Сижу на кухне, а в голове крутится одна мысль — билеты подорожали, чёрт бы их побрал. И надо же такому случиться именно сейчас, когда мы с Андреем наконец решились на эту поездку! Три года мечтали о Таиланде — белый песок, лазурное море… А теперь что? На двадцать процентов дороже! Хорошо хоть акция эта до вечера. Успеть бы обсудить с мужем.
Кофе в чашке совсем остыл. Я к нему и не притронулась, всё выбирала оптимальный маршрут. Задумалась так, что даже не услышала, как ключ в замке повернулся.
— Привет, ты чего так рано? — я улыбнулась Андрею, машинально захлопнув крышку ноутбука.
Он как-то странно мнётся у двери. Куртку не снимает, глаза бегают по сторонам. Что-то случилось, точно.
— Да вот, решил пораньше домой… А ты как? День-то нормальный был?
— Нормальный, нормальный. Слушай, тут такое дело, — я открыла ноутбук. — Билеты в Таиланд по акции только до вечера. Если сейчас возьмём, пятнадцать тысяч сэкономим. Смотри сам.
Андрей как-то тяжко вздохнул и наконец-то снял куртку. Повесил на крючок, расправил рукава — тянет время, ясно же.
— Лен, мне тут надо с тобой поговорить… Насчёт отпуска этого…
Внутри всё сжалось. Знаю я эти интонации.
— Может, в следующем году поедем, а? — выпалил он. — Сейчас столько расходов. Ванную доделать надо, тебе куртку зимнюю купить, у меня вон телефон накрылся…
— Андрей, погоди-ка, — чувствую, как голос предательски дрожит. — Мы же две недели назад всё решили. Всё по полочкам разложили. Деньги есть. Ты сам сказал — едем.
— Да понимаешь, я тут подумал… — он потёр шею, как всегда делает, когда нервничает. И такой этот жест знакомый, родной, но сейчас почему-то бесит ужасно. — Я бюджет наш пересмотрел. Не время сейчас такие деньги тратить.
И тут меня как током ударило. Два и два сложилось.
— Ты вчера с мамой разговаривал, да? — спросила в лоб.
Вздрогнул. Значит, угадала.
— При чём тут мама? — пытается отвертеться, но краска на щеках выдаёт с потрохами.
— При том, что полтора часа с ней по телефону вчера висел. И вдруг сегодня передумал.
Смотрит в пол, мнётся. Точно она.
— Она просто за нас переживает, — бубнит еле слышно. — Говорит, сначала надо основное обеспечить, а потом уже о развлечениях думать.
— Основное?! — я просто опешила. — То есть это она так считает? А ты? Андрей, нам по тридцать лет, у нас своя жизнь! Мы работаем как проклятые, неужели нельзя раз в год куда-то выбраться?!
Он к холодильнику метнулся, воды достал. Лишь бы не смотреть на меня.
— Мы с ней просто обсуждали…
— Что обсуждали? — чувствую, как внутри всё закипает, прямо волной поднимается. — Наши с тобой деньги? Наши планы? Наш бюджет?
— Лен, ну что ты драму-то разводишь?
Смотрю на него и не узнаю. Вроде муж родной, три года вместе. А сейчас будто чужой человек напротив сидит.
— Меня вот что интересует, — стараюсь говорить спокойно, но получается плохо, — как часто ты с ней наши финансы обсуждаешь?
Мнётся, мнётся… Потом садится напротив.
— Ну… иногда советуюсь. Она в этом понимает. Папа всегда ей деньги доверял…
— И поэтому она теперь нашими распоряжается?! — сама от себя не ожидала такой резкости.
— Она не распоряжается! — возмутился он. — Просто… советует.
— Советует? Или указывает? — меня уже трясёт. — Почему две недели назад мы решили ехать, а сегодня ты вдруг передумал? Что изменилось, Андрей?
Молчит. Упорно в пол смотрит. А в голове у меня всё кусочки мозаики складываются. Стиралка не та, что хотели, а «которую мама посоветовала». Ремонт, где каждую плитку с ней обсуждали. Машину — и ту с мамой выбирал, а не со мной.
— Скажи честно, — голос упал до шёпота, — она вообще знает, сколько мы зарабатываем?
— Ну… примерно.
— Очень примерно, да? — еле сдерживаюсь, чтоб не сорваться. — Она в курсе твоей премии? Моей зарплаты?
Молчит. И так всё понятно.
— Слушай, а в прошлом году… — от внезапной догадки аж в горле пересохло. — Поездка в Сочи. На наш юбилей. Тоже её идея была — отменить?
Поднял на меня глаза — виноватые, но какие-то упрямые.
— Это было разумное решение. Мы же отложили эти деньги…
— На юбилей, Андрей! Три года вместе! — чувствую, слёзы подступают. — Мы полгода эту поездку планировали!
— Мы же в ресторан сходили! — оправдывается как школьник. — И телевизор новый купили.
— Телевизор. Который твоя мама сказала купить. Потому что «у приличных людей должна быть хорошая техника».
Я подошла к окну. Дождь моросит, стекло всё в каплях. Три года замужем. И только сейчас понимаю, что всё это время нами командовала свекровь.
Телефон на столе вдруг загудел. Андрей схватил его, глянул на экран и сбросил.
— Мама? — спрашиваю, хотя и так всё ясно.
— Потом перезвоню, — буркнул.
— Нет уж, давай сейчас! — меня просто трясёт от возмущения. — Давай прямо сейчас всё выясним! Почему твоя мама считает, что может распоряжаться нашими финансами?!
Тяжёлая тишина повисла. Стоим друг напротив друга — я вся горю, он виновато голову опустил. А между нами — невидимая, но такая осязаемая — его мать. Которая, оказывается, контролирует нашу жизнь куда сильнее, чем я могла предположить.
И я чувствую — это только начало. Начало большого разговора и, возможно, большой ссоры.
— Ну и что ты молчишь? — я не выдержала первой. — Скажи что-нибудь!
Андрей тяжело опустился на стул и закрыл лицо руками. Такой потерянный, что на секунду мне даже стало его жалко. Но только на секунду.
— Лен, ты не понимаешь, — голос у него был глухой, будто из-под земли. — Она же нам помогла с квартирой. Если бы не её деньги, мы бы сейчас снимали однушку на окраине.
Вот оно что. Квартира. Наша вечная головная боль и камень преткновения.
— То есть теперь, раз она дала нам денег на первый взнос, мы всю жизнь должны перед ней отчитываться? — я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. — Это что получается — пожизненная кабала?
— Ты несправедлива, — Андрей поднял на меня глаза. — Мама хотела как лучше. Она переживает, что мы потратим всё на развлечения, а потом не сможем платить ипотеку.
— Ипотеку мы платим исправно, — отрезала я. — И вообще, пора бы ей понять, что мы взрослые люди. Мы можем сами решать, на что тратить наши деньги!
Телефон снова завибрировал. Андрей дёрнулся, но не взял трубку.
— Может, ответишь? — я скрестила руки на груди. — Мама ждёт отчёта.
— Прекрати, — он резко встал. — Ты перегибаешь палку. Она просто беспокоится о нас.
— О нас? — я горько усмехнулась. — Или о том, что мы можем стать слишком независимыми? Признай, Андрей, ей нравится чувствовать свою власть над нами.
— Это неправда!
— Нет? А кто настоял, чтобы мы купили квартиру в двух остановках от неё? Кто приходит без звонка три раза в неделю, якобы «помочь с уборкой»? Кто критикует всё — от моей стрижки до того, как я готовлю?
Я сама не заметила, как перешла на крик. Накипело за три года.
— Лена, успокойся, — Андрей попытался взять меня за руку, но я отдёрнула её. — Давай поговорим спокойно.
— Я спокойна! — рявкнула я так, что сама себе не поверила. — Просто я устала, понимаешь? Устала жить с твоей мамой, а не с тобой!
Телефон зазвонил снова. На этот раз Андрей сдался и взял трубку.
— Да, мам. Нет, всё нормально. Да, поговорил. Нет, не решили ещё… — он бросил на меня виноватый взгляд. — Я перезвоню, ладно?
Он нажал отбой и уставился в пол.
— Она спрашивала про отпуск, да? — мой голос звенел от напряжения. — Что ты ей сказал, когда она не одобрила нашу поездку?
— Лен…
— Нет, ты скажи, — я подошла вплотную. — Ты защищал наше решение или сразу согласился с ней?
Он молчал, и этот ответ был красноречивее любых слов.
— Так я и думала, — я отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. — Знаешь, иногда мне кажется, что ты до сих пор не понял, что женился на мне, а не на своей маме.
— Это нечестно, — в его голосе послышалась обида. — Я люблю тебя, ты же знаешь.
— Любишь, но не уважаешь мои желания и решения, — я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Андрей, пойми, дело не в отпуске. Дело в том, что мы не можем сами распоряжаться своей жизнью.
В прихожей раздался звонок. Мы переглянулись — никого не ждали.
— Только не говори, что это… — начала я, но не закончила.
Андрей пошёл открывать. Я услышала бодрый голос свекрови:
— Здравствуйте, мои дорогие! Решила заглянуть, узнать, как вы тут? Андрюшенька говорил, что вы какую-то поездку планируете…
Я закатила глаза. Ну конечно, как по заказу. Стоило нам начать серьёзный разговор, как она тут как тут.
Нина Петровна впорхнула на кухню с пакетами.
— Леночка, здравствуй! А я вам пирожков напекла, — она поставила сумку на стол. — И вот, колбаски хорошей купила. В «Пятёрочке» скидка, между прочим.
Она говорила быстро, деловито, как всегда занимая собой всё пространство. Маленькая, сухонькая, но такая властная, что рядом с ней все съёживались.
— Здравствуйте, Нина Петровна, — я постаралась улыбнуться, но вышло плохо.
— Что-то ты бледная, Леночка, — свекровь пытливо посмотрела на меня. — Приболела? Или поссорились?
Она перевела взгляд на сына, который мялся в дверях.
— Да всё нормально, мам, — пробормотал он.
— Ну-ну, — она принялась выкладывать продукты из сумки. — А я тут подумала про вашу поездку. Андрюша мне рассказал.
Я бросила на мужа уничтожающий взгляд. Ну конечно, он ей всё выболтал.
— И что вы думаете, Нина Петровна? — я скрестила руки на груди, готовясь к бою.
— Да что тут думать, — она махнула рукой. — Дорого это, несерьёзно. Вам бы лучше эти деньги на ремонт потратить. Или ещё на что полезное. В ванной у вас плитка треснула, Андрюша говорил.
— Мы можем себе позволить и отпуск, и ремонт, — я чувствовала, как во мне закипает злость.
— Ой, Леночка, — свекровь снисходительно улыбнулась, — молодые вы ещё, неопытные. Сейчас вам кажется — всё можете. А жизнь-то она такая… непредсказуемая. Сегодня работа есть, а завтра — бац! — и сократили. Я же просто хочу, чтобы вы подушку безопасности создали.
— Мы уже откладываем, — я старалась говорить спокойно. — У нас есть план.
— План — это хорошо, — кивнула она. — Только планы часто меняются. Вот смотри, Леночка, квартиру эту я вам помогла купить. Если бы не мои накопления, сидели бы вы сейчас в съёмной однушке.
О, вот и главный козырь пошёл в ход. Деньги на первоначальный взнос — наше вечное проклятие.
— Нина Петровна, — я сделала глубокий вдох, — мы очень благодарны вам за помощь. Но это не значит, что теперь вы должны контролировать каждую нашу копейку.
— Я не контролирую! — она прижала руку к груди. — Я же просто хотела помочь! Андрюша, скажи ей!
Андрей переводил взгляд с матери на меня и обратно. Было видно, как ему тяжело.
— Мам, Лена права, — наконец выдавил он. — Мы должны сами решать…
— Ах так! — Нина Петровна мгновенно надулась. — Я, значит, только мешаю! Переживаю за вас, ночей не сплю, а вы…
— Никто не говорит, что вы мешаете, — я попыталась смягчить ситуацию. — Просто есть границы…
— Границы?! — она повысила голос. — Я родная мать, какие могут быть границы?! Я же как лучше хотела! Андрюша, она меня оскорбляет!
Андрей беспомощно развёл руками: — Мам, успокойся, пожалуйста. Никто тебя не оскорбляет.
— Нет, я всё поняла, — свекровь начала демонстративно складывать продукты обратно в сумку. — Мешаю я вам. Не нужны мои советы. Проживёте без меня!
Классическая манипуляция. Я видела, как Андрей напрягся — эти сцены всегда действовали на него безотказно.
— Мам, ну зачем ты так…
— Ладно-ладно, — Нина Петровна махнула рукой. — Живите как знаете. Только потом не прибегайте с протянутой рукой, когда всё потратите на свои Таиланды!
Она повернулась к выходу, но в дверях остановилась:
— Андрюша, позвони вечером. И про деньги на лекарства не забудь.
Когда за ней закрылась дверь, мы с Андреем остались стоять в тягостном молчании.
— Какие ещё деньги на лекарства? — наконец спросила я.
Андрей вздохнул:
— Я даю ей немного каждый месяц. На лекарства, на коммуналку…
— Сколько?
— Ну… тысяч пятнадцать.
— Пятнадцать?! — я ахнула. — И давно?
— С тех пор как мы поженились, — он пожал плечами. — У неё пенсия маленькая.
— И ты молчал, — я покачала головой. — Три года молчал. Это не проблема, Андрей. Проблема в том, что ты скрывал.
— Я боялся, что ты будешь против.
— То есть ты врал мне, потому что «я буду против», а сам при этом постоянно советовался с мамой насчёт наших общих денег? — я чувствовала, как внутри всё клокочет. — Мы с тобой муж и жена. Семья. А ты всё время выбираешь её, а не меня.
— Неправда! — он вскинулся. — Я просто пытаюсь сделать так, чтобы всем было хорошо.
— Но хорошо почему-то только ей, — я горько усмехнулась. — Она контролирует наши расходы, наши решения, наш отпуск…
— Она просто помогает советом!
— Нет, Андрей. Это не советы — это манипуляции. Она играет на твоём чувстве вины, чтобы держать тебя на коротком поводке. А ты позволяешь.
Я развернулась и пошла в спальню. Сил на этот разговор больше не осталось. За спиной услышала тихий голос мужа:
— Лен, может, хоть пирожки возьмём? Она же старалась…
Я остановилась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Всё ещё беспокоится о её чувствах. Даже сейчас.
— Бери, если хочешь, — бросила я, не оборачиваясь. — Только помни, что за каждым её пирожком стоит контроль над нашей жизнью.
В спальне я упала на кровать и закрыла глаза. В голове крутились слова свекрови: «Я родная мать, какие могут быть границы?!»
Вот в этом-то и проблема. Для неё границ не существует. Она считает сына своей собственностью. А значит, и меня, и наши деньги, и наши решения — тоже.
Через полчаса в комнату тихо вошёл Андрей. Сел на край кровати.
— Лен, ты права, — сказал он неожиданно твёрдым голосом. — Я слишком многое позволял маме. Это неправильно.
Я приподнялась на локте, не веря своим ушам:
— Ты серьёзно?
— Да, — он кивнул. — Я подумал о том, что ты сказала. Мы правда должны сами решать, как жить. Без оглядки на маму.
— И что ты предлагаешь?
— Поговорить с ней. Серьёзно поговорить. Объяснить, что мы благодарны за помощь, но дальше будем сами.
Я смотрела на него и не могла поверить. Неужели наконец-то дошло?
— Поговоришь сам или мне тоже пойти? — спросила я осторожно.
— Лучше сам, — он поморщился. — Она воспримет это менее… враждебно.
— Когда?
— Прямо сейчас, — он решительно встал. — Чего тянуть? А потом… потом мы забронируем эти билеты в Таиланд. Пока акция не закончилась.
Я смотрела, как он набирает номер матери, договаривается встретиться. В его голосе звучала решимость, которой я раньше не слышала. Неужели что-то действительно изменится?
Но я знала свекровь. Она просто так не сдастся. Предстоял тяжёлый бой.
— Я поехал, — Андрей наклонился и поцеловал меня. — Жди меня. Всё будет хорошо.
Я кивнула, но внутри всё сжалось от волнения. Сможет ли он действительно противостоять матери, которая всю жизнь им управляла? Хватит ли у него сил?
Дверь за ним закрылась, а я осталась ждать, меряя шагами квартиру и гадая, чем закончится этот разговор.
Я ждала Андрея, меряя шагами комнату. Телефон молчал. Прошло полтора часа… Что там происходит?
В голове крутились обрывки фраз и воспоминания о стычках со свекровью. Сколько раз я уступала, шла на компромисс, кусала губы, чтобы не сорваться?
Щёлкнул замок, я аж подпрыгнула на месте. В проёме двери — Андрей. Бледный как полотно, лицо будто окаменело.
— Ну что? Как там? — я затаила дыхание.
Он даже не ответил. Молча прошёл на кухню, рухнул на стул и закрыл лицо руками. Сердце у меня оборвалось — не справился, значит.
— Что она наговорила? — я осторожно коснулась его плеча, готовясь к худшему.
Андрей медленно поднял голову, и я замерла. В его глазах не было поражения. Наоборот — какая-то стальная решимость светилась в них.
— Нормально всё, — прохрипел он, но голос звучал уверенно. — Просто… непросто было.
— Расскажи.
— Короче, я ей прямо так и сказал, — начал он, потирая шею. — Говорю: «Мам, мы с Леной будем сами решать, куда наши деньги тратить.» Она сначала вообще не врубилась, смотрит на меня как на идиота. А потом как понеслось! «Я ж всю жизнь тебе отдала! Ночей не спала! А ты теперь так со мной?!»
— Боже, классика, — я закатила глаза.
— А потом она вообще загнула, — продолжил Андрей. — Мол, раз вы такие самостоятельные, верните деньги за квартиру. Прямо сейчас.
— Но это же был подарок! — у меня аж дыхание перехватило. — Она сама говорила!
— Ага, а теперь внезапно вспомнила, что это был «заём», — он хмыкнул. — И знаешь, что я ей ответил?
— Что?
— Что вернём ей всё до копейки. Хоть кредит возьмём, но вернём.
Я глазам своим не поверила: — Ты серьёзно? Ты реально это сказал?
— На полном серьёзе, — он кивнул. — Хватит этих манипуляций. Эти деньги — её вечный козырь. Каждый раз достаёт.
Я смотрела на него, и не узнавала. Куда подевался тот мальчик, который всегда пасовал перед мамочкой?
— Ну она, конечно, в слёзы ударилась, — он потёр переносицу. — Начала кричать, что я неблагодарный сын, что связался с женщиной, которая меня против родной матери настраивает…
— И что ты?
— Я ей тогда ещё жёстче сказал. Говорю: «Это моё решение, не Ленино. Я не мальчик уже, чтобы ты мне указывала. Люблю тебя, но хватит рулить нашей жизнью».
Я просто молча прижалась к нему. Внутри всё переворачивалось от гордости — мой муж наконец-то стал мужчиной.
— Знаешь, — он вдруг как-то сник, — я ведь почти сдался, когда она плакать начала. А потом думаю: «Стоп. И что дальше? Сейчас прогнусь, приду домой, скажу Ленке — никуда не едем. А через год? Через пять лет? Так и будем всю жизнь с оглядкой на маму жить?»
Он замолчал. Я ждала, боясь спугнуть момент.
— И я сказал, что всё решено. Что вернём ей деньги за квартиру. Что будем помогать, но финансы — только наше дело. И если она не принимает эти границы, нам придётся меньше общаться.
— И что она?
— Вдруг как-то сдулась. А потом спросила: «Ты действительно этого хочешь?» Я сказал: «Да, мама. Я хочу быть самостоятельным. И хочу, чтобы ты меня уважала».
Он улыбнулся: — В конце она вдруг сказала: «Привези мне магнитик оттуда. И фотографии. Хочу посмотреть, что за Таиланд такой».
Я рассмеялась: — Серьёзно?
— Ага. Что-то изменилось, Лен. Во мне самом.
Он достал телефон: — Бронируем билеты? Акция до полуночи.
Я прижалась к нему, чувствуя тепло внутри. — Бронируем. И знаешь что? Давай съездим к ней в выходные. Все вместе поговорим.
Андрей обнял меня: — Я люблю тебя. И спасибо, что не сдалась. Что заставила меня увидеть проблему.
— Я тоже тебя люблю. И горжусь тобой.
Мы сидели на кухне, держась за руки. За окном темнело, шёл дождь. Но он казался очищающим. Обновляющим.
Я поняла, что Андрей прошёл важнейшее испытание. Он выбрал нас. Нашу семью. И даже если свекровь снова попытается манипулировать, теперь мы будем готовы. Вместе.
Телефон завибрировал — сообщение от матери: «Прости за сцену. Я только хотела как лучше. Люблю тебя».
Он помолчал, а потом вдруг спросил, как ребёнок, неуверенно так: — Как думаешь, она правда поняла? Или завтра опять за своё возьмётся?
— Время покажет, — я пожала плечами. — Но ты уже всё сделал правильно. Первый шаг — самый важный.
Андрей открыл ноутбук: — Ну что, Таиланд?
— Таиланд, — улыбнулась я. — И плевать на цены — даже если акция уже закончилась.
Суббота выдалась солнечной, несмотря на все мои тревоги. Три дня прошло с нашего разговора с Андреем, билеты в Таиланд уже куплены, а мы едем к свекрови — «устанавливать границы», как выразился муж. Звучит прямо как название какого-нибудь семейного реалити-шоу.
— Ты чего такая нервная? — Андрей покосился на меня, не отрываясь от руля. — Всё будет нормально.
— Ага, — буркнула я, разглядывая проплывающие за окном многоэтажки. — Особенно когда твоя мама узнает, что мы всё-таки купили билеты.
— Лен, я же сказал, что всё решено. К тому же, она вроде как смирилась.
«Вроде как» — ключевые слова. Я слишком хорошо знала Нину Петровну. Она не из тех, кто легко сдаётся.
Всю дорогу до её дома я мысленно прокручивала возможные сценарии разговора. Что скажу, если она снова начнёт манипулировать? Как себя вести, если устроит истерику? А вдруг там будет тётя Валя — её лучшая подруга, которую она обычно приглашает для «моральной поддержки» в сложных ситуациях?
Но когда Нина Петровна открыла дверь, я растерялась. Она выглядела… иначе. Обычно безупречно уложенные волосы были просто зачёсаны назад, вместо привычного макияжа — только лёгкая помада. И взгляд — не цепкий, оценивающий, а какой-то растерянный.
— Проходите, — она посторонилась. — Я пирогов напекла.
«О боже, опять пироги», — подумала я, но улыбнулась: — Спасибо, Нина Петровна.
В квартире пахло ванилью и корицей. На столе — чайный сервиз, который обычно стоял за стеклом серванта и доставался только по особым случаям.
— Присаживайтесь, — она суетилась, расставляя чашки. — Чай уже готов.
Мы с Андреем переглянулись. Что-то определённо было не так.
— Мам, ты чего такая… — начал он.
— Какая? — она вскинула бровь.
— Не знаю. Другая.
Нина Петровна вздохнула и села напротив нас.
— Знаешь, сынок, я три дня думала о нашем разговоре. Не спала почти. Всё прокручивала твои слова.
Она помолчала, разглаживая невидимые складки на скатерти.
— Я ведь и правда считала, что просто помогаю вам. Переживаю. А оказывается… — она запнулась, — оказывается, я вам мешала. Лезла, куда не просят.
Я бросила быстрый взгляд на Андрея. Он выглядел таким же удивлённым, как и я.
— Мам, ты не…
— Нет, дай договорить, — она подняла руку. — Я столько лет привыкла всё решать. За папу твоего, за тебя, за себя. А потом ты вырос, женился, а я всё никак не могла перестроиться. Всё думала — кто, если не я?
Она посмотрела на меня, и я впервые увидела в её глазах не осуждение, а что-то похожее на раскаяние.
— Леночка, ты уж прости меня, старую. Я ведь как лучше хотела. Боялась, что Андрюша без моей подсказки не справится. А он вон какой у нас… — она с гордостью взглянула на сына, — самостоятельный.
У меня внутри всё перевернулось. Я столько лет готовилась к войне со свекровью, а она вдруг… сдалась? Или нет?
— Нина Петровна, вы правда так считаете? — осторожно спросила я.
— А что мне врать-то? — она печально улыбнулась. — Соседка моя, Валентина, знаешь, что вчера сказала? «Нин, ты думаешь, они с тобой всю жизнь будут советоваться? Рано или поздно взбунтуются. И хорошо, если отношения сохранятся». Права она. И ты, Лена, права.
Я не знала, что сказать. Эта новая, рефлексирующая версия свекрови была для меня полной неожиданностью.
— И насчёт отпуска, — продолжила она, разливая чай. — Я тут посмотрела в интернете этот ваш Таиланд. Красота-то какая! Конечно, езжайте. Молодые ещё, должны мир повидать.
— Мы уже купили билеты, — сказал Андрей, наблюдая за реакцией матери.
— Правильно, — кивнула она. — А насчёт денег за квартиру — и слышать не хочу! Это был подарок, а не заём. Я просто… погорячилась тогда.
Нина Петровна придвинула к нам тарелку с пирогами: — Угощайтесь. С яблоками и корицей, как ты любишь, Андрюша.
Пока мы пили чай, она расспрашивала нас о планах на отпуск. Не с осуждением, как раньше, а с искренним интересом. Рассказывала, как в молодости сама мечтала поехать за границу, но «времена были другие».
Пироги мы умяли быстро, чай тоже закончился. Андрей вдруг хлопнул себя по лбу: — Блин, мам, я ж совсем забыл! Ты просила эти бумажки посмотреть, по соцподдержке которые. — Ой, точно! — встрепенулась свекровь. — У меня там заявление на компенсацию за коммуналку, надо твою подпись как родственника. Пойдём, покажу.
Они вместе ушли в комнату, а я осталась сидеть на кухне, крутя в руках пустую чашку. В голове не укладывалось — это что, правда происходит? Та самая Нина Петровна, которая всегда знала всё лучше всех, вдруг… изменилась?
Через пару минут вернулась Нина Петровна — одна, без Андрея.
— Он там с бумагами разбирается, — сказала она, присаживаясь рядом со мной. — А нам с тобой, Леночка, поговорить надо. По-женски.
Внутри всё сжалось. Вот оно — настоящая причина этого спектакля! Сейчас начнётся…
— Я знаю, что ты обо мне думаешь, — тихо сказала свекровь. — Что я контролирующая, властная. И ты права.
Я растерялась. Не такого разговора я ожидала.
— Нина Петровна, я…
— Нет-нет, дай скажу, — она накрыла мою руку своей. — Я ведь тридцать лет проработала завучем в школе. Привыкла командовать, решать за других. А когда на пенсию вышла — будто земля из-под ног ушла. Кому я нужна? Чем заняться? И стала я на Андрюшу переключаться. Всю свою энергию, все свои страхи — на него. А потом ты появилась…
Она сделала паузу, собираясь с мыслями.
— И я испугалась, что он теперь не мой. Что ты мне его заберёшь. Глупость, конечно. Он же не вещь, чтобы его забирать. Но страх есть страх — не рассуждает логически.
Я молчала, боясь спугнуть этот момент неожиданной откровенности.
— И стала я между вами встревать. Всё под предлогом заботы, а на самом деле — от страха. Боялась оказаться ненужной, забытой. Ведь что у меня кроме сына? Работы нет, муж давно умер, подруги разъехались кто куда…
В её глазах блеснули слёзы.
— Простишь ты меня, Леночка?
И тут я поняла, что она не играет. Это не манипуляция, не попытка вызвать жалость. Это просто одинокая пожилая женщина, которая боится потерять последнюю ниточку, связывающую её с жизнью.
— Конечно, прощу, — я сжала её руку. — Только давайте без крайностей. Мы не собираемся вас отталкивать или забывать. Просто… нам нужно научиться уважать границы друг друга.
— Это я понимаю, — кивнула она. — Я над этим работать буду. Обещаю.
И я ей поверила. Может быть, наивно, но поверила.
Когда вернулся Андрей, мы уже обсуждали, какие сувениры привезти из Таиланда. Нина Петровна говорила, что всегда мечтала о резной деревянной шкатулке — «вроде той, что у Валентины из Турции».
Домой мы возвращались в непривычно лёгком настроении.
— Ты ей что-то подсыпала в чай? — пошутил Андрей. — Никогда не видел маму такой… адекватной.
Я рассмеялась: — Думаю, твой разговор с ней на самом деле что-то перевернул в её сознании. Плюс, она одинока, Андрей. И боится стать совсем ненужной.
Он кивнул, не отрывая взгляда от дороги: — Да, наверное. Знаешь, я думаю, нам нужно почаще её навещать. Но на наших условиях. Без этого постоянного контроля.
— Согласна, — я улыбнулась. — И, может быть, стоит помочь ей найти какое-то хобби? Или работу на полставки, если она хочет?
— Отличная идея! — он просиял. — Она всегда любила возиться с детьми. Может, в какой-нибудь центр творчества?
Мы принялись обсуждать варианты, и впервые разговор о свекрови не вызывал у меня раздражения.
Вечером, когда мы уже лежали в постели, Андрей вдруг сказал: — Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что не сдалась. Не смирилась. Заставила меня увидеть проблему и решить её.
Я повернулась к нему: — А я благодарна тебе. За то, что нашёл в себе смелость противостоять маме. Знаю, как это было тяжело.
— Знаешь, что самое удивительное? — он задумчиво смотрел в потолок. — Когда я наконец решился на этот разговор, стало легче. Будто камень с души упал. Всю жизнь боялся её разочаровать, а оказалось — она любит меня не за послушание. Просто любит.
— Все мамы такие, — я улыбнулась. — Просто некоторым трудно отпустить.
Мы лежали в темноте, и я думала о том, как быстро всё изменилось. Ещё неделю назад я считала, что нашей семьёй управляет свекровь. А сегодня мы впервые почувствовали себя по-настоящему самостоятельными.
Конечно, я понимала, что не всё будет гладко. Нина Петровна — сильная личность с устоявшимися привычками. Ей потребуется время, чтобы действительно научиться уважать наши границы. Будут и срывы, и попытки вернуть контроль.
Но главное было сделано — Андрей осознал проблему и нашёл в себе силы её решить. А я поняла, что за властной маской свекрови скрывается просто одинокая женщина, боящаяся потерять смысл жизни.
— О чём думаешь? — сонно спросил Андрей.
— О том, что наш отпуск теперь будет намного приятнее, — я прижалась к нему. — Без чувства вины и без постоянных звонков от мамы.
— Точно, — он зевнул. — И знаешь, что ещё хорошо? Мы наконец начинаем жить своей жизнью. По своим правилам.
— Как настоящая семья, — кивнула я.
— Как настоящая семья, — эхом отозвался он.
За окном шумел ночной город. Впереди был Таиланд, тёплое море и новая глава нашей жизни — без контроля, манипуляций и чужих ожиданий. Просто наша собственная история. И впервые за три года я чувствовала, что мы с Андреем действительно вместе — не втроём с его мамой, а только вдвоём, как и должно быть.
Телефон на тумбочке тихо звякнул — пришло сообщение от свекрови: «Спасибо за сегодня. Было хорошо. Целую».
Я улыбнулась и закрыла глаза. Теперь всё действительно будет хорошо.
