Вечер пятницы всегда был для Игоря и Насти особенным. Время, когда можно было расслабиться после рабочей недели, насладиться обществом друг друга и забыть о суете. Однако в последнее время в их планы вкралась небольшая, но уже привычная корректировка: ужин у тёщи, Лидии Петровны. Настя, жена Игоря, всегда настаивала на этих визитах, считая их важной частью семейных традиций. Игорь, хоть и недолюбливал подобные посиделки за навязчивое внимание и нескончаемые просьбы Лидии Петровны, соглашался ради Насти.
Когда они вошли в небольшую, но уютную квартиру тёщи, их встретил запах свежей выпечки и легкий аромат старого дерева. Лидия Петровна сияла, обнимая дочь и зятя.
— Ну, мои дорогие! Проходите, проходите! Я тут таких голубцов наготовила, пальчики оближешь!
Ужин проходил по привычному сценарию: Лидия Петровна рассказывала о своих соседях, Настя делилась новостями с работы, а Игорь молча ел, время от времени вставляя короткие реплики. Всё шло своим чередом, пока разговор не свернул на бытовую технику.
— Ох, Настя, Игорь, — тяжело вздохнула Лидия Петровна, указывая на старенький, пузатый телевизор в углу гостиной. — Вы только посмотрите на это чудо техники! Он же у меня уже сто лет, наверное. Шипит, как в девяностых! Изображение мутное, звук то пропадает, то появляется.
Она покачала головой с видом великомученицы.
— А на днях вот подруга приходила… Галина! Она же у меня каждый год на курорты ездит, в Испании отдыхает! Так вот, села она и смотрит на мой телевизор… И мне так стыдно стало! Так стыдно! Вроде живу в столице, а тут такое… позорище.
Игорь почувствовал, как его ладони слегка вспотели. Он уже знал, к чему идет этот разговор. Лидия Петровна умела подвести к своей просьбе так, что отказать казалось верхом бессердечия.
— Ты бы нам новый купил, Игорь, — прямо сказала Лидия Петровна, глядя ему прямо в глаза. Ее голос стал настойчивым, в нем не было и тени прежних жалоб. — Ты же в этом своем «айти» работаешь, у тебя там зарплата позволяет, я знаю. Стыдно ведь перед гостями! Что они подумают? Что у нас денег нет? А я же мать, я хочу, чтобы в моем доме все было прилично.
Игорь удивленно моргнул. Он ожидал намеков, жалоб, но не такой прямой и бесцеремонной просьбы, да еще и под соусом «стыда перед гостями». Он старался сгладить ситуацию, подыскивая слова, чтобы не обидеть, но и не согласиться сразу.
— Лидия Петровна, — начал он, — ну зачем же так сразу… Телевизор, это ведь…
Настя, сидевшая рядом с ним, молчала. Она отвела глаза, делая вид, что увлечена разглядыванием узора на скатерти. Игорь почувствовал легкое раздражение. Почему она не вмешивается? Почему не скажет матери, что это перебор?
Лидия Петровна не давала ему шанса.
— Не “зачем”, а “почему бы и нет”? — перебила она. — Для себя же! А я уж позабочусь, чтобы гости видели, что у нас тут не хуже, чем у других! Или ты хочешь, чтобы меня за спиной обсуждали?
Игорь лишь тяжело вздохнул, понимая, что этот ужин будет очень долгим.
Лидия Петровна сидела за столом, самодовольно улыбаясь. Она знала, что Игорь сейчас не в восторге от ее просьбы, но это ее ничуть не смущало. Она считала, что зять ей должен. И должна была об этом напоминать.
«Он же “вошел в семью”, — думала она, отпивая чай. — Пришел на все готовое, женился на моей Настеньке. А я ее одна растила! Сколько сил в нее вложила, сколько ночей не спала! А он при деньгах, в этом своем “айти” сидит».
Лидия Петровна свято верила, что мужчина, а тем более зять, должен обеспечивать не только свою непосредственную семью, но и семью жены. Это было для нее частью “воспитания мужчины”. Она часто обсуждала это со своей подругой Галиной, той самой, которая ездила в Испанию и чье мнение было для Лидии Петровны чрезвычайно важным.
— Надо держать их в тонусе, Галя, — наставляла она подругу по телефону. — Иначе они все в свои компьютеры уткнутся, а про родных забудут. Им надо постоянно напоминать, что есть семья, есть обязанности. Я ведь разве для себя прошу? Нет, я для дома прошу, для уюта, для Насти! Чтобы она жила хорошо, в достатке! Чтобы не хуже, чем у других.
В ее понимании, «успешная мать семейства» должна была не только накормить, но и обеспечить своим детям и себе достойную жизнь. А достойная жизнь в современном мире требовала современной техники.
И если у зятя есть деньги, почему бы ему не вложиться в «престиж» семьи? Ведь это же и его семья! А престиж — это главное. Что подумают гости? Что подумает Галина? Это было для Лидии Петровны вопросом чести.
Она не видела в своих просьбах ничего плохого. Наоборот. Она считала, что это ее право, ее способ «улучшить жизнь» своих детей и себя. И если Игорь не понимает таких простых вещей, значит, его надо просто подтолкнуть. Немного пристыдить. Намекнуть на его «обязанности». А стыд, как известно, двигатель прогресса. Или, по крайней мере, покупки нового телевизора.
После ужина, когда они вернулись домой, Игорь тут же снова поднял тему. Он был раздражен, но старался говорить спокойно.
— Настя, мы должны поговорить. Что это было? Твоя мама опять начала. Я не против помогать, ты же знаешь. Но я терпеть не могу, когда меня ставят перед фактом и манипулируют стыдом. «Стыдно перед гостями»… Это что за подход?
Настя, как всегда, попыталась оправдать мать.
— Ну, Игорь, ты же знаешь маму! У нее все старое, еще с советских времен. Ей правда неловко, когда приходят подруги. Телевизор и правда шипит. Гости же приходят, ей хочется, чтобы было все красиво, чтобы не ударить в грязь лицом.
— Но это же не значит, что я должен покупать ей новый телевизор за сто тысяч! — Игорь повысил голос. — Она могла бы накопить, или мы могли бы… скинуться! Вместе! Это же не только моя обязанность!
— Ну, у нее же нет такой зарплаты, как у тебя, — уныло сказала Настя. — Ей сложно накопить.
Игорь чувствовал, как его терпение начинает лопаться. Он предложил компромисс, пытаясь найти хоть какой-то разумный выход из ситуации.
— Хорошо, — сказал он, сдерживая себя. — Я не против помочь. Но пусть это будет не самая дорогая модель. Давай посмотрим что-то подешевле. Или, может быть, мы с тобой скинемся? Ты ведь тоже работаешь, Настя.
Настя задумалась, но ее лицо выражало скорее сомнение, чем согласие.
— Ну не знаю… Мама хочет хороший. Самый новый. Чтобы все функции были.
На следующее утро Игорь получил сообщение от Лидии Петровны. Это был скриншот. На нем красовалась модель телевизора с диагональю в 65 дюймов, последняя разработка известного бренда, с кучей наворотов. Цена под скрином поражала воображение: 90 000 рублей. И подпись: «Вот этот подойдет. Он в М-Видео, я уже посмотрела. Настя сказала, ты сам выберешь».
Игорь почувствовал, как кровь приливает к его лицу. Девяносто тысяч! Это была почти треть его зарплаты. И «Настя сказала»… Очередная манипуляция. Он окончательно вышел из себя. Это была уже не просьба, не «стыд перед гостями». Это было прямое требование, наглое и бесцеремонное. Он сжал кулаки, чувствуя, как его терпение исчерпано до предела.
Игорь с горечью осознал, что эта схема не нова. Она началась не с телевизора, а гораздо раньше. Тёща всегда была изобретательна в своих «просьбах».
Первым звоночком стала стиральная машина. Это было года три назад, вскоре после их свадьбы. Старая «стиралка» Лидии Петровны приказала долго жить.
— Ох, Настенька, — жаловалась она дочери в трубку, так, чтобы Игорь тоже слышал. — Стирать-то не на чем! Все руками, как в каменном веке. И твои вещи, которые ты у меня оставляешь, тоже… Представляешь, как это тяжело?
Игорь тогда подумал: «Ну, старая женщина, тяжело, понятно». И купил ей новую, современную стиральную машину. Не самую дорогую, но хорошую. Он сделал это, чтобы «не ссориться» с тёщей, чтобы Настя была довольна, чтобы в их новой семье царил мир. Это была его первая ошибка. Он тогда не понял, что открыл «ящик Пандоры».
С тех пор понеслось. Микроволновка. Блендер. Робот-пылесос. Каждый раз это сопровождалось какой-нибудь душещипательной историей о том, как «стыдно перед соседями» или «как тяжело жить без этого Настеньке». Все просьбы были под видом заботы о дочери: «Насте же будет удобнее, если у меня будет блендер, она сможет чаще у меня ужинать!» или «Насте же приятно, что у мамы в доме чисто, а убираться мне тяжело».
Игорь покупал. Не сразу, не без внутренних протестов, но покупал. Он видел, как Настя краснеет, как ей неловко, но она всегда поддерживала мать. «Ну, мама же просит», — говорила она, и для Игоря это было равносильно команде к действию.
Теперь дошло до телевизора. Потом, он был уверен, будет новый диван, потому что «на старом уже неудобно сидеть». А потом — ремонт, потому что «обои уже совсем старые, а Настя так любит, когда красиво». Он чувствовал себя дойной коровой, а его щедрость воспринималась как должное, как его «обязанность». Он был не сыном, не зятем, а банкоматом на ножках.
Он понял, что его желание избежать конфликтов привело к тому, что его собственные границы были стерты, а его доброта превратилась в слабость. И этот скриншот с телевизором за 90 тысяч рублей стал последней каплей. Это был не просто телевизор. Это был символ его унижения, его рабства перед чужой жадностью.
Игорь сидел, глядя на скриншот с телевизором. Ярость кипела в нем, но он чувствовал и какое-то странное, леденящее спокойствие. Все, хватит. Эта игра закончена. Он взял телефон и набрал короткое сообщение. Не Насте, а прямо Лидии Петровне.
«Я ничего больше не покупаю. — написал он, каждое слово было выверено, чтобы выразить его решимость. — И за свою семью не стыжусь».
Нажал «Отправить».
Через несколько минут телефон завибрировал. Звонила Лидия Петровна. Игорь не взял трубку. Она звонила еще раз, потом еще. Затем пошли сообщения, полные возмущения, обвинений, а потом и слез. Игорь не отвечал.
Когда Настя вернулась домой, Игорь уже ждал ее. Он показал ей скриншот, рассказал о своем сообщении матери.
— Я больше так не могу, Настя, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Я не буду больше спонсировать ее «стыд перед гостями». И ты должна меня в этом поддержать.
Настя была в шоке.
— Игорь, ну как же так? Это же мама! Она обидится!
— Пусть обижается, — твердо ответил Игорь. — Мы должны расставить границы. Иначе это никогда не закончится. Я предлагаю поставить все на паузу: временно прекратить визиты к тёще. Пока она не поймет, что так нельзя.
Настя, хоть и с трудом, но согласилась. Она видела решимость в глазах мужа, понимала, что он на грани.
Лидия Петровна устроила настоящий мини-скандал. Она писала родственникам, звонила подругам, включая ту самую Галину, жалуясь, что «зять оказался жадным», «бросил ее, несчастную, на произвол судьбы», «не хочет покупать ей даже несчастный телевизор». Она ждала сочувствия, поддержки, возможно, даже того, что кто-нибудь из них приедет к ней, чтобы ее утешить и помочь.
Но к ней в гости так и не пришел никто. Родственники, которые всегда знали о ее склонности к преувеличениям, лишь посочувствовали по телефону. Галина, привыкшая к ее жалобам, тоже не приехала.
Лидия Петровна сидела одна в гостиной, глядя на экран, который все так же «шипел, как в девяностых». Впервые за долгое время она вслух произнесла:
— Может, и правда перегнула…
Но в этот момент зазвонил телефон. Это была Галина.
— Лидочка, дорогая! — услышала она бодрый голос подруги. — Ну как там твой жадный зять? Небось, так ничего и не купил?
Лидия Петровна тяжело вздохнула.
— Да ничего он не купил, Галя. Ничего! И не звонит!
Она снова почувствовала себя жертвой, и ее привычная роль тут же вернулась. Все начиналось сначала. Она не изменилась. Просто теперь ее схема дала сбой, но она этого так и не поняла, погруженная в свои обиды и несбывшиеся ожидания.
