— Ром, это ты? — спросила Алиса, услышав, как в замке провернулся ключ.
Она сидела за столом на кухне, поправляя складку на новом шёлковом платье. На столе стояли два бокала, тарелки с ещё тёплым мясом и салатом, а в центре горели две тонкие свечи, отбрасывая дрожащие тени на стены. Десять лет. Ей казалось, что эта дата просто обязана была что-то значить, что-то вернуть. Последний год она почти не пыталась устраивать такие вечера, устав натыкаться на стену безразличия, но сегодня был особый повод. Юбилей. Она убедила себя, что такое событие он просто не сможет проигнорировать.
Роман вошёл в квартиру и, не включая свет в прихожей, бросил на тумбу ключи и портфель. Звук был глухой и усталый. Он прошёл на кухню, направляясь к холодильнику, и только тогда его взгляд наткнулся на накрытый стол и сидящую за ним жену. Он замер на секунду, и на его лице отразилось не удивление, а скорее досада, словно он наткнулся на неожиданное препятствие на пути к отдыху.
— А это что ещё за представление? — спросил он, закрывая дверцу холодильника так и не взяв бутылку с водой.
— С годовщиной, милый, — Алиса заставила себя улыбнуться, хотя внутри у неё всё похолодело от его тона. — Десять лет, представляешь?
— Десять, — повторил он без всякого выражения, проводя рукой по волосам. — Понятно.
Он обошёл стол, сел на стул напротив и посмотрел на еду. Не на неё, а именно на еду. Словно оценивал не её старания, а просто состав продуктов, прикидывая, сколько времени уйдёт, чтобы всё это съесть. Свечи продолжали гореть, их пламя отражалось в его пустых, уставших глазах. Алиса ждала. Ждала хоть какого-то слова, комплимента её платью, вопроса о том, как прошёл её день. Но Роман молчал, доставая из кармана телефон.
— Ты помнишь, какой сегодня день? — не выдержала она.
— Четверг. Отчётный день, — ответил он, не отрываясь от экрана. — У меня завтра совещание с инвесторами. Очень тяжёлый день будет. Проект на грани срыва.
— Я ужин приготовила. Твой любимый стейк, — её голос звучал уже не так уверенно. — Думала, отметим. Хоть что-то за этот год.
Роман поднял на неё взгляд от телефона. Взгляд был тяжёлым, как будто она мешала ему делать что-то действительно важное, отвлекала от великих свершений своими мелкими бытовыми причудами. Он положил телефон на стол экраном вниз, но жест был таким, будто он сделал ей огромное одолжение.
— Алиса, ты серьёзно? Какой ужин? — он посмотрел на часы. — Половина первого ночи. Я еле на ногах стою, у меня в голове цифры, графики, презентация. Мне нужно выспаться, а не вот это вот всё.
Он обвёл рукой стол, свечи, её саму в этом платье. И в этом жесте было столько пренебрежения, что Алисе показалось, будто её облили ледяной водой. Вся её надежда, которую она так тщательно собирала по крупицам весь день, рассыпалась в пыль.
— Но это же наша годовщина, Рома. Одна на двоих. Единственный день в году, — прошептала она, понимая, что унижается, но уже не в силах остановиться.
Он раздражённо вздохнул, потёр переносицу и посмотрел на неё так, словно она была неразумным ребёнком, который никак не может понять очевидных вещей.
— Алис, хватит забивать мне голову этим бредом? Я весь в отчётах, у меня нет времени на эти глупости. Погаси свечи, я пойду в душ. И дай мне что-нибудь простое, бутерброд какой-нибудь. Есть колбаса?
Слово «колбаса» ударило Алису сильнее, чем могла бы ударить пощёчина. Оно разом обесценило всё: её потраченный день, её новое платье, её последнюю, выстраданную надежду. Она медленно поднялась из-за стола, глядя на мужа так, будто видела его впервые. Вся её скованность и униженная робость испарились, оставив после себя только холодную, звенящую ярость.
— Колбаса… Конечно. Зачем стейк, если можно просто колбасу, — произнесла она ровным, лишённым всяких эмоций голосом. — Это ведь так просто. Функционально. Как и всё остальное в твоей жизни.
Роман нахмурился, уловив перемену в её тоне. Он ожидал слёз, упрёков, но не этого ледяного спокойствия.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что ты стал таким же простым и функциональным, как кусок колбасы, Рома. Где тот человек, который дарил мне цветы не по праздникам, а просто так? Который мог сорваться со мной среди ночи, чтобы поехать смотреть на звёзды? Который писал мне дурацкие стихи и говорил, что я — самое важное, что у него есть? Куда он делся? Я хочу вернуть именно его, а не… — она обвела его презрительным взглядом, — вот это.
Она ждала, что он разозлится, начнёт оправдываться или хотя бы промолчит. Но он сделал худшее. Из его горла вырвался короткий, удушливый смешок. Сначала один, потом второй, и вот он уже откинулся на спинку стула, смеясь открыто, издевательски, глядя на неё как на сумасшедшую.
— Вернуть его? Алиса, ты о чём вообще? Мы что, в кино? Какие звёзды, какие стихи? Тебе сколько лет? Мне нужно было строить карьеру, зарабатывать деньги. Я стал серьёзным человеком, пока ты витала в своих облаках.
Его смех был последней каплей. Алиса почувствовала, как внутри у неё что-то оборвалось.
— Серьёзным? — закричала она, и её голос наполнил маленькую кухню. — Ты называешь это серьёзностью? Не замечать собственную жену? Забывать про дни рождения, про годовщины? Ты превратился в бездушную машину для зарабатывания денег, которая приходит домой только переночевать! Мне не нужен такой муж! Я выходила замуж за другого!
— Хватит орать! — рявкнул он в ответ, его лицо исказилось от злости. — Ты мне уже все мозги вынесла своими претензиями!
Он резко вскочил, преодолел расстояние между ними в один шаг и схватил её за руку. Его пальцы впились в её предплечье до боли. Вторая рука взметнулась вверх для удара. Алиса замерла, глядя прямо ему в глаза, не отводя взгляда. В его зрачках на мгновение промелькнуло что-то дикое, животное. Но он сдержался. Рука застыла в воздухе, а потом медленно опустилась. Он не ударил. Он сделал нечто гораздо худшее. Он наклонился к её лицу, почти касаясь её щеки, и прошипел, выплёвывая каждое слово.
— Хочешь знать, где тот человек? Его никогда не было! Понимаешь ты? Мне всего лишь нужно было где-то жить! У меня ничего не было, а у тебя была квартира! Приходилось быть таким, как ты хотела, — романтичным, учтивым. Играть роль! Но это всё закончилось! Больше этого не будет!
Он отшвырнул её руку, словно прикоснулся к чему-то грязному. Алиса пошатнулась, но устояла на ногах. Она молчала, глядя сквозь него. Больше не было ни злости, ни обиды. Только оглушающая пустота на месте того, что когда-то было её жизнью. Не сказав ни слова, она развернулась и медленно пошла в спальню. Роман остался стоять посреди кухни, тяжело дыша. Этой ночью он, бросив на диван в гостиной подушку, ночевал там.
Ночь прошла в густой, тяжёлой тишине. Алиса не спала, она просто лежала в их спальне, глядя в потолок, на который падали отсветы уличных фонарей. Её мысли были ясными и холодными, как декабрьский воздух. Каждое его слово, произнесённое вчера на кухне, въелось в память, выжигая там всё, что было до этого. Там больше не было места для обиды или сожаления, только выжженная земля и твёрдая, как камень, уверенность в том, что нужно делать.
Утром она услышала, как Роман поднялся с дивана в гостиной. Скрип пружин, шаги на кухню, шум льющейся в чайник воды. Он вёл себя так, будто ничего не произошло. Будто вчерашний скандал был не более чем досадным недоразумением, которое рассосётся само собой. Он принял душ, оделся в свежую рубашку и костюм. Алиса вышла из спальни, когда он завязывал галстук, глядя на своё отражение в зеркале в прихожей. Он заметил её, их взгляды встретились в зеркальной поверхности. На его лице не было ни раскаяния, ни вины, лишь лёгкое раздражение и снисходительность.
— Надеюсь, к вечеру ты придёшь в себя, — бросил он, не оборачиваясь. — У меня нет времени на твои сцены.
Он взял портфель, сунул ноги в ботинки и, не сказав больше ни слова, вышел за дверь. Щёлкнул замок. В квартире стало тихо. Алиса постояла ещё минуту, прислушиваясь к этой тишине. Она больше не была гнетущей. Теперь это была её тишина. В её квартире.
Она медленно прошла на кухню. Вчерашний праздничный ужин так и стоял на столе, нетронутый. Мясо застыло, салат обветрился, свечи оплыли воском. Не говоря ни слова, она взяла тарелки и методично, одну за другой, сбросила их содержимое в мусорное ведро. Потом вымыла бокалы и поставила их на место. Никакой спешки, никаких лишних движений. Когда кухня снова стала обычной, будничной, она достала свой телефон.
Пролистав список контактов, она нашла номер с пометкой «Мастер на все руки». Она звонила ему когда-то, чтобы починить кран.
— Алло, — ответил знакомый хриплый голос.
— Здравствуйте. Мне нужно сменить личинки в замках. В двух, во входной двери.
— Понял. Когда?
— Прямо сейчас. Чем быстрее, тем лучше, — её голос был ровным и деловым, без малейшей дрожи.
— Буду через час, — коротко ответил мастер и повесил трубку.
Ровно через час раздался звонок в дверь. Алиса открыла. На пороге стоял немолодой мужчина в рабочей куртке с ящиком инструментов. Он молча кивнул и прошёл внутрь.
— Показывайте.
Она указала на входную дверь. Он открыл свой ящик, и квартира наполнилась металлическим лязгом. Он работал быстро и сосредоточенно. Звук электрической отвёртки, короткий скрежет, когда он вынимал старый механизм. Старая личинка упала ему в ладонь, как мёртвый жук. Затем он достал из коробки новую, блестящую, и так же быстро установил её на место. Процедура повторилась со вторым замком. Всё заняло не больше двадцати минут.
— Готово, — сказал он, протягивая ей небольшой пакет с пятью новыми ключами. — Проверяйте.
Алиса взяла один ключ. Он был холодным и непривычно лёгким. Она вставила его в замок и провернула. Механизм щёлкнул глухо и окончательно. Она закрыла дверь, а потом открыла её снова. Всё работало.
— Сколько с меня?
Она расплатилась, и мастер, собрав инструменты, ушёл. Дверь за ним закрылась. Алиса снова провернула ключ в замке. Один оборот. Второй. Щелчок замка прозвучал в пустой квартире как выстрел. Она вытащила ключ, сжала его в ладони. Металл холодил кожу. Она не стала убирать, готовить или включать телевизор. Она просто села на стул на кухне, положила новые ключи на стол перед собой и стала ждать вечера.
Металлический скрежет ключа о металл замка был привычным вечерним звуком. Но сегодня он был другим. Ключ вошёл в скважину, но не повернулся. Застрял, упёршись во что-то твёрдое и незнакомое. Роман попробовал ещё раз, уже с раздражением. Тот же результат. Он вытащил ключ, осмотрел его, будто тот мог измениться за день, и снова вставил в замок. Ничего. Глухое, непреодолимое препятствие.
Сначала было недоумение, сменившееся досадой. Может, замок сломался? Он толкнул дверь плечом — та не поддалась. И тут до него начало доходить. Он достал телефон и набрал номер Алисы. Гудки шли долго, он уже собирался сбросить, когда в трубке раздался её спокойный, ровный голос.
— Слушаю.
— Алиса, что за хрень с дверью? Я домой попасть не могу. Замок заклинило?
— С замком всё в порядке, Роман. Просто ключи у тебя больше не подходят.
Он на секунду замолчал, переваривая услышанное. Холодная ярость начала подниматься из глубины живота, вытесняя усталость.
— Ты что, замки сменила? Ты в своём уме? Открывай давай, я не собираюсь тут всю ночь стоять.
— Ты больше здесь не живёшь, Роман.
Её голос был таким безразличным, словно она сообщала ему, что на ужин будет курица. Это взбесило его окончательно.
— Что значит «не живу»?! Это и моя квартира тоже! Я сейчас выломаю эту чёртову дверь!
В трубке на мгновение повисла пауза. А затем она произнесла слова, которые прозвучали как приговор, произнесённый без всякой ненависти, просто как констатация факта.
— Раз тебе нет никакого дела до нашей семьи, то и жить в моей квартире ты больше не будешь! Вали на свою работу жить! А я и без тебя справлюсь!
Она нажала на красную кнопку отбоя и, не задумываясь, добавила его номер в чёрный список.
Экран телефона в руках Романа погас. Он уставился на тёмную дверь, и его лицо исказилось. Он ударил по ней кулаком. Один раз, второй. Глухой, тяжёлый звук разнёсся по лестничной клетке.
— Алиса, открой, дрянь! Ты пожалеешь об этом! — заорал он, молотя по двери. — Я тебе такую жизнь устрою, ты у меня по миру пойдёшь!
Дверь содрогалась от ударов, но держалась. Алиса сидела на кухне и слушала этот грохот. Она не чувствовала страха. Ярость, обида, любовь — всё это сгорело вчера, оставив после себя лишь холодный пепел и стальную решимость. Его крики и удары были просто шумом, бессильной злобой человека, у которого отняли удобную вещь. Не любимую женщину, не дом, а именно вещь. Место, где можно было переночевать и съесть бутерброд с колбасой.
Она медленно встала, подошла к столу, где остался лежать его портфель. Она не трогала его вещи, но знала, что вчера вечером он вытащил из него свой рабочий ноутбук, чтобы проверить почту перед сном. Ноутбук так и остался на столе. Она подняла крышку. Он не потрудился его выключить, просто перевёл в спящий режим. На экране сразу же открылась его почта и презентация для инвесторов. Проект «Сириус». Весь его мир, вся его жизнь была в этих слайдах и цифрах.
Алиса посмотрела на список получателей в последнем отправленном письме. «Шрёдер», « Ли», «Белозёров». Она спокойно открыла свою почту, создала новое письмо. В поле «Кому» она методично вбила эти три адреса. Тему написала коротко: «Проект „Сириус“. Важная информация».
А затем она начала печатать. Она не писала о личных обидах или его предательстве. Она писала сухим, деловым языком. О том, что финансовая модель, которую им представят завтра, содержит намеренно искажённые данные. О том, что ключевой подрядчик, указанный в документах, находится на грани банкротства, что известно её мужу, но скрывается от инвесторов. О том, что прогнозируемая прибыль завышена как минимум на сорок процентов. Она не знала этого наверняка, но за десять лет она научилась понимать, когда он врёт и рискует, и сейчас она просто перевела его амбиции на язык цифр.
Она нажала «Отправить». Письмо беззвучно улетело в ночь.
За дверью Роман всё ещё ломился в свою прошлую жизнь, выкрикивая угрозы. Он не знал, что она только что, одним нажатием клавиши, сожгла дотла его будущее…
