— И в кого ты такой нескладный, Лёша? — голос свекрови, Тамары Павловны, ударил по ушам, перекрыв звук работающего телевизора. — Вечно у тебя всё из рук валится.
Я вздрогнула, наблюдая, как мой пятилетний сын пытается собрать рассыпанный по ковру конструктор. Его маленькие пальцы никак не могли ухватить мелкие детали.
— Мам, он же просто играет, — вяло отозвался мой муж Игорь с дивана, не отрывая взгляда от футбольного матча.
— Играет он! В его возрасте ты уже стихи Маяковского наизусть читал. А этот… — она неопределённо махнула рукой в сторону Лёши. — Ни энергии, ни хватки отцовской.
Я поджала губы. Каждое воскресенье одно и то же. Каждый наш приезд в этот дом превращался в аттестационную комиссию для моего сына, и он её раз за разом «проваливал».
— Тамара Павловна, он прекрасно рассказывает стихи, просто не вашего любимого поэта.
Свекровь хмыкнула, переводя на меня тяжёлый взгляд.
— Конечно, откуда ему знать хороших поэтов, если мать ему только сказочки про пони читает. Я же для вас стараюсь, хочу, чтобы из внука человек вырос. Наследник.
Она произнесла это слово «наследник» с таким давлением, будто взвешивала его на весах. Игорь беспокойно заёрзал на диване, но промолчал. Ему было проще сделать вид, что ничего не происходит.
Лёша тем временем поднял голову. Глаза у него наполнились слезами.
— Я не нескладный, — прошептал он.
— А какой же? — не унималась Тамара. — Посмотри на себя. Отец у тебя — орёл! Спортом занимался, всего сам добился. А ты?
Она сделала шаг к мальчику, нависая над ним.
— Будешь таким мямлей, никто тебя уважать не будет. Понял меня?
В этот момент что-то внутри меня оборвалось. Весь воздух словно вышел из лёгких, а на его место ворвалась обжигающая ярость. Я медленно поднялась с кресла
— Я не буду слушать, как вы унижаете моего ребёнка.
Игорь вскинул на меня испуганные глаза.
— Аня, ты чего? Мама же из лучших побуждений…
— Из лучших побуждений?! — я почти выкрикнула это слово. — Она доводит его до слёз каждое воскресенье!
Тамара Павловна выпрямилась, уперев руки в бока. Её лицо окаменело.
— Я воспитываю своего внука! Он — Смирнов, он наша кровь, и я буду говорить то, что считаю нужным, чтобы из него вырос мужчина, а не то, что растишь ты!
Я посмотрела на её самодовольное, уверенное в своей правоте лицо. На мужа, вжавшего голову в плечи. И спокойно, с расстановкой, произнесла:
— В том-то и дело, Тамара Павловна. Он не Смирнов. И к вашей «крови» не имеет ни малейшего отношения. Лёша — не сын Игоря.
Слова повисли в воздухе, густые и тяжёлые. Тамара Павловна смотрела на меня так, будто я заговорила на неизвестном ей языке. Её лицо медленно теряло краску, становясь похожим на восковую маску.
Игорь подскочил с дивана.
— Аня, что ты несёшь? Ты в своём уме?
Он бросился ко мне, его глаза дико метались от меня к матери и обратно. Он схватил меня за плечо, пальцы его впились в ткань платья.
— Скажи ей, что это неправда! Скажи, что ты просто разозлилась и ляпнула глупость!
Я спокойно посмотрела ему в глаза. В его панике я видела не только шок, но и животный страх. Он боялся не моих слов. Он боялся своей матери.
— Зачем ты врёшь, Игорь? — спросила я тихо, чтобы слышал только он.
В этот момент Тамара Павловна наконец обрела голос. Это был не крик, а сдавленный, ядовитый шёпот.
— Ах ты… Дрянь. Привела в дом нагулянного ребёнка? Обманула моего сына?
Она опустилась в кресло, прижав руку к груди.
— Я так и знала! Я всегда чувствовала, что с этим мальчишкой что-то не так! Не наша порода! Игорь, гони её! Гони её из нашего дома, из нашей жизни!
Игорь отшатнулся от меня, словно я его ударила. Он посмотрел на свою рыдающую мать, потом снова на меня. На его лице отражалась мучительная борьба.
— Как ты могла? — выдавил он. — Все эти годы… я растил чужого ребёнка?
Ложь. Густая, липкая ложь, которую он сейчас сам создавал, чтобы укрыться ею от материнского гнева. Мы оба знали правду.
Мы оба сидели в кабинете у врача, когда нам вынесли вердикт о том, что он не может иметь детей. Мы вместе выбирали донора.
Это было наше общее, выстраданное решение.
— Игорь, прекрати этот цирк, — мой голос стал твёрдым, как сталь. — Перестань притворяться.
— Это ты прекрати! — взвизгнул он, указывая на меня пальцем. — Ты меня обманула! Мама, она меня обманула!
Я забрала Лёшу, который испуганно жался к моим ногам, на руки. Он дрожал всем телом.
— Посмотри на него, — я заставила Игоря взглянуть на сына. — Посмотри на этого ребёнка, которого ты называл своим пять лет. Ты готов отказаться от него из-за своего страха?
Тамара Павловна поднялась. Слёз как не бывало.
— Не смей им манипулировать! Это не его ребёнок! Значит, и квартира, которую я вам подарила на свадьбу, тебе не принадлежит. Собирай свои вещи и убирайся.
Она торжествующе посмотрела на сына, ожидая поддержки. Игорь, бледный и жалкий, кивнул.
— Да, Аня. Уходи. Я не хочу тебя больше видеть.
Он сделал свой выбор. Между мной и матерью. Между нашим сыном и своим комфортом. Он отрёкся от нас.
Я смотрела на Игоря, и во мне не было ни боли, ни обиды. Только ледяное, кристально чистое презрение.
Вся наша совместная жизнь, все его клятвы и обещания рассыпались в пыль в одну секунду, обнажив его трусливую, слабую натуру. Он не был злодеем. Он был просто никем. Пустым местом.
— Хорошо, — сказала я ровно. Лёша на моих руках перестал дрожать и крепче обнял меня за шею, словно чувствуя, что буря миновала. — Мы уйдём.
На лице Тамары Павловны проступила торжествующая улыбка. Она победила.
Она изгнала чужачку, отстояла честь «рода Смирновых». Игорь облегчённо выдохнул, опустив плечи. Кошмар закончился, мама снова была довольна.
Я сделала шаг к двери, потом остановилась и обернулась.
— Только есть одна небольшая проблема. Уходить придётся вам.
Игорь непонимающе нахмурился.
— Что? Аня, не неси чушь. Это квартира моей матери.
— Нет, — я покачала головой, с жалостью глядя на него. — Твоя мать дала деньги, это правда. Но она так торопилась «подарить» нам гнёздышко, что подписала все бумаги, не читая.
Я перевела взгляд на окаменевшую свекровь.
— Помните, Тамара Павловна? Вы были так заняты выбором цвета стен, что доверили мне все юридические формальности. Вы тогда ещё сказали: «Ты у нас умная, разбирайся сама».
В её глазах мелькнуло узнавание, а за ним — паника.
— Это была самая большая ошибка в вашей жизни, — продолжила я без тени злорадства. — Я сразу поняла, что с вашей семьёй нужно иметь дело только на бумаге. Доверять вам нельзя.
Я сделала паузу, давая им осознать мои слова.
— Квартира оформлена на меня.
Игорь побледнел. Он открыл рот, но не смог произнести ни звука. Свекровь схватилась за сердце, но на этот раз в её жесте не было ни капли театральности.
— Так что вещи собирать придётся вам, — закончила я. — Даю вам двадцать четыре часа, чтобы вы покинули квартиру.
Завтра в это же время я приду с юристом и участковым. Если понадобится.
Я развернулась и пошла к выходу, не оглядываясь. Я не слышала, что они кричали мне вслед.
За спиной рушился их маленький мир, построенный на лжи, манипуляциях и фальшивом чувстве превосходства.
А впереди у меня была целая жизнь. Настоящая. Жизнь, где мне больше никогда не придётся оправдываться за своего ребёнка.
Жизнь, где мы с Лёшей были свободны. И выйдя на улицу, я впервые за много лет вздохнула полной грудью.
Десять лет спустя.
— Мам, ты снова витаешь в облаках, — весёлый голос пятнадцатилетнего Лёши вырвал меня из задумчивости. — Земля вызывает Аню.
Я улыбнулась, глядя на своего сына через столик в уютной кофейне. Высокий, широкоплечий, с умными, смеющимися глазами — он был моей гордостью, моим миром.
Десять лет пролетели как один миг. Десять лет мира, спокойствия и работы над собой.
— Прости, задумалась. Решаю, какой десерт мы заслужили после твоей пятёрки по физике.
Лёша рассмеялся, и в этот момент за окном, на другой стороне улицы, я увидела знакомую сгорбленную фигуру.
Мужчина в потрёпанной куртке торопливо шёл, почти бежал, опустив голову. Но я узнала бы эту походку из тысячи.
Игорь.
Он сильно постарел. Поредевшие волосы, осунувшееся лицо серого оттенка, тоскливое выражение, которое было видно даже на расстоянии.
Он зашёл в дешёвую закусочную напротив. Один.
Моё сердце не дрогнуло. Не было ни злости, ни жалости. Лишь холодное, отстранённое любопытство, как к персонажу давно прочитанной и забытой книги.
Я слышала от общих знакомых, что после того, как им пришлось съехать, Тамара Павловна слегла. Её железный характер не выдержал такого удара.
Игорь остался с ней, разрываясь между работой грузчика и уходом за больной, вечно недовольной матерью. Они жили в её старой крохотной квартирке на окраине города. Он так и не женился.
Тот день в гостиной, который должен был меня уничтожить, на самом деле стал днём моего рождения.
Изгнав их из своей жизни, я изгнала страх, унижение и вечное чувство вины. Я много работала, получила второе образование, открыла небольшое, но успешное дело.
Я купила нам с Лёшей новую, большую квартиру — нашу собственную, без всяких оговорок.
— Мам? Так что ты там увидела? — снова спросил Лёша.
Я перевела на него взгляд и снова улыбнулась, на этот раз по-настоящему. Вся моя Вселенная сидела прямо передо мной.
— Ничего, сынок. Совершенно ничего важного.
