Леди Каролина Нортон несколько раз уезжала домой к родным – жить с мужем под одной крышей становилось всё сложнее. Джордж не только бездумно тратил деньги и проводил большую часть времени в компании весёлых друзей, но ещё и частенько «вразумлял» свою супругу. Пожаловаться было некому, потому что Нортон действовал в полном соответствии с английскими законами. У него было «право палки».
Жена англичанина в 19 веке – что его собственность. Распоряжаться своей судьбой она не могла (супруг мог запретить работать и даже видеться с родными), имущество родителей ей не принадлежало. Кроме приданого, которое выделяли дочерям, всё остальное, включая землю и дома, акции компаний или, например, коллекции картин, переходило в собственность брата или другого родственника мужского пола. Даже на своих детей у англичанок не было никаких прав. И порой осознавали они это… только подавая на развод.
В 1872 году английское общество внимательно следило за публикациями в газетах о разбирательстве между лордом Маунткэшлом и его зятем, Генри Ньюнхэмом. Дочь лорда однажды забрала детей и уехала к своему отцу. Под крышей викторианского особняка она рассказала, что происходило за годы брака – как муж не единожды использовал своё право «исправлять» жену. Разумеется, семья встала на её сторону! Но мистер Ньюнхэм отправился в суд, и потребовал вернуть назад свою леди, а заодно и детей. И английские законы подтвердили: у него есть для этого все основания. Правда, жене все же позволили не возвращаться, а вот детям – непременно. Поскольку их было двое, и старший ребенок уже достиг возраста, когда имел право на собственный голос, то Генри Ньюнхэму там же, в суде, передали младшую дочь, семи лет от роду. Просьбы лорда, увещевания матери значения не имели — закон есть закон.
О «праве палки» заговорили в восемнадцатом веке, с подачи баронета сэра Фрэнсиса Буллера. Он был английским судьей, и однажды, подытоживая свою речь, сделал заявление – супруг может «научить» жену, если у них имеются разногласия. И для этого, по его мнению, допустимо использовать предмет, который не объёмней большого пальца на руке. Буллер приводил в пример нерадивых учеников — их ведь тоже направляет учитель. Точно таким же образом.
Шёл 1782 год, и заявление Буллера многократно повторяли и публиковали. На баронета делали карикатуры, его карету закидывали грязью, но юристы взяли этот случай на вооружение. При возникновении споров между супругами, когда жена настаивала на разводе из-за чрезмерной суровости мужа, вспоминали высказывание старого судьи. Дескать: не стоит так переживать. Это же «в рамках нормы»!
Кстати, со своей женой сэр Фрэнсис был кроток, как овечка – Сюзанна была сказочно богата, а ещё у неё имелись влиятельные родственники, заседавшие в английском парламенте.
Муж Каролины Нортон был юристом, а потому в законах разбирался преотлично. Супруге нечего было ему предъявить. Она молчала 9 лет, но не сидела, сложа руки. Молодая женщина поняла, что ей легче переносить невзгоды, если она может… писать. Изливая на бумагу переживания, Каролина шлифовала перо. И вскоре превратилась в писательницу! В 1836 году, когда она ушла от мужа, у неё уже вышли несколько книг, и Каролина могла сама содержать себя и детей.
Правда, с детьми получилась такая же ситуация, как и у дочери лорда Маунткэшла. Супруг не отдавал ей сыновей и рассмеялся в ответ на прошение о разводе. Более того, когда Каролина начала подыскивать адвокатов, он сделал встречный выпад – заявил во всеуслышание, что супруга питает нежные чувства к премьер-министру, лорду Мельбурну!
Практически разорённый Джордж Нортон требовал с Мельбурна сто тысяч фунтов стерлингов «за молчание». Но он плохо знал премьер-министра. И когда Мельбурн оставил его с носом, то затеял разбирательство, до того громкое и неприятное, что оно едва не стоило премьер-министру политической карьеры.
«Такое его поведение, — писал лорд Мельбурн – Каролине, — совершенно необъяснимое… Я всегда советовал вам всё терпеть и оставаться с ним до последнего. Я думал, это к лучшему. Теперь я вижу: это просто невозможно».
Каролина начала бороться. Она привлекла на свою сторону прессу, она использовала все возможные рычаги, но… английские законы были куда сильнее. В 1842 году, когда умер младший сын Каролины и Джорджа, женщина обвинила мужа в небрежном отношении к родительским обязанностям – Нортон не придал значения состоянию захворавшего ребёнка! Каролина не сдавалась, несмотря на явное осуждение самой консервативной части общества. В конечном счете, её деятельность приобрела такой масштаб, что парламент принял к рассмотрению новый закон о правах женщин. На заседание пригласили и Каролину.
«Жена-англичанка не может ничего, — говорила она с трибуны, — а муж имеет право на всё. На её жизнь и здоровье, и подать на неё в суд, и увезти, если она укрылась в чужом доме».
Считается, что именно усилия Каролины Нортон привели к грандиозным переменам в обществе. В 1839 году был принят Закон об опеке над младенцами, в 1857 – Закон о супружеских отношениях, а в 1870 – Закон о собственности замужних женщин. Да только никто не отменил «право палки». Потому что… официально не было такого закона.
Каролина покинула этот мир в 1877 году, пережив всех своих детей. А её внук, Джон Нортон, благодаря другим английским законам унаследовал поместья и титул лорда Грантли от дальнего родственника, у которого не было своих сыновей. Девочек, как обычно, наследством обошли.
