— Я больше так не могу! Это не дом, а казарма! — Марина бросила сумку на пол и развернулась к мужу, едва сдерживая ярость.
Илья тяжело вздохнул, даже не отрываясь от экрана телефона.
— Да перестань, мама просто любит порядок…
— Это не порядок, это тирания! — Марина всплеснула руками. — Почему я должна просыпаться рано утром в выходной? Почему я не могу поесть, когда голодна? Почему мне запрещено принимать ванну, если это «не по расписанию»?!
Илья пожал плечами, явно не видя в этом никаких проблем.
— Она просто привыкла так жить. Мы тут временно, так что давай не будем раздувать драму.
У Марины заходили желваки. Ну конечно, он-то привык. Для него это норма, он жил в этом режиме всю жизнь. Но она? Она взрослый человек, который хочет сам решать, когда ей есть и спать.
Полгода назад всё было иначе.
Мать Ильи, Галина Сергеевна тогда уехала к дочери помогать с ребёнком, оставив молодым квартиру и они с Ильёй спокойно обосновались одной из комнат. Жили без забот, без чужого контроля, без диктатуры.
Марина радовалась, что после свадьбы у них есть время, чтобы притереться друг к другу.
Но когда свекровь вернулась, всё изменилось.
— Пора возвращать порядок в дом, — сказала она в первый же вечер, словно их совместная жизнь была чем-то неправильным.
С тех пор их личное пространство исчезло. Завтраки, ужины, бытовые мелочи — всё теперь подчинялось её жёсткому расписанию.
Марина посмотрела на мужа и прищурилась.
— Ты вообще осознаёшь, что твоя мать контролирует каждую секунду нашей жизни?
— Да брось, — пробормотал он, листая что-то в телефоне. — Просто она такая…
Марина покачала головой. Нет, это не просто «такая». Это контроль, граничащий с одержимостью. И терпеть это дальше она не собиралась.
День выдался тяжёлым. На работе свалилось срочное задание. Марина задержалась допоздна, вымоталась, еле доползла до дома. Единственные мысли, которые её согревали, были об ужине, ароматном горячем чае и сладком сне. Она уже предвкушала, как сделает себе бутерброд, достанет из холодильника что-нибудь вкусное.
Но едва она шагнула на кухню, как перед ней выросла Галина Сергеевна, скрестив руки на груди.
— Поздно, — её голос был холодным и непреклонным. — Ужин у нас был в семь. К холодильнику не пущу.
Марина недоумённо посмотрела на свекровь, не сразу понимая, что та имеет в виду.
— Но я только пришла! У меня даже обеда толком не было…
— Это твои проблемы, — свекровь качнула головой, словно речь шла о чём-то совершенно неважном. — Режим есть режим.
Марина судорожно вдохнула, сдерживая раздражение. Она попыталась сделать шаг к холодильнику, но свекровь чуть сместилась, загораживая проход. Было ясно: её предупреждают не просто так, а вполне серьёзно.
— Вы хотите сказать, что мне нельзя даже просто сделать себе чай?
— Завтракаешь в восемь, ужинаешь в семь. Между приёмами пищи кусочничать вредно, — пояснила Галина Сергеевна, даже не смягчив тон.
Марина смотрела на неё в абсолютном шоке.
Это что, нормально? Запрещать взрослому человеку поесть в его же доме? В голове не укладывалось, что можно быть настолько одержимой порядком.
Пришлось развернуться и уйти в комнату голодной. Лежать в постели, прислушиваясь к урчанию в животе, было унизительно. Но ещё унизительнее — осознание, что её мужу абсолютно всё равно.
Утром она решила хотя бы выспаться. Был выходной, можно было позволить себе пару лишних часов сна. Но ровно в девять утра в дверь спальни настойчиво постучали.
— Подъём! — раздался голос свекрови. — Уже девять!
Марина натянула одеяло на голову, надеясь, что та отстанет. Но стук не прекращался.
— Сегодня выходной… — простонала она, обращаясь, похоже, к себе.
— И что? — свекровь даже не пыталась говорить тише. — График — наше всё. Если соблюдать режим каждый день, высыпаться будет легче!
Марина сжала кулаки. Грудь обожгло злостью. Она повернулась к Илье, который спокойно лежал рядом, даже не пытаясь вмешаться.
— Ты собираешься хоть что-то сказать?
Илья, не открывая глаз, лениво пробормотал:
— Ты привыкнешь, не раздувай скандал на пустом месте.
«Привыкнешь».
Марина вдруг осознала, что именно на это сын и мать и рассчитывают. Чтобы она сдалась, приняла эти дурацкие правила, встроилась в чужой распорядок. Но терпеть это дальше она не собиралась.
Марина ходила по комнате, нервно перебирая пальцами край кофты. Сердце колотилось так, словно она только что пробежала марафон. Она знала, что этот разговор неизбежен, но ей всё равно было тревожно.
В последний месяц она пыталась сдерживаться, проглатывала обиды, пыталась хоть как-то приспособиться. Но каждый день только доказывал: с этой женщиной невозможно жить.
— Илья, нам нужно поговорить, — её голос дрожал от напряжения.
Муж сидел на краю кровати. Он даже не посмотрел в её сторону, лишь устало вздохнул.
— Опять?
— Опять! — Марина вспыхнула. — Потому что я больше не могу! Сколько можно терпеть этот дурдом? Я чувствую себя не женой, не хозяйкой, а посторонней в этом доме!
Илья наконец-то посмотрел на неё, словно только сейчас заметил её отчаяние.
— Марин, ну ты перегибаешь палку.
— Перегибаю? — она нервно, почти истерично рассмеялась. — По-твоему, нормально запрещать взрослому человеку поесть, если он голоден? Или будить в выходной, потому что так надо?
Муж поморщился, но ничего не сказал.
— Ладно, допустим, для тебя это привычно. Ты вырос в этом. Но для меня это не нормально! Я устала жить по чужому графику, по чужим правилам, в доме, где мои желания ничего не значат.
— Ты привыкнешь, — повторил он то, что говорил ей уже сотню раз. — И мне кажется, в мамином поведении есть рациональное зерно. Ты стала поправляться, тебе нужно меньше есть.
Марина замерла, посмотрела на него долгим взглядом, а потом медленно покачала головой.
— Нет, Илья, я не привыкну.
В комнате на мгновение воцарилась тишина.
— Или мы переезжаем в отдельную квартиру, или я ухожу.
Слова прозвучали твёрдо, без истерики, без лишней драмы. Это был не шантаж, а решение, к которому она пришла после долгих мучительных раздумий.
В глазах Ильи мелькнуло беспокойство.
— Марин, давай не будем горячиться. Квартиру снимать дорого, это — деньги, это наши накопления на ипотеку. А мать любезно уступила нам комнату в своей квартире. Естественно, в её доме — её правила, нужно лишь привыкнуть. А что ты хотела? У меня собственной квартиры нет, да и ты не богатая наследница. Поживём здесь лет пять, всего лишь потерпеть.
— Деньги? — Марина горько усмехнулась. — Ты правда считаешь, что я готова обменять своё спокойствие на пару тысяч в месяц?
Муж открыл было рот, но не знал, что сказать. Осмысленных аргументов уже не было.
— Ты даже не собираешься переезжать, да? — её голос прозвучал удивлённо, но в глубине души она уже знала ответ. — Тебе здесь очень удобно, у тебя теперь две мамочки.
Илья устало потёр лицо руками.
— Нет, Марина, я никуда не перееду. Знаю я, что последует за этим. В съёмной квартире распоряжаться будешь ты. Лично для меня — ничего не изменится, разве что есть можно будет в любое время. Но такой дисциплины, как здесь, мы с тобой не добьёмся. А это крошки под столом после семи вечера, немытая посуда, которую ты оставишь на утро. Ведь так? Мама не просто так нас муштрует, мама — приучает нас к порядку. А что нас ждёт дальше? С годами ты разленишься…
— Ах вот оно что! — вспылила девушка. — Значит, дело во мне? Для тебя корень зла — я, а не твоя мать. Хорошо. Я услышала тебя!
Марина взяла заранее приготовленную сумку, накинула куртку и направилась к выходу.
— Ты куда?
— К сестре. Переночую у неё.
Муж не попытался её остановить, не спросил, когда она вернётся. Просто тяжело вздохнул и уткнулся в телефон.
Когда Марина закрыла за собой дверь, ей вдруг стало легче дышать.
Прошёл месяц. Марина вернулась к себе, постепенно обустраиваясь и привыкая к новой жизни.
Сначала было непривычно: слишком тихо, слишком много свободного времени, слишком мало контроля со стороны. Но очень скоро пришло осознание, что это не недостатки, а преимущества. Никто не стучит в дверь в девять утра, никто не отчитывает за пропущенный приём пищи, никто не говорит, когда спать и когда отдыхать.
Она оформила развод. Без скандалов, без долгих выяснений отношений.
Илья даже не сопротивлялся, он просто принял это как неизбежность. Несколько раз он писал ей сообщения, пытаясь что-то объяснить, но Марина их не читала. Ей не было больно или обидно. Было странное ощущение облегчения и пустоты.
Тем временем Илья остался один на один со своей матерью. Поначалу он не замечал разницы: всё было привычно. Те же правила, по которым он жил в детстве. Но со временем Илья начал чувствовать, что что-то не так. Когда Марина жаловалась на эти порядки, он отмахивался, не понимая, о чём речь. Без буфера в виде жены он прочувствовал всё на себе.
Однажды вечером он задержался на работе и пришёл домой голодным. Он прошёл на кухню, открыл холодильник, но не успел ничего достать. За спиной раздался строгий голос, заставивший его вздрогнуть.
— Уже поздно. Ужин был в семь.
Илья удивлённо обернулся, столкнувшись с твёрдым взглядом матери.
— Мам, я целый день не ел…
— А нечего кусочничать! — отрезала она. — Режим есть режим.
Молодой человек развернулся и посмотрел на мать, в руках его была палка колбасы.
— Ты вжилась в роль. Твоей целью же было Маринку выжить? Ты этого добилась, я то здесь причём?
Галина Сергеевна протянула руку и отобрала колбасу, встретив сопротивление, резко дёрнула рукой.
Сын обиженно на неё посмотрел:
— Да что ты как Терминатор себя ведёшь?!
— Колбаса дорогая, ты не покупал её, — невозмутимо заявила мать. — На ужин была гречка с куском курицы, а колбаса — на завтрак. Мне что, замок на холодильник повесить?
— С ума сойти! — взревел сын, топнул ногой и ушёл в комнату.
Там он сел на диван и принялся думать: мать включила усиленный режим «деспота» когда он переехал к ней с Мариной. Тогда он понял, что мать принялась выживать последнюю.
Но теперь то что произошло? Мать решила и его выдавить из дома? Ей так понравилось жить одной?
Он едва унял раздражение. В памяти всплыли слова Марины, её возмущение, её усталость. Тогда ему казалось, что она преувеличивает, что всё не так страшно. Теперь он понимал: она была права.
Спустя несколько недель не выдержал. Илья нашёл квартиру, собрал вещи и переехал. Впервые за всю жизнь он принял решение сам, а не под надзором матери.
А потом он набрал номер Марины.
— Ты была права… — его голос звучал устало. — Я больше так не могу.
Марина молчала, держа телефон в руке. Где-то внутри мелькнуло лёгкое чувство удовлетворения. Но она понимала скрытый в его словах намёк.
Возвращаться к Илье она не собиралась.
— Прости, Илья, — спокойно сказала она. — Но этот этап моей жизни уже пройден.
Она прервала звонок и вдохнула полной грудью. Впереди её ждала совсем другая жизнь: свободная, спокойная, без страха перед чужими правилами.
Пожалуй, это было самым лучшим решением в её жизни.
