— Юлечка, солнышко! Ты дома? — раздался звонкий голос из прихожей, заставивший молодую женщину подпрыгнуть от неожиданности.
Юля замерла с чашкой кофе в руках, не веря своим ушам. Она точно помнила, что закрывала входную дверь на ключ. Более того, она АБСОЛЮТНО точно никому не открывала! Но голос… Этот голос она узнала бы из тысячи — свекровь собственной персоной.
— Господи, Елена Петровна! — выдохнула Юля, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. — Как вы… откуда?
В коридоре показалась элегантная женщина лет шестидесяти с идеальной укладкой и в костюме пастельных тонов. На её лице сияла улыбка, словно в том, что она без предупреждения проникла в чужую квартиру, не было ничего особенного.
— Ой, да что ты так удивляешься? — махнула рукой свекровь. — Я же мать Максима, имею право навещать сына когда захочу. Вот, решила сделать дубликат ключей — мало ли что может случиться! А вдруг вы потеряете свои?
Юля почувствовала, как у неё начинает дёргаться глаз. «Спокойно, — подумала она, — главное не психануть». Но внутри всё кипело от возмущения.
— Елена Петровна, — начала она максимально вежливо, — но ведь нужно было хотя бы спросить…
— Ах, брось! — перебила свекровь, уже уверенно продвигаясь в сторону кухни. — Что за церемонии? Мы же семья! О, а что это у тебя так пахнет? Неужели пирог печёшь?
— Нет, я просто…
— Вот! — торжествующе воскликнула Елена Петровна. — Я так и знала! Совсем не заботишься о муже. Максим с детства любит домашнюю выпечку. Я, бывало, каждый день что-нибудь пекла…
Юля мысленно сосчитала до десяти. Потом ещё раз. И ещё. Цифры в голове почему-то складывались в номер службы психологической поддержки.
А свекровь уже хозяйничала на кухне, выдвигая ящики и заглядывая в шкафчики:
— Боже мой, как у вас всё неправильно разложено! Ну кто же хранит приправы в верхнем шкафу? А эти современные подставки для ножей — только место занимают. В моё время…
— Елена Петровна, — Юля попыталась вклиниться в монолог, — мы с Максимом сами решили, как нам удобнее…
— Ах, милая, — свекровь снисходительно похлопала её по плечу, — ты ещё молодая, неопытная. Вот я сейчас всё по-умному организую…
В этот момент входная дверь снова открылась — на этот раз появился Максим, муж Юли. Увидев мать, он замер на пороге:
— Мам? Ты как здесь…
— Максимушка! — Елена Петровна метнулась к сыну. — А я вот решила вас навестить, помочь молодым наладить быт. Ты же знаешь, как я переживаю…
Юля поймала взгляд мужа и одними губами произнесла: «Она сделала копию ключей!»
Максим нахмурился:
— Мам, мы же договаривались — никаких сюрпризов. Ты не можешь вот так просто…
— Ой, ну что вы как чужие! — всплеснула руками Елена Петровна. — Я же мать! МАТЬ! Разве я могу навредить? Вот, кстати, пока я тут… Я заметила, что ваши шторы совершенно не сочетаются с обоями. Я видела в магазине чудесные гардины…
Юля тихонько застонала. День обещал быть долгим. ОЧЕНЬ долгим.
А это было только начало. Никто из них ещё не подозревал, какие «сюрпризы» готовит им будущее, и как далеко может зайти забота любящей свекрови.
Следующая неделя превратилась для Юли в настоящий квест «Угадай, когда нагрянет свекровь». Елена Петровна появлялась в самые неожиданные моменты, словно джинн из бутылки, материализуясь то в спальне («Юлечка, ты неправильно заправляешь постель!»), то в ванной («Боже, кто же так развешивает полотенца?»), то на балконе («Герань нужно поливать по часам!»).
Каждый её визит сопровождался потоком советов, замечаний и «ценных указаний». Юля уже начала вести дневник самых абсурдных рекомендаций свекрови:
«День первый: Нельзя ставить молочные продукты на верхнюю полку холодильника — молоко скиснет. День второй: Вытирать пыль нужно только по часовой стрелке, иначе в доме не будет денег. День третий: Острые ножи должны лежать лезвием на восток — для семейного благополучия.«
Но настоящий конфликт разгорелся, когда дело дошло до ремонта. Молодые давно планировали обновить кухню, и вот, наконец, определились с дизайном. Юля уже предвкушала, как уютно будет в их новой кухне с бирюзовыми стенами и белой мебелью…
— Бирюзовый?! — Елена Петровна чуть не поперхнулась чаем, когда услышала о планах невестки. — Милая, ты с ума сошла? Это же цвет морской болезни! Нет-нет, только бежевый. Или персиковый. Вот у моей подруги Зинаиды Васильевны…
— Мама, — попытался вмешаться Максим, — мы уже всё решили…
— Что вы можете решить? — отмахнулась свекровь. — Вы же совсем молодые, неопытные. Вот я…
И тут Юлю прорвало:
— Елена Петровна, при всём уважении, это НАША квартира и МЫ будем решать, какого цвета будут стены!
В комнате повисла тишина. Такая густая, что, казалось, её можно было резать ножом. Елена Петровна медленно поставила чашку на стол, поджала губы и произнесла тоном, которым обычно зачитывают смертный приговор:
— Что ж… Я вижу, современная молодёжь совсем не ценит мудрость старших. Но потом не говорите, что я не предупреждала…
После «кухонного инцидента» наступило временное затишье. Елена Петровна демонстративно не появлялась целую неделю, заставив Максима понервничать и даже пару раз позвонить, чтобы убедиться, что с мамой всё в порядке.
— Да-да, — отвечала она голосом великомученицы, — я жива, если тебя это ещё интересует. Просто не хочу мешать вашей самостоятельной жизни…
Юля, слыша эти разговоры, только закатывала глаза. Она-то знала: затишье не может длиться вечно. И точно — ровно через неделю Елена Петровна вернулась. С новыми силами и… каталогом мебели.
— Смотрите, что я нашла! — восторженно объявила она, ввалившись в квартиру в восемь утра субботы. — ИДЕАЛЬНЫЙ гарнитур для вашей кухни. И главное — весь в бежевых тонах!
Юля, которая только-только заварила себе кофе, мечтая о спокойном утре, почувствовала, как начинает дёргаться левый глаз.
— Елена Петровна, мы же обсуждали…
— Ой, да брось ты эти формальности! — перебила свекровь. — Я всю ночь не спала, выбирала. Вот, смотри: и шкафчики удобные, и полочки практичные. Прямо как у меня в молодости были!
«Вот именно,,» — подумала Юля — в МОЛОДОСТИ».
— Ой, прости, милая! Но ничего страшного, кофе вообще вреден для молодой женщины. Вот я тебе сейчас травяной чай заварю…
И тут произошло то, чего никто не ожидал. На стене, прямо над лужей разлитого кофе, висела картина — подарок Юлиной подруги-художницы. Абстрактная композиция в стиле модерн, где угадывались силуэты танцующей пары.
Елена Петровна, вытирая стол, вдруг замерла:
— А это что такое?
— Картина, — лаконично ответила Юля.
— Я вижу, что не утюг! — возмутилась свекровь. — Но что она изображает? Это же… это же…
Её щёки порозовели, а глаза расширились от возмущения.
— Это НЕПРИЛИЧНО! — наконец выпалила она. — Немедленно снимите! Что подумают соседи?!
— Елена Петровна, — Юля начала терять терпение, — во-первых, это авторская работа. Во-вторых, там просто танцующие люди. А в-третьих…
Но договорить она не успела. Свекровь решительно направилась к картине:
— Нет-нет, это совершенно невозможно! Я не позволю, чтобы в доме моего сына висело такое… такое…
Руки Елены Петровны метнулись к стене — картина с грохотом полетела вниз. Она еле успела подхватить её у самого пола.
Грохот и возня в гостиной заставили Максима выйти из спальни. Он застыл в дверях, не веря своим глазам.
— Мам, ты чего творишь?.. — его голос дрожал от возмущения.
Елена Петровна прижала картину к груди, как щит.
— А что такого? Забочусь о вашем добром имени! Вон, у Зинки… то есть у Зинаиды Васильевны, приличная картина висит — подсолнухи в вазе. А это что? Срамота!
— ПОЛОЖИ. НА. МЕСТО. — каждое слово Максим чеканил отдельно, с такой злостью, что мать невольно отшатнулась. Никогда раньше он не говорил с ней таким тоном.
В его обычно спокойном голосе прорезались стальные нотки, от которых у Елены Петровны похолодело внутри. Она растерянно переводила взгляд с сына на картину и обратно, явно не ожидав такой реакции.
— Но…
— НЕМЕДЛЕННО!
Елена Петровна застыла с картиной в руках, явно не ожидая такой реакции от обычно спокойного сына.
— Максим, — начала она дрожащим голосом, — я же только хотела как лучше…
— Мама, — уже спокойнее произнёс Максим, — мы благодарны тебе за заботу. Правда. Но есть границы. Ты не можешь просто приходить и…
— ГРАНИЦЫ?! — взвилась Елена Петровна. — Какие границы могут быть между матерью и сыном?! Я посвятила тебе всю жизнь! А теперь какая-то…
Елена Петровна осеклась на полуслове. Зыркнула на невестку так, будто та была виновата во всех бедах мира, и поджала губы. В воздухе повисло недосказанное оскорбление — такое густое, что хоть ножом режь.
Максим шагнул вперед. Желваки заходили на его скулах — верный признак, что сын в бешенстве.
— Значит так, мам… — процедил он сквозь зубы, и от этого тихого, вибрирующего от ярости голоса стало не по себе. — Либо учишься стучаться и уважать чужие границы… либо гони ключи обратно. Выбирай.
Каждое его слово падало как камень. В комнате стало так тихо, что было слышно, как тикают часы на стене и где-то вдалеке лает собака.
— Что?.. — свекровь побледнела. — Ты выгоняешь родную мать?
— Нет, мама. Я прошу тебя научиться стучаться.
Елена Петровна опустилась на стул, прижимая руку к груди:
— Боже, как я это переживу… За что мне такое наказание…
Юля закатила глаза так сильно, что, казалось, смогла увидеть собственный мозг. Но самое интересное ждало их впереди.
Отпуск они планировали давно и наконец собрались — две недельки на море, подальше от всей этой нервотрёпки. Чемоданы уже стояли в прихожей, когда Максим набрал мамин номер.
— Мам, ну ты поняла, да? — он говорил нарочито медленно, будто с маленьким ребёнком. — В квартиру — ни ногой. Ясно?
В трубке что-то булькнуло. Видимо, Елена Петровна глотала обиду вместе с чаем.
— Да-да, сыночек, — пропела она таким сладким голосом, что у Юли аж зубы заныли. — Езжайте, отдыхайте… Я же всё понимаю…
А в голосе — ни капли понимания. Только мёд с хитрецой.
Две недели пролетели как один день. Загорелые и отдохнувшие, Юля и Максим вернулись домой поздно вечером. Открыли дверь и…
— Добрый вечер, молодые люди! — раздался незнакомый мужской голос из кухни.
От неожиданности Юля вскрикнула. Максим инстинктивно встал перед женой.
В дверном проёме кухни показался пожилой мужчина в домашних тапочках и с чашкой чая в руках:
— А я как раз ужинать собрался. Присоединитесь?
— Кто… вы… что?.. — Максим потерял дар речи, переводя взгляд с незнакомца на разбросанные по кухне вещи.
— Ах, простите мою невежливость! — спохватился мужчина. — Матвей Фёдорович я. Старый знакомый вашей мамы, Елены Петровны. Она так любезно предложила мне погостить в вашей квартире, пока вы отдыхаете…
Повисла звенящая тишина. Юля не могла поверить своим глазам. На их кухне, в их СОБСТВЕННОЙ квартире, какой-то незнакомый мужчина в домашних тапочках пьёт чай из её любимой чашки с котятами!
— Максим, — тихо произнесла она, — позвони своей маме. НЕМЕДЛЕННО.
Елена Петровна примчалась через двадцать минут, словно телепортировалась.
— Деточки! — защебетала она с порога. — Как отдохнули? Загорели-то как! А я тут… — она замялась, увидев выражение лица сына, — просто помогла старому знакомому. Матвей Фёдорович как раз квартиру свою ремонтирует, а тут такое удачное совпадение — ваша пустует…
— Мама, — голос Максима дрожал от едва сдерживаемого гнева, — ты СДАЛА нашу квартиру?!
— Какое грубое слово — «сдала»! — возмутилась Елена Петровна. — Я просто по-дружески выручила…
— По-дружески?! — Юля почувствовала, что её прорвало. — А спросить нас не надо было? Мы приезжаем домой, а тут какой-то…
— Попрошу без оскорблений! — вступился Матвей Фёдорович. — Я, между прочим, заслуженный работник культуры!
— Очень приятно! — съязвила Юля. — А я заслуженный владелец этой квартиры! И я…
Тут она осеклась, заметив что-то странное. На стене, где раньше висела та самая «неприличная» картина, теперь красовался портрет какой-то суровой дамы в платке.
— А это ещё что?
— А это моя бабушка! — гордо объявил Матвей Фёдорович. — Елена Петровна сказала, что у вас как раз место пустовало…
Максим побледнел:
— Мама, где картина?
— Ах, эта мазня? — отмахнулась свекровь. — Я её временно убрала. Неприлично же гостю на такое смотреть…
Юля почувствовала, что у неё начинает дёргаться не только глаз, но и всё лицо. В голове крутилась только одна мысль: «Спокойно, статья за убийство свекрови всё ещё есть в Уголовном кодексе…»
Следующие полчаса прошли как в тумане: выпроваживание Матвея Фёдоровича (который, кстати, успел основательно опустошить их холодильник), поиски картины (нашлась в кладовке, завёрнутая в старые газеты), и главное — серьёзный разговор с Еленой Петровной.
— Мама, — твёрдо сказал Максим, — либо ты прямо сейчас отдаёшь ключи, либо мы меняем замки.
— Но как же… — начала было свекровь.
— Никаких «но»! Это не обсуждается!
Елена Петровна поджала губы и с видом великомученицы достала ключи:
— Вот, забирайте… Только потом не жалуйтесь, что мать о вас не заботится…
И тут Юлю осенило. План созрел мгновенно, безумный и гениальный одновременно.
— Елена Петровна, — сладким голосом произнесла она, — а давайте завтра вечером к нам на чай? Мы как раз хотели вам кое-что подарить…
Свекровь просияла:
— Правда? Ну наконец-то вы поняли, как важно ценить семейные отношения! А что за подарок?
— Сюрприз! — подмигнула Юля.
На следующий день Елена Петровна явилась при полном параде: новая причёска, лучший костюм, жемчужные бусы. И не одна.
— А я с Матвеем Фёдоровичем! — объявила она. — Мы тут… кхм… немного сблизились за эти две недели…
Юля едва сдержала торжествующую улыбку:
— Как чудесно! Присаживайтесь. Я сейчас принесу ваш подарок…
Через минуту она вернулась с красиво упакованной коробкой:
— Вот, специально для вас выбирала!
Елена Петровна с нетерпением развернула упаковку и… застыла. В коробке лежал роскошный полупрозрачный пеньюар с перьями.
— Это… это… — она покраснела до корней волос.
— Какая прелесть! — неожиданно восхитился Матвей Фёдорович. — Леночка, тебе так пойдёт! Особенно этот оттенок…
Елена Петровна, всё ещё пунцовая, переводила взгляд с пеньюара на Матвея Фёдоровича и обратно.
— Ну что вы, — пролепетала она, — в моём возрасте…
— А по-моему, — подмигнул ей Матвей Фёдорович, — возраст тут совершенно ни при чём!
Юля с трудом сдерживала смех. А через неделю случилось невероятное: Елена Петровна позвонила и ПОПРОСИЛА РАЗРЕШЕНИЯ прийти в гости.
— Юлечка, — сказала она непривычно мягким голосом, — знаешь, я тут подумала… Ты была права насчёт личного пространства. И… спасибо за подарок. Матвей Фёдорович в полном восторге…
С тех пор свекровь стала другим человеком. Теперь она всегда звонит перед визитом, не критикует расположение специй и даже перестала упоминать Зинаиду Васильевну и её идеальный быт. А картину с танцующей парой она теперь называет не иначе как «этот чудесный образец современного искусства».
Как-то раз, за чашкой чая, Юля спросила её:
— Елена Петровна, а что же всё-таки изменило ваше отношение?
Свекровь загадочно улыбнулась:
— Знаешь, милая, иногда нужно получить хороший урок, чтобы понять простую истину: счастье любить не в том, чтобы контролировать, а в том, чтобы отпускать. И… кстати, у тебя случайно нет адреса того магазина? Матвей Фёдорович интересуется…
Юля только рассмеялась. Кто бы мог подумать, что решением всех проблем со свекровью станет один полупрозрачный пеньюар и случайное знакомство с заслуженным работником культуры?
А «неприличная» картина до сих пор висит на стене, напоминая о том, что иногда самые сложные конфликты решаются самым неожиданным образом. И что даже самая властная свекровь может измениться, если найти правильный подход.
И, возможно, главный секрет семейного счастья не в том, чтобы всегда быть правым, а в том, чтобы уметь найти компромисс. Даже если для этого придётся подарить свекрови пеньюар с перьями.
*****
P.S. Кстати, Матвей Фёдорович и Елена Петровна расписались через полгода. Торжество отмечали в их квартире, и никто даже слова не сказал про расположение мебели и цвет штор. А Зинаида Васильевна от зависти перекрасила свои подсолнухи в бирюзовый цвет.
