— Ты только посмотри, — Алена поставила перед собой сразу три высоких бокала с разноцветными коктейлями, и глаза у неё загорелись. — Вот это я понимаю: отпуск начался!
Мы сидели в кафе в аэропорту, ждали посадку, и на часах было всего девять утра. Я моргнула, глядя на это буйство красок и льда.
— Ты уверена, что хочешь так стартовать? — осторожно спросила я. — Нам ещё четыре часа лететь.
— И что? — она усмехнулась и отпила из первого бокала. — Пусть всё будет… как в последний раз.
Я рассмеялась, но внутри закралось сомнение. Впрочем, я сама предложила этот отпуск, сама же выбила у мужа две недели «свободного плавания» и доверила Алене организацию через её знакомых. Разве могла я предположить, что всё начнётся с марафона коктейлей?
Через час подруга уже едва держала глаза открытыми. Мы как-то выбрались из кафе, я подхватила её сумку, потом ещё и свою, и повела к посадке. Весь полёт Алена проспала, привалившись к иллюминатору и иногда тихо посапывая.
Утро второго дня встретило нас мягким, но уже тёплым солнцем. Я устроилась за столиком у перил, чтобы можно было любоваться видом, и, подперев щёку рукой, с энтузиазмом разложила перед Аленой свой тщательно продуманный план.
— Смотри, — начала я, раздвигая на тарелке ломтики дыни, — сегодня предлагаю прогуляться по старому городу, там потрясающие узкие улочки, мостовая, дома с резными балконами… А ещё — храм пятнадцатого века, говорят, внутри невероятная роспись, которую реставрировали целых пять лет.
Я уже видела в воображении, как мы медленно идём по прохладному каменному залу, вдыхаем запах старого дерева и свечей, и даже готова была представить, как потом мы сидим в маленькой кондитерской, где пахнет корицей и апельсиновой цедрой.
— После храма — обязательно туда, — я оживлённо продолжала. — Там подают местные сладости, которых нет нигде в мире. Представь: мягкая пахлава, миндальные пирожные, кофе в медной джезве…
— Подруга, ты серьёзно? — вдруг, перебив меня, Алена громко рассмеялась так, что за соседним столиком на нас обернулась пара пенсионеров.
— А что? — я чуть не уронила вилку, настолько меня удивил её тон. — Мы же это всё обсуждали!
Она откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, и хитро прищурилась:
— Обсуждали, да. Но… это было нужно, чтобы мой муж ничего не заподозрил.
— Не заподозрил что? — нахмурилась я, чувствуя, как внутри холодком пробегает непонимание.
— Что я собираюсь тут отрываться, — ответила она, словно это самая очевидная вещь на свете. — По полной программе. Танцы, бары, знакомства… живём один раз, знаешь ли.
Я отложила вилку, глядя на неё поверх чашки с кофе.
— То есть… никакого старого города, никакой кондитерской?
— Ну, если только между баром и дискотекой, — усмехнулась она. — Но ты же не думала, что мы будем тихо сидеть и пить чай?
Я вздохнула и опустила глаза в тарелку. Конечно, я хотела веселья и новых впечатлений, но в моём представлении отдых выглядел совсем иначе: неспешные прогулки, фотографии на фоне старинных фасадов, разговоры за бокалом вина в уютном кафе, а не похмелье и ночные приключения с незнакомцами.
— Ладно, — тихо сказала я, понимая, что этот отпуск уже начинает разворачиваться по сценарию, к которому я не была готова.
На следующий вечер всё пошло по вчерашнему сценарию. Алена уверяла, что нашла «шикарный ресторан с живой музыкой». Я даже немного обрадовалась: представила, что мы наконец спокойно поужинаем, поговорим, может, погуляем по набережной. Но стоило нам подойти к зданию, как в груди неприятно кольнуло узнавание — тот самый бар, в котором мы вчера зависли до утра.
— Ты же говорила — ресторан, — тихо напомнила я.
— Ну а что? Тут тоже кормят, — беззаботно бросила она, уже пробираясь сквозь толпу к стойке.
Всё повторилось: шумная музыка, гул голосов, звон бокалов, и бесконечный поток коктейлей, который Алена заказывала так, будто боялась, что их вот-вот запретят. Я вежливо съела свой ужин и пару раз вежливо притопнула ногой под ритм музыки, но не больше — сил на веселье уже не было.
Час ночи. Я чувствовала, как усталость стянула плечи, и решила, что пора заканчивать.
— Я пошла спать, — наклонившись к уху Алены, сказала я, перекрывая шум музыки. — У меня сил нет, да и завтра хотелось бы что-то увидеть, кроме этого бара.
— Ну и иди, — отмахнулась она, даже не глядя в мою сторону.
Я вышла в прохладную ночь, вдохнула солёный морской воздух и медленно пошла в сторону отеля, радуясь тишине.
Вернулась Алена только в шесть утра. Дверь номера распахнулась с таким грохотом, что я подскочила на кровати. Она едва удерживалась на ногах, туфли болтались в руках, волосы были растрёпаны.
— Старая кошёлка, — пробурчала она, бросив в мою сторону усталый, но колкий взгляд, и буквально рухнула на кровать, не снимая платья.
Я отвернулась к стене, чувствуя, как во мне копится раздражение и усталость от всего этого «веселья».
Через пару часов раздался звонок. На экране — имя её мужа. Я колебалась секунду, но всё же взяла трубку.
— Привет! — его голос звучал взволнованно. — А где Алена? Я ей звоню, а телефон отключён.
Я глубоко вдохнула, пытаясь не выдать ни раздражения, ни усталости.
— Мы были на экскурсии, устали и сразу легли спать, — соврала я, чувствуя, как внутри закипает злость. Не на него, а на то, что мне приходится прикрывать её, вместо того чтобы просто отдыхать.
На следующий вечер Алена сияла загадочной улыбкой.
— Сегодня идём в ресторан, — заявила она, выпрямляясь в дверях ванной, где только что закончила красить губы ярко-малиновым. — Там, говорят, живая музыка и очень вкусные блюда.
Я обрадовалась. После вчерашнего шумного клуба идея с «рестораном» звучала спасительно. Я представила тихий вечер: белые скатерти, мягкий свет ламп, приглушённая музыка, бокал вина и нормальный ужин.
Но уже через двадцать минут, когда мы подошли к зданию, в груди неприятно кольнуло узнавание.
— Подожди… — я остановилась, переводя взгляд с яркой вывески на подругу. — Это же тот самый бар, где мы были вчера.
— Ну а что? — беззаботно отмахнулась она, проскальзывая внутрь. — Тут тоже кормят, и музыка хорошая.
Внутри нас снова встретил гул голосов, звон бокалов и ритмичные басы. Мы сели за стол, официант принёс меню, но Алена, не удосужившись его открыть, сразу заказала три разных коктейля и тарелку закусок.
Я, сдерживая вздох, выбрала пасту и бокал сухого вина.
Час ночи. Музыка становилась всё громче, толпа вокруг — всё оживлённее. Я почувствовала, как усталость расползается по плечам тяжёлым грузом.
— Я пошла спать, — наклонилась я к Алене, стараясь перекричать шум. — У меня сил нет, и завтра я хочу что-то увидеть кроме этого бара.
— Ну и иди, — пожала она плечами, не отрывая взгляда от какой-то компании мужчин у стойки.
Я вышла в прохладную ночь, глубоко вдохнув солёный морской воздух. Город к этому часу уже стих, только редкие такси проезжали мимо. Вернувшись в номер, я переоделась, легла и почти сразу уснула.
Разбудил меня громкий хлопок двери. На часах было шесть утра. Алена ввалилась в комнату, спотыкаясь на каблуках, с туфлями в руках и растрёпанными волосами.
— Старая кошёлка, — буркнула она, даже не посмотрев на меня, и с глухим стоном упала на кровать, не удосужившись снять платье.
Я отвернулась к стене, чтобы не видеть этого, и попыталась снова уснуть.
Через пару часов телефон зазвонил. На экране высветилось имя её мужа. Я колебалась пару секунд, но всё же ответила.
— Привет! — в его голосе слышалась тревога. — А где Алена? Я ей звоню, а телефон отключён.
Я почувствовала, как внутри закипает раздражение — на неё, на эту ситуацию, на необходимость врать.
— Мы были на экскурсии, устали и сразу легли спать, — солгала я ровным тоном, хотя в груди уже бурлило негодование.
Утром я проснулась раньше Алены. В комнате стоял тяжёлый запах вчерашнего алкoгoля, вперемешку с ароматом духов, которые теперь казались слишком резкими.
Сквозь занавески пробивался яркий солнечный свет, резал глаза и напоминал о том, что отпуск продолжается… только совсем не так, как я его представляла.
Алена лежала, отвернувшись к стене, волосы растрёпаны, платье вчерашнее, одно плечо оголено. Я сидела на кровати и думала, что пора наконец прекратить этот фарс.
Когда она, наконец, зашевелилась и сонно потянулась, я решилась:
— Слушай, — сказала я тихо, но твёрдо, — я не собираюсь весь отпуск пить и отсыпаться.
Она резко повернулась, приподнявшись на локте, и чуть прищурилась.
— А я собираюсь, — в её голосе прозвучал вызов, будто она ждала, что я начну оправдываться.
— Отлично, — я кивнула, стараясь говорить ровно. — Только скажи мужу, чем ты на самом деле занимаешься, чтобы мне не приходилось врать.
На её лице появилась насмешливая улыбка, но глаза потемнели.
— Ах вот ты какая, стукачка! — протянула она, зло прищурившись. — Сама отдыхать не умеешь и другим не даёшь.
Слова ударили неожиданно сильно, как пощёчина. Я не ожидала, что она сможет так легко и обидно всё перевернуть.
В горле встал ком, и я поняла, что если сейчас отвечу, то наговорю лишнего. Поэтому просто молча отвернулась, взяла книгу и сделала вид, что читаю.
Остаток дня мы провели в тягостном молчании. Она почти не выходила из своей половины номера, листала телефон, время от времени тихо фыркая.
А я смотрела в окно на яркое море и думала о том, что иногда отпуск с подругой может стать самым тяжёлым испытанием.
Этот отпуск стал для меня неприятным, но важным уроком: даже с самым близким человеком отдых может превратиться в испытание, если ваши представления о нём разные.
Я обернулась и увидела Алену. Она стояла в дверях балкона, уже переодетая, с накрашенными губами, готовая куда-то выйти.
— Завтра сама по себе, — сказала я, глядя ей прямо в глаза.
Она отвела взгляд, словно это признание было ей неприятно.
— И я сама по себе, — бросила она, чуть пожав плечами.
Мы молча разошлись: она ушла в ночь, а я осталась на балконе, слушая шум прибоя и понимая, что мы вернёмся домой уже не такими подругами, какими были раньше.
