Утреннее солнце пробивалось сквозь густую листву старых лип, отбрасывая причудливые тени на веранду дачного домика. Марина лениво потягивалась в плетёном кресле, наслаждаясь свежестью загородного воздуха и щебетанием птиц. Отпуск удавался на славу — неделя на даче пролетела незаметно, словно один долгий, безмятежный день.
Сергей возился в огороде, с энтузиазмом новичка поливая грядки с помидорами. Город и рабочая суета казались далёкими и нереальными, как сон, который постепенно стирается из памяти с первыми лучами утреннего солнца.
— Серёж, — окликнула Марина мужа, не отрывая взгляда от экрана телефона, — мне пришло письмо от Людмилы Петровны. Она просит переслать ей файлы по проекту «Северные ворота». Говорит, что срочно нужно.
Сергей выпрямился, отложив лейку. На его лице появилось озабоченное выражение.
— А файлы где? — спросил он, подходя к веранде и вытирая руки о старое полотенце.
— На ноутбуке дома, — вздохнула Марина. — Придётся ехать в город. Хорошо хоть не так далеко.
— Постой, — Сергей присел на край кресла рядом с женой, — зачем тебе ехать? Я съезжу. Ты же говорила, что файлы в папке «Работа» на рабочем столе?
Марина внимательно посмотрела на мужа. Что-то в его тоне показалось ей странным — слишком поспешное желание взять инициативу на себя.
— Не нужно, Серёжа. Я сама справлюсь. К тому же хочу заехать в «Меридиан», посмотреть летние вещи. Говорят, там сейчас хорошие скидки.
— Но зачем тебе трястись в электричке? — настаивал Сергей, и Марина уловила в его голосе нотки почти паники. — Я быстро съезжу на машине, перешлю файлы и обратно. А ты отдыхай.
— Сергей, что с тобой? — Марина нахмурилась. — С каких пор ты так заботишься о том, чтобы я лишний раз не поехала домой? Обычно ты только рад, когда я иду по магазинам.
— Да просто… — Сергей замялся, переминаясь с ноги на ногу, — просто не хочу, чтобы ты утомлялась. Отпуск же.
Марина поднялась с кресла и направилась к дому собирать вещи. Поведение мужа её насторожило, но она решила не заострять на этом внимание. Возможно, он действительно просто заботится о ней.
Дорога в город заняла чуть больше часа. Марина любила эти поездки в электричке — можно было спокойно посидеть, посмотреть в окно на проплывающие мимо поля и перелески, подумать о своём. Сегодня же она всю дорогу размышляла о странном поведении Сергея. Почему он так настаивал на том, чтобы поехать вместо неё?
Подъезд встретил её привычной духотой и запахом нагретого асфальта. Марина поднялась на четвёртый этаж и достала ключи. Квартира была её гордостью — двухкомнатная, с большими окнами и высокими потолками, она покупала её ещё до замужества, копила на неё три года, отказывая себе во многом.
Открыв дверь, Марина сразу почувствовала, что что-то не так. В прихожей стояли четыре большие картонные коробки, которых здесь быть не должно. От пола тянуло каким-то странным запахом — смесь металла, резины и чего-то химического.
— Что за…? — пробормотала она, переступая через коробки.
В коридоре на паркете виднелись грязные следы — кто-то ходил здесь в уличной обуви, не утруждая себя тем, чтобы надеть тапки. Следы вели от прихожей к комнатам и обратно. Марина почувствовала, как внутри у неё всё холодеет.
Она прошла в гостиную — там тоже стояло несколько коробок, а на её любимом кремовом диване остались тёмные пятна, словно кто-то сидел на нём в грязной одежде.
— Серёжа! — закричала она в трубку, как только дозвонилась мужу. — Что это за коробки у нас дома?!
На том конце провода воцарилась красноречивая тишина.
— Марин… — наконец подал голос Сергей, — я могу всё объяснить…
— Объясняй! И быстро!
— Это коробки Димы, моего брата. У него проблемы со складом, он попросил на время оставить партию автозапчастей. Я думал, мы ведь на даче, квартира пустая…
— Ты думал?! — голос Марины сорвался на крик. — А с чего это ты, дорогой, решил, что моей квартирой распоряжаться можешь?! Она тебе не принадлежит и принадлежать никогда не будет!
— Марина, ну успокойся…
— Успокоиться?! — она металась по квартире, разглядывая следы чужого присутствия. — Ты дал ключи от моей квартиры посторонним людям! Они ходили здесь в грязной обуви, трогали мои вещи! А вдруг в этих коробках насекомые? Тараканы? Клопы?
— Марин, ну что ты. Это же просто автозапчасти…
— Просто?! — она остановилась перед зеркалом в прихожей и увидела своё побледневшее лицо с горящими от ярости глазами. — Для тебя это просто, да? А для меня это моя квартира, мой дом, моя территория! Ты понимаешь, что я чувствую себя так, словно меня ограбили?
Сергей молчал. Марина слышала только его тяжёлое дыхание.
— Сколько их было? — тише спросила она. — Сколько человек ходило по моей квартире?
— Дима и ещё двое грузчиков. Они быстро всё занесли…
— Трое чужих мужчин в моём доме, — прошептала Марина. — Боже мой…
Она опустилась на диван, не обращая внимания на пятна, и закрыла лицо руками. Слёзы подступали к горлу, но она сдерживалась.
— Марина, послушай, — голос Сергея стал мягче, — Дима обещал забрать всё через неделю, максимум. До нашего возвращения. Я думал, ты даже не узнаешь…
— Ты думал, что я не узнаю? — она подняла голову. — То есть ты изначально собирался меня обманывать?
— Не обманывать… просто не беспокоить понапрасну. Это же временно.
— Временно! — Марина встала и снова принялась ходить по комнате. — А если бы у меня не было срочной работы, если бы я не приехала сегодня? Ты бы так и промолчал, да?
— Марин…
— Отвечай честно!
Долгая пауза.
— Наверное, да, — наконец признался Сергей.
Марина почувствовала, что у неё кружится голова. Она присела на край кресла, пытаясь успокоиться.
— Серёжа, ты понимаешь, что сейчас произошло? Ты нарушил все границы. Эта квартира — моя. Я её покупала, я за неё плачу коммунальные. И никто, слышишь, никто не имеет права распоряжаться ею без моего согласия. Даже ты.
— Но мы же муж и жена…
— Это не даёт тебе права на самоуправство! — взорвалась она. — Ты должен был спросить меня!
— Ты бы не разрешила, — тихо сказал Сергей.
— Правильно! Не разрешила бы! И это моё право!
Марина подошла к окну и посмотрела на знакомый двор. Дети играли в песочнице, бабушки сидели на лавочках. Обычная жизнь, которая вдруг показалась ей такой далёкой.
— Знаешь, что меня больше всего бесит? — сказала она в трубку. — То, что ты готов был солгать мне, лишь бы не сталкиваться с моим недовольством. Ты предпочёл обман честному разговору.
— Я не хотел тебя расстраивать…
— А теперь я не расстроена, по-твоему? — её голос стал ледяным. — Сергей, я чувствую себя преданной. Я вышла замуж за человека, которому доверяла, а он оказывается способен пойти за моей спиной и превратить мой дом в склад.
— Марина, ну пожалуйста… Дима в тяжёлой ситуации, у него проблемы с бизнесом…
— А у меня проблемы с мужем! — она повысила голос. — Твой брат — не моя ответственность! Мой дом — не благотворительный фонд!
— Ты жестокая…
— Я жестокая?! — Марина рассмеялась, но смех этот был полон горечи. — Жестокая — это когда человек, которому ты доверяешь, нарушает это доверие! Жестокая — это когда твой муж считает, что может распоряжаться твоей квартирой без спроса!
Она подошла к одной из коробок и заглянула внутрь. Автомобильные фильтры, какие-то металлические детали, всё в какой-то смазке.
— А что, если это краденое? — вдруг спросила она. — Что, если завтра к нам придёт полиция? Что, если соседи подумают, что я торгую запчастями из дома?
— Марин, ну что ты придумываешь…
— Ничего я не придумываю! Я думаю о последствиях, чего ты, видимо, не делаешь!
Она прошла на кухню. Там тоже стояло несколько коробок, а в раковине — грязная посуда. Чашки, тарелки, даже сковорода.
— Сергей, — сказала она почти шёпотом, — они ещё и ели здесь?
— Ну… работали долго, проголодались…
— Из моей посуды? В моей кухне?
— Марина, ну они же не инопланетяне! Обычные люди!
— Для меня они чужие! — закричала она. — Понимаешь? Чу-жи-е! Они трогали мои вещи, открывали мой холодильник, может быть, рылись в шкафах!
— Они не рылись…
— Откуда ты знаешь? Ты же был на даче! Ты доверил мою квартиру людям, которых я даже в глаза не видела!
Марина опустилась на стул и закрыла лицо руками. Усталость навалилась на неё как тяжёлый груз. Ей хотелось плакать, кричать, что-то ломать. Но больше всего — просто исчезнуть отсюда.
— Серёжа, — сказала она устало, — я не могу сейчас здесь находиться. Я чувствую себя… оскверненной. Это мой дом, а я боюсь до чего-то дотронуться.
— Марин, ну ты преувеличиваешь…
— Нет, не преувеличиваю! — она снова вспылила. — Ты мужчина, ты не можешь понять, что значит для женщины её дом, её территория! Это не просто квартира, это моё убежище, место, где я могу быть собой!
— Хорошо, хорошо, — Сергей попытался её успокоить. — Я понял. Я всё понял. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Во-первых, завтра же убери эти коробки. Все до единой. Во-вторых, найми клининговую службу, пусть приведут квартиру в порядок. В-третьих…
Она замолчала, пытаясь сформулировать мысль.
— В-третьих?
— В-третьих, пообещай мне, что никогда, слышишь, никогда больше не будешь принимать решения касательно моего дома без моего согласия. Даже если это твои родители, братья, друзья. Даже если дом горит, ты спросишь разрешения, прежде чем впустить пожарных!
— Марина, ну последнее ты уже загибаешь…
— Ничего я не загибаю! — она встала и снова принялась ходить по кухне. — Ты нарушил основополагающий принцип уважения к личности! Ты считаешь, что раз мы женаты, то моё — это автоматически наше!
— Разве не так?
— Нет, не так! Семья — это союз двух самостоятельных людей, а не поглощение одного другим! У меня есть право на личное пространство!
Сергей долго молчал. Марина слышала, как он тяжело дышит.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Я всё понял. Извини. Я действительно не подумал… Завтра же увезут коробки и закажу уборку.
— И?
— И обещаю никого не приглашать без твоего разрешения.
— Даже в гости?
— Даже в гости.
— Даже своих родителей?
— Марин, это уже перебор…
— Это не перебор! — она повысила голос. — Ты показал, что не умеешь соблюдать границы! Теперь мне нужны конкретные гарантии!
— Ладно, — вздохнул Сергей. — Даже родителей.
Марина почувствовала, как напряжение понемногу отпускает её. Но обида всё ещё сидела глубоко внутри, острая и болезненная.
— Знаешь, Серёж, — сказала она тише, — дело не только в коробках. Дело в доверии. Я доверяла тебе, а ты это доверие предал.
— Я понимаю.
— Понимаешь? Правда? Тогда объясни мне, что ты понимаешь.
— Я понимаю, что поступил неправильно. Что должен был спросить разрешения. Что нарушил твоё личное пространство.
— А ещё?
— А ещё… — он замялся, — а ещё я понимаю, что готов был тебя обманывать, лишь бы избежать конфликта. И это тоже неправильно.
Марина кивнула, хотя он её не видел.
— Хорошо. Это уже что-то.
Она прошла в спальню и остановилась как вкопанная. На её постели лежала мужская куртка — явно не Сергеева.
— Серёж, — сказала она ледяным тоном, — а чья куртка лежит на нашей кровати?
— Какая куртка?
— Джинсовая, потёртая, пахнет табаком.
— Ах да… это Димина. Он, наверное, забыл.
— На нашей кровати, Сергей. На постели, где мы с тобой спим.
— Марин, ну он же не спал на ней…
— Мне всё равно! — она схватила куртку и швырнула её на пол. — Это последняя капля! Чужая одежда в моей спальне!
— Хорошо, хорошо, я понял! Завтра куртки тоже не будет!
Марина села на край кровати и вдруг расплакалась. Всё накопившееся напряжение, обида, злость — всё вылилось в слезах.
— Марин, ты плачешь? — обеспокоенно спросил Сергей.
— Плачу, — всхлипнула она. — А что мне ещё делать? Мой муж превратил мой дом в проходной двор, и ещё я виновата, что расстраиваюсь!
— Ты не виновата. Виноват я. Полностью.
— Знаешь, что самое страшное? — сказала она сквозь слёзы. — Я не могу сейчас лечь на эту кровать. Не могу принять душ в своей ванной. Я боюсь, что они трогали всё подряд.
— Марина…
— Мне придётся перестирать всё постельное бельё, перемыть посуду, проверить все шкафы… А вдруг они что-то взяли? Вдруг что-то сломали?
— Ничего они не взяли и не сломали.
— Откуда ты знаешь?! Ты же их не контролировал!
Сергей снова замолчал.
— Серёжа, — сказала она, утирая слёзы, — я еду обратно на дачу. Завтра же, с утра, убери всё это. И закажи генеральную уборку. А пока я не могу здесь находиться.
— Хорошо. Я всё сделаю.
— И ещё. Мне нужно время, чтобы переварить всё это. Не жди, что завтра я буду вести себя как ни в чём не бывало.
— Я понимаю.
— Правда понимаешь?
— Да. Правда.
Марина поднялась с кровати, прошла к ноутбуку и быстро переслала нужные файлы коллеге. Затем собрала свои вещи и направилась к выходу.
В прихожей она ещё раз окинула взглядом коробки и грязные следы. Сердце снова сжалось от обиды.
— Серёж, — сказала она в трубку перед уходом, — я очень на тебя злюсь. И мне нужно время, чтобы тебя простить.
— Сколько времени?
— Не знаю. Может быть, неделю. А может быть, больше.
— А что с отпуском? С дачей?
Марина задумалась. Ей не хотелось портить себе оставшиеся дни отдыха, но и вести себя как ни в чём не бывало она тоже не могла.
— Я вернусь на дачу. Но мы будем спать в разных комнатах. И не жди от меня никаких нежностей.
— Хорошо.
— И я не буду готовить тебе завтрак.
— Понял.
— И вообще, будем вести себя как соседи по коммунальной квартире.
— Марина…
— Что?
— Я правда сожалею. И я правда понял, как сильно тебя обидел.
— Посмотрим, — сказала она и повесила трубку.
Выходя из подъезда, Марина обернулась и посмотрела на окна своей квартиры. Дом, который был её крепостью, её убежищем, вдруг показался ей чужим. Понадобится время, чтобы это ощущение прошло.
Дорога на дачу показалась бесконечной. В электричке Марина сидела у окна и думала о том, что произошло. Злость постепенно уступала место усталости и грусти. Ей было больно осознавать, что человек, которому она доверяла больше всех на свете, оказался способен на такой поступок.
Но ещё больнее было понимание того, что если бы не срочная работа, она бы так ничего и не узнала. Сергей солгал бы ей, и она бы жила в неведении, а он считал бы себя очень умным и дальновидным.
Доверие — хрупкая вещь. Его можно разрушить одним неосторожным поступком, а восстанавливать придётся долго и мучительно.
Когда поезд подъезжал к знакомой станции, Марина увидела в окне Сергея. Он стоял на платформе с виноватым лицом и букетом полевых цветов в руках.
— Прости, — сказал он, когда она вышла из вагона.
— Завтра уберёшь коробки, — ответила она, проходя мимо и не взяв цветы.
— Уберу.
— И закажешь уборку.
— Закажу.
— И больше никого без разрешения.
— Никого.
Они шли к дому в молчании. Сергей нёс её сумку и периодически бросал на неё взгляды полные вины и надежды на прощение.
У калитки Марина обернулась к нему:
— Знаешь, Серёж, я думала в дороге. Дело не только в квартире. Дело в том, что ты не воспринимаешь меня как равную. Для тебя я что-то вроде капризной принцессы, которую лучше не беспокоить лишними вопросами.
— Это не так…
— Так. Иначе ты бы спросил моего мнения, а не решил за меня, что мне лучше не знать.
Сергей опустил голову.
— Наверное, ты права.
— Я права. И пока ты это не поймёшь по-настоящему, у нас будут проблемы.
Они вошли в дом. Марина прошла в гостевую комнату и закрыла дверь. Ей нужно было побыть одной, подумать, разобраться в своих чувствах.
За окном садилось солнце, окрашивая небо в розовые и золотистые тона. Где-то вдалеке слышалась тихая музыка — соседи, видимо, отмечали что-то на веранде.
Марина легла на узкую кровать и закрыла глаза. Завтра будет новый день. Сергей уберёт коробки, закажет уборку, будет извиняться и клясться в верности. А она… она попытается найти в себе силы простить его.
Потому что любовь — это не только романтика и страсть. Это ещё и умение переживать кризисы, работать над ошибками, учиться понимать друг друга.
Но пока что ей было больно. И она имела право на эту боль, на своё негодование, на время, которое понадобится для того, чтобы снова поверить и довериться.
За стеной послышались осторожные шаги Сергея. Он остановился у её двери, постоял немного и ушёл. Завтра они поговорят. А пока Марина просто лежала в темноте и слушала звуки летней ночи, пытаясь найти в себе покой.
