Анна складывала последние вещи в чемодан, когда Максим вошёл в комнату с довольной улыбкой.
— Ну что, моя дорогая, готова к новой жизни? — он обнял её за плечи. — Мама так рада, что ты переезжаешь к нам.
Анна кивнула, хотя что-то в его словах её насторожило. За три месяца знакомства с будущей свекровью она заметила, что Валентина Петровна относится к ней… как бы это сказать… покровительственно. Словно к младшей сестре, которую нужно многому научить.
— Максим, ты же помнишь, что мы договорились? Это временно, только чтобы накопить на первоначальный взнос. Год-полтора максимум.
— Конечно, солнышко. А пока будем жить как одна большая семья.
Квартира Валентины Петровны поражала безупречным порядком. Каждая вещь лежала на своём месте, полы блестели, в воздухе витал аромат лимонного освежителя. Анна невольно подумала о своей прежней квартире с книгами на полу, чашками на подоконнике и творческим беспорядком, который она называла «рабочей атмосферой».
— Проходи, проходи, Анечка, — Валентина Петровна встретила их в прихожей. — Максимка, помоги жене донести вещи. А ты, дорогая, осваивайся. Я покажу тебе, где что лежит, как принято в нашем доме.
«Как принято в нашем доме» — эта фраза повторялась весь первый день переезда. Как принято вешать полотенца. Как принято расставлять посуду. Как принято складывать постельное бельё. Анна слушала, кивала и понимала: Валентина Петровна не собирается делиться властью в своём доме.
Первые недели прошли в состоянии вооружённого перемирия. Анна вставала рано, готовила завтрак для себя и Максима, убирала после завтрака. Валентина Петровна наблюдала с чашкой кофе, изредка бросая замечания:
— Анечка, яичницу лучше готовить на слабом огне, а то пригорит.
— Анечка, зачем так много масла? Максимке вредно.
— Анечка, хлеб нужно резать тоньше.
Сначала Анна послушно исправляла свои «ошибки». Но постепенно понимала: что бы она ни делала, Валентина Петровна найдёт, к чему придраться. Это не были советы — это была демонстрация превосходства.
— Максим, — сказала она мужу однажды вечером, — твоя мама относится ко мне как к прислуге.
— Да что ты говоришь, — Максим даже не поднял глаз от телефона. — Мама просто хочет помочь. Она опытная хозяйка, многому может научить.
— Я не хочу, чтобы меня учили. Я хочу быть равноправным членом семьи.
— Конечно, солнышко. Ты же знаешь, я тебя люблю. — Он рассеянно поцеловал её в лоб. — Просто мама привыкла быть хозяйкой. Дай ей время.
Но времени Валентина Петровна явно не требовалось. Наоборот, с каждым днём её требования становились всё более откровенными.
— Анечка, ты же видишь, мусорное ведро полное.
— Анечка, почему пол в кухне не помыт? Максимка придёт усталый с работы.
— Анечка, нужно постирать. Я покажу, как правильно сортировать бельё.
Анна старалась сохранять спокойствие. В конце концов, они экономили приличные денги на аренде. Это того стоило. Но когда Валентина Петровна начала составлять для неё расписание домашних дел, терпение кончилось.
— Валентина Петровна, я работаю полный день, как и вы. Я не могу каждое утро мыть пол и каждый вечер готовить ужин на троих.
— А кто должен это делать? — свекровь удивлённо подняла брови. — Максимка работает, я работаю. Ты же женщина, жена. Это твои обязанности.
— Мои обязанности — работать и приносить в семейный бюджет свою долю. Домашние дела должны распределяться поровну.
Валентина Петровна посмотрела на неё с таким видом, словно Анна заявила, что с завтрашнего дня солнце будет всходить на западе.
— Поровну? Да ты что говоришь, девочка! У нас мужчины работают, а женщины ведут хозяйство. Всегда так было.
— А я не хочу, чтобы так было.
Этой фразой Анна подписала себе приговор. С этого дня Валентина Петровна перешла в открытое наступление.
Она принципиально перемывала посуду за Анной, громко вздыхая и бормоча: «Ну надо же, как можно так плохо вымыть тарелки!»
Она переглаживала бельё, которое стирала Анна, причитая: «Господи, как же Максимка в такой мятой рубашке на работу пойдёт?»
Она готовила ужин, когда Анна задерживалась, и встречала её словами: «Ничего, я уже покормила сына. Знаю, что молодым жёнам не до семьи, карьера важнее.»
Максим на жалобы жены отвечал всё тем же: «Дай маме время привыкнуть», «Она же добра желает», «Ты слишком близко всё принимаешь к сердцу».
— Максим, я не могу больше! — взорвалась Анна после очередного скандала. — Твоя мать ведёт себя так, словно я захватчица, которая пришла отнять у неё сына!
— Мам действительно тяжело принять, что я женился, — неожиданно согласился Максим. — Но она справится. Главное — не конфликтовать с ней.
— То есть я должна молчать, когда она меня унижает?
— Ты должна проявить мудрость. Мама старше, опытнее. Если она что-то говорит, значит, для твоего же блага.
Анна посмотрела на мужа и поняла: он не видит проблемы. Более того, ему нравится, что дома всё всегда чисто, еда готова, бельё выглажено. И неважно, кто это делает — мать или жена. Главное, чтобы его это не касалось.
А через несколько дней она случайно услышала разговор Максима с матерью.
— Мам, Анна жалуется, что ты к ней слишком строго относишься.
— Строго? — Валентина Петровна хмыкнула. — Да я ещё слишком мягкая с ней! Совсем избалованная девчонка. Думает, что замуж вышла — и всё, можно расслабиться. Не тут-то было!
— Ну мам…
— Что «ну мам»? Максим, ты хочешь, чтобы жена тебя уважала? Чтобы дом был полная чаша? Чтобы дети были воспитанными?
— Конечно хочу.
— Тогда не мешай мне её воспитывать. Я из неё отличную жену сделаю. Будет всё по дому делать и голос подавать только тогда, когда разрешат. Да она у меня пикнуть будет бояться! Я, сынок, твою жену быстро научу старших уважать!
— А если она… не захочет учиться?
— Захочет-захочет. Деваться ей некуда. Квартиры своей нет, работа не очень, без тебя пропадёт. Потерпит, привыкнет, а потом и спасибо скажет.
Анна стояла за дверью кухни и чувствовала, как внутри всё холодеет. Значит, так. Они заранее всё спланировали. Максим знал, на чего хочет его мать, и молчаливо это одобрял.
В ту же ночь она попыталась поговорить с мужем.
— Максим, я слышала ваш разговор с мамой.
— Какой разговор? — он не отрывался от ноутбука.
— О том, как она будет меня «воспитывать».
— Ань, ну что ты! Мама просто переживает, чтобы в семье был лад. Она же тебе добра желает.
— Максим, посмотри на меня.
Он неохотно поднял глаза.
— Ты помнишь, что обещал мне перед свадьбой? Что будешь меня беречь, носить на руках, что сделаешь всё, чтобы я была счастлива?
— Ну конечно помню. И делаю всё для этого.
— Ты считаешь, что делаешь всё для моего счастья, когда позволяешь матери унижать меня?
— Да никто тебя не унижает! — Максим начинал раздражаться. — Обычные бытовые вопросы. Все семьи через это проходят.
— Максим, я хочу, чтобы ты помогал мне с домашними делами. Чтобы мы делили обязанности пополам.
— Зачем? Мама же помогает. И потом, я целый день работаю, устаю. А дома хочется отдохнуть.
— А я не устаю?
— Ты женщина. У вас это… как бы сказать… в крови. Инстинкт материнства и всё такое.
Анна поняла, что разговаривает со стеной. С очень самодовольной стеной, которая искренне считает, что оказывает ей честь, позволяя быть своей женой.
Следующие недели Валентина Петровна наступала по всем фронтам. Она критиковала причёску Анны («растрёпанная какая-то»), её одежду («в семье приличных людей так не одеваются»), её привычки («что за манера — читать за едой!»).
Она составила подробное расписание уборки и повесила его на холодильник. Пункт за пунктом расписывалось, в какой день недели что нужно мыть, чистить, стирать.
— Это что такое? — спросила Анна, увидев этот шедевр планирования.
— Распорядок, чтобы в доме был порядок, — невозмутимо ответила свекровь. — А то у нас кто во что горазд.
— Валентина Петровна, я не собираюсь жить по вашему расписанию.
— Не собираешься? — свекровь медленно повернулась к ней. — И что же ты собираешься?
— Я собираюсь жить как нормальный человек. Убираться, когда считаю нужным, готовить то, что хочется, и не отчитываться за каждый шаг.
— Понятно. — Валентина Петровна кивнула. — Значит, ты хочешь жить нахлебницей. Пользоваться всеми благами, а обязанностей никаких не нести.
— Я плачу треть от коммунальных расходов и покупаю продукты по очереди с вами и Максимом. Какая я нахлебница?
— Деньги — это ерунда, малая часть. А кто готовит? Кто убирает? Кто стирает? Всё я да я. А ты только нос воротишь.
— Хорошо, — Анна почувствовала, как внутри закипает. — Давайте честно разделим обязанности. На троих. Вы готовите два дня в неделю, Максим — два дня, я — два дня. Один день едим в кафе или заказываем доставку.
Валентина Петровна расхохоталась.
— Ты что, совсем умом тронулась? Максимка будет готовить? Да он яичницу-то толком пожарить не может!
— Тогда пусть учится.
— Да ты что говоришь! Мужчина на кухне — это не мужчина. Это тряпка.
— А женщина на кухне — это что? Рабыня?
— Женщина на кухне — это женщина на своём месте.
Анна поняла, что переговоры бесполезны. Валентина Петровна жила в мире, где женщины созданы для обслуживания мужчин, и ничего менять не собиралась.
В тот вечер она снова попыталась поговорить с Максимом.
— Максим, я больше не могу. Либо ты начинаешь помогать мне с домашними делами и защищать меня от нападок матери, либо я ухожу.
— Куда уходишь? — он даже не поднял глаз от телефона.
— Сниму комнату. Подам на развод.
Вот теперь Максим обратил на неё внимание.
— Ты что, с ума сошла? Из-за каких-то бытовых мелочей семью разрушать?
— Это не мелочи. Это моя жизнь. Я не хочу жить служанкой в доме, где меня не уважают.
— Аня, ну что ты! Мы же тебя любим. И мама тебя любит, просто по-своему показывает.
— Максим, я сейчас серьёзно говорю. Либо ты встаёшь на мою сторону, либо я ухожу.
Максим растерялся. Видимо, он не ожидал, что дело дойдёт до ультиматума.
— Хорошо, хорошо. Я поговорю с мамой. И буду помогать по дому. Конечно буду.
— И защищать меня, когда она начнёт свои придирки?
— И защищать. Обязательно защищать.
Анна хотела поверить, но что-то внутри подсказывало: это всего лишь слова.
А на следующий день произошёл решающий скандал.
Анна пришла с работы усталая — весь день разбирали завалы после ошибки коллеги. Дома обнаружила записку от свекрови: «Анечка, я ушла в поликлинику. Максимка будет к семи. Приготовь борщ, котлеты и картофельное пюре. Продукты в холодильнике.»
Анна смяла записку и выбросила в корзину. Приняла душ, заварила себе чай с бутербродами и села читать. В половине седьмого пришла Валентина Петровна.
— Анечка, а где ужин? — спросила она, заглянув на кухню.
— Какой ужин?
— Как какой? Я же записку оставила.
— Валентина Петровна, я не ваша служанка. Хотите борщ — готовьте сами.
Свекровь побледнела, потом покраснела.
— Ты что себе позволяешь?!
— Позволяю себе не выполнять ваши указания.
— Указания?! Да я просила, как родную дочь!
— Вы не просили. Вы требовали.
— Максим! — заорала Валентина Петровна. — Максим, иди сюда!
Сын прибежал, ещё не успев снять куртку.
— Что случилось?
— А случилось то, что твоя жена совсем обнаглела! Я её попросила приготовить ужин, а она мне грубит!
Максим посмотрел на Анну с укоризной.
— Аня, мама весь день в поликлинике простояла. Неужели нельзя было помочь?
— Максим, ты же обещал защищать меня.
— Но мама права. Это же элементарная вежливость.
Анна поняла, что момент истины настал.
— Максим, ты выбираешь — я или мама?
— При чём тут выбираешь? Мы же семья!
— Семья, где я выполняю роль прислуги!
— Да никто тебя прислугой не считает! — вмешалась Валентина Петровна. — Просто каждый должен знать своё место! Я старшая в доме, мой сын — хозяин, а ты — молодая жена, которая должна уважать старших и помогать семье!
— Вот именно! — не выдержала Анна. — Я должна, я должна, я должна! А что должны вы? А что должен ваш сын?
— Максимка работает! — возмутилась свекровь. — Деньги зарабатывает! А ты что делаешь?
— Я тоже работаю и тоже зарабатываю!
— Ха! Копейки какие-то. На детские игрушки только хватит.
Анна почувствовала, что сейчас взорвётся. Но вместо крика неожиданно стала очень спокойной.
— Хорошо. Давайте расставим всё по местам. Максим, ты готов помогать мне с домашними делами?
Максим замялся, глядя на грозное лицо матери.
— Ну… в принципе… иногда…
— Иногда не подходит. Каждый день. Поровну.
— Аня, ну зачем такие крайности…
— Отвечай: да или нет?
— Ну конечно, да! — выпалил Максим. — Конечно, буду помогать!
Валентина Петровна фыркнула.
— Ишь ты, какой помощник нашёлся! — презрительно сказала она сыну. — Тряпка ты, Максим, а не мужчина! Что угодно пообещаешь, лишь бы жену удержать. Подкаблучник!
Анна посмотрела на Максима, ожидая, что он возразит матери, защитит жену, проявит хоть каплю мужественности. Но он только смущённо улыбался и молчал.
И тогда она поняла всё.
Они не хотели равноправную жену и партнёра. Они хотели бесплатную домработницу, которая будет благодарна за то, что ей разрешили носить фамилию семьи. Максим боялся конфликта с матерью больше, чем развода с женой, потому что с мамой жить проще — она всё сделает, всё простит, всё разрешит.
А его обещания стоили ровно столько, сколько стоят обещания человека, который врёт даже самому себе.
— Знаете что, — тихо сказала Анна. — Спасибо вам, Валентина Петровна.
— За что спасибо? — удивилась свекровь.
— За то, что открыли мне глаза на вашего сына. Я думала, что выхожу замуж за мужчину. Оказывается, за маменькиного сынка, который не способен защитить даже собственную жену.
Максим попытался что-то сказать, но Анна остановила его жестом.
— Не надо. Всё уже сказано.
Она пошла в комнату и начала складывать вещи. Максим ходил за ней, бормоча что-то про «не принимай близко к сердцу», «мама просто привыкла командовать», «всё образуется».
— Аня, ну куда ты пойдёшь? — жалобно спрашивал он. — У тебя же денег на аренду нет.
— Найдутся. Сниму комнату, в крайнем случае — поживу у подруги.
— Но мы же копили на квартиру!
— Мы копили. А ты тратил время на то, чтобы превратить меня в служанку.
— Я не хотел…
— Ты хотел именно этого. Чтобы дома было чисто и уютно, чтобы тебе готовили вкусный ужин, чтобы тебя не напрягали бытовыми мелочами. И чтобы за всё это ты не нёс никакой ответственности.
Максим попытался обнять её, но Анна отстранилась.
— Аня, давай ещё раз попробуем. Я правда буду помогать. Поговорю с мамой серьёзно.
Анна засмеялась — не весело, а горько.
— Максим, твоя мама только что назвала тебя тряпкой и подкаблучником. За то, что ты пообещал помогать собственной жене. А ты молчал. О чём тут ещё говорить?
Она застегнула чемодан и направилась к выходу. В прихожей её поджидала Валентина Петровна.
— Уходишь? — спросила она с ехидной улыбкой. — Ну и правильно. Не подошла ты нашей семье. Максимке нужна другая жена — покладистая, домашняя. А ты слишком… современная.
Анна остановилась и внимательно посмотрела на свекровь.
— Валентина Петровна, а вы знаете, что самое страшное? Не то, что вы хотели сделать из меня прислугу. А то, что вы вырастили из сына человека, который не способен любить. Который может только пользоваться.
— Он любит! — возмутилась свекровь. — Просто он мужчина, а мужчины не умеют чувства показывать!
— Он любит только себя. И вас ещё немножко — потому что вы его обслуживаете. А когда появилась я, он решил, что теперь я буду его обслуживать, а вы — помогать мне в этом.
Анна открыла дверь.
— И знаете, что самое грустное? Он действительно мог бы стать хорошим мужем. Если бы захотел. Но он не захотел даже попробовать.
Максим выскочил из комнаты.
— Аня, стой! Не уходи! Мы всё решим!
— Максим, — устало сказала Анна. — Ты не любишь меня. Ты любишь идею о женщине, которая будет делать твою жизнь комфортной, не требуя ничего взамен. Но я не идея. Я живой человек.
— Я люблю тебя!
— Тогда почему не защитил? Почему позволил матери унижать меня? Почему твои обещания помочь испарились в ту же секунду, как мама тебя пожурила?
Максим молчал. Потому что ответить было нечего.
— Вот именно, — сказала Анна и вышла из квартиры.
На лестничной площадке она остановилась и глубоко вдохнула. Впервые за месяцы она почувствовала себя свободной. Да, впереди было много сложностей — поиск жилья, развод, раздел имущества. Но она больше не была пленницей в чужом доме.
Телефон завибрировал — сообщение от подруги Лены: «Как дела с семейной жизнью?»
Анна улыбнулась и набрала ответ: «Семейная жизнь закончилась. А вот настоящая жизнь только начинается. Можно к тебе на пару дней?»
Ответ пришёл мгновенно: «Конечно! Жду с вином и тортом!»
Анна вызвала такси и подумала: а ведь свекровь была права в одном. Она действительно слишком современная. Слишком современная для семьи, где женщина должна пикнуть бояться и уважать старших просто за то, что они старшие. Слишком современная для мужчины, который хочет получать всё, не отдавая ничего.
И слава богу, что слишком современная. Значит, у неё есть шанс найти такого же современного мужчину — того, кто будет любить её как равную, а не как прислугу с правом носить его фамилию.
Документы на развод она подала уже на следующей неделе.
Максим звонил каждый день, обещал «всё исправить», «поговорить с мамой», «начать новую жизнь». Но Анна больше не верила обещаниям. Слишком много их было нарушено.
А через месяц подруга рассказала, что видела Валентину Петровну в магазине. Та жаловалась соседке: «Вот ведь неблагодарная какая! Я же её как дочь родную приняла! А она нос воротит. Ну ничего, найдём Максимке другую — поскромнее, порядочнее.»
Анна представила себе эту «другую» — тихую, покорную, готовую терпеть всё ради крыши над головой и статуса замужней женщины. И искренне её пожалела.
И пусть Валентина Петровна ищет сыну новую домработницу. А Анна будет искать настоящего мужчину — того, кто не побоится встать на её сторону даже против собственной матери. Потому что именно это и называется любовью.
