— Ты опять пересолила. Ну вот как так? Я же сто раз говорил, лучше не досолить. Анна, например, всегда сначала даёт Вадиму попробовать, а потом уже доводит до вкуса. В этом и есть забота, понимаешь? В мелочах.
Олег произнёс это своим обычным поучительным тоном, лениво ковыряя вилкой в тарелке с жарким. Он даже не смотрел на Светлану. Он смотрел в телевизор, где шёл какой-то дурацкий сериал, и бросал слова через плечо, будто комментировал погоду. Для него это были просто слова, привычная приправа к ужину, как чёрный перец. Для Светланы они стали последней каплей в чаше, которая уже давно трещала по швам, грозя разлететься на мелкие, острые осколки.
Нож с глухим стуком упал на разделочную доску. Она выпрямилась, медленно вытерла руки о передник и повернулась к нему. Он этого даже не заметил, полностью поглощённый экранными страстями.
— Олег. Посмотри на меня.
Что-то в её голосе, лишённом привычных ноток обиды, заставило его оторваться от экрана. Он увидел её лицо — бледное, с двумя яркими красными пятнами на щеках и очень тёмными, почти чёрными от напряжения зрачками. Он приготовился к привычной сцене: сейчас она начнёт оправдываться, потом обижаться, может, даже всплакнёт. Он уже приготовил дежурную, успокаивающую фразу: «Ну чего ты опять начинаешь, я же как лучше хочу».
Но она не заплакала. Она смотрела на него долго, изучающе, будто видела впервые. Будто взвешивала его на каких-то своих, внутренних весах.
— Если жена твоего друга такая идеальная, то иди и живи вместе с ними! Хватит мне на мозг капать постоянно, что я должна на неё равняться! Достал уже!
Крик получился сдавленным, хриплым, без визгливых нот. Это был не крик истерики, а рёв загнанного в угол зверя, который наконец-то решил показать клыки. Олег даже растерялся от такой прямолинейной атаки. Он открыл было рот для ответа, но она не дала ему вставить ни слова. Она сорвала с себя передник, скомкала его и швырнула на стул. И замолчала.
Он ждал продолжения, но его не было. Вместо этого произошло нечто странное, выходящее за рамки всех их предыдущих ссор. Напряжённые черты её лица разгладились. Уголки губ поползли вверх, складываясь в широкую, совершенно неестественную, сияющую улыбку. Она посмотрела на него так, будто на неё снизошло озарение, решившее все её проблемы разом.
— А знаешь, милый… Ты ведь абсолютно прав. Абсолютно. Что толку от моих стараний, если я не вижу правильного примера? Мне нужен хороший образец для подражания.
Она подошла к нему, взяла со стола свой телефон и начала быстро что-то печатать, всё с той же жутковатой улыбкой на лице. Олег смотрел на неё, ничего не понимая. Этот резкий переход от ярости к какому-то восторженному согласию выбил его из колеи, лишил привычных аргументов.
— Я тут подумала и решила последовать твоему совету, — прощебетала она, не отрываясь от экрана. — Я тут пообщалась с Анной, женой твоего друга Вадима. Она оказалась такой милой! Просто прелесть!
Светлана протянула ему свой телефон. На экране светился чат в мессенджере, полный её восторженных сообщений и вежливых, чуть удивлённых ответов Анны.
— Она согласилась стать моим куратором. На месяц. Представляешь? Будет приходить к нам три раза в неделю, учить меня готовить «правильный» борщ, показывать, как «идеально» гладить твои рубашки. Мы будем вместе ходить за продуктами, она составит мне меню на неделю, чтобы всё было сбалансировано и полезно. Она даже согласилась провести аудит моего гардероба! Говорит, что у каждой женщины должны быть вещи, которые радуют её мужчину. Вадим сказал, что не против, он только рад помочь друзьям. Так что завтра в семь ждём их в гости на первый инструктаж.
Она убрала телефон и посмотрела на мужа сияющими глазами. Олег сидел, не двигаясь. Он медленно переводил взгляд с её улыбающегося лица на свою остывающую, пересоленную картошку. Его праздное ворчание, его привычка ставить в пример чужую жену, его мелкие уколы, которые он считал безобидной «мотивацией», только что материализовались. Они обрели плоть, кровь и конкретный план действий. В его дом, в его личное пространство завтра вторгнется тотальный контроль и унизительная инспекция, которая выставит его же полным идиотом перед лучшим другом. Он смотрел на сияющее лицо жены и медленно бледнел, понимая, что война, которую он так долго вёл, только что закончилась его полным и безоговорочным поражением. А настоящая битва была назначена на завтра. На семь часов вечера.
Ровно в семь ноль-ноль в дверь позвонили. Коротко, уверенно, двумя трелями. Олег, который последние полчаса мерил шагами коридор, вздрогнул, как от удара. В нём до последнего теплилась идиотская надежда, что Вадим позвонит и скажет, что у них поменялись планы. Что Анна приболела. Что у них прорвало трубу. Что угодно. Но звонок был не по телефону, а в дверь.
Светлана, лучезарно улыбаясь, выплыла из кухни. На ней был новый домашний костюм — не тот, в котором она обычно готовила, а идеально отглаженный, элегантный, будто она принимала не друзей, а телевизионную инспекцию.
— Я открою, милый, — проворковала она и прошла мимо него, оставив за собой лёгкий шлейф цветочных духов.
На пороге стояли Вадим и Анна. Вадим, крупный и добродушный, держал в руке бутылку дорогого вина и неловко улыбался. Было видно, что он не до конца понимает, что происходит, и пытается свести всё к шутке. Анна же была воплощением сдержанного достоинства: безупречная укладка, строгая, но стильная блузка, и вежливая, чуть отстранённая улыбка на лице.
— Анечка, Вадим, как я рада! Проходите! — Светлана распахнулась в гостеприимном жесте, который казался отрепетированным.
— Ну что, принимайте инспекцию, — гулко бахнул Вадим, пытаясь разрядить обстановку. — Где тут у вас нерадивая хозяйка? Будем перевоспитывать!
Олег выдавил из себя подобие улыбки. Он чувствовал, как у него горят уши.
— Светлана, не стоит. Мы же просто по-дружески, — мягко поправила мужа Анна, но во взгляде её уже читался оценивающий интерес. Она была не из тех, кто отказывается от предложенной власти.
Когда все прошли на кухню, атмосфера стала густой, как сироп. На столе уже стояли тарелки, но центральное место занимала большая кастрюля с борщом. Светлана с театральным вздохом встала перед ней, сложив руки на груди.
— А теперь — к главному. Аня, я очень старалась, честно. Но Олег говорит, что у меня получается не так, как у тебя. Научи меня. Пожалуйста.
Олег хотел провалиться сквозь землю. Вадим с интересом уставился на кастрюлю. Анна же приняла вызов с профессиональной серьёзностью. Она подошла к плите, взяла половник и осторожно приподняла крышку. Вдохнула аромат.
— Цвет хороший, насыщенный. Но аромата свёклы почти нет. Ты её, наверное, вместе с картошкой закладывала? — Это был не вопрос, а утверждение.
— Д-да… — растерянно кивнула Светлана, играя свою роль безупречно.
— Большая ошибка, — со знанием дела произнесла Анна. — Свёкла теряет и вкус, и запах. Её нужно тушить отдельно, с добавлением томатной пасты и щепотки сахара, и вводить в самом конце. И ещё маленький секрет — ложка уксуса. Для сохранения цвета.
Светлана тут же схватила со стола блокнот и ручку, специально положенные туда заранее.
— Тушить отдельно… сахар… уксус… — бормотала она, быстро записывая. — Гениально! Аня, ты просто кладезь мудрости!
Олег сидел за столом каменным изваянием. Он смотрел на своего лучшего друга, который с любопытством наблюдал за этим унизительным мастер-классом. Весёлость Вадима начала давать трещину, сменяясь недоумением. Он посмотрел на Олега, вопросительно приподняв бровь, но тот лишь вжал голову в плечи.
— И капусту, — продолжила Анна, входя в раж, — нужно резать тоньше. И закладывать после картошки, чтобы она оставалась чуть хрустящей. А у тебя она, скорее всего, разварилась.
Она зачерпнула немного супа, попробовала. Её лицо осталось непроницаемым.
— Соль. Ты снова переборщила. Олег был прав. Бульон нужно солить в конце, когда все овощи отдадут свой вкус.
Светлана с сокрушённым видом кивнула и тоже сделала пометку в блокноте.
Весь оставшийся вечер прошёл в том же ключе. Они ели борщ, и Анна попутно давала комментарии по поводу «недостаточно пышных» пампушек и «неправильной» нарезки сала. Светлана благодарила, записывала и смотрела на мужа глазами, полными обожания и благодарности. Олег молча пил вино, которое принёс Вадим, чувствуя, как с каждым глотком оно становится всё более горьким. Он сам создал этого монстра — идеальную жену своего друга. И теперь этот монстр, вежливый и улыбчивый, методично разрушал его мир изнутри, используя его же оружие. И это был только первый урок.
Следующий «урок» был назначен через два дня. Олег провёл это время в состоянии глухого, бессильного бешенства. Он пытался поговорить со Светланой, но натыкался на стену из сияющей, непробиваемой благожелательности. Любая его попытка прекратить этот фарс разбивалась о её железный аргумент: «Милый, я же делаю это для тебя. Я просто хочу стать лучше, как ты и просил». Она произносила это с такой искренностью в голосе, что он чувствовал себя последним негодяем, который мешает жене стремиться к совершенству.
В этот раз Анна и Вадим пришли без вина, но с большим кожаным ежедневником в руках Анны. Она выглядела как строгий ревизор, прибывший на проблемное предприятие. Светлана встретила их в том же безупречном домашнем костюме, с той же застывшей улыбкой.
— Сегодня, я думаю, мы можем пропустить кулинарную часть, — деловито начала Анна, едва переступив порог. — Еда — это важно, но образ… Образ женщины — это её визитная карточка. Олег ведь успешный мужчина, и его спутница должна ему соответствовать во всём.
Олег, стоявший в коридоре, почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Он понял, куда она клонит.
— Анечка, ты читаешь мои мысли! — восторженно воскликнула Светлана. — Я как раз хотела попросить твоего совета. Я совершенно запуталась в своих вещах. Пройдёмте в спальню.
Это было прямое вторжение. Спальня, их самое личное пространство, превращалась в сцену для очередного акта унижения. Олег попытался вмешаться.
— Послушайте, может, хватит? Это уже слишком. Наши вещи — это наше личное дело.
Светлана обернулась и посмотрела на него с укоризной, как на капризного ребёнка.
— Милый, но ведь это для тебя! Я хочу быть красивой для тебя, как Анечка для Вадима. Разве ты этого не хочешь? Она просто поможет мне избавиться от хлама и подобрать то, что будет радовать твой глаз.
Она поставила его в безвыходное положение. Возразить — значило признать, что его предыдущие слова были пустым брюзжанием. Промолчать — значило дать согласие на это представление. Он промолчал. Вадим ободряюще хлопнул его по плечу, но в глазах друга уже не было былого сочувствия. В них плясали озорные, жестокие искорки. Ему начинало нравиться это шоу.
Анна с видом эксперта вошла в спальню и окинула взглядом шкаф. Светлана распахнула дверцы, демонстрируя содержимое.
— Ну, что скажешь? — спросила она с замиранием сердца.
Анна поджала губы. Она подошла ближе, вытянула на вешалке первое попавшееся платье — простое, ситцевое, в мелкий цветочек. Светланино любимое.
— Мило, — произнесла она тоном, которым говорят о детских рисунках. — Очень мило, но простовато. Для дачи или пикника — идеально. Но для выхода с мужем… Света, ты же не девочка-студентка.
Светлана, ни секунды не колеблясь, сняла платье с вешалки и бросила его на пол.
— В утиль! — решительно заявила она. — Ты права.
Олег стиснул зубы. Он подарил ей это платье. Они гуляли в нём по набережной в их первую годовщину.
Следующим был деловой костюм.
— Фасон из прошлого сезона, — отрезала Анна. — Плечи уже не те, и брюки сидят мешковато. Это старит.
Костюм отправился вслед за платьем. Свитер, который связала ей мама. «Домашний вариант, слишком много уюта, нет лоска». На пол. Яркая блузка. «Цвет кричащий, тебе нужны более благородные оттенки». На пол.
Олег смотрел, как на полу растёт гора из вещей его жены, из её воспоминаний, из её маленьких радостей. Он видел, как Вадим, прислонившись к косяку, с откровенным любопытством наблюдает за процессом, время от времени вставляя свои пять копеек.
— Да, дорогая, ты права, этот зелёный её и правда бледнит, — соглашался он с женой, бросая на Олега торжествующий взгляд.
Олег чувствовал, как рушится не только его семейная жизнь, но и их многолетняя дружба. Вадим не просто наблюдал, он наслаждался его унижением, подпитываясь им.
Кульминацией стала вешалка с вечерним платьем — тёмно-синим, шёлковым, которое Светлана надела всего один раз, на юбилей его начальника. Она выглядела в нём сногсшибательно.
Анна взяла ткань двумя пальцами, брезгливо её рассмотрела.
— Дешёвый блеск. И слишком откровенный вырез. Вульгарно. Мужчину нужно интриговать, а не выставлять всё напоказ.
Это был удар ниже пояса. Олег помнил, как сам уговаривал её купить именно это платье.
— Хватит! — не выдержал он. — Анна, это уже не помощь, а издевательство.
— Почему же? — невозмутимо парировала та. — Я просто даю объективную оценку. У вас ведь именно с этим были проблемы, не так ли? С объективностью.
Светлана посмотрела на мужа своим новым, пустым взглядом. Она взяла платье и медленно, демонстративно сложила его, положив на самую вершину горы выброшенных вещей.
— Олег, не мешай. Анна помогает мне стать той, о ком ты всегда мечтал. И скоро… у меня будет для вас всех сюрприз. Финальный экзамен.
«Экзаменационный» ужин проходил в атмосфере холодной, выверенной элегантности. Стол был накрыт не так, как это обычно делала Светлана — с уютной, чуть небрежной теплотой. Сегодня всё было безупречно: накрахмаленная до хруста скатерть, отполированные до зеркального блеска приборы, лежащие на строго отмеренном расстоянии друг от друга, бокалы, сверкающие холодным огнём. Даже салфетки были сложены в виде каких-то замысловатых фигур, которым учила Анна. На столе стояли блюда, приготовленные по всем канонам «правильной» кулинарии: запечённая утка с яблоками под винным соусом, салат с идеально ровными кубиками авокадо, гратен, источающий тонкий аромат мускатного ореха.
Светлана была под стать этому столу. На ней было новое платье — строгое, графитового цвета, с закрытым воротом. Фасон, который одобрила Анна. Волосы были собраны в гладкий, тугой пучок. Она была не хозяйкой дома, а исполнительницей главной роли в спектакле, режиссёром которого была чужая женщина. Её застывшая, вежливая улыбка не сходила с лица.
Олег чувствовал себя гостем в собственном доме. Он молчал, механически двигая челюстями, и ощущал, как еда, приготовленная по чужим правилам, комком застревает у него в горле. Вадим и Анна, напротив, были в своей стихии. Они прибыли как почётная комиссия, готовая вынести свой вердикт.
— Светлана, ты превзошла саму себя. Или, вернее, меня, — с ноткой самодовольного удовлетворения произнесла Анна, попробовав утку. — Мясо нежнейшее. Соус идеальной консистенции. Я очень рада, что мои уроки не прошли даром.
— Ну что, Олег, доволен? — гулко бахнул Вадим, подливая себе вина. Он посмотрел на друга с откровенной насмешкой. — Вот она, идеальная жена. Как заказывал. Теперь не придерёшься. Всё по высшему разряду.
Это стало последней искрой. Пороховая бочка, которой Олег был все эти дни, наконец взорвалась. Он с грохотом поставил бокал на стол, расплескав красное вино на белоснежную скатерть.
— Доволен ли я? — переспросил он, и его голос, тихий вначале, начал набирать силу. — Тебе весело, да, Вадим? Сидишь в моём доме, жрёшь мою еду и смотришь, как твою жену в мою жизнь впихивают! Тебе нравится это представление?
Вадим от удивления опустил вилку.
— Эй, ты чего? Я-то тут при чём? Ты сам этого хотел.
— Я хотел?! — Олег вскочил на ноги, опрокинув стул. — Я хотел, чтобы моя жена была счастлива, а не превращалась в копию твоей! А вам, Анна, отдельное спасибо за науку. Только вы не жену мне идеальную сделали, вы из дома цирк устроили и растоптали всё, что у нас было!
— А кто в этом виноват, Олег? — холодно вмешался Вадим, тоже поднимаясь. Его дружелюбие испарилось без следа. — Не ты ли годами ныл, какая у меня Аня замечательная, а твоя Света не дотягивает? Не ты ли каждый ужин сравнивал, каждую рубашку? Ты получил ровно то, о чём просил. Так что заткнись и наслаждайся результатом!
В этот момент Светлана медленно подняла голову. Её улыбка исчезла, и лицо превратилось в холодную, непроницаемую маску. Она посмотрела прямо на Олега.
— Доволен, милый? — тихо, но отчётливо спросила она.
Она встала, обошла стол и остановилась в центре комнаты.
— Ты научил меня многому за эту неделю. Я теперь знаю, что моё любимое ситцевое платье — это «простоватый хлам». Что борщ, который ты ел десять лет, нужно «доводить до ума». Что мои мысли о декоре — это «мещанство». Спасибо тебе, Олег. И вам, Аня, Вадим, спасибо. Вы открыли мне глаза. Не на то, какой я должна быть. А на то, с кем я живу. И с кем ты дружишь.
Она повернулась к Анне.
— А ты, Аня, действительно идеальна. Ты идеальный инструмент для унижения. Интересно, Вадим тебя так же выдрессировал? Или это твой врождённый талант?
Анна побледнела и резко обернулась к своему мужу, который с изумлением смотрел на неё.
— А ты чего молчишь, Вадим? Радуешься, что не только ты один такой требовательный тиран? Нравится, когда твои методы берут на вооружение?
Это был конец. Дружба, браки, вежливые улыбки — всё рухнуло в один момент. Вадим схватил Анну за руку.
— Пойдём отсюда. Кажется, эти двое окончательно свихнулись.
Они ушли, не прощаясь. Дверь за ними закрылась без хлопка, но тишина, наступившая после, была оглушительной. Олег и Светлана остались стоять посреди комнаты, превращённой в поле боя. Они смотрели друг на друга, но не видели ничего, кроме выжженной пустыни. Они сидели в этой тишине, два чужих человека за идеально сервированным столом, на котором медленно остывал ужин, приготовленный по всем правилам чужой, враждебной жизни…
