— Куда тебе деньги тратить, Люда? У тебя детей нет, всё равно с собой на тот свет не утащишь. Оплати за Женю, он же тебе как сын!
Людмила застыла с чашкой в руках, не веря своим ушам. Её младшая сестра Светлана сидела напротив, уверенно откинувшись на спинку кресла, и смотрела так, будто сказала что-то само собой разумеющееся.
— Света, ты серьёзно? — только и смогла произнести Людмила.
— А что такого? — Светлана пожала плечами. — Женя же твой любимчик, ты всегда говорила, что он тебе как родной.
Людмила поставила чашку на стол, чтобы не расплескать чай — руки дрожали. Племянник действительно был ей дорог. Но эта уверенность сестры, что она просто обязана платить… Словно это не просьба, а ультиматум.
Людмила Ивановна Крылова, 52 года, преподаватель математики в колледже. Для студентов — строгая, но справедливая «Ивановна», для коллег — надёжная Люда, для семьи — просто тётя Лю. И только для себя самой — женщина с глубокой незаживающей раной.
В 27 лет она впервые забеременела. Муж Сергей носил её на руках, они вместе выбирали имя, покупали крошечные распашонки. Но на седьмом месяце врачи обнаружили пато логию развития. Ребёнок родился, но прожил всего три дня. Потом были годы попыток, два вы кидыша и окончательный приговор врачей: «Беременность опасна для вашего здоровья».
Сергей ушёл через полтора года. Сказал, что любит, но детей хочет больше. Развелись тихо, без скандалов. А Людмила погрузилась в глухую де прессию, из которой её вытащил маленький Женя — сын младшей сестры.
Светлана родила в 23, когда Людмиле было уже 34. Быстро устала от материнства и с радостью отдавала сына старшей сестре: «Люда, возьми его на выходные, мы с Пашей хотим отдохнуть». Людмила брала — с радостью, с благодарностью. Возила в зоопарк и на каток, покупала красивую одежду и дорогие игрушки, учила читать, потом помогала с домашними заданиями.
Женя называл её «тётя Лю» — она и не претендовала на большее. Но в душе надеялась, что племянник будет помнить её заботу и когда-нибудь, когда она станет совсем старой, не оставит одну.
«Избаловала ты его», — ворчала мама. «Он же мне как сын», — отвечала Людмила. И верила в это.
— Сто восемьдесят тысяч за год обучения, — Светлана вертела в руках рекламный буклет университета. — Можно частями, но первый взнос нужно внести через неделю.
— Погоди, — Людмила пыталась осмыслить ситуацию. — А почему вы с Пашей сами не можете заплатить?
Светлана закатила глаза:
— Люда, у нас ремонт! Ты видела нашу ванную? Там всё разобрано, плитку уже заказали. А ещё мы в отпуск собираемся в сентябре, путёвки взяли.
— И ремонт с отпуском важнее образования сына? — тихо спросила Людмила.
— Не передёргивай! — рассердилась Светлана. — Именно потому, что образование важно, я к тебе и пришла. А тебе-то зачем деньги? Ты одна, без детей, тратить не на кого.
Каждое слово било, как пощёчина. Людмила почувствовала, как к горлу подступает ком.
— Света, это нечестно. Я не обязана…
— Ой, перестань, — перебила сестра. — Ты всегда говорила, что любишь Женьку. Так докажи. Иначе ему в ар мию идти. А ты ведь не хочешь, чтобы с ним там что-нибудь случилось?
Светлана знала, куда бить. После недавних новостей о де довщине Людмила ночами не спала, представляя племянника в ка зарме.
— Я подумаю, — только и смогла ответить она.
Дома Людмила достала заветную коробку. Она откладывала на старость — понемногу, но регулярно. Двести сорок шесть тысяч. Если отдать сто восемьдесят, останется совсем мало. А ещё нужно было менять окна в квартире — старые рамы продувало насквозь.
«Может, занять у коллег?» — думала она, глядя на стопки купюр. Но просить было стыдно, а объяснять — унизительно.
На следующий день она пошла в банк и оформила кредит на пять лет. Переплата выходила существенной, но Людмила убеждала себя, что делает правильно.
Через три дня она перевела деньги на счёт университета и отправила Светлане сообщение: «Первый год оплачен».
В ответ пришло короткое «ок» без единого слова благодарности.
Вечером позвонил Женя:
— Тётя Лю, привет! Мама сказала, ты хотела со мной поговорить.
Людмила растерялась. Она не просила Светлану об этом. Значит, сестра не сказала сыну, кто оплатил его обучение?
— Просто хотела узнать, как ты, — выдавила она. — Рада, что поступил.
— Да, круто вышло! — беззаботно ответил племянник. — Папа говорит, что контракт — это не страшно, главное, чтобы специальность хорошая была.
Людмила закрыла глаза. «Папа говорит». А платит почему-то тётя.
Осень прошла в работе и выплатах по кредиту. Людмила экономила на всём: перешла на более дешёвые продукты, отказалась от новой одежды, сократила расходы на коммуналку — выключала свет, экономила воду. Порой она злилась на себя: «Почему я не могу просто сказать «нет»?» Но потом вспоминала Женю маленьким, его доверчивые глаза, когда он засыпал у неё на руках, и злость проходила.
В октябре Светлана выложила в социальную сеть фотографии из Турции — шикарный отель с видом на море, дорогой ресторан, бутики. На одном снимке она позировала с новыми серьгами с бриллиантами — «Подарок от любимого мужа!»
Людмила смотрела на эти фото и чувствовала, как растет возмущение. Выходит, деньги у них были. Просто они решили, что образование сына должна оплачивать она.
В ноябре Светлана пригласила её на новоселье — они закончили ремонт. Людмила приехала с тортом и замерла на пороге: новая итальянская плитка, дизайнерская сантехника, мебель из дорогого салона. В гостиной стоял огромный телевизор, который наверняка стоил не меньше семестра обучения Жени.
— Нравится? — гордо спросила Светлана. — Мы столько сил вложили!
— И денег, — тихо добавила Людмила.
— Ну а как без этого, — беззаботно махнула рукой сестра. — Кстати, Женька просил новый ноутбук для учёбы, ты не поможешь?
В этот момент что-то щёлкнуло в голове Людмилы. Она вдруг увидела ситуацию со стороны: она — банкомат с удобной кнопкой «материнский инстинкт». Нажал — получил деньги.
— Нет, — твёрдо сказала она. — У меня кредит за его обучение.
Светлана удивлённо подняла брови:
— Ты что, жадничаешь? После всего, что я для тебя сделала? Я же тебе сына дала! — Она осеклась, поняв, что сказала лишнее.
— Дала? — переспросила Людмила. — Сына дала? Как вещь?
— Ты понимаешь, о чём я, — смутилась Светлана. — Если бы не Женька, ты бы так и сидела в де прессии. Мы тебе жизнь спасли, можно сказать.
Людмила молча взяла сумку и направилась к выходу.
— Люда, ты куда? — окликнула её сестра. — А торт?
— Пода вись им, — тихо ответила Людмила и закрыла за собой дверь.
Две недели она не отвечала на звонки сестры. На третью решила поговорить с Женей напрямую. Не требовать благодарности, просто понять — знает ли он, кто оплачивает его образование? Что он думает об этом?
Она приехала без предупреждения. Поднялась на этаж, уже собиралась позвонить, но услышала голоса из-за двери.
— Мам, тётя Люда звонила, спрашивала, как дела в универе, — голос Жени звучал обеспокоенно.
— Не забивай голову, — ответила Светлана. — Ещё подумает, что ты ей что-то должен.
— Но ведь должен…
— Женя! — В голосе матери зазвучал металл. — Ты никому ничего не должен. Мы твои родители, и только мы решаем, что тебе нужно. А тётка пусть не лезет. Подумаешь, деньги дала — так у неё их всё равно девать некуда.
Людмила стояла, оцепенев. Внутри разливалась пустота. Она тихо развернулась и пошла к лифту. Слёзы текли по щекам, но она их не вытирала.
Дома она открыла компьютер и написала заявление об отказе от дальнейшей оплаты обучения. «По семейным обстоятельствам». Отправила в университет, копию — на телефон Светлане.
Через десять минут раздался звонок.
— Ты с ума сошла? — кричала сестра. — Ты не можешь так поступить с Женей!
— Почему? — спокойно спросила Людмила. — У него есть родители. Вы решаете, что ему нужно. Я никто, просто тётка с деньгами, которые ей некуда девать.
В трубке повисла тишина.
— Ты подслушивала? — наконец выдавила Светлана.
— Я приходила поговорить с Женей. Но услышала достаточно.
— Люда, я не это имела в виду…
— Думаю, именно это, — перебила Людмила. — Прощай, Света.
Она положила трубку и заблокировала номер сестры.
Прошло полгода. Людмила сидела на скамейке в парке и наблюдала за детьми на площадке. Больше не было той острой боли, когда она смотрела на чужих детей. Теперь она чувствовала спокойную грусть — да, у неё не получилось стать матерью, но это не делало её жизнь менее ценной.
За эти полгода она сделала ремонт в квартире — скромный, но уютный. Завела кошку из приюта — рыжую, с разными глазами.
Кредит всё ещё висел тяжёлым грузом, но Людмила больше не чувствовала себя жертвой. Это был её выбор — и её урок.
Со Светланой они не общались. Иногда приходили сообщения: «Женя не может продолжить учёбу», «Ты разрушаешь его будущее», «Мама расстраивается из-за твоего эгоизма». Людмила не отвечала. Лишь однажды написала: «Продайте свой новый телевизор. Хватит на целый семестр».
Телефон завибрировал. Сообщение от незнакомого номера. Людмила открыла и замерла — это был Женя.
«Тётя Лю, как ты?»
Простой вопрос. Три слова. А у неё перехватило дыхание.
Она смотрела на экран, не зная, что ответить. Часть её хотела просто проигнорировать сообщение. Другая часть — написать длинное письмо с объяснениями. Третья — спросить, как он сам, смог ли продолжить учёбу.
Людмила глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Что бы она сказала, если бы он стоял сейчас перед ней? Не избегая правды, но и не обвиняя.
«Хорошо. Надеюсь, у тебя тоже» — набрала она и нажала «отправить».
Ответ пришёл через несколько минут.
«Следующий год я плачу сам. Устроился на работу. Спасибо, что оплатила первый курс».
Людмила улыбнулась. Что-то тёплое разлилось в груди. Не надежда, нет — она больше не собиралась ничего ожидать от племянника. Но удовлетворение от того, что он сделал правильный выбор.
«Горжусь тобой, Женя», — написала она.
«Можно как-нибудь зайти к тебе? Просто поговорить».
Она задумалась. Старые привязанности не исчезают в один момент. Часть её всё ещё любила этого мальчика, который стал молодым мужчиной. Но теперь она понимала: любить — не значит позволять собой пользоваться.
«Можно. В воскресенье после обеда. Только предупреди заранее», — ответила она.
Людмила убрала телефон и посмотрела на небо. Облака медленно плыли, меняя форму. Когда-то она чувствовала себя такой же бесформенной и безвольной, подстраивающейся под чужие ожидания. Теперь она знала: у неё есть форма. Есть границы. Есть собственная ценность.
Дома ждёт рыжий кот, новая картина не дорисована, планы на лето — поездка в Карелию с подругами. Жизнь продолжается. Теперь Людмила чувствовала себя не запасным вариантом, не жилеткой, не банкоматом — а просто собой. Женщиной, которая прошла через потери, но сохранила достоинство.
