Я никогда не любила шумные праздники, но юбилей — это совсем другой уровень. Пятьдесят лет. Полвека жизни. Это день, когда хочется, чтобы всё было красиво: стол, цветы, гости, улыбки… и главное — чтобы никто не испортил праздник.
С утра я носилась по квартире, как заведённая: сервизы, салаты, горячие блюда, украшения. Каждое движение было рассчитано, каждая деталь — продумана. На полках пахло свежими цветами, на столе стояли свечи. Всё должно было выглядеть идеально.
Пётр, мой муж, заглянул на кухню, увидел мои суматошные попытки навести порядок и сказал:
— Ну что, хозяйка, смотрю, ресторан тебе совсем не нужен. Тут и так всё, как в лучшем заведении.
Я улыбнулась, но сердце сжалось: ведь главным испытанием вечера была Мария Степановна, свекровь. Женщина с характером и железной хваткой, которая умела превращать любой праздник в арену психологических баталий.
Прошлые юбилеи, дни рождения, даже обычные ужины с её участием — это были маленькие драмы. То придиралась к цвету скатерти, то язвительно комментировала музыку, то устраивала «невинные» замечания, которые режут глубже ножа.
Сегодня я знала: она придёт с особым настроением. Она не пропускает ни одной возможности продемонстрировать своё превосходство.
Тем временем гости начали собираться. Соседи, друзья, коллеги — все приносили подарки и хорошее настроение. Внуки носились между столами, смеясь и помогая расставлять тарелки. Я ловила их радостные взгляды и чувствовала, как лёгкая тревога уходит, уступая место счастью.
— Мам, тебе сегодня все подарки понравятся, — сказал сын Дима, тихо подошедший ко мне. — Я уверен.
— Нужно радоваться каждому подарку, — улыбнулась я, хотя сердце слегка сжалось при мысли о свекрови.
Когда часы пробили шесть вечера, дверь приоткрылась, и вошла она. Мария Степановна. В бордовом платье, с идеальной прической, с холодной улыбкой.
Все замерли. Даже дети притихли, ощущая напряжение в воздухе. Она медленно оглядела комнату, словно оценивая, кто достоин её внимания, а кто нет.
— Ну что, — сказала она, словно выбирая каждое слово, — поздравляю, юбилей как ни как.
Я улыбнулась сквозь напряжение:
— Спасибо, Мария Степановна, рада видеть вас.
— Да, мы все рады… — с лёгким сарказмом протянула она, — правда, не уверена, что твоя радость оправдается.
В комнате повисла неловкая тишина. Гости переглянулись, кто-то неловко улыбнулся.
Пётр пытался сгладить ситуацию:
— Мам, ну зачем так ? Это же праздник.
— А что? — вскинула она брови. — Что я такого сказала? Подумаешь какие нежности.
Я глубоко вдохнула. «Сохрани спокойствие, — думала я, — этот день для меня, не для неё, и решила продолжить праздник. Гости вновь начали шутить, дети устроили мини-концерт, а муж старался разрядить ситуацию.
— Посмотрите, какая еда! — сказал он с улыбкой. Усаживайтесь гости дорогие!
Я смеялась и радовалась вместе с ними, чувствуя, как злость постепенно отступает. Главное — улыбки близких. А свекровь пусть остаётся со своим внутренним раздражением.
После инцидента я постаралась сосредоточиться на гостях. На столе стояли тарелки с горячими блюдами, в воздухе витал аромат свежей выпечки и травяного чая. Внуки смеялись и бегали , а друзья пытались подшутить, чтобы снять напряжение.
— Мама, не переживай, — шепнул Дима, подмигивая. — Всё будет нормально. Держись.
Я улыбнулась ему, ощущая тепло в груди. Сын всегда умел вернуть меня к реальности. Главное — не поддаваться провокациям.
Свекровь же сидела, сложив руки, и внимательно наблюдала за каждым моим движением. Её взгляд был острый, как бритва, а улыбка — ледяная. Казалось, она подсчитывала каждое моё слово и жест, готовая вставить ехидную реплику в любой момент.
Первый тост за юбиляршу произнёс мой брат. Он говорил тепло и с душой, вспоминал детские годы, рассказывал забавные случаи. Гости смеялись, а я, смущённая и растроганная, чувствовала, как глаза наполняются слезами.
— Дорогая Лариса! — произнес он, поднимая бокал. — Пусть в жизни будет столько счастья, сколько сегодня улыбок вокруг тебя.
— Спасибо, — выдохнула я, сдерживая слезы. — Мне очень приятно.Мария Степановна тихо фыркнула и перевела взгляд на Петра.
— Не знаю, за что ты её любишь, сын, — пробормотала она так, чтобы услышала не только я. — Но, видимо, терпение у тебя железное.
Я сжала кулак под столом, стараясь не дать ей повода насладиться моим раздражением.
Следующий тост сделал мой друг. Он вспомнил, как мы вместе учились на курсах и как я всегда поддерживала всех в трудные моменты. Слова были добрые, тёплые, и гости улыбались.
— Видишь, мама, — шепнул Пётр, обращаясь к Марии Степановне — люди ценят мою жену, и уважают.
Я улыбнулась ему в ответ, понимая, что в этот момент свекровь снова пытается создать атмосферу неловкости, но у неё почти не получается.
Мария Степановна, казалось, начала терять терпение. На неё никто не обращал ни малейшего внимания , и поэтому она решила действовать иначе.Она то и дело перебивала гостей, вставляла колкие замечания:
— А что это за блюдо? Я такого не ела… и вообще кто его готовил?
— Да кто это вас так одел ,милочка? — обратилась к одной из подруг. — Выглядите странно не по годам.
Гости слегка смутились, но я старалась переводить разговор на нейтральные темы.
Внутри я уговаривала себя, быть спокойной, составляла «план»: ничего не отвечать язвительно, держать лицо, показывать, что праздник продолжается несмотря на её старания испортить его.
Через час свекровь решила, что она обязана меня добить окончательно. Мария Степановна начала тихо комментировать каждый мой шаг:
— Ой, а ты зачем так нарезала салат? — сказала она, глядя на мою тарелку с закусками. — Я бы сделала совсем по-другому…
— Да ладно, Мария Степановна, — улыбнулась я сквозь зубы, — главное, чтобы гостям было вкусно.
— Гостям? — усмехнулась она, — они ещё посмотрят, кто умеет готовить, а кто нет.
В этот момент я заметила, что её глаза скользят по гостям, будто она подбадривает их критиковать меня вместе с ней. Но никто не поддавался на её провакации. Все чувствовали, что сегодня не время вступать в её игру.
Дети тем временем принесли торт. Я стояла рядом, держа свечи, улыбаясь, а Мария Степановна снова вставила колкость:
— Ой, какой торт… Надеюсь, ты готовила его чистыми руками ? А то кто тебя знает…
— Нет, мама, — сказала я спокойно, — это не я готовила , а кондитер делал, профессионал.
Она фыркнула и отвела взгляд, понимая, что её маленькие подколки не дают того эффекта, на который она рассчитывала.
После тоста с тортом гости разошлись по комнате, кто-то фотографировался, кто-то обсуждал детали праздника. Я стояла рядом с тортом, улыбаясь, когда Мария Степановна вдруг встала. Её движение было резким, почти театральным.
— Ну, пожалуй, пора вручить подарок невестке , — сказала она холодно, оглядывая всех, будто готовилась к сцене, и приглашала всех принять участие.
Она протянула мне яркий пакет . Я слегка растерялась, но протянув руки ,как она тут же дернула пакет обратно и швырнула его прямо на стол.
Гости ахнули. Коробка с глухим стуком ударилась о тарелки, бокалы с напитками были перевернуты. Я замерла, не веря, что это происходит при всех ,да ещё в мой юбилей.Дети, которые только что пели песню для меня, замерли, смотря на свекровь широко раскрытыми глазами.
— Вот, держи. Неблагодарная.Всё равно ты вечно недовольна, что бы я ни подарила тебе, — сказала она с ехидной улыбкой.
Я подошла, открыла коробку. Там был чайный сервиз с золотыми драконами — тот самый, что стоял у неё на даче тысячу лет, с потёртыми краями и слегка треснутым блюдцем.
— Спасибо, Мария Степановна… очень… оригинально, — сказала я, с трудом сдерживая улыбку и внутреннюю дрожь от злости.
Она фыркнула, и с видом триумфатора уселась за стол. Я чувствовала прилив адреналина: хотелось встать, взять этот сервиз и бросить ей, его обратно. Но я сдержалась. Главное — не показывать, что она меня задела.
Гости пытались разрядить неловкость. Подруга тихо прошептала:
— Лорик,не обращай внимания, ты же её знаешь.
Я кивнула, сдерживая внутреннее бурление.
Праздник продолжился, но атмосфера была натянутой. Мария Степановна периодически вставляла колкости.
Гости улыбались вежливо, но никто не вступал в диалогс ней. Я же внутренне подбирала ответы, но сдерживалась, чтобы не испортить праздник.
Сидя за столом, я думала: «Почему некоторые свекрови не могут просто радоваться счастью за сына,за внуков? Почему обязательно надо уколоть, всё испортить?»
Я составила в голове несколько «планов мести», но действовать буду по тихому:
1. На следующую встречу подарю ей что-то нелепое и буду вести себя так, будто это ценный подарок.Пусть мучается.
2. В следующий раз устрою праздник так, чтобы её и близко не было. Достала меня.
3. Запомнить этот день, чтобы при встречах с ней сохранять спокойствие и уверенность.
Я понимала: это больше её проблема, чем моя. Её желание контролировать и унижать было признаком внутренней неудовлетворённости, а не моего провала.
После того как гости разошлись, мы с Петром остались на кухне. Он тяжело вздохнул:
— Ну надо же , чуть весь праздник не испортила! Я пытался хоть что-то ей сказать, но она ничего не хочет слушать.
— Я знаю, — ответила я, — но мне не подарок её был важен. Главное — день был моим, мой праздник,который чуть не треснул.
— Ты права, — согласился он, обняв меня. — Мы сделали всё, чтобы праздник удался.
Я улыбнулась, понимая, что моя победа — в сохранении внутреннего спокойствия и в радости семьи, а не в словах свекрови.
Я села у окна, наблюдая, как город погружается в сумерки. Горечь от поведения свекрови всё ещё ощущалась, но уже как слабое эхо.
— Пусть остаётся при своём, — подумала я. — Мой юбилей — мой праздник. И никто не сможет его испортить.
Я поняла главное: важно не то, что делает свекровь, а что мы выбираем чувствовать сами. Сегодня я победила своей выдержкой и любовью близких.
