Дверь подъезда с силой захлопнулась за спиной Алины. Девушка остановилась, перевела дыхание и стащила с головы капюшон. Апрельский дождь настырно стучал по козырьку подъезда, и даже сквозь толстые стёкла очков она видела, как улица постепенно превращается в сплошное мутное пятно.
— Не начало, а продолжение конца, — пробормотала Алина, стряхивая капли с лица и поправляя растрёпанную чёлку.
Шесть лет брака с Вадимом уместились в два чемодана, спортивную сумку и ноутбук. А ещё в тупую, ноющую боль где-то в районе сердца. Забавно, но она не плакала, не билась в истерике и даже не повышала голос. Просто собрала вещи и ушла из квартиры, которую когда-то называла домом.
Алина поднялась на четвёртый этаж к родительской квартире. Она знала: мать снова начнёт причитать — «я же говорила, я ведь предупреждала, надо было слушать маму». Но другого места, куда можно было пойти, просто не было.
Отец открыл дверь, даже не спросив, кто там. Словно ждал. Или увидел в глазок.
— Пап, я ненадолго, — Алина протиснулась мимо него в прихожую, волоча за собой чемодан.
— Насовсем приходи, — отец забрал у неё сумку. — Твоя комната всегда свободна.
Из кухни показалась мать. Её глаза округлились при виде вещей, но она, на удивление, промолчала.
— Проходи, — сухо бросила она. — Чай только заварила. И борщ вчерашний ещё остался.
Алина качнула головой:
— Не хочу ничего. Устала.
— Мы с отцом поговорить хотели. Важное дело, — мать скрылась в кухне, давая понять, что разговор неизбежен.
В крохотной кухне, где Алина провела всё своё детство и юность, время словно остановилось. Тот же цветастый сервиз, та же скрипучая табуретка, тот же запах маминых пирогов. Алина села, машинально крутя в руках чашку.
— Что случилось-то? — не выдержал отец. — Опять его мамаша?
— Валер, дай дочери отдышаться, — осадила мать, но в голосе явно слышалось нетерпение.
— Я ушла от Вадима, — просто сказала Алина. — Насовсем.
Родители переглянулись. Тишина повисла тяжёлая, как предгрозовое небо.
— Из-за чего на этот раз? — спросила мать, и Алина поморщилась от этого «на этот раз».
— Из-за всего, мам. Из-за шести лет унижений. Из-за того, что я больше не могу и не хочу так жить. Из-за того, что он… — она запнулась. — Не важно. Я просто ушла.
— Мы всегда говорили, что этот брак — ошибка, — мать поджала губы. — Разве можно связывать жизнь с человеком, у которого такая мать? Яблоко от яблони, как известно…
— Мам, давай не сейчас, — устало отмахнулась Алина.
— А когда? — вспыхнула мать. — Когда ты снова к нему вернёшься? Когда он опять будет выворачивать тебе руки? Когда его мамаша в очередной раз…
— Тамара, хватит, — отец редко перебивал жену, но сейчас его голос звучал твёрдо. — Видишь же, девочка на пределе.
Алина благодарно кивнула отцу.
— У меня завтра собеседование в новую фирму, — сказала она, меняя тему. — Если всё пойдёт хорошо, сниму комнату. Не буду вас стеснять.
— Ты никого не стесняешь, — буркнул отец. — Это твой дом.
— Дом у неё теперь другой, — мать поджала губы. — Только что-то не срослось.
Людмила Викторовна мерила шагами просторную гостиную, то и дело поглядывая на часы. Сын не отвечал на звонки уже третий час, и это выводило из себя. Наконец, входная дверь хлопнула.
— Вадим! — она выскочила в прихожую. — Почему не берёшь трубку? Я уже думала в полицию звонить!
Сын молча разувался, не глядя на мать. Его лицо, обычно румяное и улыбчивое, сейчас было бледным и застывшим, как маска.
— Ты пьян? — Людмила Викторовна принюхалась. — Нет, вроде трезвый. Что случилось?
— Алина ушла, — глухо произнёс Вадим, проходя в гостиную и тяжело опускаясь на диван.
— Как ушла? — нахмурилась Людмила Викторовна. — Куда?
— К родителям, наверное, — он пожал плечами. — Собрала вещи и ушла.
— Из-за чего? — Людмила Викторовна присела рядом, тревожно вглядываясь в лицо сына.
— Из-за нас с тобой, мам, — он поднял на неё воспалённые глаза. — Из-за того, что ты постоянно лезешь в нашу жизнь. Из-за того, что я позволяю тебе это делать.
Людмила Викторовна отшатнулась, словно он её ударил.
— Что за глупости! Я всегда хотела как лучше! Я помогала вам, поддерживала…
— Ты душила нас, мам, — Вадим впервые за все тридцать два года смотрел на мать без привычного обожания. — Ты контролировала каждый наш шаг. Ты решала, как нам жить, что покупать, куда ехать отдыхать. Ты даже квартиру нам выбирала!
— Я вложила в эту квартиру половину своих сбережений! — возмутилась Людмила Викторовна. — Имею право голоса!
— Вот именно об этом я и говорю, — устало произнёс Вадим. — О твоём «праве голоса» в нашей жизни.
Людмила Викторовна поднялась, расправила плечи. В свои пятьдесят шесть она выглядела максимум на сорок пять — стройная, подтянутая, с идеальной укладкой и маникюром.
— Эта девица никогда тебя не ценила, — отчеканила она. — Ни меня, ни моей помощи. Неблагодарная, как и её мамаша. Вспомни, как она вела себя на вашей свадьбе!
Вадим покачал головой:
— Не начинай, прошу тебя.
— Ты забыл? — Людмила Викторовна не могла остановиться. — Забыл, как эта… эта… выхватила у меня конверт с деньгами? «А сколько подарили родители невесты?» — я всего лишь поинтересовалась из вежливости, а она вырвала конверт у меня из рук! При всех гостях!
— Ты не «поинтересовалась из вежливости», — Вадим впервые повысил голос. — Ты схватила конверт, который Алинина мать передала нам, и начала пересчитывать деньги. Прямо посреди праздника! Ты хоть представляешь, как это выглядело?
Людмила Викторовна задохнулась от возмущения.
— Я хотела убедиться, что они не обманули тебя! Что вложили достойную сумму! Я заботилась о твоём будущем!
— А теперь у меня нет будущего, — Вадим поднялся. — По крайней мере, с Алиной. И знаешь что? Я даже не могу её винить.
Он направился к двери.
— Куда ты? — испуганно окликнула Людмила Викторовна.
— К Лёхе. Переночую у него.
Когда дверь за сыном закрылась, Людмила Викторовна обессиленно опустилась на диван. Что-то подсказывало ей: на этот раз всё серьёзно. И от этой мысли становилось по-настоящему страшно.
Собеседование в компании «ТехноСофт» прошло на удивление гладко. Алина не рассчитывала, что её возьмут сразу — всё-таки вакансия ведущего дизайнера была весьма привлекательной. Но директор, просмотрев её портфолио, остался доволен.
— Мы можем предложить вам испытательный срок в три месяца, — сказал он, протягивая руку. — С возможностью дальнейшего сотрудничества. Когда сможете приступить?
— Хоть завтра, — улыбнулась Алина.
Выйдя из офиса, она глубоко вдохнула весенний воздух. Впервые за долгое время ей показалось, что жизнь не закончилась. Она достала телефон — двенадцать пропущенных от Вадима и три сообщения. Не читая, удалила всё.
На обратном пути она заехала в их с Вадимом квартиру, заранее убедившись, что ни его, ни свекрови там нет. Нужно было забрать оставшиеся вещи и документы.
Квартира встретила её непривычной тишиной. Три года назад, когда они въехали сюда, Алина была счастлива. Новостройка, просторная «двушка», свежий ремонт… Правда, деньги на первоначальный взнос дала Людмила Викторовна, и это стало началом конца. С тех пор свекровь считала себя полноправной хозяйкой квартиры. Она приходила без предупреждения, переставляла мебель, критиковала выбор штор и посуды, даже запрещала Алине вешать фотографии её родителей в гостиной. «Это моя квартира, и я не желаю видеть здесь чужих людей», — говорила она.
Алина быстро собрала оставшиеся вещи, достала из шкафа папку с документами. Взгляд упал на свадебную фотографию в рамке. Она взяла её в руки, внимательно рассматривая собственное счастливое лицо. Какой же наивной она была шесть лет назад…
Свадьба. Казалось, это было в другой жизни. Пышное торжество на сто пятьдесят гостей, организованное Людмилой Викторовной. «Мой единственный сын женится, это должен быть праздник века!» — заявила она, отмахнувшись от скромных возражений Алины и её родителей.
Родители Алины, простые учителя, не могли тягаться с размахом Людмилы Викторовны — успешного риелтора с связями в «высшем обществе» их провинциального городка. Но они сделали всё, что могли — отдали все накопления, взяли кредит, чтобы не ударить в грязь лицом.
А потом случился тот самый инцидент с конвертом. Мать Алины, смущаясь, передала молодожёнам конверт с деньгами — всё, что они смогли собрать. Людмила Викторовна буквально выхватила его из рук женщины со словами: «А сколько подарили родители невесты? Надеюсь, сумма достойная?» И принялась пересчитывать купюры прямо там, на виду у всех гостей.
Алина помнила, как побледнела её мать, как отец сжал кулаки, а сама она стояла, парализованная стыдом и унижением. Вадим тогда промолчал, только слегка потянул мать за рукав, но та словно не заметила.
«Всего-то? — громко удивилась Людмила Викторовна, закончив подсчёт. — На эти деньги даже медовый месяц не организуешь». И небрежно бросила конверт на стол с подарками.
Алина вздрогнула от резкого звука — входная дверь открылась. На пороге стояла Людмила Викторовна. Безупречно одетая, с фирменной улыбкой риелтора на лице.
— А я так и знала, что застану тебя здесь, — произнесла она, проходя в квартиру. — Решила забрать последнее?
— Я пришла за своими вещами, — спокойно ответила Алина. — И документами.
— Конечно-конечно, — Людмила Викторовна присела на край дивана. — Только давай начистоту, дорогая. Эта квартира — наша с Вадимом. Я вложила в неё большую часть денег.
— Мы с Вадимом выплачиваем ипотеку уже три года, — напомнила Алина. — И я не претендую на квартиру. Оставьте её себе.
— Какая щедрость! — усмехнулась свекровь. — А как же раздел имущества? Суды? Скандалы?
— Мне нужна свобода, а не квадратные метры, — Алина застегнула сумку. — Передайте Вадиму, что я подам на развод в ближайшее время.
— Он любит тебя, — неожиданно тихо сказала Людмила Викторовна. — Ты разбиваешь ему сердце.
Алина остановилась на пороге:
— А вы разбили нашу семью. Думаю, мы квиты.
Вадим сидел в полутёмной кухне квартиры друга, крутя в руках стакан с виски. Лёха, его лучший друг ещё со школы, молча наблюдал за ним.
— Может, хватит киснуть? — не выдержал наконец Лёха. — Третий день пьёшь и молчишь.
— А что говорить? — Вадим залпом опрокинул виски. — Всё кончено.
— Ты хоть пытался с ней поговорить?
— Пытался. Она не отвечает на звонки, удалила меня из всех соцсетей. Я даже к её родителям приходил, но они дверь не открыли. Только мать крикнула через дверь, чтобы я убирался и не мучил их дочь.
— Может, оно и к лучшему? — осторожно предположил Лёха. — Сам же жаловался, что она слишком гордая, независимая.
— Я жаловался? — Вадим горько усмехнулся. — Это мать постоянно твердила, что Алина «слишком много о себе мнит», что она «не пара для моего мальчика». А я, как последний идиот, слушал и кивал.
Он резко поднялся, прошёлся по кухне.
— Знаешь, что самое паршивое? Я ведь любил её. Реально любил. И сейчас люблю. Но я ни разу, ни единого раза не встал на её защиту, когда мать устраивала свои концерты. Ни разу не сказал: «Мам, остановись, ты переходишь границы». Боялся обидеть мать! А в итоге потерял жену.
— Может, ещё не поздно? — Лёха налил другу ещё виски. — Найди её, объяснись. Скажи, что больше не позволишь матери вмешиваться.
— Поздно, — Вадим покачал головой. — Ты бы видел её глаза, когда она уходила. Там была… пустота. Словно всё, что было между нами, выгорело дотла.
Телефон на столе завибрировал. Вадим взглянул на экран — мать. Четвёртый звонок за вечер.
— Не ответишь? — спросил Лёха.
— Нет, — Вадим отключил звук. — Хватит с меня. Шесть лет я жил по её указке. Хватит.
Алина быстро влилась в новый коллектив. Работа в «ТехноСофт» оказалась интересной и динамичной. Зарплата позволила снять небольшую, но уютную квартиру недалеко от офиса, и жизнь постепенно налаживалась. Конечно, были моменты, когда накатывала тоска. Когда она ловила себя на мысли, что хочет позвонить Вадиму, рассказать ему о новом проекте или просто услышать его голос. Но она гнала эти мысли прочь.
Документы на развод были поданы, и теперь оставалось только ждать суда. Вадим не стал оспаривать развод, не требовал встреч, не пытался вернуть её. И это, как ни странно, причиняло дополнительную боль. Словно их шесть лет вместе ничего для него не значили.
Однажды вечером, возвращаясь с работы, Алина увидела знакомую фигуру у подъезда своего дома. Сердце пропустило удар. Вадим. Она замедлила шаг, колеблясь — подойти или развернуться и уйти? Но он уже заметил её и двинулся навстречу.
— Привет, — он остановился в нескольких шагах, словно боясь подойти ближе. — Извини, что без предупреждения.
— Как ты узнал, где я живу? — только и смогла спросить Алина.
— Твоя коллега, Светлана. Мы с ней когда-то вместе учились. Я случайно встретил её в городе, и она проговорилась.
Алина мысленно отметила, что нужно серьёзно поговорить со Светланой о конфиденциальности.
— Зачем ты пришёл? — она старалась, чтобы голос звучал ровно.
— Поговорить, — Вадим выглядел осунувшимся, словно похудел за эти недели. — Можно мне подняться к тебе? Или выпить кофе где-нибудь?
Алина колебалась. Разумнее всего было бы отказать, но что-то в его глазах — то ли боль, то ли решимость — заставило её кивнуть.
— Пойдём ко мне. Только ненадолго.
Её квартира была маленькой — всего одна комната, совмещённая с кухней, и крохотная ванная. Но светлая и уютная. Алина успела сделать её по-настоящему своей — с яркими подушками на диване, картинами на стенах и цветами на подоконнике.
— Здесь хорошо, — сказал Вадим, оглядываясь. — Очень… в твоём стиле.
— Спасибо, — Алина включила чайник. — Так о чём ты хотел поговорить?
Вадим прошёлся по комнате, остановился у окна.
— Я продаю квартиру, — сказал он, не оборачиваясь. — Нашу с тобой. Уже нашёл покупателя.
— Зачем? — удивилась Алина. — Это же твоё с матерью имущество. Я не претендую на долю.
— Дело не в тебе, — он повернулся к ней. — Я больше не могу там жить. Слишком много воспоминаний. И слишком сильно чувствуется присутствие матери. Каждая вещь, каждый угол…
Он не договорил, но Алина поняла. Она сама бы не смогла жить в той квартире — каждый сантиметр там был под контролем Людмилы Викторовны.
— А как же твоя мать? Она согласна?
— Нет, — Вадим невесело усмехнулся. — Она в ярости. Говорит, что я неблагодарный сын, что выбрасываю её деньги на ветер. Что я предал её.
— И что ты ответил? — Алина сама не знала, почему спрашивает.
— Что это моя жизнь, и я буду жить её так, как считаю нужным, — Вадим подошёл ближе. — Я многое переосмыслил за эти недели, Алина. И понял, что был слабаком. Тряпкой. Позволял матери командовать не только мной, но и тобой. Нами.
Алина молчала, разглядывая человека, которого, как ей казалось, знала наизусть. Сейчас он выглядел другим — решительным, жёстким. Таким она его не видела никогда.
— Я не прошу тебя вернуться, — продолжил Вадим. — Я знаю, что разрушил всё, что между нами было. Но я хочу, чтобы ты знала: я начинаю новую жизнь. Без маминой тени за спиной.
— Я рада за тебя, — искренне сказала Алина. — Правда рада.
— А ещё я хотел извиниться, — он сделал ещё шаг к ней. — За всё. За каждый раз, когда я не вставал на твою сторону. За каждый раз, когда позволял матери унижать тебя и твоих родителей. За то, что был слишком слаб, чтобы защитить собственную семью.
Алина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Шесть лет она ждала этих слов. Шесть долгих лет.
— Спасибо, — только и смогла выдавить она.
— Ну вот и всё, — Вадим направился к двери. — Теперь я могу уехать со спокойной совестью.
— Уехать? — Алина не смогла скрыть удивления. — Куда?
— В Питер, — он обернулся уже у двери. — Мне предложили работу в филиале нашей компании. Решил, что смена обстановки пойдёт на пользу.
— А как же… — она запнулась.
— Мать? — Вадим пожал плечами. — Она взрослая женщина. У неё своя жизнь, у меня — своя. Мне нужен был этот разрыв, Алин. Чтобы начать дышать полной грудью.
Когда за ним закрылась дверь, Алина долго стояла, глядя в пустоту. Что-то изменилось. Не только в Вадиме, но и в ней самой. Словно старая рана, которая не давала покоя все эти недели, начала затягиваться.
Людмила Викторовна сидела в пустой квартире сына, оглушённая тишиной и одиночеством. Вадим уехал. Уехал, даже не попрощавшись с ней. Просто оставил записку: «Мам, я уезжаю в Петербург. Не ищи меня какое-то время. Мне нужно разобраться в себе. Деньги от продажи квартиры переведу тебе на счёт — твою долю. Остальное оставлю себе на новую жизнь».
Она пыталась дозвониться до него, но телефон был отключен. Пыталась узнать адрес у его друзей, но никто не сказал ей ни слова. Словно сговорились. Даже на работе, куда она примчалась в панике, ей лишь сухо сообщили, что Вадим Сергеевич уволился по собственному желанию.
Впервые в жизни Людмила Викторовна почувствовала себя абсолютно беспомощной. Всю жизнь она контролировала всё и вся — свою карьеру, свою жизнь, жизнь сына. Она вырастила его одна, без мужа, дала ему всё, что могла. И что получила взамен? Предательство. Неблагодарность.
«Всё из-за этой девчонки, — думала она, меряя шагами пустую квартиру. — Это она настроила его против меня. Она сломала нашу семью».
Но где-то в глубине души шевелилось неприятное чувство. Может, она действительно слишком давила? Может, нужно было дать им больше свободы? Может, если бы она не вмешивалась так активно в их жизнь, они бы до сих пор были вместе? И Вадим не уехал бы, бросив её одну…
Мысль о том, что сын мог уехать именно из-за неё, а не из-за развода с Алиной, была слишком болезненной, чтобы допустить её. Людмила Викторовна решительно отогнала эти размышления.
Неожиданно в дверь позвонили. Сердце подпрыгнуло — может, Вадим передумал? Может, это он?
На пороге стояла Тамара, мать Алины. Людмила Викторовна растерялась настолько, что даже не нашлась, что сказать.
— Здравствуйте, Людмила, — Тамара выглядела собранной и решительной. — Нам нужно поговорить.
— О чём? — Людмила Викторовна скрестила руки на груди. — Ваша дочь разрушила семью моего сына, тут не о чем говорить.
— Можно войти? — спокойно спросила Тамара, проигнорировав выпад. — Или предпочитаете беседовать на лестничной клетке?
Людмила Викторовна неохотно отступила, пропуская нежданную гостью. Тамара прошла в гостиную, окинула взглядом полупустую комнату с разобранной мебелью и коробками.
— Вадим действительно всё продаёт, — произнесла она задумчиво.
— А вы думали, он шутит? — огрызнулась Людмила Викторовна. — Бросил мать, бросил квартиру, уехал неизвестно куда…
— Известно, — перебила Тамара. — В Петербург. Он звонил нам вчера.
— Что? — Людмила Викторовна застыла. — Вам звонил? А мне — нет?
— Именно об этом я и хотела поговорить, — Тамара присела на край дивана. — Вадим звонил, чтобы извиниться перед нами. За всё, что мы пережили из-за него и… из-за вас. Особенно за ту историю со свадебным конвертом.
Людмила Викторовна поджала губы, но промолчала.
— Знаете, я долго ненавидела вас, — продолжила Тамара. — За то, как вы обращались с моей дочерью. За то, как унизили нас на свадьбе. За то, что сделали её жизнь невыносимой.
— Если вы пришли высказать мне всё, что думаете, то не стоило утруждаться, — холодно ответила Людмила Викторовна. — Я слишком хорошо знаю ваше мнение обо мне.
— Нет, я пришла не за этим, — Тамара покачала головой. — Я пришла сказать, что пора заканчивать эту войну. Наши дети разошлись. Возможно, навсегда. Но их решение — это их решение. Не наше.
— К чему вы клоните?
— К тому, что мы теряем детей из-за собственной глупости, — Тамара достала из сумки конверт. — Вадим просил передать вам это. Сказал, что боится, что вы порвёте письмо, не читая, если он пришлёт по почте.
Людмила Викторовна с подозрением взяла конверт, но вскрывать не стала.
— Он сказал что-нибудь ещё? Где он? С кем? Как устроился?
— Сказал, что снял квартиру, устроился на работу, — Тамара поднялась. — И что ему нужно время. Он позвонит вам сам, когда будет готов.
— А Алина? — внезапно спросила Людмила Викторовна. — Она знает, что он звонил вам?
— Нет, — Тамара направилась к выходу. — Они расстались, Людмила. По-настоящему. И возможно, так лучше для них обоих.
Когда за Тамарой закрылась дверь, Людмила Викторовна долго сидела, сжимая в руках нераспечатанный конверт. Наконец, решившись, она аккуратно вскрыла его.
Прошло полгода. Алина сидела в кафе, листая на планшете эскизы нового проекта. Работа полностью захватила её — в «ТехноСофт» она получила повышение и теперь руководила целым отделом дизайнеров. Личная жизнь тоже постепенно налаживалась. Она начала встречаться с Игорем, коллегой из соседнего отдела — умным, спокойным, без властной мамы за спиной.
— Ещё кофе? — спросил подошедший официант.
— Да, пожалуйста, — кивнула Алина, не отрываясь от планшета.
— И пирожное за счёт заведения, — раздался знакомый голос. — В честь встречи старых знакомых.
Алина подняла глаза. Перед ней стоял Вадим — загорелый, в стильном пальто и с новой стрижкой. Она растерянно моргнула, словно не веря своим глазам.
— Привет, — он улыбнулся. — Можно присесть?
— Конечно, — она отложила планшет. — Ты… изменился.
— Петербург меняет людей, — он устроился напротив. — Как ты?
— Хорошо, — Алина удивлялась, насколько спокойно реагирует на его появление. — Работа, новая квартира, новые знакомства…
— Новые отношения? — прямо спросил Вадим.
— Да, — она не видела смысла скрывать. — А ты? Как устроился? Как работа?
— Отлично, — он откинулся на спинку стула. — Компания растёт, я возглавляю направление. Купил квартиру в новостройке. Один.
Он сделал ударение на последнем слове, и Алина поняла, что он имеет в виду.
— А как твоя мама? — спросила она. — Вы общаетесь?
— Недавно начали, — Вадим помешивал ложечкой кофе. — Она приезжала ко мне в гости месяц назад. Мы много говорили. Она… меняется. Медленно, с трудом, но меняется.
— Я рада, — искренне сказала Алина.
— Знаешь, она даже извинилась перед твоими родителями, — Вадим внимательно смотрел на неё. — Ты не знала? Твоя мать не говорила?
— Нет, — Алина была удивлена. — Мама ничего не рассказывала.
— Значит, решила не бередить прошлое, — Вадим кивнул каким-то своим мыслям. — Мудро.
Они помолчали. За окном шёл снег — первый в этом году. Кафе постепенно наполнялось посетителями — люди спешили укрыться от непогоды.
— Я приехал на конференцию, — сказал наконец Вадим. — Буду в городе два дня. Потом обратно в Питер.
— Понятно, — Алина посмотрела на часы. — Мне пора возвращаться в офис. Перерыв заканчивается.
— Конечно, — Вадим поднялся вместе с ней. — Было приятно увидеться, Алина.
— Мне тоже, — она улыбнулась. — Удачи тебе, Вадим. Я правда этого желаю.
Они вышли из кафе и остановились под козырьком. Снег падал крупными хлопьями, быстро покрывая тротуары белым покрывалом.
— Забавно, — сказал Вадим, глядя на снег. — Когда мы познакомились, тоже шёл первый снег. Помнишь?
— Помню, — кивнула Алина. — Ты отдал мне свой шарф, потому что я замёрзла.
— А потом неделю ходил с простудой, — он усмехнулся. — Юношеский героизм.
Алина посмотрела на часы:
— Мне правда пора.
— Да, конечно, — Вадим сделал шаг назад. — Прощай, Алина.
— Прощай, — она развернулась и зашагала по заснеженной улице.
Вадим смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. Потом достал телефон и набрал номер.
— Мам, привет, — сказал он, когда на другом конце ответили. — Да, долетел нормально. Остановился в гостинице… Нет, всё в порядке. Просто хотел услышать твой голос.
Алина вернулась домой поздно — задержалась на работе, завершая проект. В прихожей её встретил Игорь с ужином и бутылкой вина.
— Ты сегодня какая-то задумчивая, — заметил он, когда они сидели на диване с бокалами. — Случилось что-то?
Алина покачала головой:
— Просто встретила бывшего мужа. Он приехал из Петербурга на конференцию.
— И как прошла встреча? — в голосе Игоря не было ревности, только спокойный интерес.
— Нормально, — Алина пожала плечами. — Мы поговорили. Он изменился. Я тоже.
— К лучшему?
— Определённо, — она улыбнулась и взяла его за руку. — Знаешь, иногда нужно потерять что-то, чтобы найти себя. И своё место в жизни.
— Философски, — Игорь поцеловал её ладонь. — Значит, ты не жалеешь?
— О разводе? Нет, — Алина покачала головой. — Это было правильное решение. Для нас обоих.
Она подумала о Вадиме, о его новой жизни в Петербурге. О том, как он изменился внешне и, похоже, внутренне. О том, что даже его мать, железная Людмила Викторовна, начала меняться. Возможно, их расставание действительно пошло на пользу всем.
Телефон звякнул — пришло сообщение от мамы: «Доча, загляни завтра на ужин. Папа соскучился».
Алина улыбнулась и отправила короткое: «Обязательно».
Жизнь продолжалась. Без сожалений о прошлом и с надеждой на будущее. И это было правильно.
