– Да сколько можно, Лена?! – Сергей влетел на кухню, с грохотом захлопнув за собой дверь. – Я домой прихожу, а тут этот балаган с утра до ночи! Мне отдыхать где вообще, на лестничной клетке?
Лена резко обернулась, вытирая руки о старое полотенце.
– Ты чего орёшь-то? Какие ко мне претензии, Серёж? Он же твой брат! Да и нормально все, чем он тебе мешает?
– Нормально?! – Сергей даже подавился от злости. – Ты посмотри, он у нас уже три недели живёт! Три, Карл, недели! И собаку свою сюда припёр! У нас теперь, значит, ни тишины, ни порядка, зато веселье круглосуточное!
Из зала долетал звонкий лай собаки и раскатистый хохот Миши. Где-то стукнула об пол игрушка.
Лена закатила глаза.
– Серьёзно? Ты хочешь устроить скандал из-за того, что твоему брату весело? Или тебя именно его собака бесит? Тогда скажи ему сам, прямо, я тут при чем?
– Меня бесит не собака! – Сергей ткнул пальцем в сторону коридора. – Меня бесит, что я в своём доме теперь гость. Он тут шутит, рассказывает байки, а ты с ним ржёшь так, будто меня вообще нет. Как школьница.
Лена вспыхнула, вскинула подбородок.
– А я должна сидеть с лицом как на похоронах, да? Извини, что я вообще смеюсь иногда.
– Не надо передёргивать, Лена. Ты прекрасно понимаешь, о чём я.
Она поставила тарелку на стол с такой силой, что та чуть не треснула.
– Нет, Серёжа, я ни черта не понимаю! Твой брат приехал на пару дней, ты сам сказал ему: «оставайся сколько надо». И что? Теперь виновата я, что он не свалил на следующий день?!
Муж отвёл глаза, промолчал пару секунд, сжав губы.
– Тогда мне казалось… Ну, что это на пару ночей. А теперь как он прописался тут. И ещё ты ему: «давай салатик порежу», «давай фильм вместе посмотрим». А мне что делать?
– Тебе никто не мешает присоединиться! – рявкнула Лена. – Но тебе ж скучно, да? Пошутить пару слов – язык отсохнет. Понятно всё.
В зале что-то грохнуло: собака, видимо, опять рванула за мячиком, зацепив табуретку.
Сергей сжал кулаки.
– Вот, опять! Бардак! Шоу каждую минуту!
Лена тяжело вздохнула, пытаясь совладать с накрывшей волной усталости.
– Если тебе что-то не нравится, Серёж, так и скажи нормально. А не устраивай тут сцен.
– Я тебе нормально и говорю: пусть уже уезжает. – Сергей процедил, будто сплюнул. – Хватит. У меня нет сил каждый день терпеть это балаганище.
Они замолчали. Лена отвернулась к раковине.
В дверь кухни негромко постучали.
– Ой, извините, ребят, – заглянул Миша, улыбаясь как ни в чём не бывало. – Я тут пиццу собрался заказать, вы какую хотите? С колбасками или с грибами?
Лена через силу улыбнулась.
– Бери любую, Миш. Спасибо.
Миша кивнул и исчез.
Сергей посмотрел на неё долгим тяжёлым взглядом.
– Видишь? – сказал он тихо. – Ему вообще всë фиолетово. Мы тут ссоримся, а он пиццу заказывает.
Лена не ответила.
За кухонной дверью вновь раздался радостный лай.
Когда Лена впервые услышала в телефонной трубке виноватое Мишино «ну, как сказать… я как бы без крыши остался», она, не раздумывая, махнула рукой:
– Приезжай! Что за глупости, конечно приезжай. Пару дней перекантуешься – и разберёмся.
Сергей тогда только пожал плечами:
– Ну… если ты не против, пусть едет.
Самое интересное началось через час после того, как Миша переступил порог их двушки – весь в снегу, с потёртым чемоданом и неугомонной собакой по кличке Фифа.
Пёс моментально заскользил лапами по паркету, заехал под тумбу, обнюхал все углы и, наконец, в изнеможении рухнул у батареи, вытянув лапы как у плюшевой игрушки.
Миша оказался таким, каким Лена его и запомнила – лёгким, обаятельным, вечно улыбающимся. Уже в первую ночь, сидя на кухне, он рассказывал истории о своих поездках в Армению, о ночёвках на пляже в Турции и о том, как однажды случайно снялся в рекламе где-то в Батуми.
– Меня там за бомжа приняли, – ухмылялся он, крутя в руках старую зажигалку. – А я просто вышел к ларьку за водой в шортах и майке…
Лена хохотала так, что чуть не свалилась со стула. Даже Сергей тогда улыбнулся краем губ.
Первые дни были похожи на каникулы. Миша вставал рано, бегал с собакой по скверу, приносил домой хлеб и пачку газет, которые потом зачитывал Лене на завтрак: мол, «надо же с утра быть в курсе, что там творится в мире».
Фифа носилась за мячом по квартире, заглядывала в кастрюли, ложилась под ноги, когда Лена мыла полы.
Даже вечера стали другими. Не скучные просмотры сериалов, не полусонное сидение с телефонами в руках, а живые разговоры.
То о фильмах, то о глупых детских воспоминаниях, то о планах, которые, казалось, никто из них всерьёз не строил. Миша умел делать так, что всё казалось лёгким. Даже снег за окном.
Лена подловила себя на том, что стала чаще улыбаться. Чаще смеяться. Она сама удивлялась – неужели так мало надо?
Сергей сначала держался особняком. Проводил вечера за ноутбуком, ворчал на собачью шерсть на ковре, неохотно подключался к разговорам.
Но и он однажды не выдержал: под вечер, вернувшись с работы, зашёл на кухню, где Лена и Миша играли в карты, и, усмехнувшись, уселся рядом.
– Ну что, кого обыгрываем? – спросил он, потягивая плечами.
В тот вечер они смеялись до икоты.
Только вот… всё хорошее, как назло, быстро утомляет тех, кто к нему не готов.
Неделя пролетела как один миг. Вторая неделя пошла тяжелее: Сергей приходил домой всё позже, за завтрак садился угрюмый, ковырял вилкой омлет.
Словно веселье, витающее в доме, стало личным вызовом его усталости.
Лена чувствовала это.
Но думала: ну ладно, неделя-две – переживём. Сейчас Миша найдёт себе что-нибудь, съедет, и всё вернётся в привычное русло.
Только привычное русло вдруг показалось ей… серым.
Однажды, пока Миша выгуливал Фифу, Лена сидела с Сергеем на кухне. Молчали. Лишь стрелки часов тикали, вымеряя паузы между взглядами.
Сергей вдруг поднял глаза и хмуро спросил:
– Тебе что, весело так с ним?
Она удивилась:
– Ну… да. Весело.
Он стукнул ложкой по краю чашки.
– Я просто не понимаю. Раньше ты такой не была.
Лена пожала плечами:
– Раньше и жизни такой не было.
– Жизни, – передразнил он. – Жизни у нас и не будет никогда, если только ржать над его байками. Ты что думаешь, он тут останется и всё нам устроит?
Она вздохнула, уже чувствуя, как поднимается раздражение:
– Никто тут ничего не устраивает, Серёж. Просто хоть какое-то движение. Хоть какие-то эмоции.
Он наклонился вперёд, сжав руки в замок:
– Эмоции? А я тебе что, мебель? Ты только с ним смеяться можешь, а со мной – молчать?
Слова ударили, как пощечина.
Лена встала, отодвигая стул так резко, что тот скрипнул.
– Если тебе что-то не нравится, скажи это ему, а не срывайся на меня.
И вышла из кухни, оставив Сергея наедине с его недопитым кофе.
Утро началось с того, что Сергей не пошёл на работу. Лежал на диване в трениках, безучастно щёлкал пультом телевизор.
Лена, возясь на кухне, ощущала, как от него веет тяжёлой, сердитой тишиной.
Миша, бодрый как всегда, выскочил с Фифой на утреннюю прогулку, прихватив с собой мусорный пакет.
Когда он вернулся, Сергей сидел на диване, уставившись в потолок, как будто решался на прыжок в бездну.
Миша, почуяв неладное, негромко спросил:
– Чего ты сегодня дома? Всё нормально?
– Нормально, – коротко бросил Сергей, не глядя.
Лена затаилась на кухне, чувствуя, как что-то надвигается.
Миша положил поводок на полку, потрепал Фифу за ухо и неуверенно улыбнулся:
– Слушай, если я мешаю… Я, правда, скоро съеду. Уже присмотрел варианты.
Сергей поднялся. Медленно. Как вулкан перед извержением.
– Да куда ты съедешь? – в голосе звенела натянутая насмешка. – Опять найдёшь какую-нибудь конуру за три копейки, будешь спать на матрасе и рассказывать всем, как романтично быть вольной птицей?
Миша остолбенел.
Фифа уткнулась носом в его колено, почуяв напряжение.
– Серёг… – начал он тихо. – Ты о чём вообще?
Сергей шагнул вперёд, уставившись брату прямо в глаза:
– О том, что ты всю жизнь шляешься, ни дома, ни семьи, ни денег нормальных. Веселишь всех своими байками, а сам – пустышка.
Лена, замерев у дверей кухни, зажмурилась.
Миша несколько секунд молчал. Потом с неожиданной лёгкостью засмеялся:
– Вот ты о чём, братец… Завёлся, наконец. А я-то думал, что ты меня и дальше просто тихо ненавидеть будешь.
– Я тебя не ненавижу, – буркнул Сергей. – Мне тебя жаль.
Миша склонил голову набок, будто рассматривая его впервые:
– Мне, знаешь ли, не нужна жалость. У меня всё норм. Может, не по твоим меркам, конечно… – Он махнул рукой. – Но жить, как ты, и скулить на жизнь я бы точно не хотел.
Сергей шагнул ближе, на лице его застыло напряжение.
– Ага, зато шляться туда-сюда – это прям высшая цель, да?
– Да не цель, Серёга! Просто способ жить, – Миша усмехнулся. – Ты, может, попробовал бы тоже. А то сидишь тут… в тепле, с обоями за двадцать тысяч, и всё тебе не так.
Сергей вдруг резко махнул рукой:
– Вали отсюда, раз такой самостоятельный! Пакуй шмотки и живи, как хочешь!
Лена выбежала из кухни:
– Да вы с ума сошли оба! Как дети малые!
Миша посмотрел на неё, потом на Сергея.
И вдруг, без злости, без обиды, просто как-то по-детски грустно сказал:
– Ладно. Видимо, я и правда перегнул.
Он развернулся, зашёл в комнату, где стоял его чемодан, стал быстро скидывать туда свои вещи.
Лена бросилась за ним:
– Миш, подожди… Ты ж не обязан прямо сейчас уезжать. Подожди до выходных хотя бы.
Он застегнул молнию на чемодане:
– Да не. Лучше сразу. Пока тут совсем не передушили друг друга.
Фифа, поняв, что происходит что-то нехорошее, жалобно тявкнула и забилась под стул.
Через пару часов Миша сидел на табуретке в прихожей:
– Слушайте, я тут кое-что придумал, – сказал он, почесав затылок. – Фифу я оставлю на время своим друзьям. Они давно хотели собаку, хорошие ребята.
А сам… уеду.
Лена нахмурилась:
– Куда уедешь?
– Да куда глаза глядят. Вон, билеты в Тбилиси дешёвые. Погреюсь хоть. – Он подмигнул ей, но глаза его были усталыми.
Сергей молчал, уставившись в пол.
Миша встал, взял чемодан, позвал Фифу, почесал её за ухом.
– Вы классные, ребята. Просто я у вас тут лишний, вот и всё. Не обижайтесь.
Лена вцепилась в дверную ручку, чувствуя, как в груди скребётся что-то тяжёлое.
– Миш… – начала она, но он поднял руку.
– Всё норм, Ленка. Выживаемость – моя вторая натура.
Он шагнул к двери, обернулся:
– Берегите друг друга. Серьёзно.
И вышел.
Тихо. Как будто и не было его здесь никогда.
Когда хлопнула дверь, Сергей подошёл к окну. Минуту стоял, глядя, как по тротуару уходит знакомая фигура с пёсиком на поводке. Потом медленно опустился на стул.
Лена села напротив, положив руки на стол.
Молчали долго.
Наконец, Сергей тяжело выдохнул:
– Я идиот.
Лена слабо улыбнулась:
– Ну, немножко.
Он обхватил голову руками:
– Я просто… Чёрт, я ревновал. Видел, как тебе с ним легко. Как ты смеёшься. А я сам… сам из себя вечно что-то выжимаю, чтобы просто нормально выглядеть.
Лена подвинула к нему руку, дотронулась до пальцев.
– Я замужем не за весельчаком. Я замужем за тобой.
Он сжал её ладонь в своей, как будто боялся отпустить.
И в этот момент впервые за долгое время в доме стало тихо – не глухо, а спокойно.
Как в том снежном безмолвии за окном, где, несмотря на зиму, все равно теплилась жизнь.
Прошла неделя. Они вернулись в свою прежнюю жизнь, но уже не совсем в ту, что была «до».
Вечером Сергей вдруг спросил:
– А тебе… грустно без него?
Лена усмехнулась, не поднимая глаз:
– Иногда. А тебе?
Он пожал плечами:
– Иногда.
Помолчал и добавил:
– Но ещё больше стыдно. Что выгнал его, как… я не знаю даже кого.
Лена отложила нож, вытерла руки о полотенце, посмотрела на него.
– Он не в обиде, Серёж. Ты ж его знаешь.
– Не в обиде… – Сергей задумчиво покачал головой. – А я на себя, наверное, обиделся. На то, что всё время хочу быть правильным, серьёзным. А внутри всё уже вымерло, знаешь? Только и осталось, что счета да планы на будущее.
Лена подошла ближе, легко тронула его за плечо.
– Ты не вымер. Просто забыл, что иногда надо не строить планов, а жить.
Сергей вскинул на неё глаза – усталые, тёплые.
– Слушай… а может, махнём куда-нибудь? Ну хоть на пару дней?
Лена округлила глаза:
– Мы?
– Ага. – Он кивнул. – Только вдвоём. Куда-нибудь, где нет ни диванов, ни ноутбуков, ни планов на пятилетку.
Она засмеялась:
– С ума сошёл?
– Похоже на то, – ухмыльнулся он. – Так что ты скажешь?
Лена прищурилась, притворно задумалась:
– Смотря куда. Если в какой-нибудь лес с палаткой – я пас.
– Да хоть в санаторий для пенсионеров. Лишь бы не дома.
Она хохотнула:
– Ну, раз так… Поехали.
Через пару дней, собрав пару рюкзаков, они уехали в маленький старый пансионат под Тверью.
Там пахло соснами и печным дымом, по вечерам в холле кто-то бренчал на расстроенном пианино, а утром крошки хлеба клевали с подоконников птицы.
И там Лена вдруг поняла: жизнь — это не только веселье и праздник. Жизнь — это ещё и умение быть рядом в тишине.
И что самое ценное — это не кто кого рассмешит, а кто останется, даже когда смеяться не хочется.
Миша иногда писал им в мессенджере.
– Тут в Грузии снег выпал, представляешь? – написал он однажды, прикрепив фото, где он стоял на фоне заснеженных гор.
Лена скинула ему фотку Сергея с их смешного выезда: тот, улетев с санок, сидел в снегу.
Миша ответил мемом с подписью: «Кто на новенького?»
И стало ясно: всё хорошо.
Каждый на своём месте. Каждый своим путём.
Но ниточка между ними — тонкая, но крепкая, неразрывная — осталась и никуда не делась. Несмотря ни на что.
