— Сделай потише, а то соседи опять стучать будут, — Марина кивнула в сторону стены, за которой жила пенсионерка, реагирующая на любой звук громче шёпота.
Олег, не отрывая взгляда от экрана телефона, лениво потянулся за пультом и убавил громкость боевика, грохотавшего на весь зал. Взрывы и выстрелы стали глуше, превратившись в фоновый шум. Марина откинулась на мягкие подушки дивана, прислушиваясь к мерному гудению аквариумного фильтра. Этот звук всегда её успокаивал. Он был символом их маленького, устроенного мира, где всё было на своих местах: вот диван, вот телевизор, вот она, а вот её муж рядом. Но сегодня что-то было не так.
Он сидел рядом, но его не было здесь. Его тело занимало привычное место на диване, его рука лежала на её колене, но всё его внимание, вся его сущность были поглощены маленьким светящимся прямоугольником в его ладонях. Его большой палец с невероятной скоростью скользил по экрану, что-то печатая. Время от времени уголки его губ дёргались в самодовольной ухмылке, абсолютно не связанной с сюжетом фильма, где главный герой как раз прощался с погибающим напарником. Эта ухмылка, отражавшаяся в синеватом свете экрана, была чужой, предназначенной не ей.
Марина наблюдала за ним исподлобья. Поначалу она не придавала этому значения. Работа, друзья, смешные картинки из интернета. Но это продолжалось уже битый час. Он полностью выпал из реальности, погрузившись в свой телефон так глубоко, будто там, за стеклом, была другая, более интересная и захватывающая жизнь. А она, Марина, вместе с этим диваном, фильмом и всей квартирой, была лишь скучной декорацией для его тайного представления. Внутри начал завязываться тугой, холодный узел.
Она решила разрушить эту невидимую стену. Это было инстинктивное движение, желание вернуть его внимание, подтвердить, что она всё ещё здесь, что они вместе. Она плавно потянулась к нему, намереваясь обнять, положить голову ему на плечо, как они делали сотни раз. Её движение было медленным, почти ленивым, но взгляд — острым и цепким. И в ту долю секунды, пока её рука опускалась на его плечо, она увидела.
Её глаз выхватил картинку на экране прежде, чем мозг успел её проанализировать. Откровенное фото. Распущенные светлые волосы, пухлые губы, вызывающе выгнутое тело в кружевном белье на фоне какого-то безликого гостиничного интерьера. А под фотографией — его, Олега, только что напечатанный ответ: короткая пошлая фраза и подмигивающий жёлтый смайлик. Он отправлял этот смайлик чужой, полуголой девице, сидя в метре от своей жены.
Холод, который до этого был лишь предчувствием, мгновенно разлился по венам, замораживая кровь. Время будто замедлилось. Она видела, как он дёрнулся, почувствовав её взгляд. Как его палец судорожно нажал на кнопку блокировки. Экран погас, снова превратившись в чёрное зеркало, в котором отразилось её застывшее лицо.
— Что это? — её собственный голос прозвучал тихо и глухо, словно со дна колодца.
— Ничего, — Олег дёрнул плечом, пытаясь изобразить небрежность. Его голос был слишком резким, слишком громким для тихой комнаты. — По работе спам присылают, замучили уже. Реклама всякая.
Он врал. Врал нагло, неумело, глядя не на неё, а куда-то в сторону телевизора. Он думал, что она ничего не успела разглядеть. Думал, что всё можно списать на спам, на случайность. Но она уже всё поняла. Этот пазл, состоявший из его поздних возвращений «с работы», внезапных «встреч с друзьями» и постоянной приклеенности к телефону, сложился в одну уродливую и отвратительную картину. Марина молча смотрела на него, а потом её рука, всё ещё лежавшая на его плече, сжалась, и она резким, выверенным движением выхватила телефон из его ослабевшей хватки.
— Отдай! — зарычал Олег, бросаясь на неё. Это был не муж, а разъярённый самец, у которого отобрали нечто жизненно важное.
Он попытался вырвать телефон, но Марина вцепилась в него мёртвой хваткой, как утопающий в спасательный круг. Его пальцы скрючились, пытаясь разжать её, но она вывернулась, оттолкнув его с неожиданной силой. На секунду они застыли друг против друга, тяжело дыша, как два бойца на ринге. В его глазах был страх и злость. В её — ничего, кроме холодной, сконцентрированной цели. Она знала его графический ключ. Видела сотни раз, как его палец чертил в воздухе эту незамысловатую фигуру. Её собственный палец, чуть дрогнув, повторил знакомый узор. Экран разблокировался, открывая светящийся гнойник его тайной жизни.
Это была не одна переписка. Не случайный флирт. Это был портал в ад. Десятки диалогов. «Светочка», «Кисонька», «Моя дикая кошечка». Её палец, как обезумевший, метался по экрану, прокручивая историю его предательства. Вот фотография, которую она видела мельком. А вот ещё одна, от другой. И третья. Они слали ему свои тела, а он в ответ — дешёвые комплименты, пошлые обещания и фотографии частей своего тела, сделанные, судя по фону, здесь, в их ванной, в их спальне. Воздуха в комнате стало катастрофически не хватать.
— Марина, прекрати! Ты не имеешь права! — его голос сорвался, он снова попытался приблизиться, но остановился, наткнувшись на её взгляд.
Она подняла на него глаза от экрана. В них больше не было ни любви, ни боли. Там горел чистый, незамутнённый огонь ярости. Он смотрел не на жену, а на фурию, на вестника апокалипсиса, который она держала в руках. Она увидела планы на встречи. Обсуждение съёмных квартир на час. Насмешки над «своей», которая «ничего не заподозрит». Он не просто изменял ей. Он жил второй, полноценной жизнью, где она была лишь досадной помехой, глупым, ничего не понимающим бытовым прибором.
— Не имею права? — переспросила она шёпотом, от которого у Олега по спине пробежал холодок. Этот шёпот был страшнее любого крика. Она снова опустила взгляд на телефон, открыла галерею. Десятки сохранённых снимков чужих женщин. В кроватях, в ванных, перед зеркалами. Его коллекция. Его трофеи. Кровь ударила ей в голову, зашумела в ушах, вытесняя звук работающего телевизора, гудение фильтра, его испуганное дыхание. Она снова подняла на него глаза, и плотину прорвало.
— Да ты, находясь со мной рядом, пишешь любовные сообщения своим бабам! Ты это считаешь нормой?! Пошёл вон отсюда!!! Вали к ним!
Её голос сорвался на крик, острый, как лезвие. Она вскочила с дивана, выставив перед собой телефон, как неопровержимую улику, как голову Медузы Горгоны.
— Ты сидишь на диване, который мы вместе покупали, смотришь фильм, который я выбирала, и в это же самое время договариваешься о встречах с этими! Ты рассматриваешь их фото, пока я думаю, что приготовить тебе на ужин!
Она сделала шаг к нему, и он инстинктивно отступил.
— Пошёл вон отсюда! — выплюнула она, указывая рукой в сторону двери. — Вали к ним! К Светочкам, к Кисонькам, к своим русалкам! Ныряй в свой гадюшник с головой! Собирай свои вещи и убирайся!
Он стоял посреди комнаты, раздавленный, уничтоженный. Все его жалкие попытки оправдаться застряли в горле. Он смотрел на женщину, которую, как ему казалось, он знал, и не узнавал её. А она смотрела на него так, будто хотела испепелить. Напряжение в комнате достигло предела, оно стало физически ощутимым, густым и вязким, как смола. И это было только начало.
— Личное пространство… — прохрипел он, когда её крик затих, оставив после себя звенящую пустоту. Словосочетание, которое он произнёс до этого с наглой уверенностью, теперь прозвучало жалко и неуместно. Это была последняя соломинка, за которую он пытался ухватиться, последняя баррикада, которую он пытался выстроить, но она уже рассыпалась в прах.
Марина не ответила. Она стояла посреди комнаты, и что-то в ней изменилось. Огонь, который только что бушевал в её глазах, не погас — он будто сжался, сконденсировался в одну ослепительно-яркую, ледяную точку. Крик был эмоцией, выплеском боли и унижения. Но сейчас эмоции закончились. Остался чистый, дистиллированный расчёт. Она медленно опустила руку с телефоном, но не отложила его. Гаджет стал продолжением её ладони, холодным и твёрдым. Она посмотрела на Олега так, будто видела его впервые. Не мужа, не близкого человека, а какое-то чужеродное, отталкивающее существо, случайно оказавшееся в её доме. И она поняла, что кричать на него — бессмысленно. Кричат на равных. А он больше не был ей ровней.
Её взгляд скользнул мимо него, безразлично и холодно, и остановился на источнике мягкого синего света в углу комнаты. Аквариум. Его гордость. Огромный, почти на двести литров, он занимал почётное место в гостиной. Олег мог часами возиться с ним. Подбирал редкие растения, выстраивал композиции из коряг и камней, покупал самых дорогих и капризных рыбок. Это был его идеальный, управляемый мир. Мир, где всё подчинялось его воле. Он регулировал температуру, жёсткость воды, яркость света. Он был богом этого маленького стеклянного космоса. И обитатели этого космоса — яркие, экзотические дискусы — плавали за стеклом, величественные и безмолвные, не подозревая о драме, разворачивающейся в нескольких метрах от них. Он любил этот аквариум больше, чем кого-либо. Марина поняла это с абсолютной, убийственной ясностью.
— Марина, хватит. Давай поговорим, — Олег сделал осторожный шаг в её сторону, протягивая руку, словно пытаясь успокоить дикого зверя. Он ожидал слёз, истерики, битья посуды. Но эта жуткая, спокойная трансформация пугала его гораздо больше.
Она не удостоила его ответом. Она просто развернулась и медленно, с какой-то пугающей грацией пошла в сторону аквариума. Каждый её шаг был выверенным и твёрдым. Она несла телефон в руке не как трофей, а как орудие казни. Олег замер, провожая её взглядом. В его голове проносились тысячи мыслей, но ни одна не могла объяснить происходящего.
— Что ты делаешь? — в его голосе появились панические нотки. — Поставь телефон на место. Мы всё обсудим.
Она дошла до аквариума и остановилась. Синий свет заливал её лицо, делая черты резкими и незнакомыми. Она смотрела на рыбок, на их плавные, гипнотические движения в чистейшей воде. Вот он, его рай. Его личное, неприкосновенное пространство, куда он вкладывал душу, время и деньги. Те самые душу и время, которые он украл у неё. Она подняла руку с зажатым в ней смартфоном. Чёрный прямоугольник завис прямо над открытой крышкой аквариума, над поверхностью воды, в которой отражались лампы и её собственное лицо, искажённое и неумолимое.
Олег всё понял. Весь ужас её замысла обрушился на него в одно мгновение. Это было хуже, чем если бы она разбила этот телефон о стену. Это было осквернение его святыни.
— Не смей! — выдохнул он, бросаясь к ней. — Ты сумасшедшая! Марина, не надо!
Но он опоздал. Он видел только её спокойный, холодный профиль в синем свете и руку, которая начала своё медленное, неотвратимое движение вниз.
Рука Марины не дрогнула. Не было ни замаха, ни резкого броска, ни всплеска адреналина, который исказил бы её лицо гримасой. Движение было плавным, почти гипнотическим, словно она опускала в воду священный дар. Олег в каком-то животном прыжке метнулся к ней, но его пальцы успели лишь скользнуть по её локтю. Было поздно. Чёрный прямоугольник смартфона коснулся поверхности воды и беззвучно пошёл ко дну.
Глухой, вязкий всплеск нарушил идеальную гармонию аквариумного мира. Яркие, плоские тела дискусов шарахнулись в стороны, забившись в заросли изумрудных растений. Телефон опускался на дно, оставляя за собой тонкий шлейф из мельчайших пузырьков. На мгновение его экран вспыхнул под водой в предсмертной агонии, осветив изнутри перепуганных рыбок и причудливые коряги. На светящемся дисплее на долю секунды можно было разглядеть открытый чат с какой-то из его «кисонек», после чего он погас навсегда. Из корпуса пошла тонкая, уверенная струйка воздуха — его электронные лёгкие выпускали последний вздох.
Олег застыл, окаменев на полпути к ней. Он смотрел не на Марину, а на дно своего аквариума, где среди белого кварцевого песка теперь покоился его дорогой гаджет — саркофаг всех его грязных тайн. Он смотрел, как из чёрного корпуса выходят последние пузырьки воздуха, поднимаясь к поверхности и бесследно исчезая. Это было завораживающее и жуткое зрелище. Весь его мир, вся его двойная жизнь сейчас лежала там, на дне, и медленно умирала в хлорированной воде. Он открыл рот, чтобы что-то сказать — закричать, выругаться, обвинить — но не смог издать ни звука. Его горло будто сжали ледяными тисками.
Марина спокойно, с полным безразличием наблюдала за его реакцией. Она дождалась, пока последний пузырёк не покинул утопленный аппарат. Затем она медленно перевела на него свой взгляд. Пустой. Абсолютно пустой, как у куклы.
— Вот теперь твоё личное пространство на дне, — произнесла она ровным, лишённым всяких эмоций голосом. Каждое слово было похоже на удар молотка по крышке гроба. — Можешь нырять за ним. И больше здесь не появляйся. Вали к своим русалкам.
Она не стала ждать его ответа. Ей было совершенно неинтересно, что он скажет или сделает. Она развернулась, прошла мимо него, застывшего, как соляной столп, и села обратно на диван. На экране телевизора герой боевика всё так же мстил за своего напарника, взрывая машины и расстреливая врагов. Марина взяла в руки пульт, который Олег бросил на диване целую вечность назад, и прибавила громкость. Взрывы и выстрелы снова заполнили комнату, но теперь они не казались ей громкими. Они были фоном, идеальным саундтреком к тому, что только что произошло.
Она сидела, уставившись в экран, но видела не фильм. Она видела, как в углу комнаты, в сияющем синем кубе, царит хаос. Перепуганные рыбы метались из стороны в сторону, а на дне лежал тёмный предмет, осквернивший их идеальную среду. А рядом с этим аквариумом стоял мужчина, который только что был её мужем, а теперь превратился в бессловесную тень, в часть интерьера. Она больше не чувствовала к нему ничего: ни ненависти, ни злости, ни обиды. Только брезгливую пустоту. Он был чужим в этом доме. Окончательно…
