Звезда Голливуда актриса Наоми Уоттс никогда не стремилась превращать материнство в повод для публичных признаний. Однако, при всей сдержанности актрисы в личных вопросах, отношение к детям она не прячет и не маскирует. Она всегда хотела стать идеальной матерью, поэтому к сыновьям, рождённым в браке с Ливом Шрайбером, актриса относится с большой трепетностью. Они в равной мере получали максимум любви и заботы от родителей, но выросли абсолютно разными.
Саша — высокий и брутальный красавец — очень отличается от своего младшего брата, который носит кружевные наряды и мастерски делает макияж.
Рождённые в любви
Когда Наоми пришла на банкет Costume Institute Gala в мае 2005 года, она и представить не могла, что её личная жизнь в одночасье изменится. Её, как и Лива Шрайбера, организаторы определили за столик для одиноких гостей, и, казалось бы, такая формальность обернулась тем редким моментом, после которого всё становится иначе. Позже актриса признавалась, что чувство, возникшее при знакомстве с этим человеком, буквально выбило почву из-под ног. К тому моменту ей исполнилось тридцать семь, и внутри уже оформилось молчаливое решение: если судьба распорядилась так, что семья в жизни не случилась, она будет всю себя посвящать работе.
Наоми получала признание в профессии далеко не сразу, и когда, наконец, она стала востребованной, то была готова сниматься день и ночь. Мысли о детях и муже возникали, но скорее как абстрактные образы, к которым не было внутренней готовности. Актриса не скрывала, что боялась не столько одиночества, сколько того, что окажется неспособной стать для кого-то опорой — либо принесёт в жертву профессию и потеряет себя. 
Однако с Ливом всё оказалось иначе. Буквально за один вечер он сумел заставить её усомниться в том, что личное счастье — не для неё. Когда банкет подходил к концу, и Шрайбер собрался уходить, Наоми, забыв о всякой сдержанности, протянула ему свой номер. Свидание состоялось в тот же вечер и без пауз продолжилось утром, уже за завтраком.
Спустя три года у них появились сыновья — Александр, которого звали Сашей, и Сэмюэл. Казалось, всё шло своим чередом, однако с браком они не торопились. Наоми спокойно объясняла это тем, что никогда не грезила о белом платье и торжестве. По её словам, она и Лив оба были детьми разведённых родителей и в институте брака не видели особой необходимости. Для неё важнее всего оказалось то, что Лив подарил ей не только кольцо, но и ощущение настоящего счастья, а формальности вроде штампа в паспорте не имели особого значения.
Вечные поиски компромиссов
Несмотря на ту лёгкость, с которой начались их отношения, совместная жизнь с Шрайбером не была безоблачной. Наоми не скрывала, что в мужчине её всегда притягивала внутренняя сложность, но в повседневной жизни именно эта черта со временем превратилась в источник постоянного напряжения.
Ей пришлось переехать из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк — город, который Лив считал настоящим домом, а Наоми — чужим, незнакомым и холодным. В новом городе она оказалась без привычного круга общения и без поддержки, в то время как предложений о работе стало ощутимо меньше. Вместо поддержки Лив всё чаще давал понять, что воспринимает её карьеру как угрозу собственному достоинству. Он действительно полагал, что мужчина должен быть единственным кормильцем, а активность жены на съёмочной площадке ставила под сомнение его способность обеспечить семью.
Каждый её контракт, каждая поездка на съёмки вызывали у Лива раздражение, которое порой выливалось в упрёки: мол, гонясь за ролями и гонорарами, она забывает о роли жены и матери. Разногласия на этой почве в 2009 году довели пару до временного расставания. Лишь спустя некоторое время Лив сумел признать, что был неправ, и вернулся, извиняясь за своё поведение.
Ситуация повторилась несколько лет спустя, когда самой Наоми пришлось подстраиваться под карьеру гражданского мужа. Весной 2013 года Лив получил главную роль в сериале «Рэй Донован», съёмки которого проходили в Лос-Анджелесе. На этот раз ей пришлось покинуть ставший привычным Нью-Йорк и переехать туда, откуда она когда-то уехала ради него. Несмотря на все усилия, чувство неустроенности в новом старом городе не проходило, а любые попытки уговорить Лива вернуться обратно воспринимались как недопустимая попытка вмешаться в его профессиональные планы.
В какой-то момент Наоми осознала, что устала от того, что вынуждена подстраиваться под любимого человека, чтобы избежать конфликта. Близкие говорили, будто ей надоело постоянно быть начеку, угадывать, в каком настроении он вернётся домой, лишь бы не разразился очередной скандал.
Неизбежное расставание
Когда в 2015 году у супругов появилась возможность вместе поработать над фильмом The Bleeder, оба, казалось, увидели в этом шанс. Они вновь оказались рядом, на одной съёмочной площадке, в попытке не только создать проект, но и восстановить ускользающее понимание. Однако оказалось, что круглосуточное пребывание в непосредственной близости друг от друга не укрепляет союз, а, напротив, добивает то, что уже почти перестало существовать.
По рассказам тех, кто наблюдал за съёмочным процессом, актёры держались друг с другом отстранённо, как чужие люди, между которыми не осталось даже взаимной симпатии. После окончания работы над фильмом они всё же решили сохранить видимость семьи — хотя бы ради детей. Мальчики были привычны к тому, что родители живут на два города, и потому не встревожились, когда отец перестал появляться в квартире на Манхэттене.
Тем не менее, внешне пара продолжала создавать иллюзию благополучия. Новый год они всей семьёй встретили в Австралии, где прошли детские годы Наоми, и её социальные сети заполнились солнечными снимками. Уже в январе, когда Шрайбер вернулся один на церемонию «Золотого глобуса», Наоми продолжила выкладывать фотографии прогулок по Нью-Йорку с детьми и Ливом. Однако фотографии, на которых были бы только двое взрослых, почти не встречались, как и фотографии в домашней обстановке.
Но в итоге они всё же объявили о своём расставании в 2016 году, поставив точку в отношениях, продлившихся больше десяти лет. При этом супруги сумели сохранить нормальные взаимоотношения ради своих сыновей, которые по-прежнему нуждались в любви обоих родителей.
Брутальный красавец
Старшему сыну актрисы, Александру, сегодня семнадцать. Несмотря на то, что он вырос в публичной семье, он не испытывает тяги ни к шоу-бизнесу, ни к публичности в целом. Иногда он появляется с матерью на официальных мероприятиях, не избегает камер, но вместе с тем совершенно очевидно, что внимание прессы и общественности не вызывает у него энтузиазма. Сам Саша почти не высказывается на тему будущей профессии, и судить о его намерениях можно разве что по косвенным признакам — учёбе, образу жизни, выбранной среде.
В данный момент он учится в The Mountain School — частной школе при фермерском хозяйстве в Вермонте, где занятия сочетаются с физическим трудом. Подростки здесь не просто получают академическое образование, но и участвуют в сезонных сельхозработах, ухаживают за животными, следят за бытом. Такая учебная среда скорее говорит о внутренней сосредоточенности, чем о стремлении к карьере на подиуме, хотя со стороны кажется, что Саша мог бы попробовать себя в модельной индустрии: высокий рост и выразительные черты лица часто становятся поводом для подобных предположений.
Однако сам он, судя по всему, не торопится с решениями и не демонстрирует интереса к тому, чтобы строить карьеру на внешности. Наоми с уважением относится к такому подходу и, похоже, не пытается подгонять сына под чьи-либо ожидания. В день его 17-летия она посвятила ему тёплую публикацию, в которой не было ни громких фраз, ни показных эмоций — только искренние, спокойные слова любви и благодарности. Там же она упомянула, что всегда будет рядом, но при этом дала понять, что готова дать Саше пространство для собственного движения — без давления и лишних советов.
Право быть собой
История младшего сына Наоми Уоттс — Сэмюэла, или Кая, как его часто называют, — была совсем другой. С самых ранних лет он говорил, что ощущает себя девочкой в теле мальчика. С тех пор прошло немало времени, и сегодня 16-летний Кай открыто говорит о своей идентичности, не скрывает увлечения модой, балетом, макияжем и уже в подростковом возрасте самостоятельно выстраивает образ, который отличается от общепринятых шаблонов. Актриса не стала ограничивать сына ни в выборе одежды, ни в способах самовыражения, хотя подобная позиция, особенно в публичной среде, вызывает критику со стороны журналистов, поклонников и даже коллег.
Несмотря на это, Наоми продолжает публиковать фотографии Кая в социальных сетях, сопровождая их короткими, но искренними подписями, в которых подчёркивает: она не собирается ничего запрещать. Актриса также откровенно говорит о том, что старается поддерживать ребёнка во всём, и хотя подобное отношение неоднократно вызывало вопросы — особенно в контексте её старого интервью 2012 года, где она, размышляя о будущем, сказала, что решилась бы на третьего ребёнка, только если бы точно знала, что это будет девочка — сама актриса не пытается оправдываться.
Эти слова с тех пор неоднократно интерпретировали как намёк на то, что Наоми будто бы воспринимает Кая как воплощение той самой дочери, но в её поведении не видно попыток навязать ребёнку какую-либо роль. Напротив, в поступках и словах ощущается доверие, основанное не на воспоминаниях или несбывшихся ожиданиях, а на принятии сегодняшнего выбора. Тем временем младший сын Наоми Уоттс уже начал модельную карьеру и делает успехи на этом поприще, несмотря на то, что он ещё не окончил школу.
Кай учится в частной школе в Нью-Йорке, занимается актёрским мастерством, балетом и акробатикой. Его публичность — не игра и не попытка привлечь внимание, а форма жизни, в которой он чувствует себя естественно. Наоми, в свою очередь, старается не вмешиваться, не перекраивать сына в угоду своим амбициям, а лишь быть рядом, когда это нужно. Именно такой подход, по её словам, помогает сохранять близость и не терять взаимопонимание, даже когда взгляды на жизнь внутри семьи не совпадают.
