— Нет, ну ты представляешь? — Марина яростно протирала прилавок, хотя он уже сверкал чистотой. — Пятнадцать лет! Пятнадцать лет ни слуху ни духу, и тут — бац! — «Приезжаю через неделю, выселяй квартирантов из съёмной квартиры,» — заявил брат.
Галина Петровна, её начальница и по совместительству лучшая подруга матери, только покачала головой. За двадцать лет работы в маленьком магазине одежды «Элегант» она повидала всякое, но история Марины даже её впечатлила.
— И что теперь делать будешь? — спросила она, перевешивая новую партию платьев.
— А что я могу? — Марина с такой силой швырнула тряпку в ведро, что вода выплеснулась на пол. — У Оксаны с Димой первый взнос на ипотеку через два месяца. Они три года копили! А тут…
Входная дверь тренькнула колокольчиком. Вошла женщина лет шестидесяти в идеально отглаженном платье.
— Здравствуйте, — тихо произнесла Галина Петровна. — Чем могу?..
— Да вот, думаю, не пора ли дочери невестке приличное платье купить, — женщина окинула взглядом витрину. — А то как же, скоро внук родится, надо соответствовать.
Марина машинально начала показывать фасоны, но мысли её были далеко. Три года назад, когда Оксана с Димой впервые пришли смотреть квартиру, она сразу поняла — эти люди станут больше чем квартирантами.
— Понимаете, — тогда сказала Оксана, нервно теребя край своей учительской сумки, — мы очень хотим снять именно у вас. Тут и школа рядом, где я работаю, и садик для Сонечки…
Диму, высокого молчаливого водителя-дальнобойщика, больше интересовала сантехника: — А трубы когда меняли? Не текут? Я мог бы посмотреть, если что…
Их пятилетняя дочка Соня уже облюбовала подоконник в детской — той самой комнате, где когда-то спали они с Андреем.
— Мам, смотри! — восторженно кричала девочка. — Тут птички прямо на карниз прилетают!
Марина помнила, как брат подкармливал этих голубей. Каждое утро выходил на балкон с хлебными крошками, что-то насвистывая. У него была удивительная способность располагать к себе не только людей, но и животных…
— Девушка! — голос покупательницы вернул её в реальность. — Так сколько это платье стоит?
— Простите, — Марина встряхнула головой. — Шесть тысяч рублей, но сейчас как раз скидка…
Вечером, закрывая магазин, она достала телефон. Три пропущенных от матери, сообщение от Кати — бывшей жены Андрея, и… Входящее от незнакомого номера.
«Привет, сестрёнка. Я знаю, это неожиданно. Может, встретимся? Поговорим? Я многое должен объяснить…»
Марина прислонилась к стене магазина. Мимо спешили люди: кто-то с работы, кто-то на свидание, кто-то просто гулял. Обычный вечер в спальном районе. А у неё внутри всё переворачивалось от этих простых слов «Привет, сестрёнка».
Телефон зазвонил снова. На этот раз Оксана: — Марин, извини за поздний звонок. Просто хотела сказать — Дима трубу на кухне починил, теперь не капает. И ещё… — она замялась. — Мы тут с коллегами поговорили, в школе подработку предлагают. Может, получится быстрее накопить на первый взнос…
Сердце сжалось. Как она скажет им? Как объяснит, что нужно срочно съезжать? И куда они пойдут с маленькой Соней?
Домой Марина шла пешком, хотя обычно ездила на автобусе. Нужно было проветрить голову. Её комната в коммуналке ждала — маленькая, но своя. Вернее, съёмная, как и всё в её жизни последние пятнадцать лет.
Телефон тихо пискнул — новое сообщение от брата: «Я знаю про Оксану и её семью. Знаю, что они копят на квартиру. Просто… Мне правда нужно с тобой поговорить. И с мамой. И с Катей. Особенно с Катей…»
Марина остановилась посреди улицы. В голове вдруг всплыл тот день, когда Андрей исчез…
Тот день Марина помнила до мелочей. Середина сентября, бабье лето. Она собиралась на первую пару в институт, когда в дверь позвонили.
— Катя? — удивилась Марина, открыв дверь. — Ты чего в такую рань?
Жена брата стояла на пороге бледная, с трясущимися руками: — Андрей… Он не ночевал дома. И на работе его нет. И телефон…
К вечеру они уже знали — Андрей исчез. Забрал документы, снял все деньги со счёта. На столе нашли только короткую записку: «Простите. Так будет лучше». И всё. Ни объяснений, ни прощаний.
Пятнадцать лет спустя Марина стояла перед дверью квартиры матери, не решаясь позвонить. Из-за двери доносились голоса — кажется, Катя тоже пришла.
— Ну и что теперь делать? — это был голос её дочки, Лизы. — Он что, думает, можно вот так просто взять и вернуться?
— Тише, милая, — голос Кати звучал устало. — Бабушке и так тяжело…
Марина наконец нажала на звонок.
В маленькой кухне было тесно. Мать суетилась у плиты, Катя сидела, обхватив чашку с чаем, а Лиза нервно ходила из угла в угол — совсем как отец когда-то.
— Я встречаюсь с ним завтра, — выпалила Марина вместо приветствия.
Все замерли. Лиза остановилась на полушаге.
— Где? — только и спросила мать.
— В «Старой башне» — это новое кафе на набережной. В два часа.
— Я пойду с тобой, — вдруг сказала Лиза.
— Лиза, не надо… — начала было Катя.
— Мам, мне семнадцать! Я имею право увидеть собственного отца! — Лиза повернулась к Марине. — Тёть Марин, ну скажи ей!
Марина посмотрела на племянницу. Какая же она красивая выросла — точь-в-точь Андрей в молодости. Те же тёмные глаза, тот же упрямый подбородок.
— Кать, может, пусть идёт? — тихо сказала она. — Всё равно ведь не удержим…
Катя только рукой махнула: — Вся в отца! Такая же…
И осеклась. В кухне повисла тяжёлая тишина.
— Девочки, — мать поставила на стол дымящуюся картошку с котлетами. — Давайте хоть поедим по-человечески. А то у меня сердце болит на вас смотреть…
Телефон Марины звякнул — сообщение от Оксаны: «Марин, извините за поздний час! Дима только вернулся из рейса, привёз вам гостинец — помните, вы говорили, что любите пастилу? Мы тут в Коломне проездом были…»
Ком подступил к горлу. Как же она скажет им?
— Тёть Марин, — Лиза придвинулась ближе. — А правда, что папа теперь за границей живёт? Я его в сети нашла…
— За границей? — Катя вскинула голову. — Покажи!
Лиза достала телефон: — Вот, смотрите. Жена — Анна, двое детей. Мальчик и девочка. Он… он там своё дело открыл. Строительством занимается…
— А ну-ка, — мать надела очки. — Господи, Алёшка-то как на него похож! Прям копия…
— Мам! — Марина встала. — Ты что, уже и внуков его новых разглядываешь?
— А что мне, глаза закрыть? — в голосе матери прорезались стальные нотки. — Он мне сын всё-таки. Был, есть и будет. И внуки его — мои внуки. Все!
— А помнишь, как он ушёл? Помнишь, как отец с горя умер? Как мы еле концы с концами сводили? Как Катя одна Лизку тянула?
— Помню! — мать грохнула чашкой о стол. — Всё помню! И как он в детстве болел, тоже помню! И как первую зарплату принёс — до копейки отдал, чтоб тебе сапоги купить! И как…
Она не договорила — разрыдалась, уткнувшись в передник.
— Бабуль, — Лиза обняла её за плечи. — Ну не плачь… Я вот завтра пойду и всё у него спрошу. Прям всё-всё!
— Может, и правда… пусть идёт? — неуверенно спросила Катя. — Она же теперь не успокоится…
Марина смотрела на них и вдруг поняла — они все изменились за эти пятнадцать лет. Выросли, постарели, стали другими людьми. А в памяти Андрея они застыли такими, какими были тогда: юная Катя с младенцем на руках, мать с чёрными, а не седыми волосами, она сама — нескладная студентка…
Телефон снова подал голос. Андрей: «Я уже в городе. Остановился в гостинице. Знаю, что завтра рано, но… Может, встретимся сегодня? Просто ты и я?»
«Просто ты и я?» — Марина перечитала сообщение брата в десятый раз. За окном темнело, моросил мелкий дождь. Гостиница «Волга» была в пятнадцати минутах ходьбы.
— Еду, — набрала она короткий ответ и начала одеваться.
В прихожей зазвонил домашний телефон.
— Мариночка! — голос матери дрожал. — Ты куда собралась на ночь глядя?
— А ты откуда?..
— Лизка проговорилась. Она же у тебя в комнате сидит, телефон твой в руках вертит…
— Мам, я должна.
— Знаю, — тяжело вздохнула мать. — Только… ты не сразу всё выкладывай. Про отца особенно. Пусть сначала сам расскажет, где был, что делал…
Брат ждал её в холле. Пятнадцать лет… А она узнала его сразу — по ссутуленной спине, по нервному постукиванию пальцами по колену. Только виски совсем седые и морщин больше.
— Ну, здравствуй, — Марина остановилась перед ним.
Андрей поднял глаза — те же, родные, только усталые очень.
— Привет, сестрёнка, — он встал, неловко шагнул к ней. — Ты… ты очень изменилась.
— А ты нет.
Соврала, конечно. Изменился, и сильно. Раньше от него будто свет шёл — всегда улыбался, шутил, планы строил. А теперь будто погас изнутри.
— Пойдём наверх? — он кивнул в сторону лестницы. — Я номер снял, там спокойнее…
В маленьком гостиничном номере пахло сигаретами и чужой жизнью. На столе — раскрытый ноутбук, фотография какой-то светловолосой женщины с двумя детьми.
— Анна, — перехватил он её взгляд. — Моя жена. И дети — Алёша и Маша.
— Красивые, — Марина отвернулась к окну. — Ты им про нас рассказывал?
— Да. Всё рассказал. И про Катю, и про Лизу…
— А нам? Нам ты почему ничего не рассказал? Ни разу за пятнадцать лет?
Андрей сел на край кровати, достал сигарету. Руки дрожали.
— Я каждый день собирался позвонить. Каждый чёртов день! Но… как объяснить то, что сам не понимаешь?
— Попробуй, — Марина села напротив. — У тебя есть время до утра.
Он глубоко затянулся: — Помнишь тот год? Когда всё рухнуло? Работы не было, денег не было… Катя беременная, мама болела. А потом ещё этот кредит…
— Который ты взял на развитие бизнеса? — Марина усмехнулась. — Да, помню. Отец всё пытался отговорить…
— Я думал, справлюсь! — он с силой смял окурок в пепельнице. — Был уверен, что вот-вот всё наладится. А потом… потом начались угрозы. Коллекторы, бандиты… Они сказали, если не вернут долг, возьмутся за семью.
Марина похолодела: — И ты… сбежал?
— Уехал в Тюмень. Устроился на стройку. Работал как проклятый, отправлял деньги через друга — чтоб не выследили. А когда узнал про отца…
Он замолчал, закрыв лицо руками.
— Почему не вернулся тогда? — тихо спросила Марина.
— Стыдно было. Думал, никогда не простите. А потом… потом встретил Анну. Она работала врачом на стройке. Помогла встать на ноги, открыть своё дело. И я… я просто струсил. Не смог всё рассказать.
— А теперь что изменилось?
Андрей встал, подошёл к окну: — Алёшка недавно спросил про дедушку с бабушкой. Почему, говорит, у всех есть, а у нас нет? И я понял — нельзя больше прятаться. Дети не должны расплачиваться за мои ошибки.
— А Лиза? — Марина почувствовала, как к горлу подступает ком. — Она тоже не должна была?
Брат резко повернулся: — Я всё исправлю! Клянусь! У меня есть план…
— План? — она встала. — Какой ещё план? Выселить хороших людей из квартиры? Сделать вид, что ничего не было?
— Нет! Послушай… — он метнулся к ноутбуку, открыл какие-то чертежи. — Я хочу выкупить тот старый завод на окраине. Перестроить под жильё. Первые этажи — под магазины и мастерские. Там будет работа для местных…
— И при чём тут бабушкина квартира?
— Мне нужна база. Место, где можно жить, пока идёт стройка. И… и я хочу, чтобы она снова стала нашим домом. Чтобы Лиза могла приходить. Чтобы мама…
Телефон Марины звякнул. Сообщение от Лизы: «Тётя Марина, ты где? Бабушка волнуется. И я тоже. Он… он правда там? Какой он?»
— Твоя дочь спрашивает о тебе, — Марина показала телефон брату. — Хочешь ответить?
Андрей побледнел: — Я… я не готов. Не сейчас.
— А когда, Андрей? Через пятнадцать лет?
К «Старой башне» Марина пришла за полчаса до назначенного времени. Села за дальний столик, заказала чай. Руки дрожали — ночной разговор с братом не давал покоя.
Лиза появилась первой — влетела в кафе как вихрь, на ходу снимая мокрый от дождя капюшон.
— Он ещё не пришёл? — выпалила она вместо приветствия.
— Нет, — Марина подвинула ей чашку. — Сядь, успокойся.
— Не могу! — Лиза металась по кафе как птица в клетке. — Я всю ночь не спала. Знаешь, что нашла? Он… он все эти годы следил за нами! В сети фотографии мои лайкал, на школьные концерты приходил…
— Что?!
— Вот! — Лиза протянула телефон. — Смотри, это же он? В последнем ряду?
На фотографии со школьного концерта, где Лиза играла на рояле, в глубине зала действительно виднелась знакомая фигура.
— Трус, — процедила Марина сквозь зубы. — Даже подойти не решился…
Дверь кафе открылась. На пороге стоял Андрей — в руках букет белых роз, лицо бледное как мел.
— Здравствуй, Лиза, — голос его дрожал. — Ты… ты совсем как мама в молодости.
Лиза замерла. Потом медленно повернулась к нему: — Правда? А я думала, я на тебя похожа. Все же говорят — копия отец…
Андрей шагнул к ней: — Доча…
— Не называй меня так! — она отшатнулась. — Не смей! Ты не имеешь права!
Посетители за соседними столиками начали оборачиваться. Марина встала: — Может, пройдёмся?
Они шли вдоль набережной — Андрей впереди, Лиза чуть поодаль, Марина замыкающей. Моросил мелкий дождь, но никто не раскрывал зонтов.
— Я знаю, что не заслуживаю прощения, — наконец сказал Андрей. — Но я правда следил за тобой все эти годы. Каждый твой концерт…
— Следил? — Лиза резко остановилась. — А знаешь, как мама плакала по ночам? Как бабушка поседела за год? Как тётя Марина из института ушла, чтобы работать и нам помогать?
— Знаю, — он опустил голову. — Я посылал деньги…
— Деньги?! — Лиза сорвалась на крик. — Нам не деньги были нужны! Нам нужен был ты! Когда я болела воспалением лёгких в десять лет — где ты был? Когда у мамы обнаружили опухоль — где ты был? Когда дедушка умирал — где?!
Она разрыдалась, закрыв лицо руками. Андрей рванулся к ней, но Марина преградила путь: — Не трогай её.
— Я всё исправлю, — прошептал он. — Клянусь, всё исправлю…
— Как? — Лиза подняла заплаканное лицо. — Как ты это исправишь? Выселишь Оксану с Димой? Думаешь, если займёшь их место в квартире, то займёшь и их место в нашей жизни?
Андрей побелел: — Ты… ты знаешь про квартирантов?
— Конечно знаю! Соня ходит в мою художественную студию. Я её рисовать учу. А ты хочешь их на улицу выставить!
Марина вдруг вспомнила вчерашний разговор с братом. Его план застройки, чертежи…
— Андрей, — медленно сказала она. — А что, если…
Но договорить не успела — у Лизы зазвонил телефон.
— Мама? — она поднесла трубку к уху и вдруг побледнела. — Что? Когда? Мы сейчас приедем!
— Что случилось? — в один голос спросили Марина и Андрей.
— Бабушке плохо. Скорую вызвали…
В приёмном покое больницы пахло лекарствами и страхом. Катя металась по коридору — она работала в этой же больнице медсестрой, знала всех врачей.
— Сердечный приступ, — бросила она, увидев Марину и Лизу. — Состояние стабильное, но…
Осеклась, заметив за их спинами Андрея.
— Ты… — она отшатнулась. — Зачем ты здесь?
— Катя, — он шагнул к ней. — Прости…
— Не здесь, — оборвала она. — Не сейчас.
Из ординаторской вышел пожилой врач: — Родственники Веры Петровны Соколовой?
— Да! — все подались вперёд.
— Состояние стабилизировалось. Но нужно полное спокойствие. Никаких волнений, стрессов…
— Можно к ней? — спросила Марина.
— Только по одному. И ненадолго.
Все повернулись к Андрею. Он побледнел:
— Нет, я… я не готов.
— Трус, — прошипела Катя. — Всё такой же трус!
И решительно направилась в палату.
Они сидели в коридоре — Марина на жёстком больничном стуле, Лиза на подоконнике, Андрей прямо на полу у стены. Молчали.
— А помнишь, — вдруг сказала Марина, — как ты меня из этой больницы забирал? Когда я аппендицит заработала?
Андрей слабо улыбнулся:
— Помню. Ты всё канючила, что домой хочешь. А я тебе мороженое тайком пронёс…
— И меня потом тошнило. А ты врачам наврал, что это от лекарств…
Лиза смотрела то на отца, то на тётю:
— А мне никогда не рассказывали…
— Много чего не рассказывали, — тихо сказал Андрей. — Например, как твоя мама пела в институтском хоре. Как дедушка учил меня машину чинить. Как бабушка пирожки с капустой пекла — ни у кого таких не было…
Из палаты вышла Катя — глаза красные, но сухие.
— Зовёт тебя, — кивнула она Андрею. — Давай, не трусь хоть сейчас.
Он медленно поднялся. У двери обернулся:
— Катя… ты очень красивая стала.
Она дёрнулась как от удара:
— Иди уже. Мать ждёт.
В палате было тихо и темно. Мать лежала неподвижно, только пальцы теребили край одеяла — старая привычка, когда волновалась.
— Мама, — Андрей опустился на колени у кровати.
— Сынок, — она протянула руку, дотронулась до его седых висков. — Как же ты постарел…
— Прости меня, — он уткнулся лицом в одеяло. — Простите все…
— Дурачок, — она гладила его по голове. — Что ж ты наделал? Что ж ты с собой и с нами сотворил?
— Я думал, так будет лучше. Думал, защищу вас…
— От чего защитишь? От жизни? От боли? Глупый мой мальчик…
За окном шумел дождь. На тумбочке тикали часы — точно такие же стояли у них дома.
— Мам, — Андрей поднял голову. — А помнишь, как папа говорил: «Нет такой беды, которую семьёй не осилишь»?
— Помню, — она улыбнулась сквозь слёзы. — А ты помнишь?
— Помню. Теперь помню…
В дверь тихонько постучали. Заглянула Марина:
— Там… там Оксана приехала. С пирожками. Говорит, свежие, только испекла…
Мать приподнялась на подушках:
— Зови всех. Чего в коридоре мёрзнуть? Кровать большая, стулья есть…
— Но врач сказал…
— А я говорю — зови! Сколько можно врозь-то? Сколько можно бегать друг от друга?
Они набились в палату — Катя с Лизой, Марина, заплаканная Оксана с корзинкой пирожков. Андрей встал у окна.
— Значит так, — мать обвела всех взглядом. — Сейчас будем думать, как жить дальше. Вместе будем думать. Хватит уже…
И вдруг Лиза тихо сказала:
— А можно, я тоже кое-что скажу?
— Можно, я скажу? — Лиза встала посреди палаты, сжимая кулаки. — Я тут думала… Папа говорит, что хочет старый завод перестроить под жильё. А давайте… давайте сделаем там не просто дома, а целый городок? С мастерскими, где Дима сможет машины чинить. Со школой искусств, где я буду детей учить рисовать. С детским садом для Сони…
Она говорила, а все молчали — потрясённые не столько идеей, сколько тем, что впервые за весь день она назвала Андрея папой.
— И квартиры там будут, — продолжала Лиза. — Много квартир. Для всех хватит. И для Оксаны с Димой, и для нас с мамой, и для папиной новой семьи… Правда ведь, места всем хватит?
Андрей смотрел на дочь, не скрывая слёз:
— Хватит, маленькая. Всем хватит.
— Я не маленькая! — вскинулась она. — И вообще… вообще я уже решила. Буду поступать на архитектурный. Сама всё спроектирую!
Мать тихо рассмеялась:
— Господи, вылитый отец! Такая же упрямая!
— Это она в тебя упрямая, — буркнула Катя, но уже без прежней злости.
Оксана робко подняла руку, как на уроке:
— А можно, я тоже кое-что скажу? Дима… он ведь не просто водитель. У него же красный диплом механика. Просто работы по специальности не было…
— Возьму главным инженером, — кивнул Андрей. — Если согласится, конечно.
— А школу искусств я возглавлю, — вдруг сказала Марина. — Что вы так смотрите? Думаете, я за прилавком всю жизнь мечтала стоять? Я ведь тоже рисую. Просто… просто времени не было.
— А я буду бесплатно учить детей из бедных семей, — подхватила Лиза. — Как дедушка хотел…
Мать закрыла глаза:
— Как же он сейчас радуется, наверное. Там, наверху…
В палату заглянула медсестра:
— Ой, а что это вы тут все…
— Тихо-тихо, уже уходим, — Катя поднялась. — Мам, ты отдыхай. Мы завтра придём.
— Все придёте? — мать требовательно посмотрела на Андрея.
— Все, — он кивнул. — Обещаю.
В коридоре Лиза вдруг дёрнула его за рукав:
— Пап… а можно, я твоих… ну, Алёшу и Машу… на рисование возьму? Бесплатно, конечно!
Андрей притянул её к себе, обнял:
— Можно, доча. Всё можно.
— Только не реви! — она вывернулась из его объятий. — А то я тоже сейчас…
Через год на месте старого завода выросли первые дома. Красивые, светлые, с большими окнами. Во дворе — детская площадка, где Соня гоняет на самокате, а маленькая Маша пытается её догнать. На первом этаже — автомастерская Димы и художественная школа, где Лиза учит детей рисовать. В соседнем доме — квартира Кати, куда Андрей приходит «на пирожки» каждое воскресенье, и его новый дом, где всегда рады гостям.
А в старой бабушкиной квартире теперь живёт Марина.
Одна? Нет, что вы! С мужем — тем самым хмурым прорабом со стройки, который однажды заглянул в магазин «подобрать занавески для новой квартиры» и остался в её жизни навсегда.
Говорят, счастье не в квадратных метрах. Но иногда именно борьба за эти метры заставляет людей находить дорогу друг к другу. Даже если эта дорога длиной в пятнадцать лет.
— Мам, а правда, что дядя Андрей сначала хотел нас выселить? — спросила как-то Соня у матери.
— Правда, — улыбнулась Оксана. — Но потом передумал.
— Почему?
— Потому что иногда нужно потерять дом, чтобы понять — настоящий дом не в стенах. Он — в людях, которые тебя любят.
Соня задумалась:
— Как в сказке про трёх поросят?
— Почти, — Оксана обняла дочь. — Только в нашей истории все оказались немножко мудрее. И построили один большой дом. На всех.
