— Напила-а-а-ся я пьяна-а-а-а… не дойду я до дома-а-а-а… — горланила Варя, нетвердой походкой шагая к дому, из которого уже столько лет стремилась сбежать. Да не могла: муж, Егор, заявил, что из-под земли достанет и научит любить семью и Родину.
Из его уст ругательства звучали уже не как ругательства, а как обычная разговорная речь. Но другого с самого начала Варя и не слышала в свой адрес. А все почему? Потому что досталась мужу порченой. Недавно еще и изменила. Пусть не по своей воле…
Было время, когда тоненькая, стройная сероглазая и русоволосая Варя сводила с ума всех парней своего села красивым, сильным голосом. Ее коронный репертуар – русские народные песни и стилизованные под них современные – был обязательным атрибутом каждой сельской свадьбы и просто гуляний. Варя начала петь с десяти лет, ее за этим занятием застал местный председатель.
Услышав, как девчушка выводит «По Дону гуляет казак молодой», старик остановился и замер. Дослушал до последнего слова и пробрался во двор, где увидел, как Варя нарезает яблоки на просушку. Девочка вздрогнула, когда увидела перед собой Степаныча, да еще со слезами на глазах.
— Ты пой, не стесняйся. Ты мне мою маму напомнила. Она, когда мы мальцами были, тоже все время нам пела, чтобы отвлечь от плохих мыслей.
Варя испуганно кивнула. Степаныч подумал, почесал подбородок, на котором росла аккуратная, коротко подстриженная седая бородка.
— Завтра приходи в клуб. Спой старикам, а то для них и развлечений никаких нет, совсем приуныли.
Молодежь постепенно уезжала из села, назад мало кто возвращался. Варя тоже мечтала уехать, но родителям говорить об этом боялась. Потому что мать, Василиса, начинала бить себя в грудь кулаком и причитала, что родная кровинушка хочет бросить ее одну на старости лет.
Да и отец, суровый Игнат, говорил, что в город едут те, кто хочет легкой жизни и быстрых денег за счет других. Мол, найдет себе девка кого-нибудь богатенького, только замуж ее не возьмут. Попользуются, пока молодая, а потом пинка дадут и позовут следующую.
Услышав, что Степаныч хочет позвать Варю выступить в клубе, Игнат возмутился.
— Негоже ей там перед всеми стоять и выть, как на паперти. Не порть мне дочь. Еще не хватало, чтобы фамилию мою позорила своим поведением.
— Игнат, ты чего несешь? Белены объелся? — рассердился Степаныч. — Наши дети и внуки тоже поют в школьном хоре, никто не считает, что они кого-то позорят. Думай наперед, прежде чем чушь пороть.
Игнат поартачился для вида, но согласился. Причем пришел одним из первых, сел во втором ряду прямо по центру и не спускал глаз с Вари, которая робела под пристальным мрачным взглядом отца. Девочка согласилась исполнить песни Людмилы Зыкиной, а зал дружно подбадривал ее аплодисментами. Игнат даже не ожидал, что его скромница Варя сможет так зажечь публику: ей подпевали все, кто хоть немного знал слова песен.
С того дня и повелось, что Варя стала местной звездой. По мере того, как она росла и становилась все краше, Игнат стал чаще хмуриться. Особенно после того, как услышал разговоры довольно взрослых парней, что она обещает стать настоящей красавицей. К семнадцати годам Варя, избалованная всеобщим вниманием, всерьез задумалась:
— Зачем мне прозябать в этой забытой богом дыре? Раз у меня такой голос, да и на внешность я ничего, что я потеряла в селе? Мне в большой город надо, стану знаменитой, не хуже Зыкиной.
Когда девушка впервые завела разговор, что хочет уехать в город – попытать счастья в роли певицы, исполнительницы народных песен, Василиса отхлестала дочь полотенцем — чтобы синяков не было. Игнат не вмешивался, но смерил Варю тяжелым взглядом и сказал:
— Скажи спасибо, что тебя мать приложила. Если бы это сделал я, забыла бы, что такое открывать рот без разрешения. Никуда не поедешь. Закончишь краткосрочные курсы после школы и работать пойдешь.
Поплакав и смирившись для вида, Варя согласилась с требованиями родителей завязать с пением. Она не раз была приглашена на мероприятия, но находила отговорки, чтобы не выступать перед публикой. Местные этого не поняли:
— Ишь, задрала нос. Раньше первой прибегала, а сейчас знать нас не хочет. Ну и ладно, без нее обойдемся.
Варя готовилась к побегу основательно. Запаслась кое-какой одеждой и обувью, консервами, сухарями. Но денег не было, и она решилась на крайний шаг — украла у собственных родителей. Оба должны были получить зарплату в ближайшие дни, и девушка с нетерпением ждала, когда сможет осуществить свой дерзкий план побега. Дождалась: отец пришел довольный, неся в руках авоську с продуктами и парой бутылок «Жигулевского». Мать принялась хлопотать вокруг мужа, приговаривая:
— Ой, кормилец ты наш, Игнатушка. Садись, сейчас быстро соображу яишню, с сальцем и луком.
Варя сделала равнодушное лицо и вышла из своей комнатки. Начала нарезать огурцы и помидоры, зеленый и репчатый лук, достала густую сметану для заправки. Игнат буквально светился от удовольствия:
— План перевыполнил, вот и дали небольшую премию. Может, на неделе сгоняем в город за обновками для тебя, Василиса? Видел, сапоги совсем прохудились, надо новые брать.
— А я тоже сегодня получила, денежка на своем месте лежит, — отрапортовала Василиса, наливая супругу горячий чай с медом. Игнат терпеть не мог сладости, но перед чаем с липовым медом не мог устоять. Он с удовольствием вдыхал знакомый и любимый с детства аромат, нахваливал жену за заботу. Зато на дочь оба практически не смотрели, и Варя впервые посмела проследить — куда родители складывают деньги. Раньше держали в небольшом ящике, который стоял у всех на виду. Однако, после того как дом того же Степаныча обнесли неизвестные, причем вор так и не нашелся, супруги подстраховались и стали прятать деньги в разных местах, каждый раз меняя.
Оказалось, что Игнат сложил деньги в тот же ящик, но засунул его в неприметный подпол в их супружеской спальне, прямо под кроватью, только в дальнем углу. Пробраться туда, пока родители дома, Василиса не могла. Поэтому дожидалась, когда оба рано утром уйдут на работу: Игнат к трактористам, а Василиса – в школьную столовую, где она работала поварихой. Варя, чуть дыша, змеей скользнула под кровать, нащупала пальцами небольшой выступ над полом и открыла крышку подпола. Вынула ящик, который, казалось, обжигал ей руки. Щеки девушки горели от стыда и решимости, но она больше не колебалась.
— Уеду. Не хочу жить, как отец с мамкой, всю жизнь в этом проклятом селе. Мне в город надо, там будет все по-другому…
Продолжая говорить про себя, Варя вытащила сложенные аккуратной стопочкой купюры, завернутые в чистую тряпицу.
— Я же не все забираю, — успокаивала себя девушка, — все равно им осталось. На жизнь хватит, не обеднеют. И от меня будут рады избавиться, чтобы не позорила их.
Она убрала ящик на место, шустро выползла из-под кровати и начала переодеваться. Надо было одеться так, чтобы никто не мог ее запомнить в транспорте. Варя вытащила из сундука, где мать хранила всякое тряпье, платье покойной бабушки, слегка отдававшее запахом нафталина. Поморщилась:
— На меня в таком виде точно никто не посмотрит.
Подумав, накинула на плечи старушечью шаль и посмотрела в зеркало. Оттуда на нее смотрела незнакомка в старье, но взгляд был очень решительный и независимый.
Вечером, когда Игнат и Василиса вернулись домой, то обнаружили, что дочери и след простыл. Вспыльчивый Игнат побежал в клуб, где на сегодняшний вечер была назначена вечеринка с танцами. На мужчину смотрели, как на ненормального, когда он набросился на одного из организаторов с криками «Где она?»:
— Дядя, ты чего? Кого ищешь? — спросил рослый парень, которого Игнат схватил за грудки и прижал спиной к стене.
— Варька моя где? Где, отвечай! — кричал Игнат, не обращая ни на кого внимания. Поднялся переполох, пришлось звать Степаныча. Старик с упреком посмотрел на Игната:
— Буянишь? А что стряслось-то?
Только в этот момент Игнат осознал, что никто ничего не видел. На него смотрели с любопытством и сочувствием, мол, совсем человек из ума выжил. В наступившей тишине послышался детский голос:
— Варя оделась как бабушка и уехала на автобусе.
— Что?! — Игнат резко повернулся к говорившему. Это был семилетний мальчуган, имени которого он не знал, но часто видел рядом с домом Степаныча. Может, внук, а может, кто-то еще. Родня у бывшего председателя была многочисленной, и Варю знали многие. Даже этот мелкий, которого Игнат видел обычно мельком.
— Повтори еще раз. Когда она уехала? — напряженным голосом переспросил мужчина.
Малыш добросовестно рассказал все, что видел. Потом добавил:
— Она мне дала конфету, чтобы я никому не говорил. Сказала, что приедет, когда станет Зюкиной. А кто это?
Игнат схватился за голову и машинально поправил:
— Зыкиной…
Он молча вышел из клуба, совершенно раздавленный. Его провожали сочувствующими взглядами, на которые мужчина не обращал внимания. Вот тебе и раз. Родная дочь так подло обманула доверие родителей и сбежала от них. Куда? В город? Как она будет там жить, если ничего и никого не знает? Куда пойдет? Вопросы один за другим всплывали в голове Игната, но ни на один ответов не было.
Василиса хотела броситься на поиски дочери в тот же день, но муж не позволил.
— Может, сидит где-нибудь в кустах и посмеивается. Мол, напугала так, что сами к ней на поклон пойдем.
Однако женщина не находила себе места от беспокойства. Особенно, когда они обнаружили пропажу денег. Варя, как и говорила, взяла не всю сумму. Только то, что попалось на глаза, а остальное Игнат предусмотрительно запрятал в другое место. Только от этого становилось еще хуже.
— Если принесет в подоле, домой не пущу. Так и знай. Сначала розгами поучу уму-разуму, потом выгоню. Пусть идет туда, откуда пришла.
Василиса рыдала еще неделю, когда поняла, что назад Варя не думает возвращаться.
— Ой, дурочка несмышленая… думает, в городе медом все намазано? Как бы не так, как бы не осталась ни с чем…
А в это время рыдала Варя, когда обнаружила, что ей идти некуда. Нигде не было плакатов, куда она может пойти со своим красивым голосом и стать знаменитой певицей. На девушку насмешливо косились из-за странного наряда. Она ведь придумала, что замаскируется под старуху, да не рассчитала, что молодое лицо плохо сочетается с такой одеждой. Весь день Варя ходила по улицам, разглядывала вывески и здания. Подходить к людям она побаивалась, понимая, что своим внешним видом вызывает больше вопросов, чем желания помочь.
— Сейчас тепло. Можно и на улице поспать, — расхрабрилась девушка и направилась в городской парк, когда на улице начало темнеть. Народу почти не осталось, все спешили по домам. Варя обрадовалась, найдя общественный туалет. Зашла туда, облегчилась и задумалась: это что за жизнь такая в городе, если даже за туалет приходится платить? Вот у них ничего подобного не было, можно было спокойно устраиваться в любом укромном местечке. А здесь…
Нашла неприметную каменную беседку, где стояли широкие скамейки, и улеглась на одну из них, подстелив под голову старенький чемодан с вещами и накрывшись шалью. Проснулась Варя от того, что кто-то самым беззастенчивым образом направил ей в лицо свет ручного фонаря:
— Не понял… что за девчонка тут устроилась? Эй, ты откуда? Что здесь делаешь?
Варя испуганно жмурилась и пыталась закрыться от назойливо бьющего в глаза света.
— Мне некуда идти, я ночевать сюда пришла, — отчаянно заверещала она.
— Из дома сбежала? — догадался говоривший. Варя кивнула.
— Собирайся, бродяжка. Отведем в отделение, там будешь ночевать, — скомандовал второй.
Идя рядом с молодыми милиционерами, девушка боязливо прижимала к себе чемодан — как бы не украли.
Варю привели в двухэтажное здание с частично облупившейся снаружи штукатуркой. Внутри были длинные коридоры, окрашенные в унылый серо-голубой цвет. И кругом никого… при виде комнаты, состоявшей исключительно из металлических прутьев от пола до потолка, Варя вздрогнула от страха. Ей показалось, что ее хотят закрыть в этой страшной клетке, словно она опасное дикое животное или матерая преступница.
— Не надо меня туда. Я домой пойду, пожалуйста, — она умоляюще смотрела на парней, которые были старше лет на пять-семь. Милиционеры переглянулись:
— Малахольная какая-то. Куда пойдешь, если ты явно не городская? С какого пугала одежку сняла?
Варя замотала головой:
— Ни с какого, это в мамином сундуке лежало. Платье моей бабушки по отцу, она умерла два года назад.
Потом перешла с места в карьер: начала рассказывать, как раньше пела в клубе и на сельских мероприятиях, как мечтала стать известной певицей и почему сбежала из дома. Пока девушка вываливала на обалдевших случайных слушателей поток информации, послышался звук уверенных быстрых шагов. Парни вскочили и взяли под козырек:
— Товарищ майор, в городском общественном парке обнаружена вот эта особа. Спала прямо в беседке. Говорит, что сбежала из дома, но некуда идти.
— Документы есть? — послышался низкий начальственный голос, от которого у Вари задрожали все поджилки. Парни растерянно переглянулись:
— Мы ее только что привели, не успели ничего проверить.
— У меня есть паспорт, в прошлом году получила, — гордо ответила Варя, вытаскивая из чемодана требуемый документ. — И аттестат есть, я хорошо училась в школе.
— Да ну? — насмешливо переспросил майор, изучая паспорт девушки. — Звездой захотела стать? Только почему начала с ночевок в парке?
— А куда мне было идти? — обиделась Варя.
Ничего не ответив, майор развернулся и ушел. Через несколько минут он появился снова:
— Нашел, куда ее сплавить. Чтобы не была для нас обузой, а от этих деревенских всякого можно ожидать.
Варя не поняла, почему ее начали выталкивать на улицу среди ночи. Обещали сначала дать переночевать, а теперь выгоняют. Приведшие ее в отделение милиционеры сделали каменные лица:
— Не мешайте людям работать, гражданка.
— Куда я пойду на ночь глядя? — разревелась Варя, стуча ладонью по закрытой двери. Сзади послышался вкрадчивый женский голос:
— Некуда идти, красавица? Пойдем ко мне, местечко для тебя найдется. Я сегодня добрая фея, могу помочь.
Варя обернулась на голос и замерла. Перед ней стояла женщина лет сорока с небольшим, одетая в красивое яркое платье с блестками. Вырез на груди был такой, что больше показывал, чем скрывал. Густые темные волосы были уложены в затейливую прическу, а макияж делал ее похожей на мультяшную злодейку. За спиной незнакомки стояла большая сверкающая машина, которую можно было увидеть только в кино про очень богатых людей.
Варя вздохнула:
— Все равно идти некуда…
Она поехала с женщиной, которая представилась Зарой. На все вопросы девушки та хранила высокомерное молчание или демонстративно зевала:
— Слышь, я ради тебя вскочила среди ночи и приехала с другого конца города. Закрой рот и не мешай слушать музыку.
Варя последовала ее совету и замолчала. Она смотрела в окно, отмечая, что число светящихся окошек становится с каждой минутой все меньше и меньше. Девушке стало грустно:
— И у нас, наверное, все спят. Или на берегу костер разводят, веселятся…
Варя зябко поежилась. Она почти целый день не ела и почувствовала, как желудок начинает болезненно сводить от голода. Словно подтверждая ее состояние, послышалось утробное урчание. Зара насмешливо посмотрела на свою спутницу:
— Жрать хочешь? Сейчас покормим, потом подумаем, что с тобой делать.
Девушка повеселела. Подумала, что, если ее не собираются морить голодом, то все не так уж и страшно. Машина плавно въехала во двор большого особняка, контуры которого скрывала тьма. Вокруг было много цветущего кустарника с ярко-желтыми и белыми бутонами, при виде которых Варя широко раскрыла глаза:
— Какие красивые… вот бы нам такие в палисадник.
— Нескоро ты свой палисадник увидишь, — усмехнулся стоявший за ее спиной мужчина. Варя вздрогнула от неожиданности, но сказать ничего не успела. Зара показала на нее и властным голосом что-то сказала на незнакомом девушке языке. Мужчина схватил Варю под руку и повел в дом.
— Не бойся, деревенщина. И не таких замарашек у нас принимают, сама увидишь, какие мы добрые.
Варе стало страшно, и ей захотелось оттуда сбежать. Она громко закричала и рванулась было к двери, когда сзади ее кто-то бесцеремонно схватил за локоть и рывком потянул назад с такой силой, что Варя оказалась на полу. Ниже спины сильно болело после такого приземления.
— Не рыпайся, дуреха. Топай сначала в душ, от тебя воняет.
Зара куда-то ушла, зато Варю тот же мрачный тип потащил в душевую комнату и потребовал:
— Раздевайся.
— Нет! — крикнула девушка и снова побежала в сторону двери. Но на этот раз ей прилетел тяжелый кулак прямо в челюсть. Варя рухнула на пол как подкошенная, не чувствуя, как мужские руки грубо срывают с нее одежду…
Девушка пришла в себя на кушетке, которую заметила при входе в душевую. Ударивший ее тип ухмыльнулся:
— Девочка. Одобряю. С такими можно иметь дело.
Варя с ужасом вслушивалась в его слова. Неужели он что-то сделал с ней, пока она была без сознания? Тип ухмыльнулся еще шире:
— Да не боись, я тебя не трогал. Просто проверил, сто раз так делал.
Только сейчас Варя поняла, что лежит перед ним в чем мать родила. Начала судорожно прикрываться, но ее действия прервал голос Зары:
— Яр, ты что там делаешь? Посмотрел?
— Угу. Чистенькая, хорошо пойдет. Только воняет, отмыть надо, — довольным голосом ответил тип. Его бритая голова и мощный затылок отлично сочеталась со всем, что окружало Варю. Зара недовольно посмотрела на девушку:
— Марш в душ. Отскребись как следует, от тебя больше не должно пахнуть навозом.
Варя обиделась:
— От меня ничем таким не пахнет, не надо.
— Закрой рот, — прикрикнула на нее Зара. — Яр, включи душ, пусть начинает мыться. И присмотри, чтобы никуда не слиняла. Чувствую, с ней мороки будет выше крыши.
Варя, стиснув зубы, отвернулась к стене и начала мыться. Яр, стоя за стеклянной перегородкой, комментировал:
— Мой подмышки, прямо не жалей геля. И между ног как следует вычисти. Все равно тебя потом побреют, чтобы не разводила райские кущи. Да не кисни, дура, что тут страшного? Я таких как ты по двадцать в день смотрю, чего я там не видел?
Достав сигарету, мужчина продолжил разглагольствовать:
—Одного не пойму- почему деревня так сюда ломится? Ни говорить не умеют, ни выглядеть прилично. Ты как пугало вырядилась. А на меня косо не смотри, мое дело маленькое. Я вообще-то учился на врача-гинеколога, потом бросил. Зато самое главное помню. Если залетишь, выскоблю так, что будешь, как новенькая.
Варю начало трясти от его слов. Постепенно до девушки стало доходить, что попала она в не самое хорошее место… и куда ей отсюда бежать? Чем ее заставят заниматься? Неужели..?
