, это вся правда?
Ирина Петровна помолчала, потом нехотя произнесла:
— Они уже пытались взять ипотеку три месяца назад. Им отказали из-за плохой кредитной истории Саши.
— Что? — Екатерина не поверила своим ушам. — То есть, эта идея с пропиской возникла не сейчас? Вы давно все планировали?
— Не передергивай, — отрезала мать. — Да, думали об этом раньше, но тогда не было такой острой необходимости. А сейчас, когда Саша без работы…
— Мам, прости, но я не верю тебе, — твердо сказала Екатерина. — Вы что-то недоговариваете. Я позвоню Саше.
— Не нужно ему звонить! — неожиданно резко сказала Ирина Петровна. — Он и так на нервах из-за работы, еще твоих допросов не хватало!
— Тогда скажи мне правду, — Екатерина не сдавалась. — Всю правду.
После долгой паузы Ирина Петровна наконец произнесла:
— Им нужна прописка в твоей квартире, чтобы оформить льготную ипотеку на жилье. Банк требует, чтобы у заемщика была маленькая жилплощадь в собственности или прописка в стесненных условиях. Тогда им полагается льготная ставка.
— Но у них же нет собственности, — растерялась Екатерина.
— Именно! Поэтому им нужна прописка в маленькой квартире, — терпеливо объяснила мать. — Твоя однушка идеально подходит. Там и правда мало квадратных метров на человека будет.
— А зачем было врать про пособия? — Екатерина чувствовала, как внутри нее растет недоумение.
— Потому что мы знали, что ты начнешь копать и выяснять! — не выдержала Ирина Петровна. — Ты всегда все усложняешь, Катя! Никогда не можешь просто помочь по-человечески!
— По-человечески? — Екатерина почувствовала, как к горлу подступает ком. — По-человечески — это честно говорить о своих намерениях, а не манипулировать и обманывать.
— Господи, какие громкие слова, — фыркнула мать. — Подумаешь, не сказали всех деталей. Суть не меняется — им нужна твоя помощь.
Екатерина прикрыла глаза, пытаясь успокоиться:
— Мама, я не буду прописывать Веронику в своей квартире. Ни временно, ни постоянно.
— Что? — Ирина Петровна задохнулась от возмущения. — Ты отказываешься помогать брату?
— Я отказываюсь участвовать в махинациях с пропиской, — твердо сказала Екатерина. — Если Саше нужна финансовая помощь, мы с Павлом готовы одолжить деньги на первый взнос за съемную квартиру. Но прописывать я никого не буду.
— Деньги? — презрительно хмыкнула мать. — Да они и так по уши в долгах! Им нужно жилье, постоянное, а не съемное! И ты можешь помочь, просто прописав невестку, это даже не ударит по твоему карману!
— Решение принято, мама, — Екатерина старалась говорить спокойно. — Я не буду это обсуждать.
— Ты пожалеешь об этом, — тихо сказала Ирина Петровна. — Очень пожалеешь.
Звонок прервался. Екатерина медленно опустила телефон и посмотрела на Павла:
— Ты слышал?
— Каждое слово, — мрачно кивнул он. — Они хотели использовать тебя для своих махинаций с ипотекой. А если бы что-то пошло не так, ты бы осталась крайней.
Екатерина тяжело опустилась на диван рядом с ним:
— Что теперь будет, Паш?
— Ничего страшного, — он обнял ее за плечи. — Они поймут, что манипулировать тобой больше не получится, и либо отстанут, либо начнут искать другие пути.
— Мама не простит, — тихо сказала Екатерина. — Она никогда не прощает, когда ей отказывают.
— Тебе тридцать лет, Катя, — Павел посмотрел ей в глаза. — Пора научиться говорить «нет» своей семье, если их требования переходят границы.
Телефон в руке Екатерины снова зазвонил. На этот раз высветилось имя брата.
— Не бери, — сказал Павел. — Хватит на сегодня.
Но Екатерина покачала головой:
— Нет, я должна расставить все точки.
Она нажала на кнопку приема:
— Привет, Саш.
— Какого черта, Катя? — голос брата был полон ярости. — Мама мне все рассказала. Ты отказываешься помогать?
— Я отказываюсь прописывать Веронику для незаконных схем с ипотекой, — твердо ответила Екатерина. — И я разочарована, что вы пытались втянуть меня в это, даже не объяснив толком, зачем вам нужна прописка.
— Причем тут незаконные схемы? — возмутился Александр. — Все абсолютно легально! Да, мы хотели использовать льготы, и что с того? Все так делают!
— Не все, Саш, — Екатерина вздохнула. — И потом, ты мог просто честно сказать, в чем дело, а не придумывать истории про пособия.
— А ты бы согласилась, если бы я честно сказал? — с вызовом спросил брат.
— Нет, — призналась Екатерина. — Но по крайней мере, между нами не было бы лжи.
— Тебе легко рассуждать о честности, когда у тебя есть своя квартира, — горько сказал Александр. — А нам с Вероникой приходится крутиться, как-то выживать.
— Саш, я предлагаю вам денежную помощь, — напомнила Екатерина. — Мы с Павлом можем одолжить на первый взнос за съемную квартиру. Без процентов, вернете, когда сможете.
— Нам не нужна милостыня! — выпалил Александр. — Нам нужна нормальная помощь от сестры!
— В моем понимании нормальная помощь — это не ложь и манипуляции, — Екатерина почувствовала, как внутри снова поднимается волна раздражения. — Если вы не хотите принимать мое предложение, это ваш выбор. Но я не изменю своего решения.
— Ты еще пожалеешь, — процедил Александр. — Когда останешься одна, без семьи, вспомнишь этот разговор.
— Я не одна, Саш. У меня есть Паша, — тихо сказала Екатерина. — И если ты считаешь, что семья — это те, кто манипулирует и шантажирует, то я не уверена, что хочу быть частью такой семьи.
— Значит, ты выбираешь этого… вместо родной крови? — голос брата дрожал от злости.
— Я выбираю уважение и честность, — ответила Екатерина. — Если это для тебя ничего не значит, мне жаль.
В трубке послышались короткие гудки. Александр бросил трубку.
Прошло две недели. Телефон больше не разрывался от звонков — ни мать, ни брат не выходили на связь. Екатерина должна была чувствовать облегчение, но вместо этого ее грызла тревога.
— Может, позвонить маме? — неуверенно спросила она у Павла за завтраком. — Узнать, как они там.
— Катя, — Павел вздохнул, отрываясь от утренней газеты, — они сейчас специально не звонят, чтобы ты чувствовала себя виноватой и сделала первый шаг. Не поддавайся на эту манипуляцию.
— Я знаю, — она помешала чай ложечкой. — Но вдруг с ними что-то случилось?
— Если бы случилось, ты бы уже знала, — резонно заметил Павел. — Общие знакомые сообщили бы.
Екатерина кивнула, но тревога не отпускала. Она привыкла быть «хорошей дочерью», всегда готовой помочь, всегда идущей навстречу желаниям матери. Сказать «нет» оказалось труднее, чем она думала.
— У меня сегодня встреча с заведующей кафедрой, — сказала она, меняя тему. — Будем обсуждать мою кандидатскую.
— Отлично! — обрадовался Павел. — Наконец-то ты сможешь сосредоточиться на своей карьере, а не на проблемах брата.
Екатерина слабо улыбнулась:
— Да, наверное…
Телефон неожиданно зазвонил, заставив ее вздрогнуть. Она бросила взгляд на экран и нахмурилась:
— Это Вероника.
Павел поднял брови:
— Хм, неожиданно. Возьмешь?
Екатерина помедлила, но все же нажала на кнопку приема:
— Алло?
— Катя, — голос Вероники звучал неожиданно мягко. — Привет. Как ты?
— Нормально, — осторожно ответила Екатерина. — Что-то случилось?
— Нет-нет, все хорошо, — поспешно сказала Вероника. — Просто… я хотела извиниться перед тобой.
Екатерина от удивления чуть не выронила телефон:
— Извиниться?
— Да, — Вероника вздохнула. — Мы повели себя некрасиво. Нужно было сразу объяснить ситуацию, а не придумывать истории.
— Ничего себе, — пробормотала Екатерина. — Я… не ожидала.
— Я понимаю, — в голосе Вероники звучало смущение. — Нам с Сашей было очень стыдно потом. Особенно когда выяснилось, что все наши планы с ипотекой все равно не сработали бы.
— Почему? — спросила Екатерина.
— Мы снова обратились в банк, и нам объяснили, что даже с пропиской все равно отказали бы из-за кредитной истории Саши, — призналась Вероника. — Так что вся эта затея была бессмысленной. Мы хотели тебя использовать, а в итоге только рассорились.
Екатерина не знала, что сказать. Это было так… неожиданно.
— Как у вас дела сейчас? — наконец спросила она.
— Нормально, — Вероника усмехнулась. — Саша устроился на временную работу. Не то, чтобы мечта, но хоть какой-то доход. А мы с Ириной Петровной разгребли вторую комнату у нее и переехали туда.
— Вы живете у мамы? — удивилась Екатерина.
— Да, пришлось, — вздохнула Вероника. — Сначала было тяжело — квартира маленькая, мы все друг у друга на голове. Но сейчас получше. И финансово, конечно, большое облегчение — не нужно за аренду платить.
Екатерина почувствовала укол совести:
— Если вам нужна помощь…
— Нет-нет, — перебила ее Вероника. — Мы справимся. Я не за этим звоню. Просто хотела сказать, что ты была права. И… извиниться за посты в соцсетях. Это было мелочно с моей стороны.
— Все в порядке, — Екатерина почувствовала, как с ее плеч свалился тяжелый груз. — Как мама?
Вероника помедлила:
— Сложно. Она все еще обижена. Ты же знаешь, какая она гордая. Но я думаю, она скучает по тебе.
— Я тоже по ней скучаю, — тихо призналась Екатерина.
— Может, позвонишь ей? — предложила Вероника. — Или заедешь в гости? Она никогда не сделает первый шаг, ты же знаешь.
Екатерина бросила взгляд на Павла, который делал вид, что увлеченно читает газету:
— Возможно, я так и сделаю. Спасибо, что позвонила, Вероника.
— Не за что, — в голосе невестки звучала искренность. — И еще раз прости нас. Особенно Сашу. Он сейчас очень стыдится своего поведения.
Когда разговор закончился, Екатерина положила телефон на стол и посмотрела на Павла:
— Ты слышал?
— Да, — он отложил газету. — Неожиданный поворот.
— Думаешь, они искренни? — с сомнением спросила Екатерина.
Павел пожал плечами:
— Возможно. Людям свойственно переосмысливать свое поведение, когда они понимают, что зашли в тупик. А может, это очередная манипуляция, чтобы вернуть тебя в лоно семьи и снова начать давить.
— Вероника сказала, что маме тяжело, — задумчиво произнесла Екатерина. — Может, мне действительно позвонить ей?
— Решать тебе, — осторожно сказал Павел. — Но если решишь восстановить связь, постарайся сразу установить четкие границы. Чтобы они понимали, что больше не смогут манипулировать тобой так, как раньше.
Екатерина кивнула:
— Ты прав. Пойду собираться на работу.
Весь день на кафедре мысли Екатерины возвращались к разговору с Вероникой. Часть ее хотела немедленно позвонить матери и помириться. Другая часть напоминала обо всех манипуляциях, лжи и давлении, которому она подвергалась все эти годы.
Вечером, вернувшись домой, она решилась. Дождавшись, когда Павел уйдет в душ, она набрала номер матери. Сердце колотилось где-то в горле.
— Алло? — голос Ирины Петровны звучал настороженно.
— Мама, привет, — Екатерина глубоко вздохнула. — Как ты?
— Нормально, — сухо ответила мать. — А ты звонишь сказать, что передумала?
Екатерина почувствовала, как внутри снова поднимается раздражение. Даже сейчас мать не могла удержаться от шпильки.
— Нет, мама, я не передумала, — спокойно сказала она. — Я звоню сказать, что скучаю по тебе. И хотела бы восстановить отношения.
— Восстановить отношения? — Ирина Петровна хмыкнула. — А кто их разрушил, позволь спросить?
Екатерина закрыла глаза, считая до десяти. Не поддаваться. Не заводиться.
— Мама, я не хочу спорить. Я предлагаю начать заново. Без манипуляций, без давления, без попыток заставить меня делать то, что я не хочу.
— Ого! — возмутилась Ирина Петровна. — Теперь у тебя есть условия для общения с родной матерью?
— Не условия, мама, — терпеливо сказала Екатерина. — А здоровые границы. Я взрослая женщина и имею право принимать решения сама. Особенно когда дело касается моей собственности.
— Ну конечно, твоя собственность дороже отношений с семьей, — с горечью произнесла мать.
— Дело не в собственности, а в уважении моих решений, — Екатерина чувствовала, как разговор снова идет по кругу. — Я люблю тебя, маму, и хочу, чтобы мы общались. Но я больше не буду соглашаться на то, что считаю неправильным, только чтобы тебе угодить.
В трубке повисло молчание. Екатерина уже думала, что мать бросит трубку, но вдруг услышала тихий вздох:
— Я тоже скучаю по тебе, Катя. Эти недели были… непростыми.
Екатерина почувствовала, как к горлу подступает ком:
— Для меня тоже, мам.
— Но я все еще считаю, что ты могла бы помочь брату, — не удержалась Ирина Петровна.
— Мам, — Екатерина старалась говорить мягко, но твердо, — я предлагала финансовую помощь. Это предложение остается в силе. Но прописывать никого не буду.
— Ладно, — неожиданно согласилась мать. — Я поняла. Может… заедешь на выходных? Я пирог испеку.
Екатерина улыбнулась:
— С удовольствием. Можно я Пашу возьму?
— Бери, — после небольшой паузы сказала Ирина Петровна. — Давно пора нам познакомиться поближе.
Когда разговор закончился, Екатерина долго сидела, сжимая телефон в руках. Она чувствовала странную смесь облегчения и тревоги. С одной стороны, лед тронулся. С другой — она знала, что восстановление отношений будет долгим и непростым процессом.
Павел вышел из душа, вытирая волосы полотенцем:
— Ты разговаривала с мамой?
Екатерина кивнула:
— Да. Мы… движемся к примирению. Она пригласила нас на выходных в гости.
— Нас? — удивился Павел. — Меня тоже?
— Да, представляешь? — Екатерина слабо улыбнулась. — Что-то меняется.
— Это хорошо, — Павел сел рядом. — Только не теряй бдительность, хорошо? Иногда люди делают шаг назад, чтобы потом сделать два шага вперед в своих манипуляциях.
— Я знаю, — Екатерина вздохнула. — Но я больше не та наивная девочка, готовая на все, лишь бы угодить семье. Я буду отстаивать свои границы.
Павел обнял ее:
— Я горжусь тобой, Кать. Это было непросто.
— Это только начало, — тихо сказала она. — Но я справлюсь.
Прошел год. Многое изменилось. У Вероники родился мальчик, которого назвали Артемом. Александр нашел постоянную работу — не такую престижную, как прежде, но стабильную. Они с Вероникой все еще жили у Ирины Петровны, но уже откладывали деньги на собственное жилье.
Екатерина и Павел поженились — скромно, без пышного торжества. Мать была на свадьбе и даже улыбалась Павлу, хотя и не так тепло, как хотелось бы.
Отношения в семье потихоньку налаживались, хотя временами случались рецидивы старых привычек. Ирина Петровна все еще пыталась иногда давить на Екатерину, но теперь та умела вовремя останавливать эти попытки. Александр стал более сдержанным и даже извинился за свое поведение, хотя и не без подталкивания со стороны Вероники.
Вечером, за неделю до годовщины свадьбы, Екатерина и Павел сидели на кухне их новой квартиры. Они продали бабушкину однушку и, добавив накоплений, купили просторную двухкомнатную недалеко от центра.
— Я сегодня заходила к маме, — сказала Екатерина, разливая чай. — Она показывала фотографии Артема. Он так вырос!
— Я рад, что вы наладили отношения, — искренне сказал Павел. — Это важно.
— Я тоже рада, — Екатерина улыбнулась. — Знаешь, я многому научилась за этот год. Раньше мне казалось, что любить семью — значит всегда идти на уступки, жертвовать своими интересами. А теперь я понимаю, что настоящая забота — это иногда говорить «нет», если это по-настоящему нужно.
— Ты молодец, — Павел взял ее за руку. — Немногие способны так изменить укоренившиеся семейные привычки.
— Мама тоже изменилась, — задумчиво произнесла Екатерина. — Она стала больше уважать мои решения. И твои тоже. Помнишь, как она отреагировала, когда ты сказал, что мы хотим купить квартиру в этом районе? Ни одного слова про то, что «слишком далеко» или «непрестижно».
— Прогресс, — усмехнулся Павел. — А как Саша с Вероникой? Все еще планируют съезжать от твоей мамы?
— Да, но не раньше весны, — Екатерина отпила чай. — Вероника беременна снова, представляешь? Хотят дождаться рождения второго ребенка, а потом уже переезжать.
— А твоя мама как к этому относится?
— Удивительно, но она в восторге, — Екатерина покачала головой. — Говорит, что дом без детского смеха — не дом. Думаю, ей будет одиноко, когда они съедут.
— Может, мы будем чаще ее навещать тогда? — предложил Павел.
Екатерина с благодарностью посмотрела на мужа:
— Спасибо, что понимаешь. Несмотря на все наши конфликты, она все-таки моя мама.
— Я знаю, — Павел улыбнулся. — И она часть нашей семьи, со всеми ее недостатками.
Екатерина задумчиво посмотрела в окно на вечерний город:
— Знаешь, что самое удивительное? То злополучное требование прописать Веронику, которое казалось концом света, на самом деле стало началом. Началом моей новой жизни, где я научилась отстаивать себя.
— И нашей новой жизни, — добавил Павел, сжимая ее руку.
— И нашей новой жизни, — эхом отозвалась Екатерина.
За окном начинал падать снег — первый в этом году. Новый сезон, новые возможности. И новая, более зрелая и гармоничная Екатерина, наконец-то научившаяся балансировать между семейным долгом и верностью себе.
