Андрей стоял на стремянке, держа в руках дрель, и с удовлетворением смотрел на ровную линию только что закрепленной полки. Пыль от сверления бетона серым облачком висела в воздухе, оседая на подоконник, на книги, разложенные на диване, на ковер. Но это были мелочи. Главное — полка висела крепко, как положено.
— Марин, иди посмотри! — крикнул он в сторону кухни, где слышался звук льющейся воды и позвякивание посуды. — Видишь, как крепко? Теперь здесь можно твои цветочные горшки поставить.
Марина вышла из кухни, вытирая руки кухонным полотенцем. Взгляд ее скользнул по полке, потом остановился на слое пыли, покрывшем все вокруг.
— Молодец, — сказала она ровным голосом. — Только убрать после себя не мог?
— Да ерунда, — отмахнулся Андрей, слезая со стремянки. — Потом уберешь. Зато какая работа сделана! Я полдня возился.
— Полдня, — повторила Марина. — Полдня ты сверлил две дырки.
— Да ты что, это ж не просто дырки! — возмутился Андрей. — Надо было по уровеню выверить, разметку сделать, дюбеля правильные под бетон подобрать. Это для мужика работа, между прочим. Не каждый так всё качественно сделает.
Марина промолчала и вернулась на кухню. Андрей проводил ее взглядом, чувствуя легкое раздражение. Никакой благодарности. Он же старался, делал для дома, для нее, в конце концов. А она — «убрать после себя». Как будто это главное.
Он аккуратно сложил инструменты обратно в ящик, который стоял в коридоре возле гардеробной. Этот ящик он купил сам, на свои деньги, когда только переехал к Марине два года назад. Тогда все было иначе. Тогда она радовалась каждой мелочи, которую он делал по квартире: то кран капающий починит, то дверцу шкафа подкрутит. Смотрела на него с восхищением, благодарила. А сейчас — сплошные претензии.
Впрочем, последний год вообще что-то изменилось между ними. Раньше Марина была мягче, покладистее. А теперь вечно чем-то недовольна. То он носки не туда положил, то посуду не помыл, то пыль не вытер. В общем, мелочные претензии какие-то. Ей бы радоваться, что муж у нее такой хозяйственный, руки золотые.
Вечером, когда Марина готовила ужин, Андрей устроился на диване с пультом. Включил футбол. После таких трудов отдых заслуженный.
— Андрей, накрой на стол, пожалуйста, — попросила Марина из кухни.
— Сейчас, только тайм закончится, — откликнулся он, не отрывая глаз от экрана.
— Сейчас — значит, минут через двадцать, — вздохнула Марина. — Ладно, сама накрою.
— Да погоди ты, я же сказал — сейчас! — раздраженно ответил Андрей. — Не можешь подождать десять минут?
Марина не ответила. Он услышал, как она достает тарелки из шкафа, расставляет приборы. Когда тайм действительно закончился, он поднялся и пошел на кухню. Стол уже был накрыт, Марина раскладывала по тарелкам запеченную курицу с овощами.
— Ну вот, видишь, ты же справилась, — сказал он примирительно, садясь за стол. — Зачем было торопиться?
Марина поставила перед ним тарелку так резко, что приборы звякнули.
— Знаешь, Андрей, мне иногда кажется, что у нас разное понимание слова «сейчас», — сказала она.
— Да ладно тебе, не драматизируй. Ты всегда из мухи слона делаешь.
Они ели молча. Андрей чувствовал напряжение, исходящее от жены, но не понимал его причины. Ну не накрыл он на стол, подумаешь. Зато полку повесил, между прочим. Целых полдня работал. А ей все мало.
После ужина Марина начала убирать со стола. Андрей потянулся обратно к дивану, но ее голос остановил его:
— Ты мог бы помочь с посудой.
— Я уже помог сегодня, — удивился он. — Полку же повесил. Или не считается?
— Андрей, ты повесил одну полку за три недели. Одну. А я каждый день готовлю, убираю, стираю, глажу. Каждый. День.
— Ну так это женская работа, — пожал плечами Андрей. — А я мужскую делаю. Полки, починки всякие. Это ж сложнее.
Марина застыла с тарелками в руках.
— Сложнее? — переспросила она тихо. — Ты считаешь, что повесить раз в месяц полку сложнее, чем каждый день готовить, убирать, стирать, работать полную смену и еще выслушивать твои указания, как мне жить в собственной квартире?
— При чем тут собственная квартира? — нахмурился Андрей. — Мы же семья. Это наш дом.
— Наш дом, — повторила Марина. — Интересно. А кто платит за коммунальные услуги? Я. Кто купил всю мебель, которая здесь стоит? Я. Кому принадлежит эта квартира? Мне. Но при этом ты считаешь себя вправе указывать мне, что и как я должна делать.
— Я не указываю, — возмутился Андрей. — Я просто хочу, чтобы в доме был порядок. Это нормально. Я же глава семьи.
Марина поставила тарелки в раковину так сильно, что одна треснула.
— Глава семьи, — произнесла она, и в голосе ее звучало что-то опасное. — Глава семьи. На каком основании ты глава семьи, Андрей? Потому что ты мужчина? Или потому что ты раз в три недели дрель в руки берешь?
— Марина, ты о чем вообще? — растерялся он. — Что на тебя нашло?
— На меня нашло то, что я устала! — выпалила она, разворачиваясь к нему. — Устала каждый день работать, потом приходить домой и снова работать: готовить, убирать, стирать. Устала от того, что ты считаешь себя главой семьи только потому, что иногда что-то по мелочи починишь. Устала от твоего снисходительного тона, от твоих «это женская работа». Устала терпеть!
— Да ты сама не знаешь, чего хочешь! — вспылил Андрей. — То тебе муж нужен, защитник, добытчик, то вдруг я плохой, потому что не мою посуду. Определись уже!
— Я давно определилась, — холодно ответила Марина. — Мне нужен партнер. Равноправный. А не царь, который соизволил полку повесить и теперь считает, что ему все должны.
— Партнер, — фыркнул Андрей. — Это ты о чем? Я зарабатываю, я работаю. Или ты думаешь, мне легко?
— Я тоже зарабатываю. И немало. И работаю тоже. Но почему-то все домашние дела висят на мне. Ты приходишь домой и ложишься на диван. Я прихожу домой и иду на кухню. Чувствуешь разницу?
— Это потому что я весь день на ногах, устаю! А ты в офисе сидишь.
— А я, значит, не устаю? — голос Марины повысился. — Я прихожу свежая и бодрая, да? И мне в радость после работы еще три часа на кухне стоять?
— Да нормально же было раньше! — сорвался Андрей. — Что изменилось-то?
— Изменилось то, что раньше я думала, что это временно. Что ты просто обживаешься, привыкаешь. Что скоро ты начнешь воспринимать эту квартиру как свой дом и будешь относиться к ней соответственно. Но прошло два года, а ты так и остался гостем. Гостем, который, впрочем, считает себя хозяином.
— Я не гость! — возмутился Андрей. — Я здесь живу. Я муж. Я имею право…
— Какое право? — перебила его Марина. — Право диктовать мне, как жить? Право требовать, чтобы я обслуживала тебя? На каком основании?
— На основании того, что я мужчина! — выпалил Андрей. — И в семье должен быть порядок. Мужчина — глава, женщина — хранительница очага. Это нормально, это испокон веков так было!
Марина смотрела на него несколько секунд молча. Потом рассмеялась. Коротко, без веселья.
— Испокон веков, — повторила она. — Отлично. Тогда давай вспомним, что испокон веков мужчина обеспечивал семью. Полностью. Содержал жену, детей, дом. А ты что обеспечиваешь, Андрей? Ты живешь в моей квартире, которую я купила на свои деньги. Ешь еду, которую я покупаю и готовлю. Спишь на постельном белье, которое я стираю и глажу. Что именно ты обеспечиваешь?
— Я… я помогаю, — растерянно ответил Андрей. — Я чиню, когда что-то ломается.
— Раз в месяц. Может, раз в два месяца. Это не помощь, Андрей. Это вообще ничто по сравнению с тем, что делаю я. Каждый. Божий. День.
— Ну и что ты хочешь? — раздраженно спросил Андрей. — Чтобы я фартук надел и котлеты жарил?
— Я хочу, чтобы ты вел себя как взрослый человек, а не как ребенок, который иногда помогает маме и ждет за это похвалы и печенья в награду.
— Да пошла ты! — взорвался Андрей. — Надоело это слушать! Я что, совсем ничего не делаю по-твоему? Я вкалываю на работе, я устаю, я…
— Ты вкалываешь на работе, — перебила Марина ледяным голосом. — Я тоже вкалываю на работе. Но потом я вкалываю еще и дома. А ты ложишься на диван и считаешь, что тебе все должны. Более того — ты еще и указываешь мне, что делать. В моей собственной квартире.
— Опять эта квартира! — взвился Андрей. — Ты думаешь, эта чертова квартира делает тебя главнее?
— Нет, — спокойно ответила Марина. — Но она делает меня хозяйкой здесь. И я имею право решать, кто здесь живет, а кто нет.
Повисла тишина. Андрей смотрел на жену, не веря услышанному.
— То есть как это? — медленно спросил он.
— Именно так, как ты понял, — Марина скрестила руки на груди. — Я устала, Андрей. Устала быть твоей прислугой. Устала от твоих ожиданий, что я должна и готовить, и убирать, и при этом еще подчиняться тебе, как какая-то крепостная. Устала слушать про то, что ты глава семьи, когда единственное, что ты делаешь — это иногда полку повесишь.
— Да ты охренела! — заорал Андрей. — Я твой муж! Мы семья!
— Семья — это когда двое равных партнеров помогают друг другу, — ответила Марина. — А у нас что? У нас я работаю на двух работах — на официальной и дома. А ты на одной. И еще считаешь себя вправе мной командовать.
— Я не командую!
— Еще как командуешь. «Марина, погладь мне рубашку. Марина, приготовь то-то. Марина, убери здесь». А когда я прошу тебя о помощи — «сейчас», «потом», «я устал». Знаешь что, Андрей? Я тоже устала. Очень устала.
— И что теперь? — Андрей почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. — Ты меня выгоняешь?
— Я предлагаю тебе уехать на время и подумать, — сказала Марина. — Подумать о том, какие у тебя представления о семье. О том, чего ты хочешь на самом деле. И готов ли ты меняться.
— Это я должен меняться? — не поверил своим ушам Андрей. — А ты?
— Я изменилась, — спокойно ответила Марина. — Я перестала терпеть. Раньше я думала, что должна. Что такая вот моя роль — все делать самой, не жаловаться, радоваться, когда муж соизволит дрель в руки взять. Но знаешь что? Я не хочу больше так жить.
— То есть, если я не начну посуду мыть и полы драить, ты меня выгонишь? — с издевкой спросил Андрей.
— Если ты не начнешь относиться ко мне как к равной, а не как к прислуге, то да, — кивнула Марина. — Я выгоню тебя. Из моей квартиры. Где я хозяйка.
— Что?! Я здесь не хозяин?! — взорвался Андрей. — Да я тут столько всего сделал! Я чинил, я…
— Сначала купи свою квартиру, а потом можешь там главу семьи изображать! — перебила его Марина, и голос ее был твердым, как сталь. — А здесь хозяйка я. И правила устанавливаю я. И если тебя эти правила не устраивают — дверь вон там.
Андрей стоял, открыв рот. Он не узнавал свою жену. Куда делась мягкая, податливая Марина, которая два года назад так радовалась, когда он согласился к ней переехать? Эта женщина перед ним была другой — жесткой, непреклонной.
— Ты шутишь, — наконец выдавил он.
— Нисколько, — Марина посмотрела на часы. — Уже поздно. Завтра суббота. Предлагаю тебе уехать к родителям или снять гостиницу. На неделю. Подумаешь, решишь, чего ты хочешь. Готов ли ты к равноправным отношениям или тебе нужна прислуга с функцией жены.
— Это ультиматум?
— Называй как хочешь, — пожала плечами Марина. — Я просто говорю, как есть. ТО, что должна была сказать давным-давно.
Андрей чувствовал, как внутри него закипает ярость. Как она смеет? Он же муж! Он имеет право на уважение, она должна его слушаться. Он столько делает для семьи, для дома!
— Знаешь что, — процедил он сквозь зубы. — Может, мне и правда надо уехать. Чтобы ты поняла, как это — жить без мужика в доме. Когда кран потечет или что-то сломается — сама будешь разбираться. Посмотрим, как ты запоешь тогда!
— С удовольствием посмотрю, — ответила Марина. — Я и до тебя жила одна. И справлялась. А то, что я не умею — всегда можно мастера вызвать. Который сделает за час то, на что ты тратишь полдня, и не будет за это ещё похвалы ждать!
Это было последней каплей. Андрей развернулся и пошел в спальню. Начал запихивать вещи в сумку — одежду, туалетные принадлежности. Руки тряслись от злости. Она еще пожалеет. Поймет, что натворила. Он уедет, и пусть она посидит здесь одна, подумает. Пусть почувствует, как это — без мужчины.
Марина стояла в дверях спальни, наблюдая за его сборами. Лицо ее было непроницаемым.
— Ты серьезно? — не выдержал Андрей. — Ты правда меня выгоняешь?
— Я не выгоняю, — ответила Марина. — Я даю нам обоим время подумать. Мне — о том, готова ли я продолжать эти отношения. Тебе — о том, чего ты хочешь от семьи и готов ли ты вкладываться в нее по-настоящему.
— Я вкладываюсь!
— Нет, Андрей. Ты присутствуешь. Это разные вещи.
Он застегнул сумку и выпрямился, глядя на жену. Два года назад он думал, что ему повезло. Красивая, умная, с квартирой, с хорошей работой. И при этом такая женственная, мягкая. Он представлял, как они будут жить — он будет работать, выполнять мужскую работу по дому, чинить что-то, а она будет создавать уют, готовить, ждать его с работы. Классическая семья. Как у родителей было, у деда с бабкой. Нормальная схема.
Но почему-то эта схема дала сбой. Марина вдруг перестала вписываться в нее.
— Может, дело в тебе? — вдруг сказал он. — Может, ты слишком много хочешь? Все современные женщины такие — им все мало. И карьеру хотят, и мужика, и чтобы он еще тряпкой махал.
— Дело во мне, — согласилась Марина. — В том, что я наконец поняла свою ценность. И перестала соглашаться на меньшее, чем заслуживаю. Я заслуживаю партнера, Андрей. Не господина, который иногда снисходит до домашних дел. Партнера.
— Тогда найди себе другого партнера, — бросил Андрей, взваливая сумку на плечо. — Который будет под твою дудку плясать.
— Возможно, найду, — спокойно ответила Марина. — Если ты решишь, что тебе это не нужно.
Он прошел мимо нее к выходу. В прихожей остановился, обернулся. Она стояла все так же — спокойная, непреклонная. Чужая.
— Ты пожалеешь, — сказал он.
— Может быть, — кивнула Марина. — А может, пожалеешь ты. Время покажет.
Дверь за ним закрылась тихо, почти беззвучно. Андрей стоял на лестничной площадке, все еще не веря в происходящее. Потом медленно пошел вниз, к выходу.
На улице был теплый летний вечер. Он достал телефон, хотел позвонить матери, но передумал. Она начнет причитать, жалеть его, ругать Марину. А ему сейчас не нужны ни жалость, ни утешения. Ему нужно… Он и сам не знал, что ему нужно.
Андрей поймал такси и поехал к другу. Макс жил один в двухкомнатной квартире, всегда был рад гостям. По дороге Андрей набрал его номер.
— Привет, старик. Можно к тебе на пару дней свалиться?
— Конечно, — удивился Макс. — А что случилось?
— Потом расскажу, — Андрей не хотел говорить об этом по телефону. — Буду через двадцать минут.
У Макса он выложил все как есть. Друг слушал, не перебивая, наливая пиво.
— Вот такая история, — закончил Андрей. — Меня выгнали из собственного дома.
— Из ее дома, — поправил Макс.
— Ну да, формально ее, — раздраженно отмахнулся Андрей. — Но мы же семья!
Макс задумчиво покрутил бокал в руках.
— Знаешь, Андрюх, — медленно сказал он. — У меня один вопрос. Сколько раз за последний месяц ты готовил ужин?
— При чем здесь это?
— При том. Отвечай.
— Ну… — Андрей попытался вспомнить. — Пару раз. Яичницу. И бутерброды делал.
— Это не считается, — покачал головой Макс. — Нормальный ужин. Суп там, мясо, гарнир.
— Ни разу, — признался Андрей. — Но я же…
— Погоди. Сколько раз ты полы мыл?
— Зачем мне полы мыть? Это не мужское дело.
— А посуду?
— Иногда, — Андрей начинал злиться. — К чему этот допрос?
— К тому, старик, что я сам живу один уже пять лет, — сказал Макс. — И знаешь что? Я каждый день готовлю. Каждую неделю убираю квартиру. Стираю, глажу, посуду мою. Потому что это надо делать. Не потому что это мужское или женское — потому что это просто необходимо для нормальной жизни.
— Ты один живешь, — возразил Андрей. — У меня жена есть.
— Вот именно — есть. Или была, — Макс посмотрел на друга серьезно. — Слушай, я тебя давно знаю. И видел, как ты ведешь себя с Мариной. Ты от нее ждешь, что она будет и деньги зарабатывать, и дом тянуть, и тебя еще обслуживать. А сам что даешь взамен?
— Я работаю!
— Она тоже работает. И зарабатывает, между прочим, побольше тебя, я в курсе. Квартира ее. Так на каком основании ты считаешь себя главой семьи?
Андрей молчал. Впервые за вечер в его голове начали появляться неприятные мысли.
— Я чиню что-то, — наконец сказал он. — Когда ломается.
— Раз в месяц. От силы. Это не вклад в семью, Андрюх. Это так, разовая помощь. А она каждый день вкалывает. Ты представь: она приходит с работы уставшая и идет на кухню. Готовит ужин. Кормит тебя. Потом убирает. Моет посуду. И так каждый день. А выходные? Стирка, уборка, готовка на неделю. Когда она отдыхает?
— Ну… — Андрей почувствовал себя неловко. — Она же в офисе сидит в основном. Это не так тяжело.
— А ты на ногах, — кивнул Макс. — Это понятно. Но, блин, она тоже устает. И ей тоже хочется прийти домой и отдохнуть. Но она не может. Потому что на ней весь дом.
— Она могла бы попросить помочь, — буркнул Андрей.
— Судя по твоему рассказу, просила. Многократно. А ты отмахивался. «Сейчас», «потом», «я устал».
Андрей допил пиво. Злость, которая бурлила в нем весь вечер, начала отступать, уступая место чему-то другому. Не то чтобы вине — но какому-то смутному пониманию, что, может быть, Марина права. Хотя бы частично.
— Так что мне теперь, фартук надеть? — спросил он, пытаясь сохранить оборонительный тон.
— Не фартук, — Макс налил еще пива. — А просто начать вести себя как взрослый человек. Который живет не у мамы, а в своей семье. И который понимает, что семья — это не когда один командует, а другой подчиняется. Это когда двое вместе тянут общую лямку.
Они просидели до поздней ночи, обсуждая, споря. Макс рассказывал о своих отношениях, которые развалились как раз из-за такой же ситуации — его тогдашняя девушка устала быть прислугой.
— Я тогда не понял, — говорил Макс. — Думал, она просто стерва. А потом, когда начал жить один, осознал, сколько на самом деле дел по дому. И как это выматывает. И что я был редкостным эгоистом, ожидая, что она будет все это делать сама, еще и работая полный день.
Ночью, лежа на диване у Макса, Андрей не мог уснуть. В голове прокручивались слова Марины, аргументы Макса, картины последних двух лет совместной жизни. Впервые он попытался посмотреть на все ее глазами.
Она приходит с работы. Уставшая. Ей хочется отдохнуть, но вместо этого она идет на кухню. Достает продукты, начинает готовить. А он в это время лежит на диване с пультом. Потом они едят, и она убирает со стола, моет посуду. Он возвращается к телевизору. Вечер. Она гладит его рубашки на завтра. Он смотрит футбол. Выходные. Она с утра затевает большую уборку. Он спит до полудня, потом… что он делает по выходным? Встречается с друзьями. Смотрит фильмы. Иногда идет в магазин с ней, неся сумки — и считает это помощью.
А что делает она? Стирает, убирает, готовит на неделю вперед, гладит белье, моет полы, протирает пыль… И находит время еще и с подругами встретиться, и книги почитать, и на йогу сходить. Как она все успевает? И главное — почему он никогда не задумывался об этом?
Потому что считал это нормой. Женским делом. Так же, как его мать делала всю домашнюю работу, пока отец после работы читал газету в кресле. Так же, как бабушка вечно крутилась на кухне, пока дедушка смотрел телевизор. Это был естественный порядок вещей.
Но Марина права — она ведь тоже работает. Зарабатывает даже больше него. Почему тогда на ней весь быт?
Утром Андрей проснулся с тяжелой головой — то ли от пива, то ли от мыслей. Макс уже собирался на работу.
— Как спалось? — спросил он.
— Так себе, — признался Андрей. — Слушай, а у твоей бывшей… как ее… Лены? У нее получилось найти нормального парня?
— Получилось, — кивнул Макс, застегивая рубашку. — Вышла замуж год назад. Видел фотки в соцсетях. Счастлива, как мне кажется. Муж ее нормальный такой. Вместе готовят, вместе убирают. На фотках он с пылесосом, она с дрелью. — Макс усмехнулся. — Прикольно как-то. Я тогда посмотрел и подумал — вот оно, то, чего она хотела от меня. А я не дал.
— Жалеешь?
— Конечно. Лена была классная. Я был идиотом. — Макс натянул пиджак. — Ты подумай хорошенько, Андрюх. Маринка — отличная женщина. Умная, красивая, самостоятельная. Таких мало. Если упустишь — пожалеешь.
Когда Макс ушел на работу, Андрей остался один. Позвонила мать, он рассказал ей вкратце о ситуации. Реакция была предсказуемой.
— Что за чушь! — возмутилась она. — Ты же муж! Глава семьи! Как она смеет тебя выгонять?
— Мам, это ее квартира…
— И что с того? Вы же расписаны! Значит, это общее имущество!
— Нет, мам, квартира куплена до брака. Это только ее собственность.
— Ну так купи свою! И пусть тогда она к тебе переезжает! Вот увидишь, как она запоет по-другому, когда от тебя будет зависеть!
Андрей положил трубку с еще большей тяжестью на душе. Нет, мать его не поймет. Для нее мир устроен просто: мужчина — добытчик и защитник, женщина — хранительница очага. И не важно, работает женщина или нет, зарабатывает или нет — ее место у плиты и с тряпкой.
Но разве это справедливо?
Следующие дни Андрей провел в каком-то странном состоянии. Ходил на работу, возвращался к Максу, разговаривал с другом. Макс ненавязчиво показывал ему свой быт: как он сам готовит ужин, моет посуду, в выходные убирается в квартире. И это было нормально. Не унизительно, не стыдно — просто обычная жизнь взрослого человека.
— Понимаешь, — говорил Макс, готовя пасту, — я вот сейчас думаю — а как я вообще раньше считал, что это не мужское дело? Это же абсурд. Я живу, я ем, я ношу одежду. Значит, должен уметь все это обслуживать. Иначе я как инфантильный ребенок, который не может позаботиться о себе.
На пятый день Андрею написала Марина. Коротко: «Как ты? Подумал?»
Он долго смотрел на экран телефона, не зная, что ответить. Думал? Да он только об этом и думал все эти дни. И чем больше думал, тем яснее понимал — Марина была права. Не во всем, может быть, не в форме, в которой все высказала, но по сути — права.
Он действительно вел себя как мальчик, а не как мужчина. Считал, что его разовые «мужские» дела равноценны ежедневному труду жены. Думал, что имеет право командовать только потому, что он мужчина. Ждал благодарности за каждую мелочь, но сам никогда не благодарил ее за еду, за чистую одежду, за уют.
«Думал, — набрал он в ответ. — Можем встретиться? Поговорить?»
Ответ пришел через несколько минут: «Приходи завтра вечером. В семь».
Весь следующий день Андрей был на нервах. Думал, что говорить, как себя вести. Даже купил цветы — что раньше делал крайне редко, только на праздники.
Марина открыла дверь ровно в семь. Выглядела она хорошо — даже лучше, чем неделю назад. Отдохнувшей, спокойной. Приняла цветы с легкой улыбкой, пригласила на кухню.
— Чай? Кофе?
— Чай, пожалуйста.
Они сидели за столом, и Андрей вдруг почувствовал себя гостем. Здесь он жил два года, но сейчас это действительно была не его территория. Он никогда не воспринимал эту квартиру как свою. Всегда было ощущение временности, что он в гостях у Марины.
— Ну что, подумал? — спросила она, наливая чай.
— Подумал, — кивнул Андрей. — Много о чем. Марина, я… я хотел извиниться.
Она подняла брови, но промолчала, ожидая продолжения.
— Ты была права. Во многом. Я действительно вел себя как… как ребенок. Который иногда помогает и ждет за это печеньки. — Он усмехнулся собственной формулировке. — Я никогда не думал обо всем, что ты делаешь каждый день. Принимал это как должное.
— Почему? — просто спросила Марина.
— Потому что так было у моих родителей. У бабушки с дедушкой. Мать всегда все делала по дому, отец только работал. Мне казалось, это нормально.
— Твоя мать не работала, — напомнила Марина. — Она была домохозяйкой. Это ее выбор, и это нормально, если люди так договорились. Но я работаю. И зарабатываю не меньше тебя.
— Знаю, — кивнул Андрей. — Я понял это. Точнее, понял, что всегда знал, но не хотел признавать. Потому что тогда пришлось бы признать, что я несправедлив к тебе.
Марина пила чай, изучая его лицо.
— Что изменилось за эту неделю? — спросила она. — Только понимание? Или готовность что-то менять?
— И то, и другое, — Андрей сделал глубокий вдох. — Я жил у Макса. Видел, как он сам всё делает. Сам готовит, убирает, стирает. И знаешь, это было… откровением. Что это нормально. Что в этом нет ничего унизительного или не мужского.
— А раньше тебе казалось унизительным?
— Да, — честно признался он. — Мне казалось, что мужчина должен заниматься мужскими делами. Работать, что-то чинить, принимать решения. А готовка, уборка, стирка — это женское.
— И сейчас?
— Сейчас я понимаю, что это просто дела. Которые надо делать, чтобы жить. И не важно, кто их делает — мужчина или женщина. Важно, чтобы это было справедливо распределено.
Марина поставила чашку на стол.
— Андрей, я скажу честно. Эта неделя была для меня… облегчением. Я одна. Готовлю только себе — это проще и быстрее. Убираю только за собой — это вдвое меньше работы. Не нужно гладить твои рубашки, стирать твои носки, протирать пыль, которую ты оставляешь, когда сверлишь дырки в стенах. Я впервые за два года почувствовала, что живу, а не тяну лямку.
Эти слова задели его сильнее, чем Андрей ожидал.
— Настолько плохо было со мной? — тихо спросил он.
— Не плохо, — Марина покачала головой. — Но тяжело. Я работала на двух работах, по сути. На основной и дома. А ты работал на одной. И при этом считал себя вправе мной руководить.
— Я больше не хочу руководить, — сказал Андрей. — Я хочу быть партнером. Настоящим. Равноправным.
— Это легко говорить, — заметила Марина. — Сложнее делать. Привычки, установки — это все глубоко сидит. Ты будешь срываться, забывать, откатываться к старому.
— Буду, — согласился он. — Но я хочу меняться. Если ты дашь мне шанс.
Марина долго молчала, глядя в окно. Потом повернулась к нему.
— Я подумаю, — сказала она. — Но если ты вернешься, будут правила. Строгие. Все домашние дела — пополам. Готовка, уборка, стирка, покупки — все. Никаких отговорок типа «я устал» или «у меня не получится». Будешь учиться. И никакого командования. Мы обсуждаем все вопросы, касающиеся дома, как равные. Понял?
— Понял, — кивнул Андрей. — Согласен.
— И еще, — Марина посмотрела на него серьезно. — Ты должен понять раз и навсегда: ты здесь не хозяин. Ты здесь гость. Желанный гость, которого я люблю и с которым хочу строить семью. Но хозяйка тут я. Это моя квартира. И если ты когда-нибудь снова начнешь вести себя так, как будто имеешь право здесь командовать — я выгоню тебя без разговоров.
— Хорошо, — Андрей сглотнул. — Я понял.
Они еще долго разговаривали в тот вечер. О том, как будет устроен их быт, кто что делает, как они будут договариваться. Составили даже список дел по дому и распределили их поровну. Андрей вызвался научиться готовить — хотя бы простые блюда. Марина согласилась показать ему, как пользоваться стиральной машиной, как гладить рубашки, как правильно убирать.
— Это как начинать заново, — сказал Андрей, когда уже собирался уходить.
— В каком-то смысле да, — согласилась Марина. — Но лучше начать заново, чем продолжать неправильно.
Он вернулся не сразу. Марина дала ему еще три дня — сказала, что хочет еще побыть одна, окончательно все обдумать. Андрей понял и не стал настаивать.
Когда он наконец переехал обратно, в квартире его ждал сюрприз — на холодильнике висел красиво оформленный список дел по дому с графиком. Напротив каждого пункта стояли инициалы: А или М. Готовка ужина в будние дни — А, М (чередуются). Уборка — выходные вместе. Стирка — А. Глажка — М. И так далее.
— Чтобы не было недопониманий, — объяснила Марина. — Все честно, все прозрачно.
Первые недели были сложными. Андрей действительно не умел толком готовить — жег, пересаливал, забывал выключить плиту. Марина терпеливо учила его, не закатывая глаз и не высмеивая. Он учился гладить — и это оказалось искусством, которое требовало сосредоточенности. Учился правильно убирать — оказалось, что тут тоже есть своя система, а не просто «тряпкой помахать».
И постепенно он начал понимать масштаб того, что делала Марина эти два года. Сколько времени, сил, внимания требуют все эти «мелочи». Как это выматывает — каждый день после работы еще два-три часа дел по дому.
— Прости, — сказал он однажды вечером, когда они вместе мыли посуду после ужина. — Прости, что ты так долго все это тянула одна.
Марина улыбнулась — впервые за много месяцев так тепло и искренне.
— Спасибо, что изменился, — ответила она. — Это дорогого стоит.
Они потихоньку налаживали новую жизнь. Равноправную. Где никто никому не командует, где оба вкладываются, оба стараются. Андрей все еще иногда ловил себя на желании сказать «сделай это» вместо «давай сделаем», но останавливался. Учился формулировать мысли иначе. Учился спрашивать, а не приказывать.
И как ни странно, это новое устройство их семьи его не угнетало. Наоборот — он чувствовал себя более зрелым, более взрослым. Он больше не был мальчиком, который живет у мамы-жены. Он был партнером. Равным.
А еще он заметил, что Марина стала другой. Более открытой, более нежной. Исчезла эта постоянная усталость в глазах, раздражение, напряжение. Она снова смеялась, шутила, как в начале их отношений.
— Знаешь, — сказала она как-то вечером, когда они сидели на диване после ужина, который вместе приготовили, — я снова чувствую, что люблю тебя. По-настоящему.
— Разве раньше не любила? — удивился Андрей.
— Любила, — кивнула Марина. — Но эта любовь была похоронена под грудой обид, усталости, разочарования. А сейчас… сейчас она снова вышла на поверхность. Потому что я вижу — ты уважаешь меня. Ценишь. Воспринимаешь как равную.
Андрей обнял ее, и они сидели так, молча, слушая музыку. И он подумал о том, что чуть не потерял все это из-за собственной глупости и инфантильности. Из-за устаревших представлений о том, как «должна» быть устроена семья.
Теперь их семья была устроена правильно. Не так, как у его родителей. Не так, как диктуют традиции. А так, как удобно и справедливо им обоим.
И полка, которую он повесил в тот злополучный вечер, теперь действительно служила им обоим — там стояли и ее цветы, и его книги. Вместе. Как и должно быть.
