— А мы тут плюшками балуемся!
Голос Игоря, нарочито весёлый и гулкий в тесноте их однокомнатной квартиры, ударил Светлану, как пощёчина. Она только что перешагнула порог, ещё чувствуя на плечах тяжесть дорожной сумки и в голове — гул самолётного двигателя. Она предвкушала горячий душ, тишину и объятия мужа. Вместо этого в нос ударил чужой, кисловатый запах нестираных носков, смешанный с ароматом дешёвого пива.
Она застыла в прихожей. Её взгляд механически зафиксировал детали, которые мозг отказывался складывать в единую картину. У стены, рядом с её аккуратными туфлями, стояла пара растоптанных, грязных кроссовок неопределённого размера. На их единственном, купленном в кредит диване, который служил им и гостиной, и спальней, валялась распахнутая спортивная сумка, из которой, как вывалившиеся внутренности, торчали мятые футболки и несвежее бельё.
Из кухни донёсся сытый, причмокивающий смех. Второй голос, незнакомый, но неприятно-самоуверенный, принадлежал Коляну, лучшему другу Игоря. Другу, чьё имя в их семье давно стало синонимом слова «проблема».
Игорь вышел из кухни, вытирая жирные руки о джинсы. На его лице сияла беззаботная, почти идиотская улыбка человека, который искренне не понимает, что делает что-то не так.
— О, Светка, ты уже приехала! А мы тут… Коляна хозяйка выгнала, ну, с квартиры. Так он пока у нас поживёт, перекантуется.
Он сказал это так просто, будто речь шла о том, чтобы приютить на ночь котёнка, а не взрослого, неработающего мужика с сомнительными привычками. Колян высунулся из-за его плеча, жуя на ходу. Его маслянистые глаза оценивающе прошлись по Светлане, и он кивнул ей, словно это он был хозяином дома, милостиво позволившим ей войти.
Светлана не ответила. Она молча сняла с плеча сумку, поставила её на пол. Не разуваясь, прошла мимо опешившего Игоря на кухню. Её движения были выверенными и пугающе спокойными. Она не смотрела на грязные тарелки и пивные бутылки на столе. Её взгляд был устремлён прямо на Коляна.
— Колян, у тебя есть полчаса, чтобы твоих вещей и тебя самого здесь не было, — произнесла она. Её голос был ровным и ледяным, без единой дрожащей нотки. Он не содержал ни злости, ни обиды. Только холодную, окончательную констатацию факта.
Игорь, наконец осознавший, что сценарий «радостной встречи» дал сбой, влетел на кухню следом.
— Ты чего? С ума сошла? Это мой друг! Я его не выгоню!
— Двадцать девять минут, — так же ровно сказала Светлана, глядя не на него, а на Коляна, который перестал жевать и замер с куском плюшки в руке.
— Да ты… ты что себе позволяешь?! — задохнулся Игорь от возмущения. — Я в этом доме хозяин или нет?!
Светлана молча достала из кармана свой телефон. Разблокировала его, открыла таймер и выставила ровно тридцать минут. Затем она положила телефон на середину кухонного стола, экраном вверх. Крупные, белые цифры начали свой безжалостный обратный отсчёт: 28:47, 28:46…
— Хорошо, — произнесла она, переводя свой тяжёлый, немигающий взгляд на мужа. — Тогда у вас обоих есть двадцать восемь минут.
Игорь побагровел. Он смотрел то на жену, то на тикающий на экране таймер, и его мозг отказывался принимать эту реальность. Он привык к её усталости, к её уступкам, но не к этому. Не к этой стальной, безэмоциональной машине для убийства его планов. Колян, в отличие от Игоря, всё понял. Он не был связан с ней узами брака и иллюзиями. Он увидел в её глазах то, чего не видел Игорь — абсолютную готовность идти до конца. Он бросил недоеденную плюшку на стол и, отпихивая Игоря, метнулся в комнату, нервно и суетливо запихивая свои вещи обратно в сумку. Игорь, видя это предательство, бросил на жену взгляд, полный такой чистой, концентрированной ненависти, что, казалось, воздух в кухне стал гуще. Но он не нашёл, что сказать. Все его крики и аргументы были бессильны перед молчаливым отсчётом цифр на экране телефона.
Он вернулся через три часа. Не один. Его сопровождал призрак Коляна – вязкий запах пива и обиды, который, казалось, въелся в куртку Игоря. Светлана к этому моменту уже приняла душ, смыв с себя дорожную пыль и чужое присутствие. Она сидела в кресле с книгой, но не читала. Она ждала. Воздух в квартире был чистым, но напряжённым, как струна, готовая лопнуть от малейшего прикосновения.
Игорь вошёл, не поздоровавшись. Он остановился посреди комнаты, его фигура перекрывала свет из коридора. Он смотрел на неё, и в его взгляде больше не было растерянности. Там была жёсткая, выверенная злость, накачанная трёхчасовыми разговорами с «лучшим другом» и парой бутылок дешёвого пива. Он пришёл не извиняться. Он пришёл предъявлять счёт.
— Значит, так, — начал он, и его голос был твёрдым, отрепетированным. — Ты поступила не по-человечески. Я хочу, чтобы ты это поняла.
Светлана медленно закрыла книгу, положив палец на страницу, чтобы не потерять место. Она подняла на него глаза. Спокойные, внимательные, без тени вины.
— Объясни, — просто сказала она.
Это простое слово вывело его из себя. Он ждал криков, оправданий, чего угодно, но не этого холодного предложения объяснить очевидное.
— Объясни?! — он сделал шаг вперёд.
— Именно!
— Он мой лучший друг, он в беде! Где ему ещё жить, на улице что ли? Ты вообще человек или нет?
Вот он. Главный козырь, который они с Коляном, без сомнения, обкатывали последние часы. Обвинение в бесчеловечности. Оно должно было сокрушить её, заставить почувствовать себя виноватой, заставить уступить.
— Я человек, Игорь. Именно поэтому я живу с другим человеком, с тобой, а не в общежитии для всех твоих друзей, попавших в беду. Особенно для тех, кто попадает в неё с завидной регулярностью раз в три месяца.
Её логика была как ледяная вода, вылитая на его раскалённую праведным гневом голову.
— Это другое! Ты не понимаешь! Это мужская дружба! Мы своих не бросаем!
— Свои – это я. Твоя жена. Твоя семья, — отчеканила Светлана, и каждое слово было маленьким, тяжёлым камнем. — А Колян – это твой друг, твоя проблема. Ты хочешь ему помочь – помоги. Сними ему комнату. Дай ему денег на первое время. Найди ему работу. Это будет помощь. А притащить его в наш единственный дом, в нашу постель, без моего ведома – это не помощь. Это предательство.
— Предательство?! — взревел он. — Я мужик, я решаю, кто будет жить в моём доме!
— В нашем доме, Игорь, — поправила она, не повышая голоса. — Ты забыл это слово. В тот самый момент, когда решил, что мнение твоего друга-нахлебника важнее мнения твоей жены. Ты не решаешь за двоих. Ты притащил проблему, а я её просто убрала. Как убирают мусор.
Сравнение с мусором окончательно лишило его аргументов. Он ходил по комнате, как зверь в клетке, размахивая руками, задыхаясь от бессильной ярости. Он пытался что-то кричать про эгоизм, про то, что она его не ценит, не уважает, но все его слова разбивались о её молчаливое, непробиваемое спокойствие. Она не вступала в перепалку. Она просто сидела и смотрела на него, как энтомолог смотрит на бьющуюся под стеклом букашку.
Он остановился, тяжело дыша. Он понял, что этот бой проигран. Прямой штурм не удался. Её не сломать криком. Не пронять обвинениями.
— Хорошо, — выдохнул он, и в его голосе появились новые, змеиные нотки. — Ты так хочешь, да? По-твоему будет. Пока.
Он развернулся и ушёл. Светлана не пошевелилась. Она знала, что это не конец. Это была лишь смена тактики. Он ушёл не для того, чтобы сдаться. Он ушёл, чтобы вернуться с подкреплением и начать полномасштабную осаду. И она будет к ней готова.
Осада началась на следующий вечер. Без предупреждения, без объявления войны. Просто звук ключа в замке, повернувшегося на один оборот. Светлана, сидевшая с ноутбуком за кухонным столом, не вздрогнула. Она знала, что это не перемирие. Это был следующий акт пьесы, и она была к нему готова.
Дверь открылась. Вошёл Игорь. А за ним, как тень, как неотвратимое последствие, скользнул Колян. В руках у Игоря был большой, шуршащий пакет из супермаркета, от которого пахло жареной курицей и хмелем. Он не выглядел агрессивным. Наоборот, на его лице была нарисована почти виноватая, примирительная улыбка, которая была фальшивее пластиковых цветов на кладбище. Колян же просто смотрел в пол, всем своим видом изображая скромного гостя, которого насильно притащили в чужой дом.
— Свет, ну ты чего, мы же по-тихому, пивка взяли футбол посмотреть, — пробормотал Игорь, проходя мимо неё в комнату. Он не ждал ответа. Он вёл себя так, будто её ледяное молчание было просто плохим настроением, которое можно было игнорировать.
Они расположились с профессиональной быстротой оккупантов. Пакет был водружён на журнальный столик. Из него, как по волшебству, появились шесть банок пива, контейнер с жирной, лоснящейся курицей и огромный пакет чипсов. Телевизор был включён на полную громкость — рев стадиона и крики комментатора мгновенно заполнили всё пространство их небольшой квартиры, вытесняя тишину и воздух.
Светлана молча закрыла ноутбук. Она не сказала ни слова. Она не стала кричать или устраивать сцен. Она поняла правила новой игры. Её пытались не сломить, а измотать. Выжить с её же территории, сделав пребывание на ней невыносимым. Она встала, прошла мимо них на кухню, налила себе стакан воды и вернулась в комнату. Села в своё кресло, которое стояло чуть в стороне. Взяла в руки книгу.
Она стала частью интерьера. Молчаливым, неподвижным укором. Она не смотрела на них, но они чувствовали её взгляд каждой клеткой кожи. Их нарочитое веселье стало натянутым. Колян, поначалу развалившийся на диване и закинувший ноги на подлокотник, съёжился и убрал их. Игорь смеялся шуткам комментатора слишком громко, слишком натужно.
— Свет, будешь пиво? — спросил он, открывая себе банку с громким «пшшш». Это был не вопрос. Это была провокация. Она перевернула страницу, не поднимая глаз от книги. — А, ну да, ты ж у нас такое не пьёшь, — сказал он, обращаясь скорее к Коляну, чтобы показать, какая она чужая на этом их празднике жизни.
Они начали есть. Чавканье, хруст куриных костей, которые они бросали прямо в пустой пакет, громкие глотки пива. Запахи смешались в тошнотворный коктейль. Квартира перестала быть домом. Она превратилась в дешёвый спорт-бар, в зал ожидания на вокзале, где двое случайных попутчиков решили скоротать время. А она была смотрителем этого зала, не имеющим права голоса.
Она читала одну и ту же строчку снова и снова, не понимая смысла. Все её чувства были обострены до предела. Она слышала, как Колян вытирает жирные пальцы о диванную обивку. Она видела, как капли пива падают на пол. Она ощущала, как её личное пространство сжимается, как стены давят на неё. Игорь и Колян, поглощённые игрой и выпивкой, кажется, уже забыли о ней. Они победили. Они создали свой собственный мир внутри её мира, и в этом новом мире ей не было места.
Она медленно опустила книгу. Её взгляд сфокусировался на них. На их раскрасневшихся, довольных лицах. Они думали, что это их победа. Что они показали ей, кто здесь главный. И в этот момент, в этом гнетущем гуле чужого веселья, она поняла. Логика бессильна. Слова бесполезны. Ультиматумы смешны. С ними нельзя договориться. Их можно только ликвидировать. Не их самих. А то, что даёт им это чувство власти и безнаказанности. В её голове созрел новый план. Холодный, простой и окончательный. Она подняла глаза и посмотрела в угол комнаты, туда, где на полке стояла его главная гордость. Его святыня. И её лицо осталось совершенно бесстрастным.
Кричащий голос комментатора, возвещающий о забитом голе, взорвался победным рёвом. Игорь и Колян подскочили на диване, вскинув руки вверх, и их торжествующий вопль слился с шумом стадиона. Они обнялись, хлопая друг друга по спинам, абсолютно счастливые, полностью поглощённые этим моментом триумфа. Это была их общая победа, не только футбольной команды, но и их маленького мужского мира, который они отвоевали посреди этой враждебной, неуютной квартиры.
В этот самый момент Светлана бесшумно встала с кресла.
Её движение было плавным, почти незаметным на фоне их буйного веселья. Она не посмотрела в их сторону. Её лицо было спокойным, сосредоточенным, как у хирурга перед сложной операцией. Она молча подошла к высокому шкафу в углу комнаты, открыла дверцу и достала с верхней полки большую, плотную хозяйственную сумку из синего брезента — ту самую, с которой ездила за продуктами на рынок.
Затем она повернулась к стеллажу рядом с телевизором. К алтарю. К святилищу Игоря. Там, на стеклянных полках, подсвеченных синими светодиодами, покоились его сокровища. Его коллекция игровых приставок, которую он собирал почти десять лет. Его гордость, его отдушина, его портал в другие миры, где он был героем, а не инфантильным мужем, живущим в однокомнатной квартире.
Светлана поставила сумку на пол. И начала методичную, аккуратную работу.
Первой в сумку отправилась глянцевая чёрная PlayStation. Светлана взяла её двумя руками, бережно, словно хрупкую вещь, и опустила на дно. Затем она так же спокойно начала отсоединять провода от телевизора и розетки, аккуратно сматывая их в тугие кольца. HDMI, кабель питания. Они легли рядом с консолью. Два джойстика, лежавшие на столике, последовали за ними.
Игорь, тяжело дыша после победного крика, плюхнулся обратно на диван и потянулся за новой банкой пива. И тут его взгляд зацепился за её фигуру у стеллажа. Он нахмурился, не сразу понимая, что он видит. Его мозг, затуманенный пивом и адреналином, отказывался обрабатывать эту картину.
— Ты чего там делаешь? — спросил он, но его голос прозвучал неуверенно.
Светлана не ответила. Её руки уже тянулись к следующей реликвии — матово-белому Xbox. Она сняла её с полки с той же бесстрастной аккуратностью. Колян, проследив за взглядом Игоря, тоже замер с чипсами в руке. Рёв стадиона из динамиков телевизора казался теперь далёким и неуместным.
— Света, я не понял, ты что творишь?! — Игорь начал подниматься с дивана. В его голосе уже звенел металл.
Она проигнорировала его. Xbox лёг в сумку поверх PlayStation. Провода, контроллер. Следующей пошла маленькая Nintendo Switch с пристёгнутыми к ней цветными джойстиками. Игорь уже стоял посреди комнаты, его лицо из весёлого и раскрасневшегося превращалось в бледную маску недоумения и подступающей ярости.
— А ну, поставь всё на место! Ты слышишь меня?! Поставь!
Его крик повис в воздухе. Светлана застегнула молнию на почти полной сумке. Она легко подняла её — сумка была тяжёлой, но адреналин делал её невесомой. Она не посмотрела на него. Она просто пошла к выходу из комнаты, обходя его так, словно он был предметом мебели. Он шагнул, чтобы преградить ей дорогу, но что-то в её абсолютно пустых глазах остановило его.
Она прошла в прихожую, открыла входную дверь, вышла на лестничную клетку. Игорь и Колян, как два истукана, смотрели ей вслед. Они услышали звук открывающейся дверцы мусоропровода, а затем глухой, тяжёлый удар чего-то большого, упавшего на дно металлического ствола. Звук был коротким и окончательным.
Светлана вернулась в квартиру, закрыла за собой дверь и повернула ключ в замке. Она остановилась в прихожей и посмотрела прямо в остолбеневшее, искажённое ужасом и яростью лицо своего мужа. Тишина в квартире была абсолютной. Даже комментатор в телевизоре, казалось, замолчал.
— Я просто убрала мусор, который ты притащил в мой дом, — сказала она. Её голос был ровным, тихим и смертельно спокойным.
Игорь смотрел на неё, и на его лице ярость медленно сменялась чем-то другим. Шоком. А затем — холодным, пробирающим до костей осознанием. Осознанием того, что это не скандал. Это была казнь. И только что казнили всё, что связывало их вместе. Игра была окончена. И он проиграл…
