— Тогда я вызову полицию!
— Ты не посмеешь!
— Посмею, это моя квартира, — сказала Лера.
Она была невероятно зла на наглого брата. Но и мама тоже хороша! Ведь всё знала! Но прикрывала любимого сыночка. Оба по телефону уверяли, что всё в порядке… Что теперь делать? Вот что?
— Нет у меня больше родственников. Одна я одинёшенька на свете, — сказала Лера.
— Ой, ладно тебе, — махнула рукой подруга Ольга. — Чем такие родственники, уж лучше одной. Я же помню, как ты мне рассказывала про своё детство и что позднее было.
— Да это я ещё не всё тебе рассказывала, — грустно усмехнулась Лера. — Но это ладно, всё в прошлом. Но то, что произошло сейчас, ни в какие ворота не лезет.
Между Лерой и её младшим братом Славой разница три года. Разница не большая, однако в детстве она была довольно ощутимая.
— Ты старшая, должна уступать, — говорила мама.
Или:
— Он маленький, ему можно.
Или:
— Отдай Славе, ты уже большая, зачем тебе?
В одно и то же время Лера была у родителей, и большая, и маленькая, по ситуации. Маленькая, например, когда не разрешали поздно ложиться спать или участвовать во взрослых разговорах. А большая, когда надо было что-то делать по дому или «хорошо себя вести».
Однако быть очень большой по отношению к брату, который всего на три года младше, было обидно. Словно бы эти три года решали всё. Славе позволялось многое, ведь он ещё маленький. И не понимает. А Лера большая. И она должна.
— И всё в таком духе, — вспоминала Лера, сидя на лавочке рядом со своей подругой. Они встретились в парке, купили себе кофе и сидели, беседовали, неспешно отпивая из бумажных стаканчиков. — Брат сваливал на меня вину за свои шалости и я ничего не могла доказать родителям, ему они верили больше, чем мне. Он забирал мои игрушки и никогда не возвращал. Но мама защищала его, ведь она считала, что мне они больше не нужны, потому что я выросла. А мне они были нужны! Мне и сейчас они нужны, как память, хоть мне уже тридцать лет, и я давно взрослая тётя, большой начальник, между прочим…
— Ох, это я понимаю… — задумчиво проговорила Ольга. — До сих пор вспоминаю свои игрушки и книжки, которые мама отнесла в детский сад. Там их, наверняка, быстро разобрали на запчасти. А ведь у меня каждая из них любимая была. В детстве у нас дома в шкафчике под ванной лежал пакет с игрушками для купания, который мама называла «мешок страстей», потому что там были старые, ободранные игрушки: уточка с утятами, стальная заводная лягушка (не понятно, что ей было делать в ванной), кораблик, резиновая жёлтая гусеница, пластмассовая божья коровка, кораблик и прочие сокровища. Стали мы с мужем делать ремонт в ванной, разбирали всё, достала я этот пакет представляешь?! Я и не думала, что он до сих пор там лежит, ведь сто лет прошло. Столько радости было, всё это перебирать! Муж покрутил пальцем у виска и ушёл футбол смотреть. До сих пор надо мной смеётся, припоминает, а я этот мешок так и не выбросила. Память же!
Лера, посмотрев на подругу, улыбнулась. Забавно было представить строгого врача офтальмолога-хирурга, коим являлась Ольга, радостно перебирающего старые ободранные пластмассовые игрушки. Но тем не менее, эти вещи были ей дороги. И Лера это прекрасно понимала.
— Всё внимание родители уделяли Славе. С ним было много проблем. Сначала со здоровьем, сразу после рождения. Этого я не помнила, но родители рассказывали. Потом к школьным годам эти проблемы разрулили кое-как, но там выяснилось, что к учебе он не способен, двойки, да тройки получал. Репетиторы к нам толпами ходили. Я же сама неплохо школу окончила, правда в институт всё равно не поступила, пошла работать, — грустно сказала Лера. — Мне так хотелось наконец-то уехать, отдалиться от них, так надоели эти двойные стандарты. Нашла я работу, сняла квартиру и съехала. Пахала, как лошадь.
— Я помню, тогда мы с тобой как раз и познакомились, — улыбнулась Ольга.
Лера усиленно карабкалась вверх, ей очень хотелось доказать всем на свете (а скорее всего, родителям и их прекрасному Славику) что она на многое способна.
Через пару лет, в одной частной фирме она начала стремительно делать карьеру, с самых низов, главным образом, благодаря трудолюбию, переросшему в отчаянный трудоголизм. И упёрлась Лера в отсутствие образования.
— Пришлось мне снова «садиться за парту», поступать на заочное, — усмехнулась Лера, вспоминая те года.
— Ты молодец, сама поступила в вуз, подготовилась, да ещё и, не отрываясь от работы, — похвалила подруга.
— Ага. Поступила, окончила. Повысили меня, дали руководящую должность, стала получать вдвое больше. Но работы там было очень много, ответственность большая. И выходных практически не было. Могли позвонить, хоть поздно вечером, хоть рано утром, вызвать из отпуска. Начальник самодур, требования жёсткие, но платил хорошо…
Через некоторое время Лера смогла накопить на квартиру. Поработала в той фирме ещё пару лет и уволилась, нашла другое место, более удачное.
— У меня наикрутейшее резюме было, через два дня сразу трое позвонили, — вспоминала Лера. — Опыт у меня большой, работы и ответственности я не боюсь. Жить бы, да радоваться. И тут эта командировка, будь она не ладна!
Лера с досады смяла в руке свой пустой стаканчик из-под кофе.
— Командировка тут не при чём, — возразила Ольга. — Это твой наглый братец виноват.
— Ну да… — грустно согласилась Лера.
Пока Лера строила карьеру, училась и платила ипотеку, её брат Слава тоже даром времени не терял. Лера изредка перезванивалась с родителями и знала, что брат кое-как поступил в институт, кое-как окончил, кое-как нашёл работу, в чём нехотя призналась мама.
— Очень ей неприятно было, что любимый сын у неё бездарь такой, — вспоминала Лера. — Прогуливал занятия, сессии сдавал не с первого раза, всё время на пересдачу отправлялся, мама каждый раз думала, что вылетит он, но нет, дотянул чудом каким-то. Устроили его по специальности к маминым знакомым, но он там долго не продержался, уволился, причем опозорил мать по полной, некрасивая история была, подробностей не знаю, ну да ладно. Короче разругались они с мамой, она зареклась его к знакомым устраивать, он сам нашёл место, но с очень уж скромной зарплатой. Меня всё устраивает, сказал он матери. Ну устраивает и фиг с ним. Жил пару лет с родителями, а потом вдруг жениться надумал.
Своего жилья у молодых не было. Первое время жили у родителей Милы, жены Славика.
Вместе они не ужились, и пара через два года съехала на съёмную квартиру. Хоть Славик свою работу с низкой зарплатой и не поменял, но жилось им вдвоём неплохо, денег хватало. Так прошло ещё два года.
— Звонит мне мама, рассказывает, что скоро счастье ждёт всю нашу семью. И меня в том числе, — с усмешкой вспоминала Лера. — Мила, мол, забеременела, скоро пополнение. Мама прямо на седьмое небо взлетела, так ей хотелось внуков. Я-то её разочаровала. Не замужем, всё карьеру какую-то строю, никому не нужную. Это она так говорила. А Славик, наконец-то, её порадовал!
— Ну-ну, — усмехнулась Ольга, наблюдая за тем, как в парке по дорожке неспешно прогуливаются пожилые пары. — Без штанов, без квартиры, с крохотным доходом Славик надумал детей. Очень радостно.
— Да там случайно всё получилось, я думаю, — махнула рукой Лера. — Просто мама опять всё это преподнесла, как достоинство. Вроде как, он лучше меня. Успехи делает.
Родился у Леры племянник.
Стал Слава единственным добытчиком в семье. Работал он всё на той же работе. Было тяжеловато, но кое-как справлялись.
— Помогали им все, и Милины родители, и мои. Мама звонила, рассказывала, плакала по телефону, на жалость давила. Я уже ипотеку тогда выплатила, помню, тоже переводила Славке некоторые суммы, жалела его. Для меня это были небольшие деньги, вот реально, на племянника не жалко. А потом их «настиг» второй декрет, вот где действительно кошмар настал.
— О чём они с женой думали? — спросила Ольга. — Денег-то не прибавилось, а траты увеличились.
— И не говори… — вздохнула Лера. — Еле-еле продержались, всё время на чужую помощь надеясь, и задумали третьего рожать. Мама звонит мне, рассказывает, мол, Славик совсем ума лишился, многодетными решили стать. А потом в другой раз позвонила и сказала, что неправа была, не лишился, там всё по уму. Что они, мол, родят третьего, все выплаты получат и возьмут большую квартиру. Или даже дом, вот! Всегда она находила за что Славика похвалить или похвастаться передо мной его успехами. Мои успехи им с папой были не так интересны.
Ольга грустно смотрела на подругу и недоумевала. Странно. Лера такая успешная женщина, всего добилась сама, почему было ею не гордиться и не радоваться за неё?
— Мне тогда всё это не особо интересно было, — сказала Лера. — У меня на работе завал был, да ещё и командировка замаячила на горизонте.
Фирма, в которой работала Лера, открывала филиал в другом городе, начальством решено было направить туда Леру для урегулирования вопросов на первое время, пока всё наладится. Изначально речь шла про год. Но вышло, что все два.
— Рассказала я матери про это дело, она, помню, пробурчала недовольно, что, мол, меня используют на этой работе, «затыкают все дыры», посылают туда, куда никто не хочет ехать, и тому подобное. А через пару дней она звонит и совсем другим голосом радостно говорит, что, хорошо, что командировка-то, здорово, только, мол, зачем у тебя квартира пустая простаивать будет? Пусть, мол, Славик с женой и детьми там пока поживут, всё им полегче будет.
Лера подумала-подумала и согласилась. Решила, что и правда, пусть поживут.
Слава очень обрадовался «предложению сестры», благодарил, обещал, что платить за квартиру они будут аккуратно и так же аккуратно там жить. Ничего не разобьют и не испортят. В последнем Лера сильно сомневалась. Двое маленьких детей всё же, это не фунт изюму, однако она в скором времени собиралась делать в квартире ремонт и это было не принципиально.
— Находясь в командировке, я матери периодически звонила и брату тоже, всё вроде шло хорошо. Домой я не ездила, работы было очень много, — вспоминала Лера.
— Я помню, ты ведь и мне звонила, — сказала Ольга. — А ещё помню, как я расстроилась, когда ты сказала, что командировка продлевается. Я так хотела, чтобы ты была на моём тридцатилетии!
Когда до конца командировки оставалось два месяца, Лера позвонила и предупредила брата, что надо будет скоро съезжать. Он согласился и обещал, что всё будет, как договорились, и чтобы она не волновалась.
Однако, когда счастливая Лера, наконец, вернувшись, переступила порог своей квартиры, то была немало удивлена. Семья брата не только никуда не уехала, они и не собирались никуда уезжать. А самое главное, Лера узнала, что семья брата пополнилась. В детской, которая раньше была Лериной спальней, в кроватке мирно посапывал крохотный малыш.
— Ты не переживай, — уговаривала Леру мама, когда она приехала к родителям, ведь в своём доме ей места явно не было. — Они съедут, обязательно. Они строят дом, только это ведь дело не быстрое. Да и бригада им попалась какая-то странная. То смету увеличивают, то работают, а то две недели простой. Никак не пойму, зачем они с ними связались, ну это их дело, мы с отцом не лезем. В общем, негде им пока жить.
— Мама, но мы же договорились, — сказала Лера.
— Лер, послушай, — начала мать. — Ты одинокая, семьи нет. Ну поживёшь пока с нами, комната свободная есть, не переживай. А уж если ты так прямо одна хочешь жить, ну сними себе квартиру-студию, это же недорого, тем более для тебя, ведь у тебя полно денег. Только зачем ты всё эти деньги свои зарабатываешь, не пойму… Ну и для чего они, если не тратить? Живёшь одна. Чего жадничаешь? А у Славика семья, дети.
Лере стало очень обидно. Ведь она вообще-то мечтала о семье, просто не складывалось пока, да и некогда было. И вот теперь как раз настал благоприятный момент, а она, видите ли, должна, либо жить с родителями, либо «снова-здорова» отправляться на съемную квартиру, как пятнадцать лет назад.
— Мама! Зачем я, имея своё жильё, буду снимать?! — возмутилась Лера.
— Чтобы брату помочь, вот зачем!
«Отдай Славику свой кораблик, не жадничай», — почему-то вспомнилось Лере из детства. Ничего не изменилось.
Лера переночевала у родителей, а на другой день сняла квартиру и переехала туда. И поставила брату с Милой условие, в течении двух недель освободить квартиру, а иначе она придёт туда с полицией и их живо оттуда выгонят, потому что на эту жилплощадь у них нет никаких прав.
С братом они сильно поругались. Тот никак не мог понять, почему сестра такая жадная и злая? Как она может выгонять из дома маленьких детей, своих племянников?
С родителями тоже вышел конфликт. Даже молчаливый отец сказал своё веское слово, заявив, что не ожидал от Леры такой подлости.
— Обрабатывали они меня долго, звонили и писали, уговаривали, но я стояла на своём, — вспоминала Лера.
Они всё так же сидели с Ольгой на лавочке в парке. Погода была хорошая, стояло лето, ярко светило солнце, уходить не хотелось.
Через две недели Лера поехала проверять квартиру. Пока ехала, готовила себя мысленно ко всякому развитию событий. Думала, что придётся затевать скандал, вызывать полицию. Но нет.
— Открываю дверь, а там тишина. Правда запах стоит ужасный. Представляешь, они содержимое детского горшка вывалили мне на дверь в ванной. Видимо, в отместку, — грустно улыбнулась Лера. — Вчера отмывала всё, приводила в божеский вид. Мать три раза звонила. Высказывала, какая я плохая. Заявила, что знать меня не желает. Вот так. И делай после этого людям добро.
— Не грусти, — посочувствовала Ольга. — Какой прок в таком общении? Игра в одни ворота.
— Знаешь, отец иногда всё же был на моей стороне, поддерживал меня. И я много раз, когда мне было трудно именно благодаря ему, всё же думала, что у меня есть дом, есть место, куда я могу вернуться, если у меня ничего не получится. И вот. Получилось. Только дома у меня теперь нет. От меня отреклись.
— У тебя есть дом. Свой, — тихо сказала Ольга. Они встали, наконец, с лавочки и пошли вдоль пруда, любуясь на уточек-нырков и огарей.
— Ну да… Пора мне уже перестать оглядываться на них и забыть прошлое. Ну было и прошло, — улыбнулась Лера.
— А то, что на тебя твои родственники обиделись, это даже к лучшему, целей твои нервы будут, — повторила Ольга. — Это, знаешь, как говорят, «обиделся на кондуктора, купил билет и не поехал». Ведь придётся им к тебе обратиться! Придётся, наверняка! Как что-то случится, тут же про тебя вспомнят. Только ты уже, наученная горьким опытом, впредь умнее будешь и не поведешься на их сладкие речи.
— Да уж… Только жалко, что даже с родными людьми приходится быть начеку. Почему так выходит, а?
