Вечер пятницы обещал быть спокойным. Катя вернулась домой на служебной машине, оставила её на парковке у подъезда и поднялась в квартиру с пакетами продуктов. Она планировала приготовить что-то особенное на выходные — может быть, тот самый яблочный пирог, который так любил Игорь. Её муж сидел на кухне с отсутствующим взглядом, уставившись в телефон.
— Привет, — Катя поцеловала его в щёку. — Что-то случилось?
Игорь вздрогнул, словно его разбудили, и быстро убрал телефон в карман.
— Нет, всё нормально. Как день прошёл?
Она начала раскладывать продукты, рассказывая о встречах с клиентами, о новом контракте, который почти удалось заключить. Игорь кивал, но Катя чувствовала — он не слышит. Его мысли были где-то далеко.
— Игорь, — она остановилась посреди кухни, держа в руках пачку спагетти. — Что происходит? Опять звонила твоя мама?
Он вздохнул так тяжело, словно на его плечах лежал мешок с кирпичами.
— Звонила. Насчёт Лены.
Катя медленно поставила спагетти на полку. Лена. Младшая сестра Игоря. Тридцать два года, без постоянной работы, с вечными финансовыми проблемами и удивительной способностью превращать любую помощь в бездонную бочку.
— И что на этот раз?
— Её уволили. Опять. Говорит, начальница придиралась, коллектив не принял. Ну, ты понимаешь.
Катя понимала. Это была уже пятая или шестая работа за последние три года. Каждый раз причина была в ком-то другом. Несправедливый начальник. Завистливые коллеги. Слишком тяжёлые условия. Неудобный график. Никогда — собственная недисциплинированность или нежелание напрягаться.
— И твоя мама хочет, чтобы ты снова ей помог, — не спрашивала, констатировала Катя.
— Лене нужно заплатить за квартиру. Ещё у неё закончились лекарства, какие-то витамины она пьёт. И продукты нужны.
— Игорь, мы же говорили об этом.
— Я знаю, Кать. Но она моя сестра. Мама говорит, что если я не помогу, ей придётся брать кредит. У неё и так пенсия маленькая.
Катя повернулась к мужу. Он сидел, ссутулившись, и выглядел несчастным. Ей было его жаль, но она не могла молчать.
— Игорь, мы уже много раз переводили Лене деньги. Сколько в общей сумме? Тысяч сто пятьдесят? Двести? Она хоть раз вернула?
— Она не может вернуть, если у неё нет работы.
— А работы у неё нет, потому что она её не ищет толком! Или находит и тут же теряет. Потому что ей проще получать от вас с мамой, чем самой зарабатывать.
Игорь встал из-за стола и прошёлся по кухне.
— Ты не понимаешь. Она всегда была слабее меня. Мама меня растила так, чтобы я отвечал за семью. Я старший. Я должен помогать.
— Помогать — да. Но не содержать взрослого человека! Игорь, у нас самих куча расходов. Мы хотели наконец сделать ремонт в спальне. Ты хотел пойти на курсы, чтобы рассчитывать на повышение. Нам нужно откладывать на будущее. Может быть, мы захотим детей. Или переедем в большую квартиру.
— Я понимаю всё это, — он остановился у окна, глядя в темноту. — Но я не могу просто отказать маме. Ты не знаешь, как она умеет… давить. Каждый разговор — это как допрос. «Неужели ты забыл о сестре? Неужели ты такой эгоист? Я вас одна растила, а вы теперь…»
Катя подошла к нему, положила руку на плечо.
— Я знаю, что это тяжело. Но мы не можем вечно жить так. Давай честно подсчитаем наши расходы и доходы. Решим, сколько реально можем выделить, если уж совсем невмоготу. Но не постоянно, понимаешь? Не как ежемесячную статью расходов.
Игорь развернулся к ней.
— На самом деле… я думал об этом. И у меня есть идея.
Что-то в его голосе заставило Катю насторожиться.
— Какая идея?
— Ну, смотри. У тебя же теперь служебный автомобиль. Твою машину мы почти не используем. Она просто стоит во дворе, ржавеет. Можно же её продать. Получим тысяч триста пятьдесят — четыреста. Этого Лене хватит, чтобы встать на ноги, снять жильё на несколько месяцев вперёд, спокойно найти работу.
Катя смотрела на него, не веря своим ушам. Несколько секунд она молчала, переваривая услышанное. Потом как будто сорвало предохранитель.
— Что?! — её голос прозвучал пронзительно. — Ты предлагаешь мне продать свою машину, чтобы помочь твоей ленивой сестре?! У тебя совсем крыша поехала?!
Игорь поднял руки примирительно.
— Кать, давай спокойно. Это же логично. Машина простаивает…
— Это моя машина! — Катя почувствовала, как внутри всё закипает. — Я на ней три года ездила. Я её купила на свои деньги ещё до нашей свадьбы. Да, сейчас я езжу на служебной, но это не значит, что я должна отдать свою!
— Но мы же семья, у нас всё общее…
— Общее?! — Катя рассмеялась, но в этом смехе не было веселья. — Общее — это когда мы решаем вместе. А не когда ты сначала придумываешь, как раздать мои вещи, а потом ставишь меня перед фактом!
— Я не ставлю перед фактом, я предлагаю…
— Ты предлагаешь отдать мою машину человеку, который никогда, слышишь, никогда не вернёт эти деньги! Лена не вернула ни одного рубля из того, что мы ей давали. Почему? Потому что она знает — вы с мамой всё равно ей дадите ещё!
Игорь сжал кулаки.
— Она моя сестра. Она в беде.
— Она всегда в беде! Всегда! И всегда почему-то виноваты все вокруг, только не она сама. Игорь, открой глаза! Ей тридцать два года, а она ведёт себя как подросток, с которого не спрашивают.
— Ты просто не понимаешь, каково это — расти без отца, видеть, как мама надрывается…
— Ты тоже рос без отца! — перебила Катя. — И ничего, стал нормальным человеком. Выучился, работаешь, обеспечиваешь себя. А Лена почему не может?
Игорь не нашёл что ответить. Он опустил голову.
— Мама говорит, что я должен…
— Твоя мама многое говорит. Но, Игорь, мы взрослые люди. У нас своя семья. Мы не можем жить по указке твоей матери.
Он вышел из кухни, и Катя осталась одна. Руки дрожали. Она налила себе воды, сделала несколько глотков. Машину. Он хочет, чтобы она продала свою машину. Это было уже слишком.
На следующий день атмосфера в квартире была напряжённой. Они говорили друг с другом только по необходимости. Игорь несколько раз пытался заговорить о вчерашнем, но Катя обрывала разговор. Ей нужно было время подумать.
Воскресным утром позвонила свекровь.
— Катенька, милая, я могу подъехать к вам? Нам нужно поговорить.
Катя знала, о чём речь. Но отказать не могла — Галина Петровна всё равно нашла бы способ добраться до них.
Свекровь приехала ровно в полдень. Она была элегантной женщиной шестидесяти пяти лет, с ухоженными седыми волосами и строгим взглядом. Катя всегда чувствовала себя неуютно под этим взглядом — как будто постоянно что-то делала не так.
— Игорь на работу ушёл? — спросила Галина Петровна, проходя в гостиную.
— У него сегодня дежурство.
— Тогда хорошо, что я могу поговорить с тобой наедине.
Катя заварила чай, достала печенье. Они сели напротив друг друга.
— Я знаю, что между вами вчера произошёл конфликт, — начала свекровь. — Игорь мне звонил. Он очень расстроен.
— Я тоже расстроена, — ровно ответила Катя.
— Понимаю. Но, Катенька, ты должна понять — Лена в отчаянном положении. Её уволили несправедливо. Она хороший работник, но в коллективе сложилась такая обстановка…
— Галина Петровна, — Катя прервала её. — Можно я спрошу честно? Сколько раз за последние три года Лену увольняли?
Свекровь нахмурилась.
— Ну… несколько раз. Но это не её вина.
— А чья?
— Разная. Иногда сокращение, иногда конфликт…
— А она сама рассказывала, что происходило на работе? Всю правду?
Галина Петровна молчала.
— Послушайте, — Катя наклонилась вперёд. — Я не хочу показаться бессердечной. Но давайте посмотрим правде в глаза. Лена меняет работу каждые несколько месяцев. Каждый раз — новая причина. Но общее одно: она не хочет прикладывать усилия. Ей проще уйти, чем разобраться в проблеме или перетерпеть сложный период.
— Она слабая, — сказала свекровь тихо. — Она всегда была более ранимой. Игорь был сильным, а она… ей нужна поддержка.
— Поддержка — это одно. Но то, что происходит сейчас, — это не поддержка. Это иждивенчество. И знаете, что самое страшное? Вы делаете ей хуже.
Галина Петровна вскинулась.
— Как ты смеешь?!
— Я не хочу вас обидеть. Но это правда. Пока Лена знает, что вы с Игорем дадите денег, она не станет меняться. Зачем? У неё есть подушка безопасности. Вы и Игорь. Она не падает на дно, а значит, у неё нет стимула подняться.
— Она моя дочь! Я не могу бросить её!
— Никто не говорит о том, чтобы бросить. Но есть разница между поддержкой и потворством. Галина Петровна, ответьте честно — Лена старается найти нормальную работу? Ходит на собеседования? Учится чему-то новому?
Свекровь отвела взгляд.
— Она… ищет подходящее место.
— Подходящее? Или такое, где не нужно напрягаться?
Воцарилась тишина. Катя понимала, что идёт на риск. Она могла испортить отношения со свекровью раз и навсегда. Но молчать больше не могла.
— Галина Петровна, я вас очень уважаю. Вы воспитали двоих детей одна, это невероятно сложно. Игорь вырос замечательным человеком во многом благодаря вам. Но с Леной что-то пошло не так.
— Ты не имеешь права судить, как я воспитывала детей!
— Не сужу. Просто говорю то, что вижу. И я говорю это не потому, что жадная или злая. А потому что мне больно видеть, как Игорь разрывается между нами. Как он чувствует себя виноватым, что бы ни сделал. Помогает Лене — я недовольна. Не помогает — вы его обвиняете.
Галина Петровна встала, прошлась по комнате.
— Что же ты предлагаешь? Бросить Лену на произвол судьбы?
— Нет. Я предлагаю дать ей шанс повзрослеть. Скажите ей: «Мы верим в тебя. Мы знаем, что ты можешь справиться сама. Мы здесь, если случится что-то действительно страшное, но ты должна научиться стоять на своих ногах».
— И если она не справится?
— Тогда вы поможете. Но попробуйте сначала дать ей возможность попробовать самой. По-настоящему.
Свекровь долго молчала, глядя в окно.
— Я всегда боялась, — сказала она наконец. — Боялась, что если я не помогу, она совсем пропадёт. Покатится вниз, свяжется с плохой компанией. Она такая… слабая.
Катя встала и подошла к ней.
— Знаете, Галина Петровна, люди намного крепче, чем нам кажется. Когда у них нет выбора, они находят в себе силы. Но пока есть тот, кто подставит плечо, они на него опираются. Вечно.
— Ты думаешь, я делаю ей хуже, — это был не вопрос.
— Думаю, вы делаете из любви. Но результат… не тот, который вы хотели.
Свекровь повернулась к Кате. В её глазах стояли слёзы.
— Мне так тяжело отказать ей. Когда она звонит и плачет в трубку…
— А если вместо денег вы будете давать ей что-то другое? Поддержку, веру в неё, конкретные советы? Поможете составить резюме, вместе посмотрите вакансии. Но не дадите денег. Пусть она знает: финансово она должна полагаться только на себя.
Галина Петровна вытерла глаза платком.
— Это так жестоко.
— Это любовь, — мягко сказала Катя. — Настоящая любовь иногда должна быть строгой.
Они ещё долго говорили. Свекровь рассказывала о том, как было тяжело после развода, как она боялась за детей, как старалась дать им всё, что могла. Катя слушала, не перебивая. Она начинала понимать, откуда растут корни этой бесконечной жертвенности.
— Знаете, что я думаю? — сказала Катя, когда они допивали уже остывший чай. — Вы так много отдали детям, что забыли про себя. Вы заслужили спокойную старость, а не вечное беспокойство о взрослой дочери. Позвольте Лене позаботиться о себе самой. И позвольте себе наконец пожить для себя.
Галина Петровна смотрела на невестку с каким-то новым выражением лица. Может быть, впервые она увидела в ней не соперницу за внимание Игоря, а союзника.
— Ты мудрая девочка, — сказала она. — Я недооценивала тебя.
— Я просто люблю вашего сына. И хочу, чтобы у нас была нормальная семья. Без этого вечного напряжения.
— Но как я скажу Лене?
— Скажите правду. Что вы верите в неё. Что знаете, что она сможет. И что теперь пришло время доказать это самой себе.
Когда свекровь уезжала, она обняла Катю на прощание. Крепко, по-настоящему.
— Спасибо, — прошептала она. — Мне нужно было это услышать. Мне нужен был кто-то, кто скажет то, что я сама боялась признать.
Вечером Катя рассказала Игорю о разговоре со свекровью. Он слушал молча, и Катя не могла понять, что он чувствует.
— Значит, мама согласилась? — спросил он наконец.
— Да. Она поняла, что так нельзя дальше.
Игорь опустился на диван, закрыл лицо руками.
— Я чувствую себя ужасно. Как будто предаю Лену.
Катя села рядом, обняла его.
— Ты не предаёшь. Ты даёшь ей шанс. Может быть, впервые в жизни настоящий шанс.
— А если она не справится?
— Тогда мы подумаем, что делать. Но, Игорь, мы должны хотя бы попробовать. Иначе так будет всегда. Вечно. Мы с тобой будем стареть, а Лена так и не научится жить самостоятельно.
Он кивнул, прижал её к себе крепче.
— Извини. За то, что предложил продать твою машину. Это было… я не подумал.
— Ты просто хотел всем помочь сразу. Мне, маме, сестре. Но так не получается.
— Я всю жизнь был старшим братом. Мама с детства говорила: «Ты должен заботиться о Лене, ты мужчина, ты сильный». И я привык. Привык чувствовать ответственность. Даже когда это лишнее.
— Понимаю. Но теперь у тебя другая ответственность. Перед нами. Перед нашей семьёй.
Они сидели, обнявшись, в тишине. За окном сгущались сумерки. Катя чувствовала, как постепенно уходит напряжение последних дней. Словно тугой узел внутри начал распускаться.
На следующей неделе Галина Петровна встретилась с Леной. Разговор был тяжёлым. Лена кричала, плакала, обвиняла мать в чёрствости и брата в том, что жена его настроила против неё. Но свекровь держалась твёрдо. Она сказала всё, что они обсуждали с Катей.
— Я верю в тебя, — повторяла она. — Ты можешь справиться. Но ты должна захотеть этого сама.
Лена не разговаривала с семьёй почти месяц. Потом позвонила — сухо, коротко — сообщила, что нашла работу. Администратором в фитнес-клубе. Ничего особенного, но стабильно.
Прошло ещё два месяца. Лена всё ещё работала. Более того, она записалась на курсы косметолога — хотела повысить квалификацию, чтобы зарабатывать больше. В её голосе, когда она изредка звонила, появилось что-то новое. Гордость, что ли. Или просто уверенность.
— Как ты думаешь, мы правильно сделали? — спросил как-то Игорь, листая ленту в соцсетях. Там Лена выложила фотографию из зала — в новой спортивной форме, с подписью: «Третий месяц на работе. Кто бы мог подумать, что мне понравится».
Катя посмотрела на экран, на счастливое лицо золовки.
— Да, — ответила она твёрдо. — Правильно.
Той весной они наконец сделали ремонт в спальне. Игорь пошел на курсы, о которых давно мечтал. А машину Кати они оставили — на всякий случай. Компания плохо относилась к поездкам в личных целях.
Но самое главное — между ними вернулось спокойствие. То спокойствие, которое бывает только когда знаешь: вы на одной стороне. Что бы ни случилось.
Галина Петровна как-то призналась Кате:
— Знаешь, я теперь сплю спокойнее. Раньше каждую ночь думала: а вдруг Лене что-то нужно, а вдруг у неё проблемы. Теперь я знаю — она взрослая. Она справится. И это такое облегчение.
Катя улыбнулась. Иногда самое сложное — это отпустить. Перестать контролировать, перестать спасать, поверить в то, что человек сам найдёт свой путь. Но когда это получается, все выигрывают.
Даже те, кому сначала кажется, что их предали.
Особенно они.
