— Это не деньги, а подачка! — голос матери звучал язвительно и одновременно обиженно. — Почему ты так мало закинул нам с отцом на карты? Да тут же почти в полтора раза меньше обычного! Прислал с гулькин нос, чтобы отвязаться? Ты же разрушил все наши планы! Как мы на эти крохи выкупим свои путевки?
— Я же тебе говорил, мама, что пока мы не вылечим Никиту, финансировать вас в прежнем размере я не смогу, — терпеливо ответил Леонид.
Мать раздраженно фыркнула:
— А с чего бы это, скажи мне на милость, ваш месячный ребенок вдруг расхворался?
— Мама, не зли меня! Ты прекрасно знаешь, что у него врожденное заболевание.
— Да не смеши ты! — хмыкнула мать.
— Все эти врожденные патологии— маркетинговые придумки! — уверенно заявила она. — Врачи из вас деньги тянут, а ты, болван, и ведешься… Впрочем, ладно, решай свои проблемы сам. Только будь добр, не в ущерб родителям! Почему мы-то с отцом должны страдать от безденежья?
— Речь, вообще-то, идет о серьезном и дорогом лечении вашего, между прочим, родного внука, — подавив вспышку гнева, сказал Леонид.
— А не я ли вам говорила, что не нужно второго рожать?! Не послушали, теперь не нойте! Вы ведь только и делаете, что ноете! — зачастила, все сильнее раздражаясь, мать. — То Максимка у вас все хворал, теперь этот…
А все потому, что тратите деньги непонятно на что, хотя без всех этих новомодных медицинских технологий, от которых только сильнее болеешь, можно и обойтись. В наше время всего этого не было, и ничего, никто не помер!
Леонид молчал, мать перевела дыхание и продолжила атаку:
— Я тебя, между прочим, в муках рожала. А потом растила, обувала, одевала, тратилась на всякие секции до самого окончания школы… А сколько в школу ходила на собрания! А теперь должна выпрашивать у тебя эти жалкие копейки на наше с отцом существование?
— Я не намерен с тобой ссориться. И мне очень жаль, что ты не помнишь добро, — сухо заметил Леонид.
— Эти вот несчастные подачки ты считаешь добром?! — снова повысила голос мать.
— Прости, мама, мне нужно бежать. Созвонимся.
— Ну вот! Как всегда, у тебя нет времени на родителей… — хмыкнула мать.
В трубке послышались короткие гудки. Отложив телефон, Леонид полез в аптечку, после разговора с матерью у него сильно разболелась голова.
До пенсии Варвара Егоровна и Геннадий Борисович работали в госслужбе, точнее, в сфере обслуживания чиновничьего аппарата районной администрации. Зарплата у них была небольшая, поэтому когда супруги поняли, что ждут ребенка, возникла дилемма.
Вплоть до третьего месяца Варвара Егоровна вслух рассуждала о том, что от ребенка следовало бы избавиться, но потом все-таки передумала. Когда наступил срок рожать, ей по медицинским показаниям было назначено кесарево сечение. Еще в роддоме у нее появилась мысль отказаться от малыша, но от этого шага ее отговорил муж:
— Ты чего, Варя, сдурела, что ли?! Нам с тобой хорошей пенсии не видать как своих ушей. А так… Пацан — не девка. Будет обеспечивать нас в старости. Будет кому стакан воды подать, в конце концов.
Подумав, Варвара согласилась.
Леня рос тихим, спокойным ребенком. Тем не менее лет до семи он пробыл в постоянном страхе перед детским домом, его туда, чуть что, обещали сдать родители.
В первом классе, наблюдая за ребятами и их родителями, мальчик понял: чтобы мама и папа тоже его любили, ему нужно хорошо учиться. И он старался, но родители его не баловали. Одежду Лене покупали самую простую, ни о каких платных кружках и секциях ему и мечтать не приходилось. Карманных денег у него тоже не было, поэтому уже в восьмом классе он начал подрабатывать.
Учиться это не мешало, школу Леонид окончил с золотой медалью. Уехав в столицу, он поступил на бюджетное отделение в один из лучших вузов страны. Чтобы не зависеть от родителей материально, юноша подрабатывал в течение всего периода обучения.
Окончив вуз, он устроился на перспективную работу, со временем приобрел свое жилье и женился. Через пять лет брака у них с Тоней появился первый ребенок Максим, а еще через два года родился Никита.
С самого начала трудовой деятельности Леонид постоянно поддерживал материально отца с матерью. Геннадий Борисович точно в воду глядел, пенсии у обоих были минимальные, а продолжать работать желания у них абсолютно не было. Финансовую поддержку своего успешного сына они воспринимали как должное, нередко забывая о благодарности. А потребности их, казалось, только росли.
Они искренне были убеждены в том, что раз уж дали ему жизнь, то теперь он обязан «вернуть им долг». Как-то еще в юности взбунтовавшийся Леонид на эти попреки ответил, что, вообще-то, не просил его рожать. После этого его назвали неблагодарным эгоистом.
Матери вообще нравилось заводить пластинку о «неблагодарности», и она делала это каждый раз, когда у сына не было возможности исполнить ее какую-нибудь внеочередную прихоть. К чести Леонида стоило сказать, что он давал родителям деньги не только на продукты и лекарства, но и на отдых на отечественных и зарубежных курортах.
К появлению первого своего внука новоиспеченные бабушка с дедушкой отнеслись, мягко говоря, равнодушно. Они почти в голос заявили сыну с невесткой, чтобы те ни на какую помощь от них рассчитывали:
— Нам Леню никто не помогал растить. Так что и вы справитесь!
Когда у младшего сына практически при рождении диагностировали генетическое заболевание, поддерживать родителей материально Леониду стало гораздо сложнее. Но мать и отец не желали ничего и слышать. Сейчас они запланировали непременно отдохнуть в элитном санатории на Кавказе. Поняв, что полученной от Леонида последней суммы будет недостаточно для осуществления их плана, родители всерьез обиделись.
***
Увидев, что муж сильно расстроен, Тоня попыталась успокоить его.
— Ленечка, успокойся, пожалуйста, — ласково сказала она. — На тебе же лица нет…
— Да все хорошо, Антошка. Не бери в голову, смотри, чтобы, чего доброго, молоко не пропало. Просто маман моя все о своем…
Леонид вкратце пересказал жене суть диалога с матерью. Не желая расстраивать Тоню, он умолчал только о том, что родительница говорила о болезни Никиты.
После непродолжительной паузы жена положила руку на плечо мужа и негромко произнесла:
— Насколько я понимаю, они на этом не успокоятся. Поэтому нам нужно быть готовыми ко всему.
Леонид тяжело вздохнул:
— Это верно. Только с учетом их непредсказуемости здесь, боюсь, даже на опережение не сработаешь.
— Мне кажется, донести до таких людей неправильность их поведения можно только радикальным способом.
— Ты имеешь в виду… — начал Леонид.
— Ты должен прекратить потакать им. Нет, я вовсе не против того, чтобы ты помогал родителям. Просто… Почти каждую неделю у твоих родителей возникают какие-то потребности. То маме нужна новая натуральная шуба, то отцу срочно необходимо протезирование зубов. А если вспомнить, как они буквально выколачивали из тебя деньги на ремонт да на замену мебели… — Тоня покачала головой. — Это перебор, согласись.
Леонид был с ней согласен. Более того, он и сам давно уже задумывался о пресловутом «радикальном способе». Но каждый раз его останавливало подсознательное желание, присутствовавшее с самого детства, — доказать отцу и матери, что он хороший сын, заслужить их любовь.
***
После разговора с сыном Варвара Егоровна долго ругалась себе под нос. Услышав ее бубнеж, заглянувший в гостиную муж язвительно поинтересовался:
— Что, старая, обломился нам Кавказ?
— Еще раз так назовешь — без ужина останешься. Я тебя на пять лет моложе! — огрызнулась Варвара Егоровна.
— Да ладно тебе, я же любя…
Сев рядом с женой, он снял очки, потер переносицу и проворчал:
— Получается, из-за рождения больного ребенка мы должны быть лишены возможности поддержать свое здоровье?
— Да говорю же, рехнулся он совсем с этой Тоней своей! — взвилась Варвара Егоровна. — Это она его накручивает! Она мне сразу не понравилась! Да она за копейку удавится! А он подкаблучник! Растопырил уши и слушает ее…
— Он думает, мы не найдем на него управу… — зловеще сверкнул глазами Геннадий Борисович.
— Да сейчас же всем родственникам сообщим, каким жлобом он стал с этой своей Тонькой! — подхватила Варвара Егоровна. — Опозорим его перед всеми, пусть знает, как хамить родителям!
— А давай еще похлеще? — понесло Геннадия Борисовича. — Предлагаю еще и начальничку его пожаловаться на то, что он собственных родителей морит голодом и в нищете содержит!
Глаза у Варвары Егоровны заблестели:
— Точно! Давай сегодня же! Ты садись пиши, а я начну всех обзванивать.
Через пару часов все было сделано, родственников оповестили о том, что Леонид, такой-сякой, устроил старикам голодомор. А начальнику сына Геннадий Борисович, памятуя о своем чиновничьем прошлом, написал целую депешу. После одобрения жены жалоба была отправлена на электронный адрес компании Леонида.
***
Начальником Леонида был его бывший однокурсник Алексей. Еще с университета у них сложились теплые, приятельские отношения. Обоих жалобщиков Алексей хорошо знал, поэтому над составленной чин по чину кляузой он только посмеялся. Но Леонида о «заговоре» он в известность все-таки поставил. Пригласив его после обеденного перерыва к себе в кабинет, Алексей сказал:
— Лень, я что хотел… Тут от твоих родителей кляуза пришла. Жалуются, что ты им не помогаешь. Дальше и говорить не хочу, противно.
— Да и несложно догадаться, что они в своем сочинении могли изобразить! — усмехнулся Леонид. — Совсем уже обнаглели…Чем старше становятся, тем безумнее…
— Ну да, иногда старость приходит не одна. А хочешь дружеский совет?
— Валяй.
— Забей на них. Исчезни из их жизни. По крайней мере, до тех пор, пока не одумаются. Одумаются — хорошо для них самих же. Не одумаются — не твои проблемы.
С этими словами начальник разорвал «депешу» в клочья.
— Спасибо, друг. Есть над чем подумать, — отозвался Леонид.
Практически то же самое вечером сказала ему Тоня. Остальные родственники, хорошо знающие обе стороны конфликта, тоже поддержали его.
— По-моему, сейчас как раз и настал момент истины, — добавила Тоня. — Они просто не оставили нам выбора… И выход у нас один — заблокировать их номера. А если заявятся сами, сориентируемся по обстановке.
— Пожалуй, ты права, — решился наконец Леонид и заблокировал номера телефонов родителей.
***
После отправки «депеши» прошло четыре дня, никакого ответа от начальника сына не последовало. Сам он, как с немалым удивлением убедились Варвара Егоровна и Геннадий Борисович, отправил их обоих в черный список.
— Ну и хама же мы вырастили… — побледнев от гнева, сказал Геннадий Борисович.
— А все ты! — сердито зыркнула на него жена. — Не надо было мне тебя тогда слушать. Оставили бы его в роддоме, может, и человек из него вышел. А так… Ни помощи от него, ни уважения!
— Это верно. Но… Как же мы теперь? — вдруг сник Геннадий Борисович.
— Как-как… Поедем к нему. Заодно попросим денег на отдых в Зеленоградске. Не откажет же он нам после такого-то позора!
Этим же вечером они и в самом деле приехали к Леониду и Тоне.
— Раз гора не идет к Магомету, то Магомет… Ну знаете сами, — с порога начал старающийся выглядеть дружелюбно отец.
— Ну привет, детки — в тон мужу ласково пропела Варвара Егоровна. — Надеюсь, не выгоните незваных гостей?
Переглянувшись, Леонид и Тоня пригласили их на кухню. После небольшой паузы отец начал:
— Нехорошо блокировать связь с родителями без предупреждения. Мы что приехали-то… А за твоим извинением и прибыли!
— Надеюсь, ты осознал, сынок, что с родителями, которые тебя в муках рожали, кормили, одевали, обували, порядочные дети так не поступают? — подхватила мать.
— Вот уж не знал, что мы воспитали такого слабохарактерного, который будет под пятой у жены-скупердяйки и забудет про тех, кто ему дал самое ценное на белом свете — жизнь! — воскликнул отец.
— Так. У вас, надеюсь, все? — голос Леонида звучал холодно и ровно, но по его взгляду Тоня поняла, что он закипает.
— Хотите чаю? — коснувшись его руки, миролюбиво предложила она.
— Нет, сначала к делу, — решительно заявил Геннадий Борисович. — Раз Кавказ нам обломился по вашей вине, в Зеленоградск-то хоть, надеюсь, мы попадем?
— А, Леня? — натянуто улыбнулась Варвара Егоровна. — В Зеленоградске я не была уже года три…
Взгляды всех присутствующих устремились на Леонида. Внимательно посмотрев на мать, потом на отца, тот усмехнулся:
— Вот что. Никакой помощи вы от меня больше не дождетесь. Все, баста. Печатный станок вышел из строя навсегда. Номера ваши мы заблокировали, а теперь еще и замки поменяем. Начнете буянить и скандалить — примем еще более жесткие меры.
Первым поднялся из-за стола отец.
— Неблагодарный ты хам! — обуваясь, злобно пробурчал он.
— Ответите с Тоней за все! Сполна! — прошипела мать.
Родители и в самом деле больше не объявлялись. А Леонид, в конце концов, понял, что семья семьей, но метать бисер перед родителями-потребителями уж точно не стоит.
