— Дай мне ключи от своей дачи! — потребовала у сестры Ирина. — Да не жмись, все нормально будет с твоей рассадой там.
— Точно? — с сомнением протянула Людмила. — Вы в прошлый раз у меня дома цветы поливали, а по ощущениям, будто Мамай прошел.
— Ты придираешься, — весело ответила Ирина. — Да все нормально будет, я обещаю.
Людмила стояла посреди своей разгромленной дачи, не веря глазам. Повсюду валялись бутылки, бумажные тарелки с засохшими объедками, пакеты из-под чипсов. В воздухе висел кислый запах несвежей еды и дыма.
— Господи, — выдохнула она, переступая через смятую алюминиевую банку.
Ее муж Андрей молча обошел участок и вернулся с мрачным видом.
— В беседке сломали две лавки. Похоже, на них прыгали. А уличный кран просто вырван с корнем.
Людмила подошла к грядкам и ощутила, как внутри что-то оборвалось. Заботливо высаженная рассада была растоптана, словно через нее проехал грузовик. Маленькие зеленые ростки, ее надежда на хороший урожай, теперь представляли собой жалкое зрелище.
— Это… Это… — слова застревали в горле. — Я же просила!
Людмила дрожащими руками достала телефон и набрала номер сестры. После третьего гудка трубку взяли.
— Да-а-а? — протянула Ирина с наигранной веселостью. — Как дела, сестренка?
— Ты видела, что вы тут устроили? — Людмила с трудом сдерживала гнев.
— А что такое? — голос сестры звучал почти удивленно.
— Вся дача разгромлена! Ты хоть представляешь, сколько сил я вложила в эту рассаду? А кран? А беседка?
В трубке послышался смешок.
— Ой, Люда, ну что ты как маленькая? Ну отдохнули немного. Дети резвились, муж с друзьями шашлыки жарили. Подумаешь, кран хлипкий оказался, случайно задели.
— Случайно? — Людмила почувствовала, как от ярости потемнело в глазах. — Вы мне все разнесли! В доме грязь, повсюду мусор, дверной фиксатор сломан!
— Боже, какие мы нежные, — протянула Ирина с издевкой. — Люда, ну хватит, ты как надзиратель. Мы же семья. И вообще, ты нам сама ключи дала.
Людмила закрыла глаза. Да, дала. Сама вручила ключи младшей сестре, когда та со своей привычной непередаваемой интонацией объясняла, как им хочется вырваться из города на майские, как детям нужен свежий воздух.
— Только, пожалуйста, бережно, — просила Людмила. — Там рассада, грядки свежие.
Ирина тогда закатила глаза:
— Да-да, конечно, сестренка! Мы же не дикари какие-то.
Теперь Людмила смотрела на разгромленный участок и чувствовала… Даже не гнев… Обиду, что снова повелась на эту смесь требований и мольбы.
Хватит. Она всегда прощала младшей сестре ее эгоизм, ее этот вечный детский взгляд на мир, где все должны ей уступать и потакать. В детстве родители становились на сторону маленькой Иринки, даже если она была виновата. Во взрослой жизни Людмила продолжала эту традицию, закрывая глаза на выходки сестрицы. Но теперь все.
Дача для Людмилы была не просто местом отдыха, а настоящим маленьким оазисом. Ее личным королевством. Каждую весну она бережно высаживала цветы вдоль дорожек, рыхлила землю для грядок, лелеяла каждый росток. Муж Андрей помогал с тяжелыми работами, но основной уход всегда лежал на ней.
Шесть лет они поднимали этот участок от заросшего бурьяном пустыря до цветущего сада. Для Людмилы порядок во всем был не просто привычкой, а образом жизни. Аккуратно развешанные инструменты, подписанные банки с семенами, ровные грядки — все имело свое место.
Ее младшая сестра Ирина же всегда была полной противоположностью: вечный хаос, опоздания, забытые обещания и уверенность, что мир должен прощать ей эти милые недостатки. И до сих пор Людмила терпела, точнее, шла на поводу.
Верила, что Ирина повзрослеет, поймет, научится уважать чужой труд. Но теперь стало ясно, этого не случится.
— Тогда я иду в полицию, — неожиданно спокойно сказала Людмила в трубку. — Это порча имущества. У меня фото разгромленной дачи в телефоне, есть свидетели, соседи видели, как вы шумели до ночи.
Повисла пауза.
— Что? — в голосе Ирины впервые прозвучали нотки растерянности.
— И не переживай, — продолжила Людмила все тем же ровным тоном, — мама, тетя Валя и Лариса тоже узнают. Я больше замалчивать твои фокусы не стану.
— Ты… Ты с ума сошла?! — голос Ирины взлетел на октаву. — Из-за какого-то хлама в полицию идти? Да ты…
— Хлама? — Людмила почувствовала, как что-то щелкнуло внутри. — Это моя дача. Моя земля. Мой труд на протяжении шести лет.
— Люда, ну все, хватит! — рассмеялась Ирина, но в ее интонациях сквозила нервозность. — Ты всегда была такой правильной, занудой… Подумаешь, дети поиграли, мы отдохнули…
— Завтра, — отрезала Людмила. — Жду вас здесь к десяти утра. С детьми, мужем и тряпками. Будете убирать.
— Что?! Ты в своем уме? У нас планы на…
— Тогда я прямо сейчас еду в отделение. А после позвоню маме.
Новая пауза, длиннее предыдущей. Затем раздался раздраженный, но испуганный голос:
— Хорошо. Мы приедем в субботу. Раньше не получится.
Людмила нажала отбой и глубоко вздохнула, Андрей подошел сзади, положил руки ей на плечи:
— Ты серьезно насчет полиции?
— Я не знаю, — честно ответила она, чувствуя, как начинают трястись руки от пережитого стресса. — Но уверена, больше это Ирке не спущу.
В четверг раздался звонок от мамы, голос звучал с обвинениями:
— Люда, ты что это затеяла? Ирина вся на нервах, говорит, ты ей полицией угрожаешь?
— Мам, они разгромили мою дачу, — устало ответила Людмила. — Не просто намусорили, а поломали вещи, уничтожили рассаду…
— Боже мой, рассаду! — в маминых словах звучало неприкрытое раздражение. — Подумаешь, какая трагедия! У тебя же есть деньги, посади новую. А Ириша сейчас без работы, муж еле концы с концами сводит, дети…
— Мам, — перебила Людмила, — я двадцать лет слушаю про бедную Иришу. Если у них нет денег, зачем они друзей на шашлыки зовут? На мою дачу, между прочим!
— Так и знала, — голос мамы стал суровым. — Всегда ты была жадной и завистливой. Иришка просто хотела хоть немного радости в жизни…
— За мой счет, — закончила Людмила. — И знаешь, хватит. Если она в субботу не приедет убирать, я действительно пойду в полицию. Шутки кончились.
Телефон завибрировал, пришло сообщение от Ирины.
«Ладно, я все поняла. Приедем. Только зачем сразу всем трепать про это? Мы же сестры, могли бы между собой решить».
Людмила не ответила. Она решила больше не быть хорошей старшей сестрой и понимающей дочерью.
Суббота выдалась солнечной, но Людмила не замечала погоды. Она проснулась в шесть утра и вместе с мужем приехала на дачу заранее. Андрей хотел остаться с ней, но она попросила его уехать:
— Будет только хуже. Твое присутствие их еще больше расслабит.
— Уверена? — Андрей с тревогой смотрел на жену. — Вдруг они…
— Что они? — Людмила усмехнулась. — Побьют меня? Нет. Просто уезжай, пожалуйста. Это мой бой.
В начале одиннадцатого с часовым опозданием у калитки остановилась машина Ириного мужа Виктора. Людмила вышла на крыльцо, скрестив руки на груди. Из автомобиля вылезли Ирина, Виктор и дети — десятилетний Миша и восьмилетняя Катя. Лица у всех были мрачными.
— Довольна? — буркнул Виктор, словно специально задев плечом калитку. — Добилась своего? Может, хватит этого цирка?
— Мы только начали, — Людмила не стала реагировать на угрозу в голосе мужа сестры. — Уборка ждет.
Ирина закатила глаза.
— Может, ты еще список составила, что делать?
— Представь себе, — Людмила протянула ей лист бумаги. — Вот, распределите сами. На все про все у вас три часа.
— Три часа?! — Возмутилась Ирина. — Ты с ума сошла? Нам еще домой ехать!
— Три часа, — повторила Людмила. — Потом я проверю. Что не будет сделано, доделаю сама и пришлю вам счет.
— Какой еще счет? — вмешался Виктор.
— Это моя собственность, которую вы повредили, — отчеканила Людмила. — Я могу идти официальным путем через полицию. Или по-семейному, вы сами все чините. Выбирайте.
Ирина что-то прошептала мужу на ухо, и тот, сжав кулаки, отвернулся.
— Дети тоже будут убирать, — не спрашивая, а утверждая, сказала Людмила. — Это и их рук дело.
— Они же маленькие! — Вскинулась Ирина. — Им рано…
— Ломать не маленькие? — усмехнулась Людмила, племянники под ее взглядом поежились. — Или им дома не объяснили, что с чужими вещами надо обращаться бережно? Хотя, когда такой пример перед глазами…
Дети переглянулись, Миша пнул камешек на дорожке.
— Мы не нарочно…
— Вот и отлично, — кивнула Людмила. — Тогда с радостью поможете все исправить.
Ирина фыркнула, но спорить не стала. Они угрюмо принялись за работу. Людмила наблюдала за родней из окна кухни и не вмешивалась. Виктор возился с краном, дети собирали мусор с лужайки, Ирина с кислым лицом оттирала пятна на веранде.
Через два часа зазвонил ее телефон.
— Слушай, что ты устроила? — голос тети Вали звучал возмущенно. — Ириша мне звонит вся в слезах, говорит, ты их, как рабов, заставляешь на даче вкалывать!
— Они привели в порядок то, что сами же разгромили, — ответила Людмила. — Кстати, откуда у Ириши свободное время на звонки? И слез на ее лице я тоже не вижу, как и следов раскаяния.
— Но вы же семья! — воскликнула тетя. — Неужели нельзя просто простить? Они же не со зла!
— Я слишком часто прощала, — твердо сказала Людмила. — Пора учиться отвечать за свои поступки.
— Ох, Людочка, — тетя вздохнула. — Что же ты такая… Это ведь сестра, родная кровь. И ты сама ее звала на дачу. А с гостей какой спрос?
Людмила не дослушала, на второй линии показался номер Ларисы, двоюродной сестры.
— Прости, у меня второй звонок.
Как она и ожидала, Лариса звонила с той же целью, пристыдить и заставить отступить. Но странное дело, с каждым их словом Людмила чувствовала себя все увереннее. Вмешательство родственников только укрепляло ее решимость.
Когда Ирина с семьей закончили уборку, Людмила обошла участок, проверяя каждый уголок. Трава от мусора очищена, беседка отремонтирована, насколько это было возможно, кран заменен на новый. Даже в доме было прибрано, наспех, но все же.
— Ну что, теперь довольна? — процедила Ирина, стоя у машины.
Людмила протянула руку:
— Ключи.
— Люда… — начала Ирина примирительным тоном.
Но сестра перебила:
— Ключи верни. Больше без предупреждения сюда никто не приезжает.
Ирина пробормотала что-то себе под нос, но ключи отдала. Людмила проводила взглядом отъезжающую машину и только тогда позволила себе выдохнуть.
Вечером она рассказала все Андрею.
— Знаешь, — заметил муж, — никогда не видел тебя такой решительной.
— А я себя такой и не чувствовала, — призналась Людмила. — Странно, да? Всегда боялась обидеть, расстроить… А теперь как будто что-то щелкнуло.
Неделю было тихо. Потом на выходных раздался неожиданный звонок от матери.
— Люда, ты чего с сестрой сделала? Она приезжала сегодня, вся какая-то тихая…
— Ничего не сделала, — ответила Людмила. — Просто перестала позволять ездить на мне.
— Да что ты такое говоришь?! — мать всплеснула руками на том конце линии. — Вы же всегда ладили! Это все твой Андрей влияет, да? Настраивает против родни.
— Мама, Андрей здесь ни при чем. Просто я наконец поняла, чтобы меня уважали, мне придется научиться уважать себя.
На том и разошлись — каждая при своем мнении.
Прошло три недели. Наступил июль. Людмила с мужем планировали отпуск, когда вдруг позвонила Ирина.
— Привет, — голос сестры звучал непривычно сдержанно. — Как ты?
— Нормально, — осторожно ответила Людмила.
— Слушай… — Ирина сделала паузу. — Мы тут с детьми хотели бы на пару дней приехать. На дачу. Отдохнуть, если ты не против.
Людмила сначала даже опешила от такой внезапной просьбы. После всего, что случилось? Первым порывом было отказать. Но потом она вспомнила детей, по сути, они ведь не виноваты, что родители их так воспитывают.
— Можешь, — наконец сказала она. — Только теперь с залогом.
— В смысле?! — в голосе Ирины прорезались знакомые возмущенные нотки.
— Все просто. Повреждения, уборка, мусор — все стоит денег. Ты оставляешь залог. Если на даче будет все в порядке, я залог верну.
— Мы же семья! — Возмутилась Ирина. — Что за бизнес-отношения ты устраиваешь?
— Вот именно, — спокойно ответила Людмила. — Мы семья. И если ты не умеешь вести себя по-человечески, придется платить.
Повисла тяжелая пауза. Людмила почти физически чувствовала, как сестра борется с душащей ее жабой на другом конце провода.
— Сколько? — наконец выдавила Ирина.
— Десять тысяч.
— Десять?! — задохнулась от возмущения сестра. — Да это…
После долгой паузы Ирина вздохнула:
— Ладно. Я переведу.
Людмила положила трубку и прижала прохладные пальцы к пылающим щекам. Сердце колотилось как сумасшедшее, но, странное дело, ощущение было не гнетущим, а почти победным.
На следующих выходных Людмила приехала проверить дачу после Ирининого визита.
— Давай я тебя отвезу? — муж неловко повернулся и уронил ложку.
— Не надо, Андрюш, — Людмила скрыла нервозность за улыбкой. — Я либо поплачусь за свою доверчивость, либо нет.
Подъезжая к участку, она мысленно готовилась к новым разрушениям. Что, если Ирина с детьми устроили диверсию назло? Вдруг эти десять тысяч залога только разозлили их еще больше?
Открыв калитку, Людмила остановилась в изумлении. Участок выглядел… Идеально. Дорожки были подметены, в беседке расставлены стулья, на клумбах — ни одного увядшего цветка. Она обошла дом, чисто, аккуратно. Даже кухонное полотенце висело ровно на крючке, а не было брошено комком, как обычно это делала Ирина.
Людмила села на стул, не веря своим глазам, никаких пятен, мусора, следов очередной вечеринки.
Телефон завибрировал — сообщение от Ирины:
«Мы все убрали. Надеюсь, ты это оценишь».
Людмила перепроверила. На столе нашла лампочку с чеком и записку от племянников. Они сообщали, что купили новую взамен перегоревшей. Людмила усмехнулась, какая предусмотрительность.
Сестра решила перевести вину за это на детей? Но в остальном все действительно было в полном порядке. Даже полы вымыты.
— Неужели залог так подействовал? — вечером она едва дождалась мужа с работы, чтобы все ему рассказать.
— А ты думала, — усмехнулся муж. — Деньги для них — самое святое.
— Но десять тысяч — не такая уж большая сумма…
— Дело не в сумме, — покачал головой Андрей. — А в том, что ты впервые поставила условие. Раньше они знали, что простишь, смиришься. А теперь…
На следующий день Людмила перевела Ирине залог. Через пять минут пришло сообщение:
«Спасибо. Мы хотели бы приехать на дачу на неделю в августе. Залог переведу заранее».
Людмила не стала отвечать. Внутри все еще жила обида, но поверх нее теперь проступало что-то новое, ощущение справедливости. Даже Ирина, ее инфантильная, эгоистичная младшая сестра, поняла, что есть правила, и их нужно соблюдать.
В выходные неожиданно заглянула мама. Принесла пирог, как обычно, но держалась напряженно.
— Как дача? — спросила она, разливая чай. — Цела после Иришкиного визита?
— Вполне, — спокойно ответила Людмила. — Все в идеальном порядке.
Мать хмыкнула:
— Надо же. А она мне жаловалась, что ты с нее какой-то залог взяла. Что за новости?
— Да, взяла, — кивнула Людмила. — И уже вернула. Все честно.
— Нельзя так с родными, — покачала головой мать. — Деньги брать с сестры…
— А можно с родными так, как она со мной? — спросила Людмила, глядя матери в глаза. — Ломать, мусорить, пренебрегать?
— Ну это же просто дача…
— Нет, мама. Это не просто дача, а моя собственность. Вложенный труд. Мой мир, который я создала своими руками. И Ирина это наконец поняла.
Мать поджала губы, но спорить не стала. Впервые на памяти Людмилы она просто промолчала.
Вечером позвонила Лариса:
— Слушай, ты со всеми теперь так? Залоги и все такое?
— А что? — усмехнулась Людмила.
— Да ничего… Просто… Все в шоке немного, — призналась Лариса. — Привыкли, что ты всегда… Ну, знаешь. Мягкая, все прощаешь.
— А теперь я живу иначе, — спокойно сказала Людмила. — Хочешь приехать на дачу — милости прошу. Те же условия.
— Ладно, — неожиданно легко согласилась Лариса. — По-моему, это даже справедливо.
Прошло полгода. Отношения с Ириной так и не наладились, она приезжала на дачу еще трижды, каждый раз с залогом, каждый раз оставляя все в идеальном порядке. Они разговаривали только по делу, поздравляли друг друга с праздниками сухими сообщениями, но больше не встречались на семейных посиделках.
Мама по-прежнему осуждала Людмилу, остальные родственники — тоже. Но странное дело, раньше их неодобрение ранило бы ее до глубины души, а теперь почти не задевало. Теперь никто не перекладывал на Людмилу ответственность за чужую беспечность. И ей это нравилось.
