— Катя, ты опять взялась за своё? — Миша сидел на краю дивана и потирал виски, словно у него раскалывалась голова.
— Да я не взялась ни за что, Миш, просто говорю, как есть! — Катя, не оборачиваясь, рылась в верхнем ящике комода. — Ты же сам видишь, Мария Сергеевна только ищет повод тебя накрутить.
— Ну, она ж моя мама, — вздохнул Миша и взглянул на жену с усталым выражением.
— Вот именно, — Катя дернула плечом и прикрыла ящик. — Мама твоя, но это не значит, что ей всё можно.
— Сынок, ты дома? — раздался голос Марии Сергеевны из коридора.
— Да, мама, заходи,— отозвался Миша, стараясь говорить мягко. Он чувствовал, что между женщинами в последнее время напряжение росло, а его будто затягивало в эпицентр.
— Здравствуй, Катя, — произнесла Мария Сергеевна сдержанно. — Миша, мы тут картошку привезли с дачи, отец тебя внизу ждёт, помог бы ему сумки занести.
— Хорошо, сейчас спущусь. — Миша встал с дивана, чуть поморщился, словно собирался с силами.
Катя покосилась на свекровь, сложила руки на груди.
— Спасибо, конечно, за картошку, но у нас и так всё есть, Мария Сергеевна. Миша работает в одном из лучших НИИ страны, денег у нас на продукты хватает.
Мария Сергеевна посмотрела на Катю без улыбки.
— Это не вопрос денег, Катя. Это вопрос семьи, заботы. Да и картошку мы сами вырастили.
Миша взял куртку и поспешил к двери, чтобы прервать потенциально неприятный разговор.
— Я сейчас, мам, помогу отцу, — бросил он и исчез в коридоре.
Катя и Мария Сергеевна остались в комнате. Между ними повисло напряжение, но никто не произносил резких слов. Наконец, Катя не выдержала:
— Скажите, а зачем вы вообще приходите без звонка? Ведь можно было предупредить…
— Я же не чужая тётка, — сухо ответила Мария Сергеевна, — мой сын тут живёт, да и квартира наша с отцом.
Катя сжала губы, потом громко выдохнула через нос:
— А если квартира ваша, значит и распоряжаетесь вы всем… верно?
— Катя, пойми одно, я не хочу вас контролировать, просто помогаю сыну, — голос у Марии Сергеевны звучал твёрдо, хотя в душе она уже начинала закипать.
— А помочь так, чтобы не напоминать нам на каждом шагу, что всё здесь ваше, нельзя? — Катя потеребила край кофты. — Мне кажется, вы таким образом унижаете Мишу.
Мария Сергеевна вскинула бровь:
— Унижать? Я его мама, помогала ему с детства, чтобы он мог раскрыть свои таланты. Он учёный от Бога, не должен отвлекаться на бытовые мелочи — мы с отцом в этом поддерживали его всегда.
— Не спорю, что он гений, — согласилась Катя. — Но вы-то разве не замечаете, что ему здесь не раскрыться, а ведь в других странах он мог бы и получать гораздо больше?
Мария Сергеевна покачала головой и присела на стул:
— Деньгами всё не измерить. Он делает важные исследования здесь, в России, для нашей науки.
Катя только фыркнула и отвернулась. Она не соглашалась с таким подходом. Ей казалось, что Миша бесцельно тратит силы, когда мог бы переехать на Запад и жить в комфорте. А ещё её раздражало, что свекровь чуть что напоминала о квартире.
В коридоре послышались шаги и тихие голоса: Миша с отцом, Александром Борисовичем, уже возвращались с сумками.
— Миш, ну что там у вас? — спросил отец, ставя тяжёлую сумку на пол.
— Да нормально, пап, всё как обычно, — ответил Миша с горькой усмешкой.
***
Полгода назад Миша женился на Кате, которую знал не так уж давно. Все видели в ней очаровательную, улыбчивую девушку. Родители Миши думали, что она будет заботиться о сыне, как они сами делали это долгие годы, но не в ущерб его работе. Они были уверены: если Миша будет счастлив, сможет и дальше двигать науку вперёд, делать открытия, которые, возможно, изменят мир.
На самом деле ситуация оказалась сложнее. Катя, обладая уверенностью в своей правоте в любых ситуациях, быстро взяла руководство семейным бытом на себя — но главным образом стала критиковать повседневные мелочи и упрекать Мишу, что он «мало зарабатывает для учёного такого уровня». В их маленькой семье накопилась напряжённость, которую Миша пока не умел разрядить.
С детства родители снимали с него почти все заботы. Когда Миша поступил в университет, они готовили ему еду впрок, платили за коммуналку, чтобы он не отвлекался и мог сосредоточиться на исследовательской работе. Став перспективным учёным, он благодарил их, но привык к тому, что бытовые проблемы решаются без его участия. Катя же ожидала, что её муж будет не просто гением в лаборатории, но и сможет финансово обеспечивать «достойную жизнь», которую, по её мнению, заслуживали они оба.
***
— Кать, ты не видела папку с расчётами? — спросил Миша, войдя на кухню.
— Какими ещё расчётами? — переспросила Катя. — Мне сейчас не до того, у меня тут список покупок, посмотри сам в шкафу.
Миша заглянул в шкаф, вытащил из него кипу бумаг, начал судорожно их листать.
— Здесь только квитанции… Да где же она?.. Меня же на работе ждут, надо передать результаты…
Катя отложила телефон и повернулась к нему:
— Слушай, а может, нам всё же пора уехать отсюда, раз уж в Штатах тебя прям все готовы с распростёртыми объятиями встречать? Получил приглашение — что тебя здесь держит? Зарплату в НИИ не повысили… Да и… — Она сделала паузу, словно обдумывая, насколько резко стоит выражаться. — …твоя мама постоянно намекает, что всё вокруг принадлежит ей с отцом.
Миша устало опёрся ладонью о стену:
— Кать, у меня тут проект, над которым я шесть лет работаю, он уже на финальной стадии. Мы можем сделать важное открытие… А ещё… Я не хочу уезжать. Россия дала мне всё, и мама, и папа…
— Мама дала, папа дал, — передразнила Катя. — А кто тебе теперь даст нормальные деньги на жизнь?
Их перебил голос Марии Сергеевны, заглянувшей в кухню:
— Миша, привет! У вас лифт сломался, продукты с отцом еле дотащили.
— Мама, прости, надо было сказать… — Он хотел объяснить, но Катя перебила его, громко спросив:
— Мария Сергеевна, а может, вы не привозили бы каждую неделю эти сумки? Мы уже взрослые люди, в состоянии сами купить всё необходимое.
Мария Сергеевна вскинула подбородок, но голос её был ровным:
— Если вы такие самостоятельные, то почему постоянно жалуетесь на нехватку средств?
Катя вспыхнула:
— Потому что вы, возможно, не даёте сыну развиваться, требуя, чтобы он сидел в России за скромную зарплату!
— Катя, хватит, — вмешался Миша, чувствуя, что готов провалиться сквозь землю.— Мама, пожалуйста, давайте без упрёков. Я сам разберусь со своей карьерой.
Мария Сергеевна осмотрела обоих, покачала головой и вышла из кухни, тихо позвав мужа. Миша понимал: разговор плавно перерастал в нескончаемый спор.
***
Однако ситуация накалялась. Катя продолжала твердить, что надо переезжать за границу. Мария Сергеевна всё чаще намекала, что Катя не ценит Мишу, а только преследует материальные выгоды.
Однажды, когда Миша вернулся из института позже обычного, он застал в квартире громкий спор.
— Да никто об него ноги не вытирает! Вы просто завидуете нашей жизни! — кричала Катя, повернувшись к окну.
— Катя, почему ты орёшь? — Миша бросил сумку на пол. — Что случилось?!
— Да вот, Мария Сергеевна высказалась, что я, мол, думаю лишь о деньгах, — Катя метнула взгляд на свекровь, — а я всего-то сказала, что если у тебя столько талантов, то работать надо там, где платят в десять раз больше.
Миша прикрыл глаза и сжал переносицу, чувствуя, что голова гудит от бесконечного давления. Вдруг он услышал жёсткий голос матери:
— Катя, я тебя прошу в нашем доме не повышать голос. Твоя энергия нужна тебе на что-то более созидательное.
— Ваш дом? — Катя сверкнула глазами. — Напоминаете мне в который раз, да? Мол, вообще я здесь никто, это всё ваша собственность.
— Ты жена моего сына, но твоя наглость переходит границы, — Мария Сергеевна сглотнула раздражение, но сдерживалась с трудом.
— Мам, может, хватит? — попытался вмешаться Миша. — Я устал, честно.
— Ой, конечно, хватит! — Катя с горячностью повернулась к нему. — Мы ж не хотим бедного гения перегружать, ведь он бытовыми делами никогда не занимался.
— Ты же знаешь, почему я не занимался, — совсем тихо сказал Миша, почти теряя уверенность. — Родители всё делали, чтобы у меня было время.
— Да потому что они привыкли решать всё за тебя! А сейчас мать ревнует тебя ко мне, потому что ты теперь женат, и я пытаюсь тебя вытащить в нормальную жизнь.
Мария Сергеевна вздохнула, прошла к двери и, обернувшись, произнесла:
— Раз уж мы дошли до таких обвинений, придётся ставить вопрос жёстко. Катя, квартира официально принадлежит мне и Александру Борисовичу. Мы сюда и деньги, и силы вложили. Если ты считаешь нас врагами, зачем ты здесь живёшь? Да ещё и позволяешь себе оскорблять и нас, и нашего сына.
Катя замерла на месте. Миша, побледнев, посмотрел на мать:
— Мама, о чём ты говоришь?
— О том, что твоя жена уже перешла все границы уважения. Я не могу смотреть, как она на тебя давит и вытирает об тебя ноги.
— Что значит «зачем я здесь живу»? — вскричала Катя. — Может, вы меня хотите выгнать?
— Да! — вдруг резко подтвердила Мария Сергеевна, наконец потеряв терпение. — Я хочу, чтобы ты сегодня же ушла. Александр Борисович поддерживает меня. Миша — взрослый, как ты любишь повторять. Если захочет, пусть идёт с тобой.
— Мама… — прошептал Миша, качая головой. — Вы что, совсем?
— Сынок, мы видим, что ты загнан в угол, — сказал отец, выходя из соседней комнаты. — Катя унижает тебя, ругается с матерью. Дом превратился в поле боя. Мы больше это терпеть не будем.
— А ты, Миш, что? — Катя бросила на него отчаянный взгляд, словно ждала, что он встанет на её защиту. — Ты готов сейчас пойти со мной?
Миша сидел на стуле, ссутулившись, явно не понимая, как ситуация смогла дойти до такого накала. Он откинул прядь волос со лба, посмотрел на жену:
— Кать, это… слишком неожиданно. Я не знал, что всё вот так сложится.
Катя резко схватила свою сумку и кинула в неё телефон, зарядку, косметичку. Она злобно посмотрела на Марию Сергеевну:
— Старший научный сотрудник ведущего НИИ — взрослый мужик, а мама с папой до сих пор за него всё решают. Ну и сидите тут все вместе со своей картошкой и учёными теориями.
Миша поднялся, хотел протянуть руку к жене, но Катя увернулась:
— Оставь. Раз уж меня выставляют, так тому и быть.
Она прошла к выходу, толкнув дверь ногой, и покинула квартиру, даже не простившись.
***
Миша смотрел то на родителей, то на открытую дверь, не веря, что Катя действительно ушла.
— Сынок, ты прости, — тихо сказал отец, подойдя ближе. — Понимаю, сейчас у тебя каша в голове, но мы не могли больше смотреть, как она с тобой разговаривает.
— Да, Миша, — подкрепила слова мужа Мария Сергеевна, — это резкое решение, но она не оставляла нам выбора. Мы видим, как ты мучаешься, пытаясь всем угодить.
Миша вздохнул, прислонился к стене, закрыв лицо руками. Всё, что происходило, казалось каким-то неправильным. Ему было жаль Катю — ведь когда-то она казалась такой милой, заботливой, лёгкой на подъём. Но в последнее время у неё будто открылось второе «я» — требовательное, властное, не считающееся с его чувствами.
— Я… я не понимаю, чего она хочет, — пробормотал он. — Может, ей и правда надо больше денег, а я не могу это дать. Я ведь не бизнесмен, я учёный.
— Ты делаешь великое дело, — отец положил руку ему на плечо. — Твоё исследование — важнейшее в институте, его нельзя прерывать.
— Но Катя хотела большего… — Миша покачал головой, словно пытаясь понять, могла ли ситуация повернуться иначе.
— Сынок, всё будет хорошо, — спокойно сказала Мария Сергеевна. — Мы поддержим тебя. Оставайся с нами, спокойно продолжай работать, думай о своих исследованиях.
Миша почувствовал нечто вроде облегчения и тоски одновременно.
— Я не знаю, как теперь жить, мама.
— Будешь жить, как жил, только без этого постоянного стресса, — мягко улыбнулся отец. — У тебя впереди целая серия экспериментов, на которые у института большие планы.
Миша провёл рукой по волосам, будто приводя мысли в порядок.
— А если… она вернётся? Ведь это всё-таки моя жена…
— Если она захочет вернуться, то придёт с другим настроем, — твёрдо произнесла Мария Сергеевна. — Или не придёт. Но ты, главное, береги себя.
Миша кивнул, собираясь с духом. У него было чувство горечи, но одновременно он понимал, что больше не обязан служить чьим-то корыстным планам. Он вспомнил, сколько у него ещё нерешённых задач в институте: предстояло написать статью для международного журнала, подготовить рабочие отчёты для лаборатории, да и встретиться с коллегами-исследователями, чтобы обсудить новые идеи.
Он поднял взгляд на родителей.
— Спасибо вам, что вы есть, — тихо произнёс Миша. — Наверное, ваша помощь для меня действительно важнее, чем я сам признавал.
Мария Сергеевна подошла к нему, коснулась рукой его плеча:
— Мы всегда поддержим тебя, сынок. И мы вовсе не хотим, чтобы ты оставался несамостоятельным, просто знаем, как важно тебе сосредоточиться на деле всей твоей жизни.
Миша выглянул в коридор, будто надеясь увидеть там Катю. Но за дверью никого не было.
— Хорошо, — сказал он. — Мне нужно собраться, завтра у меня презентация результатов в институте.
— Умница, — согласился отец. — Жизнь не останавливается.
Миша понимал: с одной стороны, он потерял жену — во всяком случае, на неопределённый срок, если не навсегда. С другой стороны, он не потерял себя — свой талант, свою любовь к исследованиям, к открытиям. И, глядя на родителей, он осознавал, что пусть он и не научился вовремя отделять быт от науки, но зато у него есть тот внутренний стержень, который никакие «большие деньги» не могут заменить.
Он чувствовал себя опустошённым и одновременно освобождённым. Конфликт разрешился неожиданно жёстко, но теперь Миша мог не бояться очередной сцены скандала, очередных упрёков в несостоятельности.
— Спасибо вам, — повторил он, присаживаясь на диван. — Обещаю, что отныне не буду настолько беспомощным в обычных делах. Но сейчас мне действительно нужно довести исследование до конца.
— Мы всегда поможем, — сказала мать, аккуратно положив руку на его плечо. — И ты не думай, что наша поддержка делает тебя слабым. Для нас главное, чтобы ты был счастлив и делал то, ради чего родился.
Так и остался он с родителями в своей — точнее, их — квартире, с твёрдым намерением не потерять ту самую искру, которая могла вывести его работу и его жизнь на новый, достойный уровень. Миша чувствовал, что первый серьёзный семейный конфликт позади, и пусть финал оказался резким, он всё-таки вышел победителем — смог продолжить выбранный путь, не бросил дело жизни и, главное, не дал себя окончательно переломить чужим амбициям.
