История разводов Романа и Елены Товстик, как и Дибровых, продолжает развиваться. На прошлой неделе у Андрея Малахова мы услышали Елену, многодетную мать, брошенную мужем ради Полины Дибровой. А теперь — слово самому Роману. Его интервью оказалось странным: много эмоций, признаний и попыток оправдаться, но отношения с Полиной Дибровой, при этом, не обсуждались.
Елена Товстик вместе с Малаховым смотрела интервью Романа и комментировала по ходу, роняя слёзы.
«Это было честно»: чья правда громче
«Я инициатор развода. Мы это обсуждали, мне самому было тяжело читать её пост», — говорит Роман, вспоминая ту самую публикацию Елены с похоронной свечой. Он уверяет, что решения принимались не сгоряча, а после длинных разговоров и попыток «сохранить» семью.
Елена с этим категорически не согласна. По её словам, пост в соцсетях писала не она, так телефон «телефон забрали», а давление на решение о разводе шло «со стороны Полины и её окружения». И да, именно тогда, по словам Елены, Роман сделал ДНК-тест по поводу их пятого ребёнка: «Какая проверка, если девочка — копия его бабушки?»
Честно? Здесь не про чёрное и белое. Здесь про две правды, которые не совпадают.
Брачный контракт: забота или давление?
Роман говорит уверенно:
«Я хотел документально зафиксировать её безопасность. Дом, быт, персонал — всё должно быть гарантировано. Я за мирное соглашение».
Но версия Елены совсем иная:
«Контракт подписывался под диким давлением. С грудным ребёнком на руках. Сценарий был прост: сначала брачник, потом — развод».
Что именно входит в «миллиард», о котором все шепчутся? По данным близких к семье, там: особняк на Рублёвке (сейчас оценивают «от 500 млн»), квартиры на Кипре и в Турции, плюс обсуждаемые активы в Италии и Дубае, и деньги. Документы в работе, «размер наличных» обсуждается. Звучит внушительно. Но Елена утверждает, что на руки пока не получила ничего: «Даже на адвоката».
Кому верить — решает зритель, но складывается впечатление, что у каждой стороны своя правда, свои юристы, и свои смыслы слов «защитить» и «давить».
«Дети — мой фундамент»: слёзы и роль отца
Самые трогательные слова Товстика касались детей. Он не смог сдержать слёз:
«Отцовство — это больная тема. Я очень привязан к детям. Я кайфую от того, что хожу в школы, на собрания, укладываю их спать. Это для меня мистический момент».
Елена, слушая эти признания, не выдержала:
«А я тоже ребёнок, которого бросили! Он говорил: «Ты для меня седьмой ребёнок». И вот теперь меня, как седьмого, тоже бросили».
Эта параллель прозвучала болезненно. И в тот момент стало ясно, что развод для неё — это не только делёж имущества, а прежде всего боль утраченной близости.
Юридически всё будет решать суд в конце сентября: где дети будут жить, в каком режиме общаться с каждым родителем. Роман подчёркивает: «Я никогда не оставлю своих детей» и «не требую с Елены денег».
Елена настаивает: старшие уже с отцом, младших «забирают», а она «борется одна и без средств».
«Я где-то накосячил…»
Самое удивительное, что о Полине и Диброве в интервью почти не говорили. На любой вопрос о новой связи Роман отвечал: «Не хочу порождать слухи. Это очень личное». И всё.
При этом Елена утверждает, что её муж купил дом рядом с Полиной ещё до подачи на развод и скрывал это. Роман факт покупку не комментирует, отыгрывая «личную территорию». Сторонний наблюдатель видит картину так: главная героиня скандала отсутствует в рассказе героя. Это выглядит странно.
Бизнесмен пытался показать себя неконфликтным человеком:
«Я очень плохо себя чувствую в энергии конфликта. Возможно, это моя слабая сторона. Было много моментов, когда я боролся за брак. Но у меня не получилось».
А потом добавил:
«Раз мне приходится пройти через этот ад, значит, я где-то накосячил в жизни».
Кофемашина и бриллианты
Из «бытовых» историй Романа зацепила злополучная кофемашина, он объяснил, что забрал её просто потому, что «в доме кофе пью только я». Про бриллианты сказал прямо: украшения — Елены, и «делать с ними может что хочет».
И всё-таки эта кофемашина — маленький символ большой ссоры, когда рушится семья.
Зашёл разговор и о первой жене Романа — Юлии Гольдорт. По её версии, когда-то именно Елена «увела» мужа; теперь, мол, «бумеранг вернулся». Елена парирует: «Мне было 17, и он сделал выбор сам».
Правда где-то посередине, но арифметика прошлого у таких историй всегда без скидок.
Дибровы и «паблик-имидж»
По словам Елены, Полина «перевернула» картинку так, что виноватым в разводе оказался Дмитрий Дибров — мол, «тяжело с ним жилось». Сам Дмитрий публично спокоен. Пришёл 1 сентября с Полиной на линейку к детям, заметно постройневший, сохраняя видимость «дружеских отношений».
У меня после интервью осталось двойственное чувство. С одной стороны, видно: Роман действительно переживает за детей, он умеет красиво говорить и даже плакать в камеру. С другой — слишком много вопросов остаётся без ответов. Почему не говорит о Полине? Почему для жены это давление, а для него «гарантии»? Почему из крепкой семьи с шестью детьми осталась лишь череда обвинений и брачных контрактов?
А вы как считаете: в этом интервью Роман Товстик говорил честно или больше оправдывался? И можно ли верить мужчине, который уходит к другой, но продолжает уверять, что «всё делает ради семьи»?
