Лена стояла у окна и смотрела на дождь. Капли стекали по стеклу, сливаясь в извилистые дорожки, похожие на слёзы. Только она давно не плакала. Слёзы кончились где-то между третьим и четвёртым годом брака, когда стало ясно, что сказка закончилась, а впереди — только серые будни, наполненные раздражением и молчанием.
— Опять пережарила картошку, — донёсся из-за спины голос Андрея. Он даже не попробовал, просто взглянул на сковородку и вынес вердикт.
Лена не обернулась. Она научилась не реагировать на эти мелкие уколы, которыми он осыпал её каждый день. Пережаренная картошка, пересоленный суп, неправильно повешенное полотенце, слишком громкий телевизор, слишком тихий разговор по телефону с подругой. Всё было не так. Всё было неправильно.
— Если не нравится, приготовь сам, — спокойно ответила она, продолжая смотреть в окно.
— Я целый день на работе вкалываю, а ты не можешь элементарно поужинать приготовить! — в его голосе зазвучали привычные нотки возмущения.
Вот оно, началось. Лена устало прикрыла глаза. Эти ссоры следовали по одному и тому же сценарию, как спектакль, сыгранный сотни раз. Он начинал с мелкой претензии, она огрызалась, он повышал голос, она либо замолкала, либо огрызалась сильнее, он кричал, что устал от неё, она хватала сумку и уезжала к матери.
Мать всегда встречала её с укоризной во взгляде. «Опять поссорились?» — спрашивала она, наливая чай. И Лена кивала, чувствуя себя неудачницей. Потому что в её семье разводов не было. Бабушка с дедушкой прожили вместе пятьдесят лет, родители — тридцать пять. А она не могла ужиться с мужем и пяти лет.
— Ты меня вообще слышишь? — Андрей подошёл ближе, и Лена почувствовала знакомый запах его одеколона, смешанный с табаком.
— Слышу, — она повернулась к нему. — Ты вкалываешь на работе. Я сижу дома и ничего не делаю. Всё, как обычно.
— Не передергивай! — вспыхнул он. — Я просто хочу, чтобы в доме был порядок, чтобы нормальная еда была на столе. Это так сложно?
— А я хочу, чтобы муж хоть иногда говорил «спасибо» вместо того, чтобы выискивать, что не так, — Лена почувствовала, как внутри неё закипает привычная злость. — Хочу, чтобы он интересовался, как у меня дела, а не только своими проблемами делился.
— Так ты же ничего интересного не делаешь! — отрезал Андрей. — Весь день дома сидишь.
Лена работала удалённо маркетологом, но для мужа это не считалось настоящей работой. Настоящая работа — это офис, костюм, совещания. А то, что она зарабатывала почти столько же, сколько он, причём не вставая с дивана, его только раздражало ещё больше.
— Знаешь что, — Лена взяла телефон и сумку, — я поеду к маме. Поговорим, когда остынешь.
— Вот именно! — Андрей саркастически рассмеялся. — Как всегда! При малейшей проблеме — сразу к маме бежать! Ты вообще взрослый человек или вечная маменькина дочка?
Эти слова ударили больнее обычного, потому что в них была доля правды. Лена действительно бежала к матери каждый раз, когда становилось невыносимо. В родительской квартире она чувствовала себя защищённой, словно снова стала девочкой, у которой все проблемы решат взрослые.
Но ничего не решалось. Она отсиживалась день-два, Андрей звонил, извинялся, и она возвращалась. Потому что так положено. Потому что они муж и жена. Потому что нельзя разбегаться из-за каждой ссоры.
— Я ухожу, — повторила Лена и направилась к двери.
— Иди, иди! — крикнул ей вслед Андрей. — Может, хоть там тебя оценят!
Дверь захлопнулась за её спиной, отрезав последние слова. Лена спустилась по лестнице — лифт как обычно не работал — и вышла на улицу. Дождь усилился, холодные капли стекали по лицу, но она не спешила раскрывать зонт. Хотелось, чтобы вода смыла с неё весь этот день, всю эту жизнь, которая пошла не туда.
Семь лет назад они встретились на дне рождения общей знакомой. Андрей тогда показался ей интересным, остроумным, надёжным. Он ухаживал красиво: цветы, рестораны, поездки на природу. Лена влюбилась быстро и сильно. Через год они поженились.
Родители Лены подарили им на свадьбу эту квартиру — двухкомнатную, в хорошем районе. Отец настоял, чтобы квартиру оформили на дочь. «Мало ли что в жизни бывает», — сказал он тогда, и мать с ним согласилась. Андрей не возражал, даже шутил, что женился на богатой невесте.
Первый год был медовым. Они обустраивали квартиру, ходили в кино, готовили вместе ужины. Потом начались мелкие притирки: он разбрасывал носки, она забывала закрывать тюбик с зубной пастой. Они шутили над этим, целовались и мирились.
На третий год шутки кончились. Притирки превратились в раздражение, раздражение — в претензии, претензии — в ссоры. Андрей стал задерживаться на работе, приходить угрюмым и молчаливым. Лена замыкалась в себе, часами сидела за компьютером, работая и делая вид, что её всё устраивает.
Они перестали разговаривать. Точнее, разговаривали только о бытовых вещах: купить молоко, вызвать сантехника, заплатить за интернет. Всё остальное осталось за бортом. Лена не знала, о чём он думает, что чувствует, чего хочет. И, кажется, ему было всё равно, что происходит с ней.
Секс случался всё реже. Сначала раз в неделю, потом раз в две, потом раз в месяц. Последний раз они занимались им три месяца назад, и это было механически, без желания, просто потому что «так надо».
У матери Лена просидела до позднего вечера. Они пили чай на кухне, мать расспрашивала о ссоре, но Лена отделывалась общими фразами. Говорить о том, как рухнула её семейная жизнь, было стыдно и больно.
— Может, вам к психологу сходить вместе? — осторожно предложила мать. — Сейчас многие пары так делают.
— Он не пойдёт, — Лена покачала головой. — Скажет, что это глупости, трата денег.
— Тогда ты сходи одна. Хотя бы для себя.
Лена кивнула, хотя знала, что не пойдёт. Психолог задаст вопрос: «Что вы хотите от этого брака?» — и она не сможет ответить. Потому что сама не знала. Раньше она хотела любви, близости, семьи. А теперь хотела просто тишины и покоя.
Вернулась она поздно ночью. Квартира была тёмной, Андрей спал. Лена тихо разделась и легла на свою половину кровати, стараясь не разбудить его. Они спали на одной кровати, но уже год не касались друг друга даже случайно. Невидимая граница проходила посередине матраса, и каждый знал своё место.
Утром всё было как обычно. Он пил кофе и читал новости в телефоне, она готовила завтрак. Никто не извинялся, не говорил о вчерашнем. Просто жили дальше, делая вид, что ничего не произошло.
Но Лена чувствовала, что что-то изменилось. Может быть, это была последняя капля, а может, просто накопилось за все эти годы. Она поймала себя на мысли, что смотрит на мужа как на чужого человека. Вот он сидит напротив, жуёт бутерброд, хмурится на экран телефона — и она совершенно ничего к нему не чувствует. Ни любви, ни ненависти, ни злости. Пустота.
Следующие недели прошли в странном оцепенении. Лена выполняла свою работу, готовила еду, убирала квартиру. Андрей ходил в офис, возвращался, смотрел телевизор. Они почти не разговаривали. Ссоры прекратились, потому что ссориться было не о чем и незачем.
Однажды вечером Лена зашла в спальню и увидела, что Андрей роется в её тумбочке. Он искал что-то, открывая ящики, перебирая бумаги.
— Что ты делаешь? — спросила она.
Он вздрогнул, обернулся. На лице застыла виноватая гримаса.
— Искал зарядку от телефона, — буркнул он.
— В моей тумбочке? — Лена подошла ближе. — Там нет зарядок.
— Думал, может, ты взяла.
Это была откровенная ложь, и оба это понимали. Лена открыла ящик и увидела, что её вещи перерыты: косметика, блокноты, старые открытки. Что он искал? Деньги? Доказательства измены?
— Андрей, — она села на край кровати, — что происходит?
— Ничего, — он отвернулся. — Просто искал зарядку, сказал же.
— Ты меня обманываешь.
— А ты святая? — он резко повернулся к ней. — Вечно уезжаешь к маме, целыми днями в телефоне сидишь! Может, ты там с кем-то переписываешься?
Лена остолбенела. Значит, вот в чём дело. Он подозревает её в измене.
— Ты серьёзно? — она рассмеялась от нелепости ситуации. — Ты думаешь, у меня роман?
— А что мне думать? — Андрей скрестил руки на груди. — Ты стала холодная, отстранённая. В постели…
— Ты сам ко мне не прикасаешься уже полгода! — возмутилась Лена.
— Потому что чувствую — ты не хочешь! — крикнул он. — Ты меня отталкиваешь!
Они смотрели друг на друга, тяжело дыша. Этот разговор давно назрел, но оба боялись его начинать. Потому что он вёл к одному — к признанию, что между ними всё кончено.
— У меня нет никакого романа, — устало сказала Лена. — Я просто… устала. От этой жизни. От постоянных претензий. От того, что ты видишь во мне только недостатки.
— А ты во мне что видишь? — огрызнулся Андрей. — Я для тебя просто раздражающий фактор, да? Мешаю тебе жить!
— Мы мешаем друг другу, — тихо произнесла Лена. — Мы превратились в чужих людей, которые делят одну квартиру.
Андрей молчал. Потом сел рядом с ней на кровать, опустил голову.
— Я не хотел, чтобы так вышло, — сказал он. — Когда мы женились, я думал…
— Я тоже думала, — перебила его Лена. — Но что-то пошло не так. И я не знаю, как это исправить.
— Может, нам правда нужен психолог? — он посмотрел на неё.
— Может быть, — кивнула она, хотя не верила, что это поможет.
Но они не пошли к психологу. Через неделю ссоры возобновились с новой силой. Андрей стал ещё мрачнее и злее, Лена — ещё более замкнутой.
Катастрофа случилась в субботу. Лена убиралась в квартире, пылесосила ковёр в гостиной. Андрей сидел на диване с ноутбуком, и шум пылесоса явно его раздражал.
— Ты можешь потише? — крикнул он.
Лена выключила пылесос.
— Я убираюсь. Или тебе грязь не мешает?
— Грязь не мешает. Мешает этот шум!
— Тогда уйди в другую комнату!
— Это моя квартира, я имею право сидеть где хочу!
Лена замерла. Его слова повисли в воздухе, острые и тяжёлые, как осколки стекла.
— Твоя квартира? — медленно переспросила она.
Андрей понял, что сказал лишнее, но отступать было поздно.
— Ну, наша, — поправился он. — Но я тут тоже живу, между прочим.
— Эта квартира принадлежит мне, — Лена почувствовала, как холодная ярость растекается по венам. — Мои родители подарили её мне. Она оформлена на моё имя.
— Вот оно что! — Андрей вскочил с дивана. — Значит, я здесь временный жилец?
— Я так не говорила!
— Но думала! — он ткнул пальцем в её сторону. — Всегда думала! Что я живу в твоей квартире, на твоей территории! Вот почему ты такая высокомерная!
— Я не высокомерная!
— Ещё какая! — он подошёл ближе, лицо исказилось от злости. — Смотришь на меня свысока! Со своей квартирой, со своей мамочкой, к которой бежишь при каждом удобном случае!
— Хватит! — крикнула Лена.
— Нет, не хватит! — Андрей был вне себя. — Я устал! Устал от твоих обид, от твоего молчания, от того, что чувствую себя здесь чужим!
Он остановился, тяжело дыша. Посмотрел на неё так, словно увидел впервые.
— Знаешь что, — его голос стал ледяным, — проваливай сама к матери. Проваливай и не возвращайся! Надоело уже смотреть на твою кислую рожу!
В этот момент что-то щёлкнуло в голове Лены. Она услышала эти слова — «проваливай к матери» — и вдруг с абсолютной ясностью поняла: всё. Больше она не будет бегать к матери, извиняться, делать вид, что ничего не происходит. Больше она не будет жить с этим человеком, который превратил её жизнь в ад.
— Нет, — спокойно сказала она. — Уеду не я.
— Что? — Андрей не понял.
— Уедешь ты, — Лена почувствовала странное спокойствие. — Это моя квартира. Родители подарили её мне до свадьбы. У нас нет брачного договора, ты не имеешь на неё никаких прав.
— Ты… — он побледнел. — Ты не можешь меня выгнать!
— Могу. И выгоняю.
— Я твой муж!
— Ты чужой человек, — Лена посмотрела ему в глаза. — Мы стали совершенно чужими людьми. Ты сам это понимаешь. Мы не любим друг друга. Мы даже не нравимся друг другу. Зачем продолжать эту пытку?
Андрей молчал. По его лицу было видно, что он лихорадочно думает, ищет аргументы, но ничего не находит. Потому что она была права. Они действительно стали чужими.
— Стерва, — процедил он сквозь зубы.
— Возможно, — кивнула она. — Собирай вещи. Я дам тебе неделю, чтобы найти жильё.
— А если я не уйду?
— Пойду в суд. Подам на развод и на выселение. Квартира моя, закон на моей стороне. Можешь проверить.
Она видела, что он хочет ударить её, накричать, сломать. Но понимает, что это бесполезно. Он проиграл. Проиграл эту битву, этот брак, эту жизнь.
— Я тебя ненавижу, — тихо сказал он.
— Я знаю, — так же тихо ответила Лена. — Я тоже тебя не люблю. Уже давно.
Семь лет вместе, столько планов, надежд, мечтаний — и вот чем всё закончилось.
Андрей ушёл в спальню и начал складывать вещи. Лена села на диван и закрыла лицо руками. Она не плакала. Слёз не было. Было только облегчение — огромное, всепоглощающее облегчение.
Он съехал через три дня. Забрал одежду, ноутбук, несколько книг. Они не разговаривали. Лена сидела на кухне и пила чай, слушая, как он ходит по квартире, открывает шкафы, что-то бормочет себе под нос.
Когда он ушёл, квартира стала невероятно тихой. Лена прошлась по комнатам, открыла окна, впуская свежий воздух. Села у окна и снова посмотрела на дождь.
Было грустно. Было страшно. Было стыдно перед родителями, которые спрашивали: «Как дела?» — и она не знала, что ответить.
Впервые за много лет она почувствовала себя свободной. Никто не критиковал её, не обвинял, не заставлял оправдываться. Она могла дышать полной грудью.
Развод оформили через три месяца. Андрей не сопротивлялся, не требовал квартиру или компенсацию. Просто расписался в нужных бумагах и исчез из её жизни. Они не созванивались, не встречались, не интересовались друг другом.
Лена начала жить заново. Медленно, осторожно, словно учась ходить после долгой болезни. Она перекрасила стены в спальне, купила новое постельное бельё, выбросила всё, что напоминало о муже.
Мать переживала, но виду не показывала. «Главное, что ты счастлива», — говорила она, и Лена кивала. Счастлива ли она? Пока не знала. Но была свободна. И это был первый шаг.
Иногда, по вечерам, она думала о том, что пошло не так. Может, они слишком рано поженились? Может, недостаточно узнали друг друга? Или просто не подходили, и никакие усилия не могли это исправить?
Ответа не было. Но был урок: нельзя держаться за мёртвые отношения. Нельзя жить в постоянном страхе и раздражении. Нельзя бояться остаться одной, если вдвоём хуже.
Лена стояла у окна, смотрела на город, залитый огнями. Где-то там, в этом огромном мире, жил Андрей. Может, встретил новую женщину, может, был счастлив. А может, так же смотрел в окно и думал о том, что всё могло быть иначе.
Но прошлое не вернуть. Можно только идти дальше, шаг за шагом, навстречу новому дню. И Лена шла, неуверенно, но шла. К новой жизни, где она больше не будет убегать к матери после каждой ссоры. Где она будет сама себе опорой и защитой.
Дождь за окном усилился, капли барабанили по стеклу всё сильнее. Но Лена больше не видела в них слёзы. Дождь смывал старое, освобождая место для нового. Она закрыла окно, задёрнула шторы и пошла готовить ужин. Только для себя, в своей квартире, в своей жизни. И впервые за много лет ей не было одиноко.
