— Решила наплевать на семью, все бросить и укатить к морю?! — не могла поверить дочь.
— Почему ты так говоришь? Я не собираюсь вас бросать. Я просто хочу наконец жить так, как всегда мечтала, — отвечала Людмила Ивановна.
— Ты всегда мечтала! – передразнила женщина. — А о чем я мечтала, ты не хочешь спросить? Или тебя интересует только твое мнение?
— Оля, послушай, ты же сама понимаешь, что жить здесь всем вместе становится все труднее, — уговаривала мать.
— Да что за ерунда?! — вспылила Ольга. — Ты вообще меня слушаешь? Ты представляешь, в какое положение ты ставишь меня? Детей?!
— Дети уже почти взрослые, их не надо встречать их школы или отводить в садик.
— Это я буду решать, что надо моим детям, а что — нет! — отрезала Ольга. — А ты, как нормальная бабушка, должна мне помогать, а не по морям шастать! Вот будет лето, соберемся все вместе и поедем. Какая такая необходимость бросать все сейчас и ехать на курорт в середине марта?
— Я не на отдых собираюсь, — терпеливо в очередной раз объясняла Людмила Ивановна. — Я хочу снять квартиру на длительный срок и жить там.
— Да ты с ума, что ли, сошла?! — схватилась за голову дочь. — Ты решила бросить дочь и внуков ради безумной идеи жить за тридевять земель у самого синего моря?! Что это за блажь, скажи на милость?!
— Не нужно так кричать, — поморщилась мать.
— Да как мне не кричать, если я вижу, что моя шестидесятипятилетняя мать сходит с ума прямо на моих глазах?! Я, как нормальная дочь, должна не то что кричать, я должна вызвать специалиста!
— Да что такого невероятного в том, что я хочу переехать? — не понимала Людмила Ивановна. — И при чем тут мой возраст? Люди переезжают и в более поздние годы…
— Что ты будешь там делать, мам? — применила другую стратегию дочь.
Теперь она говорила взволнованно, почти со слезами на глазах.
— Ты понимаешь, что будешь там совершенно одна? Там нет твоих подруг, привычных мест для прогулки, твоей любимой кондитерской и булочной у дома.
— Но это же не джунгли и не тайга, — резонно заметила мать. — Я найду новые места и людей, с которыми захочу общаться. А еще осуществлю свою давнюю мечту — занятия живописью.
При мысли об этом глаза Людмилы Ивановны увлажнились, и она прижала руки к груди.
— Если бы ты знала, Оля, как мне хочется вернуться к рисованию! Я всегда это любила, но семейная жизнь и прочие хлопоты не позволяли мне рисовать.
— А! Так, значит, мы тебе мешаем? Ты решила, что хватит тратить на нас время и пора заняться рисованием?! — дочь уперла руки в бока. — Если тебе надо махать кистью, можешь покрасить двери на балконе!
Людмила Ивановна поморщилась, такой грубости от дочери она не ожидала.
— А чего ты морщишься, мама? — заметила реакцию та. — Или ты, может, хочешь притащить в нашу двушку еще и мольберт?!
— Нет, Оля, я прекрасно понимаю, что тут нет места, да и времени для моих занятий. Поэтому я и хочу переехать. Вам тут будет просторнее, у детей наконец появится своя комната, а у тебя — своя, — уговаривал мать. — Ну сама подумай, вам же лучше будет, когда я уеду. Сколько можно ютиться в тесноте?
— А ты подумала, как я буду справляться, если ты уедешь? Мне придется работать и заниматься хозяйством! Мне придется забросить занятия йогой, чтобы возить на секцию Мишу!
— Мише шестнадцать, — напомнила мать. — Он вполне самостоятельный мальчик и мог бы ездить сам.
— Зачем?! Я не понимаю, зачем отпускать подростка одного бродить по городу, если у него есть бабушка, которая может отвезти его куда надо?
— Но я ведь не буду жить вечно, когда-то все равно придется…
— Когда-то — это не прямо сейчас! — упорствовала дочь.
— Оля! — рассердилась, в конце концов, мать. — Я живу здесь с вами много лет! Я смотрела за внуками, пока они были маленькими, но сейчас Мише шестнадцать, а Саше двенадцать лет, они вполне могут справиться с разогреванием обеда самостоятельно!
— А кто приготовит этот обед, когда ты уедешь малевать свои рисунки?!
— Ты мать, в конце концов! Можешь выделить несколько часов в выходной, чтобы приготовить детям еду и загрузить стиральную машину! — парировала Людмила Ивановна.
— А все остальное?!
— А все остальное твои сыновья в состоянии сделать сами, пора приучать их ухаживать за собой!
Не в силах больше выдержать препирательств, которые продолжались второю неделю, мать скрылась на кухне. Ольга, закрыв лицо руками, повалилась в кресло.
***
В субботу, желая отдохнуть от ежедневных скандалов с дочерью, Людмила Ивановна ушла из дома под благовидным предлогом, женщина поехала на дачу проверить, как там дела.
— Я совсем не могу находиться дома, — жаловалась женщина соседке по даче Зинаиде Петровне. — С тех пор как я сказала Оле, что хочу уехать из нашей тесной квартиры на юг и жить у моря, занимаясь рисованием, она донимает меня каждый день! Каждый день я слышу о том, что я плохая мать и бабушка, эгоистка, которая думает только о себе!
— Это тяжело, что тут скажешь, — покивала головой соседка, разливая по чашкам травяной чай. — Когда вся семья против тебя и обвиняет в эгоизме, не замечая собственного, тут выход только один — выбрать себя и свои интересы.
— Ты так думаешь? — неуверенно спросила гостья.
— А ты как думаешь? Разве ты не заслужила хоть на закате лет пожить для себя? Сколько времени ты еще сможешь полноценно посвятить своим занятиям, своим мечтам?
— Я это понимаю, — согласилась Людмила Ивановна, — но все равно чувствую себя предательницей. Я разрываюсь между своей мечтой и долгом.
— А тебе не кажется, что ты отдала свой долг семье сполна и теперь имеешь право жить так, как тебе хочется? Ты же не просишь у дочери денег или другой помощи? Ты, по сути, освобождаешь жилплощадь, так что это она тебе еще и спасибо сказать должна, — подытожила Зинаида Петровна.
— Так-то оно так, Зина, рассуждаешь ты логично, но вот если бы ты была на моем месте…
— Я как раз была на твоем месте, поэтому знаю, о чем говорю.
Людмила Петровна подняла на соседку удивленные глаза.
— Да-да, не смотри так. Мне тоже, знаешь ли, пришлось в свое время выбрать между своими интересами и долгом.
Женщина налила еще чаю и продолжила:
— Когда заболел отец, я жила с родителями в одной квартире, училась в институте. Мои брат и сестра уже жили своими семьями. Мама работала и каждый день ездила к брату, чтобы помогать с внуками, потому что он сам и его жена часто ездили по командировкам.
Зинаида Петровна помолчала.
— Это продолжалось пять лет. Пять лет я ухаживала за отцом, пока мама работала и служила домохозяйкой у брата. А потом появился мой будущий муж и сделал мне предложение.
— И что, ты переехала от родителей?
— В итоге да, но сначала… — женщина замотала головой, как бы отгоняя дурные воспоминания.
— Если бы ты знала, сколько обвинений мне пришлось услышать! Самое логичное было отпустить меня жить своей жизнью, маме заняться отцом, а брату нанять кого-нибудь присматривать за детьми. В конце концов, они были уже школьниками и во многом могли справляться сами. Но нет…
Зинаида Петровна вздохнула и встала, чтобы включить чайник.
— Семья решила, что все должно оставаться так, как есть. Всем было удобно на своих местах, кроме меня. Маме было лучше уезжать каждый день к брату, чтобы не видеть страданий отца, брату было удобнее пользоваться услугами матери, чтобы не тратиться на нянек. А что было интересно мне, никто даже не задумывался.
— А почему не помогала твоя сестра? — вспомнила о еще одной родственнице соседки Людмила Ивановна.
— А той было далеко ездить к родителям, — пожала плечами Зинаида Петровна. – Чем уговаривать Свету, решили оставить ее в покое. Да и правда, зачем кого-то убеждать в необходимости выполнять долг перед семьей, когда уже есть подходящая кандидатура, которая устраивает всех?
Хозяйка покачала головой и усмехнулась.
— Я ведь даже предлагала помогать маме, если она возьмет заботы об отце на себя, приезжать в обеденный перерыв, если мама не хочет уйти с работы из-за маленькой пенсии. Я даже деньги давать была готова, чтобы мама с работы ушла, но мои предложения отвергли, а я была объявлена предательницей, недостойной дочерью, и все в таком духе.
— Тяжело тебе пришлось, — посочувствовала гостья.
— Какое-то время я так же, как и ты, разрывалась между семьей и желанием построить свою собственную, а потом решила, что мои интересы важнее. В конце концов, когда не станет родителей, с кем останусь я? Кто будет интересоваться, что мне нужно, чего я хочу? Да и захочу ли я чего-нибудь? Не стану ли жалеть об упущенном шансе?
Женщина замолчала. За окном серели ранние сумерки, хозяйка и гостья пили остывший чай, каждая думала о своем.
***
— Да как ты могла! — бушевала Ольга. — Мы же все обсудили, а ты опять за свое!
Визит на дачу и разговор с соседкой окончательно укрепили Людмилу Ивановну в решении уехать. На ближайший понедельник она взяла билеты на поезд и вот теперь поставила дочь перед фактом.
— Оля, я не скрывала своих планов. Мало того, все это время я занималась поисками жилья и вот наконец нашла подходящий вариант и могу уехать. Какие-то вещи я возьму с собой, за другим приеду, когда строюсь.
— То есть, пока я тебя уговаривала, ты уже устраивала свою жизнь без нас?! Втихую искала квартиру за моей спиной?!
— Я ничего не делал за твоей спиной. Я тебе все рассказала с самого начала, — возразила мать.
— Ну ладно, мам, тогда решай. Или ты остаешься, и мы забываем все это как страшный сон, или ты все-таки выбираешь свои прихоти и уезжаешь, но тогда мы больше не семья!
Дочь стукнула кулаком по столу для убедительности.
— Извини… — тихо проговорила мать. — Ты должна понять, что я тоже имею право на собственную жизнь. Я не бросаю вас ни в коем случае, Оля! Я буду вас навещать, и вы сможете приехать ко мне, но оставаться здесь я больше не могу и не хочу, пойми!
Ольга молчала, и только ее лицо выражало ее гнев и неприятие.
— Я хочу наконец сделать то, о чем мечтала долгие годы. Я хочу новых впечатлений, занятий, друзей. Если мне шестьдесят пять лет, это не значит, что у меня нет никаких желаний!
Дочь продолжала молчать, глядя на мать с укором.
— Я надеюсь, что со временем ты поймешь меня, Оля. В конце концов, когда тебе нужна была моя помощь, я всегда была рядом. Я много лет не думала о себе, заботясь о тебе и внуках.
****
Людмила Ивановна, как и хотела, поселилась в небольшом курортном городке и занялась живописью. Постепенно у нее появились друзья — несколько любителей, увлеченных рисованием морских пейзажей.
Ольга не звонила матери три месяца, сама не брала трубку, но по прошествии полугода дочь начала отвечать на звонки и коротко сообщать о делах внуков, а перед Новым годом устроила неожиданный сюрприз.
— Интересно, кто это пришел? — бормотала про себя Людмила Ивановна по дороге в прихожую.
Звонок в дверь раздался, когда женщина только пришла с прогулки по берегу и готовила нехитрый ужин.
— Здравствуй, мама, — сказала Ольга, когда дверь открылась. — Не прогонишь?
Мать посторонилась, пропуская в прихожую дочь и внуков, которые сразу бросились обнимать бабушку.
— Ты прости меня, мам, — выговорила дочь, когда все уселись пить чай с гостинцами, привезенными Ольгой. — Я была такой эгоисткой. Я привыкла, что ты взяла все заботы о моей семье на себя, и совсем не думала о твоих интересах.
Людмила Ивановна протянула руку через стол и сжала ладонь дочери. Она ничего не сказала, но всем и так было понятно, что мир и покой снова воцарились в семье. И начался новый, радостный этап жизни.